Mellon nin

2935 г. Т.Э. Два дня спустя…    — Ada, он умирает! – С этими словами юный Эстель влетел в Зал Советов, перепугав блаженно дремавших на своих местах советников.    Владыка Элронд сонно моргнул и вопрошающе посмотрел на младшего сына, с таким отчаянием вцепившегося в длинный рукав его мантии.    — Скорее же, ada, скорее! – глядя на отца широко распахнутыми глазами, воскликнул мальчик. – Он умирает!    — Кто умирает, Эстель? – нахмурился Владыка, нехотя поднимаясь с удобного кресла.    Мальчик всхлипнул и ещё отчаяннее принялся тянуть отца к дверям. Ну как он не понимает!..    — Там... Элрохир... – задыхаясь от подступающих к горлу рыданий, выдавил он, – умирает...    Элронд вздрогнул, словно на него вылили целую бочку ключевой воды. Неужели несносная троица снова, в обход его запрета, отправилась ночью на охоту? А уж со всеми вытекающими последствиями из этой самой охоты Владыка Имладриса сталкивался не раз и не два. Но что же, юноши умудрились набрести на большие неприятности за столь короткий срок в почти безопасной местности? Уму непостижимо!    Бросив хмурый взгляд на Глорфиндела, задумчиво постукивающего пальцем по деревянному подлокотнику, Элронд торопливо направился за младшим сыном.    — Ни один орк не пересекал реку ближайшие одиннадцать месяцев, а уйти дальше они бы попросту не успели, – спокойно заметил Глорфиндел.    Разбуженные слуги уже бежали в Палаты Исцеления за травами, отварами, бинтами и прочими целительными предметами. Никто из них не мог бы наверняка сказать, почему вдруг Владыкам пришло в голову поднять такой переполох, но ясно было одно: дело чрезвычайно важное.    — Ни один визит принца не обходится без неприятных происшествий, – покачал головой Эрестор, повелительно махнув рукой.    Члены совета, взволнованно перешёптываясь, покидали Зал Советов. Не оставалось сомнений в том, что к полудню весь Имладрис будет знать об утреннем происшествии вплоть до самой незначительной мелочи.    Главный советник ничуть не кривил душой, говоря о перенасыщенных неприятностями поездках принца в Последнюю Обитель. Об этом ходили легенды. Винить Леголаса в том, конечно, нельзя. Большая часть вины за каждое – даже самое маленькое! – приключение лежала на проказливых и неумолимых близнецах, умело привлекающих друга для участия в аферах. Большая часть вины, но не вся.    Маленький Эстель легко проскользнул в приоткрытую дверь комнаты близнецов. Мгновенье спустя он тихонько назвал имя старшего брата. Раздался приглушённый стон; что-то с грохотом упало на пол.    Владыка Элронд распахнул дверь и с замиранием сердца осмотрел комнату в невольной попытке найти лужи кровь и окровавленные одежды. К его немалому удивлению пол был идеально чист, одежда привычной кучей лежала у кровати; даже осколки разбитого кувшина не выделялись из общего хаоса. Сам виновник переполоха, с головой завёрнутый в одеяло, лежал на кровати, бормоча под нос нечто нечленораздельное. Довершал общую картину утирающий слёзы Эстэль, указывающий пальцем на почти неподвижного брата.    — Ada, ему плохо! – жалобно произнёс мальчик. – Вылечи его!    Тяжело вздохнув, Элронд втянул носом воздух. Пахло вином. Пахло так, будто какой-то умник прошлой ночью тщательно поливал комнату названным напитком.    — После такого и я бы сказал, что снова умираю, – весело заявил нагнавший их Глорфиндел. Нагнулся, поднимая бутыль из тёмного стекла, и с каким-то особым удовольствием объявил: – Дорвинионское! Где ещё два страдальца?    Как по волшебству за его спиной раздалось синхронное бормотание. Элронд и широко улыбающийся Глорфиндел обернулись, встречаясь взглядами с двумя очень бледными, по-товарищески опирающимися друг на друга для поддержки молодыми эльфами. Оба молчали. Нет, не потому, что им нечего было сказать в своё оправдание. Просто из пересохшего горла не вырывалось ни слова. Лишь стоны да бессмысленные звуки.    — Ada, Элрохир, – упрямо напомнил мальчик.    Ответ не заставил себя ждать. Глорфиндел рассмеялся. Из коридора прозвучали глухие стоны, и «двое страдальцев», обхватив гудящие головы руками, под болезненное оханье третьего сползли по стене.    — Боюсь, Эстель, здесь медицина бессильна, – произнёс Владыка Элронд.    И словно в подтверждение его слов три страдальческих вздоха разнеслись по комнате...