Пожалуйста, не сгорай

Коннор курил, гуляя по Саутварку. Хотелось сгонять в Собор, но он прекрасно понимал, что в таком виде его туда не пустят ни сегодня, ни завтра, да и время для посещения было слишком раннее. Красная шапка, его любимая и единственная старая красная шапка, ничего уже не прикрывала и не грела, кроме разве что невозможно грязной макушки и кончиков замёрзших ушей ей в тон. Куртка Коннора была относительно шапки новой, но невозможно изгвазданной жиром и налипшим пеплом, чёрные спилковые ботинки покрылись жидкой коричневой грязью. Мимо прогулял немолодой уже, лет за пятьдесят, бобби. Коннор облизал сигарету и торопливо запихнул её в бездонный карман куртки, туда, где лежали десятки подобных окурков. Полицейский уже прошёл мимо, видимо, ничего не заметив, и Коннор выдохнул облегчённо, засунул руку в карман, как вдруг старик обернулся.  — Сколько тебе лет, мальчик? — отчётливо спросил он. — Десять? Одиннадцать?  — Восемнадцать, — буркнул Коннор, прекрасно зная, что всё пропало. Он выглядел моложе даже своих лет. Теперь Лина узнает всё, ведь три года назад, по достижении своего совершеннолетия, она официально оформила над ним опекунство и теперь все дороги Коннора так или иначе ведут к Лине.  — Тогда всё в порядке, — философски заметил бобби. Коннор вытаращился на него, но тут же взял себя в руки. Какое-то вредное внутреннее чувство заставило его достать из кармана зажигалку и недокуренную сигарету, щёлкнуть и затянуться. Старик вздохнул и отвернулся, промолчав. Тем лучше. Коннор видеть не мог его отвратительно карих глаз. Треснутые наручные часы показали семь тридцать. Коннор выкинул сигарету в мусорку и значительно прибавил шаг. Что он действительно пытался делать в последнее время нормально, так это учиться. Он не хотел, чтобы будущее было сродни настоящему, и не знал никакого иного способа, кроме хорошей, хотя бы сносной учёбы. Личная гигиена, Джейк, Саутварк, даже Фред — обо всём этом можно забыть на какое угодно время, а английский обязательно напомнит о себе. Коннор зашёл в класс, плюхнулся на своё место и привычно нахохлился. Никого, кроме него, пары мальчишек и приставучей Джейк, столь же привычно подсевшей рядом, в кабинете не было. Коннор думал, что когда-нибудь Джейк всё же оставит его в покое. Периодически она действительно делала это, и когда он расслаблялся, успокаивался, Джейк возобновляла свои нападки. Вот и сейчас она принюхалась к Коннору и нахмурилась недовольно. Как будто есть у неё право его осуждать!  — У нас сегодня замена, — негромко сказала Джейк. — Вместо Дервиша Коул. Он очень придирчивый. Коннор кивнул.  — Лицо ополосни хотя бы. И… вот, — она пододвинула к нему сухие листики. От её движения половина тут же раскрошилась, и на парте остались мелкие слабо-зелёные кусочки. — Возьми.  — Что это? Джейк взяла один лист, раскрошив в посиневших от холода пальцах.  — Не имею понятия. Папа пользуется этим после того, как курит. Не знаю, почему, но мама всегда молчит после этого. Может, и с Коулом сработает?  — На мяту похоже.  — Так вот ни хрена это не мята, Коннор, — неожиданно резко возразила Джейк. Она бесилась всегда, когда он ошибался. Коннор сам не принимал своих ошибок, и потому Джейк в роли дополнительной совести отталкивала его ещё больше. — Пахнет не так.  — Я ж не собака, чтобы нюхать, — привычно выщерился Коннор. — Что с этим делать? Джейк утратила часть своей уверенности, чересчур заметно и резко откинула мышастые волосы назад.  — Точно не знаю. Папа жуёт, но…  — Ты не знаешь, что это такое и для чего, — Коннор смахнул листья на пол. — Я не буду пробовать эту гадость.  — Ты, видимо, считаешь свои страйки чем-то полезным? Только дурак поверит красивым снимкам с Вивьен Ли и Марлоном Брандо.  — Я знаю, какой вред приносит мне курение, в отличие от трети Лондона, которую ты определённо занесла в дураки. Джейк молча полезла под парту подбирать рассыпавшиеся листья. Коннор отодвинулся, чтобы не мешать ей, и поморщился от пронзительного звонка, ещё одного источника своей головной боли. Перед глазами привычно проплыла молочная пелена, и вошедший учитель затерялся в этой мути. Высокий голос мистера Коула проник в сознание Коннора быстрее, хотя и не сразу.  — …Может, нам стоит потратить этот урок на подготовку к Хэллоуину. Думаю, бесполезно узнавать, кто не ленился каждый день заляпывать форму технички овсянкой, но должен сообщить — ей это почему-то не понравилось. Временно класс убирать некому. Давайте сегодня вычистим его так, чтобы к стенам хотя бы ненадолго вернулся их настоящий цвет, а в воздухе перестало пахнуть куревом. Вдобавок мне хочется, чтобы паутина на стенах и в углах класса была искусственной, а не настоящей. Коннор уставился на то место, где в клубах белого тумана предположительно стоял учитель. Если бы он мог видеть его сейчас, несомненно, он бы не захотел его видеть.  — Я думал, мы приходим в это место, чтобы учиться, — сипло произнёс Коннор, вызвав неодобрительный гомон на задних партах. Джейк рядом вздохнула.  — Резонно, — ответил мистер Коул почти удивлённо. — Но тогда вам придётся задержаться сегодня. Коннор с силой затряс головой, чтобы прогнать проклятые пятна, однако учитель воспринял его жест по-своему.  — Я знал, что это тебя не устроит, мальчик, — он чуть повысил голос, сделав его резче. — Тряпки здесь, в шкафу. Я кладу на стол ключ. Четыре человека идут со мной в чулан. Мётлы, запасной мел, порошок, сода — всё там. Заодно пройдётесь по коридорам на втором… Коннор не стал его слушать. Он и так уже знал, что три с половиной часа сегодня пропадут зазря. …С зоологии и искусства Коннор привычно сбежал к Фреду. Джейк попыталась увязаться за ним, но он оттолкнул её так же привычно, как и ненавистные предметы. В той части Эбни-парка, куда направлялся Коннор, было так же тихо, как и всегда. Люди сновали в центре кладбища и вокруг него, Фред же лежал где-то посередине между тем и другим. Его сероватая плита стояла на холмике неподалёку от скромных могил других протестантов.  — Здравствуй, — Коннор плюхнулся прямо на землю, и к его бурым штанам немедленно прилипли влажные листья. Старый полусгнивший столик кто-то выбросил ещё три года назад, видимо, посчитав его лишним здесь. — Как у тебя дела? Фред привычно молчал. Коннор продолжил:  — Помнишь, ты говорил мне, что хотел когда-нибудь стать писателем и опубликовать своё толкование Священного Писания? Я украл твою мечту. Надеюсь, ты не против. Жаль только, что придётся поступиться принципами англиканства. Он стянул куртку и засунул руку себе под рубашку, чтобы достать крестик.  — Не думаю, что протестантам можно иметь его. Или всё-таки можно? Как жаль, что тебя нет со мной. Я не запомнил ничего из того, что ты говорил мне. Коннор убрал крестик обратно и полез в карман куртки за окурком, но вместо него вытащил только горсть слабо-зелёной травы.  — Это мне Джейк подкинула, — словно оправдываясь перед братом, Коннор развеял траву по ветру и отряхнул руки. — Чёрт, я же всё потерял. Осталось только полстрайка, но это уж на самый крайний случай. Что ж, я всё равно собирался завязывать с этим.  — Вот и дивно, — произнёс чей-то голос. Коннор обречённо обернулся, боясь увидеть Лину, но его страхи не оправдались. Сзади, прислонившись к буку, стояла Джейк. Ветер растрепал её тонкие серые волосы, спутал их, заставив выглядеть совсем жалкими тонкими нитями. Изодранная синяя шаль слабо трепыхалась на ветру, но девушка крепко придерживала её руками. Кончик носа Джейк покраснел от холода. Она вся выглядела жалко и не к месту.  — Что тебе нужно? — резко спросил Коннор.  — Тебя хотела увидеть. Мне не стоило приходить сюда, но ты же бываешь здесь, Коннор, каждый день, я знаю, — она говорила медленно, слишком медленно для Коннора, который хотел выслушать всё, что она собиралась сказать, затем только, чтобы потом прогнать Джейк. — Приходишь и сидишь, разговаривая с братом, которого уже шесть лет нет на свете. А я прихожу и стою, просто стою рядом. Потому что знаю, что ты есть. Ты живой. И я тоже. А Фред — нет. Коннор сгорбился и сложил руки на скрещенные ноги. От лёгкой сырости кладбища его волосы завились в мелкие чёрные колечки. Он устало глядел на Джейк, вообще не стараясь вникнуть в смысл её слов. Она продолжала:  — Я бы не стала приставать к тебе, если бы не чувствовала точно. Коннор… Ты мне снился.  — А ты мне — нет. И что ж?  — Мне снятся только потерянные. Люди, которые могут в ближайшем времени умереть. Умереть, понимаешь?  — А неплохо, — обдумав эту мысль, Коннор чуть приободрился даже. — Умер — и никаких проблем. С Фредом буду чаще бывать. И Лины не увижу. Ну, надеюсь. Надо бы сделать так, чтобы она пожила подольше, а то мало ли…  — Дурак! Коннор поднял голову и с недоумением вгляделся в белое-белое лицо Джейк, оказавшееся прямо перед ним, почувствовал сильный запах дождевой воды, кумарина и мха. Видимо, разговаривая, она подбиралась ближе. У Джейк были серые, затянутые мутью глаза, как у слепой, и Коннор не отражался в них.  — Ты болен. Она схватила его за плечи, и Коннор неожиданно для себя самого оторопел. Он не смог сбросить её маленьких синеватых рук со своих плеч. Джейк заговорила, на этот раз быстро-быстро, как будто опасаясь утратить эту странную короткую власть над ним.  — Что бы там не говорила Лина, ты болен, Коннор, и болезнь эта иного свойства, чем пишут врачи в твоей старой серой карте, которая сейчас лежит у меня, потому что ты, ненормальный, её потерял. Ты тянешься не туда. Ты не туда смотришь. Знаешь, если понадобится, я смогу сделать тебя слепым, чтобы ты пожалел себя ещё больше. Ничего не видя, ты, по крайней мере, будешь так же слеп, как и сейчас. Всё, всё, что нужно для твоего счастья, есть впереди. Но ты, — она с силой встряхнула Коннора, — смотришь назад!  — Что? — тупо спросил он, сплёвывая слюну на землю. Голова неожиданно закружилась, и Коннор толкнул Джейк, отползая в сторону. Его вырвало желчью, жёлтой и горькой. Джейк выпрямилась. Она, такая маленькая и бледная, с облепленными волосами головой и покрасневшим носом, со своей изодранной синей шалью, в своих стоптанных чёрных туфлях показалась ему совсем высокой и чужой. Неожиданно для самого себя он схватил её за ногу и сдёрнул туфлю. Пальцы ног чуть отливали фиолетовым. Ошибиться было невозможно.  — Так я и знал, — прокомментировал Коннор. — Нахрена варфарин принимаешь?  — Это от холода, — яростно ответила Джейк, выхватила обувь и сбежала. Просто сбежала от него, Коннора. Ну, он ведь этого и хотел, верно? И всё же он проводил Джейк взглядом. Она бежала неуклюже, наполовину босиком по грязной земле и сырым листьям, пока не скрылась среди деревьев. Коннор повернулся к могиле.  — А теперь я смотрю назад, Фред, как думаешь? Я правда мог бы быть счастливым, если бы смотрел вперёд? Коннор отвернулся от Фреда и долго вглядывался в деревья, за которыми стояли другие могилы, могилы чужих.  — Нет, там я ничего не вижу. Пожалуй, я не могу ничего изменить. Он достал сигарету и закурил.