Дети Крона и Реи. Альтернативная версия

      Сознание восстанавливалось медленно. Мысли хаотично сменяли друг друга, и он ни за одну не мог зацепиться. Понемногу возвращались ощущения: чувство холода, легкое покачивание, точно вновь лежишь в колыбели, как в далеком младенчестве. Помнилось: его несут на руках и почти тут же вспомнились последние мгновения – он, уже обессиленный, пытается остановить Гипериона …       Аид резко вскинулся, распахивая глаза. Перед взором все тут же поплыло: серая пелена застила взор, подрагивала, пряча очертания предметов … до слуха мальчика донесся плеск волн, а после он рухнул в чьи-то руки.       – Что ты, малыш, нельзя так резко подниматься, – молвил чей-то мягкий голос. – Ты еще слаб.       – Ах, Аид! – всхлипнули совсем рядом.       Мальчик снова открыл глаза, силясь рассмотреть хоть что-то в этой мгле. Наконец, зрение начало проясняться, проступили контуры молодой женщины, сидящей на коленях подле него. Мальчик признал в ней Амалфею. Та сжала воспитанника за руку. Ее собственная ладонь дрожала.       – Какое счастье, что ты очнулся, – прошептала нимфа.       – А остальные? – Аида пронзил ужас. Что, если выжил только он?       – Все здесь, малыш, – успокаивающе произнесла незнакомая женщина. – Я Филюра, дочь Океана и Тефиды. Твои братья и сестры живы и скоро пробудятся – как и ты.       Она возвышалась над бортом ладьи, темные кудри струились по плечам, пронзительно-синие глаза испытующе смотрели на него. Теперь мальчик мог различить высокие борта ладьи – очевидно той, что была послана за ними. Но как они здесь оказались? Последнее, что он помнил – лицо озверевшего Гипериона, братья и сестры к тому мигу уже потеряли сознание …       Приподнявшись, он увидел их всех неподалеку. Бледные Посейдон и Гестия, Деметра и Гера с Зевсом лежали неподвижно, но грудь их вздымалась – они были живы. К Амалфее жалась Метис, личико малютки покрывали мокрые дорожки – то ли от недавних слез, то ли от брызг соленых. Ладья быстро скользила по волнам; усевшись с помощью кормилицы, Аид увидел впереди дельфинов: прочная упряжь из выделанной кожи удерживала пятерых животных, что рассекали свинцового цвета волны. Одна лишь вода вокруг и ни следа берега – они в открытом море.       – Давно мы плывем? – тихо спросил Аид.       – Изрядно, – откликнулась Филюра. – Надобно немного потерпеть, думаю, к вечеру мы уже будем в чертогах отца, – она подмигнула Метис, и та робко улыбнулась ей.       – Но как мы тут оказались? – нахмурился мальчик. – Помню, я с Посейдоном пытался задержать Гипериона, – он запнулся.       – С ним пришлось повозиться, – кивнула океанида. – Вам повезло, что наша мать, Тефида, появилась вовремя. Она-то и удерживала брата в водяной ловушке, пока мы с Амалфеей вас на ладью переносили.       – Она … ей ведь удалось спастись? – мальчика обуял страх: Тефида хорошо к ним отнеслась, приняла под свою защиту … он не хотел, чтобы она пострадала из-за них.       – Надеюсь, – Филюра нахмурилась. – Мать хорошо изучила те горы, знает тайные тропы. Она сумеет спрятаться, не тревожьтесь.       Океанида отвернулась, окинула взглядом тяжелые кружева туч. Матери было нелегко сдерживать Гипериона, но она запретила Филюре вмешиваться, велела детей спасать. Перед внутренним взором океаниды вновь поплыли события недавнего утра.       Едва рухнул Аид, как сами собой рассыпались мелким крошевом кристаллы. Рычащий от боли и гнева Гиперион стряхнул осколки, выдернул один из них из бедра и кровь тотчас потекла из раны. Поминая недобрым словом дерзких младенцев, Гиперион, прихрамывая, поспешил к братьям. Те все еще были без сознания, темные отметины – следы молний – испещрили тела. Братья тяжело дышали, стоило Гипериону коснуться обожженной кожи, как Форкий глухо застонал, но не очнулся. Плохо дело. Братья сильны и всегда отличались крепким здоровьем – как и он – да и может ли быть иначе у детей Геи и Урана? Раз в себя не приходят, значит, тяжелы раны. Титан поднял голову и угрюмо осмотрелся. Великанов и след простыл, сбежали трусы, едва детки себя в полную силу показали. А Кроновы наследнички голоса не подают – похоже полностью истратили Силу … да и осталась ли ее хоть капля? Жаль их Гипериону не было. Хоть и сам был он отцом, и Крона, бывало, осуждал, пусть и не в лицо говоря о том, против приказа повелителя не пошел, а теперь и сам видел, что не зря опасался потомков своих брат: сильны дети немерено, а ведь еще не вошли в рост. Те, мелкие, шутка ли, молнии, Ураново творение, приручить сумели. А сами давно ли мамку сосали? Хотя … едва ли им молоко Реи досталось – Крон не желал, чтоб дети дольше нужного с матерью оставались, глотал их одного за другим … правда, потом выяснилось, что не дети то были, а камни в пеленки укутанные … а вот когда вскрылся обман, брат озверел.       Нимфа, кормилица их, обнаружилась неподалеку. Сидела на земле, баюкала на коленях огненную девчонку. Увидев направленный на нее взгляд, взвизгнула:       – Изверг! Как ты руку на дитя мог поднять, она же меньше и слабее тебя! Неужто с Кроном самые глупые из братьев остались –телом сильны да умом слабы!       – Заткнись, негодная! – взвыл Сияющий. Ярость взметнулась в нем, сметая остатки разума. Как смеет какая-то нимфа осуждать его братьев, когда двоих из них ее выкормыши едва не покалечили!       Вскочил Гиперион и увидел радостно, как сжалась Амалфея: поняла, видно, девчонка, что не под силу ей совладать с ним. Так не злила бы лучше!       Вот только шагу ступить он не смог. Откуда не возьмись обрушилась на берег волна, сзади подкралась коварно, он и не заметил ее вовремя. Оплела руки, ноги, в плотный кокон заключила – не вдохнуть, не вырваться. Жечь огнем бессмысленно – поглотит вода его пламя. Все же рваться стал Гиперион, невыносима была сама мысль, что его пленили. Из-за водяного кокона, что звуки глушил, донесся знакомый голос:       – Скорей, забирайте детей и уходите!       Ему вторил детский испуганный плач:       – Мама!       «Неужто Рея?» – мелькнуло в мозгу. И тут мимо него пробежал еще один ребенок. Но подхватившая его титанида не была Реей. С изумлением признал Гиперион Тефиду. Сестры не обнаружили они, когда за Япетом пришли. О том, что пленила она слуг Кроновых, рассказали великаны. Зуб держали они на Тефиду, но скрылась она и Япета, похоже, укрыла.       Океанида, ее дочь, детишек подхватила, и с Амалфеей, удерживающей за упряжь коз, сбежали они вниз по берегу, а Гипериону оставалось лишь скрипеть бессильно зубами. То и дело проверял он ловушку, но крепко держали водяные струи. Хоть и следила Тефида за морем (а чуть спустя заметил Гиперион темный силуэт – все удаляющуюся ладью), но контроля не теряла – крепко удерживала брата-пленника. И лишь когда отплыла ладья далеко, повернулась к Гипериону.       – Что, думаешь в своих чертогах их укрыть? – криво усмехнулся титан. – Полагаешь не доберется до них Крон?       – Прежде Рея одна своих детей защищала, боялась другим довериться, – ответила ему Тефида. – Теперь же пусть знает Крон – есть кому детей уберечь от отца неправедного.       С этими словами взбежала она вверх по скалам, а вслед неслись проклятья Гипериона. И лишь когда исчезла она из вида, опали водяные путы.       Время близилось к вечеру. Утих ветер, улеглись волны, с небес на море взирали редкие звезды. Задорно покрикивая, плыли неутомимые дельфины и ладья, влекомая ими, скользила по воде.       Аид сидел у края ладьи и задумчиво смотрел на волны. Подле копошилась Метис: почти перевесившись через борта, она болтала ладошкой в воде. Аид придерживал ее, чтоб и впрямь не соскользнула в морскую бездну. Хоть и океанида она от рождения, едва ли будет полезным для нее такое погружение. В конце концов, Тефида доверила ее им; теперь, когда Аид знал, что она помогла детям скрыться, задержав Гипериона, он беспокоился за титаниду. Удалось ли ей убежать от разъяренного титана? Мальчик надеялся на это.       Посейдон прислонился к плечу брата. Слаб еще он, как и Аид – немало Силы отдали оба, обороняясь от титанов. Все трое напились молока: спасенных коз – не оставлять же было их титанам – подоила Амалфея. Молоко немного насытило детей, и хоть Аид с Посейдоном предпочли бы пищу посытнее, приходилось терпеть и ждать прибытия в дом Океана.       Сестры и малыш Зевс все еще не очнулись. Амалфея смазала ожоги малышей целебной мазью, перебинтовала руки чистым полотном и теперь дремала подле них. Бледные и изможденные, дети пребывали в болезненном забытии, и когда они придут в себя, никто не знал. Филюра, плывущая подле лодки, пыталась, как могла, утешить мальчиков и младшую сестренку. Аид припоминал: Гестия рассказывала, что дня три не могла очнуться Деметра, после того как всю Силу потратила, сестру спасая. Неужто и теперь будет так?       Посейдон поглядывал на сестер растеряно, а на Зевса – с сочувствием и ноткой легкой зависти: ведь именно Дар младшего брата уложил на месте двух здоровенных титанов. Правда и Гера тому поспособствовала – что приводило в изумление уже обоих мальчиков, ведь прежде сестренка никак не проявляла своего Дара. Аид был озадачен: отчего у них с Зевсом оказался один Дар? Ведь они не близнецы и даже не погодки. Впрочем … все это неважно. Главное, чтобы младшие были здоровы.       – Как ты думаешь, где он держит маму? – нарушил тягостное молчание Посейдон.       – Может, во дворце своем спрятал, – тихо отозвался Аид. – Мало ли, сколько у него там темниц.       – Темница, – Посейдон съежился. – Это же что-то ужасное?       – Ну … темно и, наверное, тесно. Вот ты, например, помнишь, как пару месяцев вы с Зевсом расшалились? Подрались крепко, да и кувшин с молоком перевернули. Посудина – вдребезги, вокруг осколки, лужа молочная по полу расползается.       – И Гера шумит, – буркнул, морщась, Посейдон – уж больно громко верещала сестра, отчитывая их.       – Гера, конечно, не могла не выступить, – усмехаясь, согласился Аид. – Но Амалфея тогда ни на шутку рассердилась на вас, ухватила обоих, да и в гроте, где провиант хранила, заперла на полдня. Вот тебе и темница – темно, тесно и холодно.       – Потом-то она нас выпустила, – вздохнул брат. – А отец маму выпустит вряд ли.       – Заставим, – донесся до них жесткий голос Гестии.        – Гестия! Ты очнулась! – обрадованно вскричал Посейдон.        Гестия открыла глаза. Над нею сияли редкие звезды, в темном небе таяли остатки рваных туч. Надвигалась ночь. Девочка осторожно повернула голову, и шея отдалась тупой болью. Она в ладье, братья, сестры и Амалфея тоже тут. Похоже, им все же удалось спастись.       Вот и Аид с Посейдоном, и Метис, сидят неподалеку. До слуха Гестии донесся опечаленный голос среднего брата – он сомневался, что Крон добровольно освободит из заточения их мать, Рею. Девочка сжала зубы. Как же плохо быть маленькими. Ты не можешь дать достойного отпора своим противникам, не можешь защитить тех, кто тебе дорог, тебя не принимают всерьез … но они не всегда будут детьми.       – Заставим! – бросила она в ответ на последнюю реплику Посейдона.       – Гестия! Ты очнулась! – обрадованные братья поспешили к ней.       – Это хорошая весть, – услышала девочка незнакомый голос и с удивлением увидела плывущую подле лодки морскую нимфу. Ухватившись за край лодки, та приподнялась над нею и пристально вгляделась в юную богиню.       – Вы Филюра? – неуверенно спросила Гестия.       – Верно, дитя мое. Рада, что ты снова с нами, – откликнулась океанида.       – Как ты? – Аид опустился перед ней на колени. – Встать сможешь?       – Думаю, да, – она попробовала подняться и поморщилась: тело затекло от долгого лежания, да и ноющая шея не добавляла спокойствия. Девочка потерла ее.       – Больно? – сочувственно спросил Аид.       – Пройдет, – нахмурилась Гестия. – Остальные, что с ними? – она окинула взглядом Деметру, Зевса и Геру и ахнула, увидев забинтованные ручки малышей.       – Молнии? – догадалась девочка.       Братья кивнули.       – Но Гера? – Гестия была испугана. – С ней-то что приключилось?       – Не поверишь, Гера тоже умеет метать молнии, – невесело усмехнулся Аид. – Она на пару с Зевсом уложила тех двух титанов.       – И Гера? – Гестия растерянно взглянула на младшую сестренку. – Невероятно – она и Сила Небес, как и у Зевса.       – Сами удивляемся, – откликнулся старший брат.       – Бедняги, – Гестия, покачиваясь (собственные ноги еще держали плохо), подошла к ним, коснулась лба Геры, щек Зевса – они были горячи, дети тяжело дышали. Девочка припомнила, как плохо перенес метание молний Зевс в тот первый раз – малыш долго плакал, да и руки не хотели заживать несколько дней – Тефида и Амалфея по очереди готовили целебную мазь, но даже с ней выздоровление затягивалось. И в прошлый раз Зевс не терял сознания. Сколько же молний пропустили они через себя?       Когда она спросила о том братьев, те помрачнели.       – Мы не считали, – тихо ответил Аид. – Но мне подумалось, что они досуха выжали небосвод – после того, как малыши рухнули, гроза будто бы сразу закончилась.       – Я думал, они изжарятся там, – всхлипнул Посейдон. – Это было так страшно, Гестия. Еще и ты отрубилась. Мне показалось, он сломал тебе шею.       – Цела моя шея, – она обняла обоих братьев. – Мы живы, это главное, верно? И мы вместе, нас не сумели разлучить – уже в который раз.       – Все еще будет хорошо, верно? – слабо улыбнулся Посейдон.       – Обязательно! – Гестия положила руку ему на плечо – брата следовало поддержать. Не дело сейчас предаваться унынию, как бы страшно и тревожно самой не было. Скоро они будут в чертогах Океана. Ей хотелось верить, что он не откажет им в приюте.       К ночи ладья вошла в залив. Здесь, в скалах, образующих глубокое ущелье, располагались чертоги старца Океана. Расселина, казавшаяся ночью страшным черным провалом, вела в разветвленную сеть пещер, большинство которых располагалось ниже уровня моря. Ладья вошла сквозь нее, и Амалфея со старшими детьми вынуждена была пригнуться, чтоб не задеть головой низко нависающий потолок. Причалив неподалеку от входа, ладья качнулась на легкой волне: встав на хвосты, дельфины издали резкие звуки – то была их прощальная песнь, которой они желали удачи путникам. На выбитых в скале ступенях их поджидала сестра Филюры – океанида Эвринома, стройная, гибкая, как все ее сестры, обитавшие в Мировой реке, с копной спускающихся до самых щиколоток темных волос.       – Приветствую детей Реи, – тихо сказала она. – Рада и тебе, сестра, – молвила она Филюре. Легко кивнув в ответ, ступила та из воды, неся на руках недавно пробудившуюся Деметру, и капли, стекавшие по нагому телу океаниды, сверкали в свете факелов, освещавших причал – ровную каменную площадку, чьи неровные стены испещряли потеки гипса, образующие причудливые фигуры.       – Добр ли был ваш путь? – спросила Эвринома и запнулась, увидев забинтованные руки малышей, что покоились без движения на руках у Амалфеи. За нею следом поднялись Аид и Гестия. Подхватив под руки Деметру, которую уже опустила на пол Филюра, они уставились на Эвриному. Деметра облизала сухие губы: пить хотелось неимоверно, да и дрожь в ногах, что никак не отпускала, вызывала досаду и чувство тревоги: неужто вновь повторится немощь, так терзавшая ее после нападения великанов пару недель назад? Девочка была благодарна брату и сестре, поддерживающим ее, сама она, наверняка, легла бы прямо здесь … несмотря на то, что весь путь с момента пробуждения проделала на коленях у старшей сестры. Последними из ладьи вышли Посейдон и Метис, чья ладошка покоилась в руке мальчика. Метис с любопытством оглядывалась – в этой части чертогов она еще ни разу не была.       – Ах, если бы, – горько вздохнула нимфа. – Крон открыл за детьми настоящую охоту, еле отбились мы от его братьев, но какой ценой, – она печально смотрела на маленьких воспитанников, что так и не очнулись.       – Они ранены и ослабли очень, – подала голос Филюра. – Не след было детям биться со взрослыми, но выбора им Крон не оставил. И, если б мать наша не помогла, едва ли сейчас они были бы здесь.       – Что же мать? – тревожно спросила Эвринома. – Ее я не вижу среди вас.       – Мать велела бежать и детей спасать, – вздохнула Филюра. – Ее я не видела после – детей в ладье разместив, торопилась я от берега уйти, пока дядя наш, Гиперион, не вырвался из водяной ловушки – иначе бы вдогонку за нами пустился он. Еще там Форкий был, да и Кой впридачу – вот только сразили их меньшие Реи – так мне Амалфея сказала.       – Все так и было, – глухо отозвалась нимфа. – Кошмар, коему лучше б и не случаться … думала я, что не выберемся мы.       – Полно, кормилица, – вмешался Аид. – Что было, то прошло, мы здесь. Тефида сказала, что муж ее нам защиту дать может, – он пытливо глянул на Эвриному.       – Папа поможет, я сама его попрошу, – вмешалась Метис, и Эвринома улыбнулась, увидев ее.       – И ты вернулась, разумница, – сказала она ласково. – Идемте же. Отец ждет вас.       Дом Океана, на первый взгляд угрюмый и мрачный, занимал большую часть подводных пещер. То, что было когда-то системой гротов, искусно вылепленных Геей, стало со временем дворцом, облагороженным братьями: киклопами, что в подводных мастерских Океана обосновались, титанами, что прежде семьей единой были и в доме брата старшего не раз прятались от гневливого, на расправу скорого отца Урана, сыновьями и дочерями, украшавшими родительские чертоги. Повзрослев, разбредались по Гее-земле сыновья-реки и дочери – морские потоки. Однако связи с отцом и матерью не теряли: все воды их путь держали в реку Мировую.        В подземных галереях, лишь факелами освещавшихся, царил полумрак. Под ногами хрустел гравий, с потолка спускались острые сосульки сталагмитов, рядом, в низине, чернели воды подземной реки – продолжение залива. Стены галереи украшали росписи, сделанные минеральными красками – дело рук океанид – долины, покрытые лесом водорослей, подводные горы, ущелья, диковинные чудища, подвластные Форкию и Кето – их чертоги тоже обретались в Мировой реке, но селились они далеко от старшего брата Океана.       Пройдя немало по темным коридорам (Деметру вновь несла Филюра, Геру же держала на руках Эвринома), путники вышли, наконец, в большой ярко освещенный зал (помимо факелов, он освещался огнем очага, выдолбленного в скальном массиве). Стены и здесь были покрыты росписями – множество разноцветных рыб плавало меж зарослями водорослей, резвились над водою дельфины. Сквозь кварцевые окошки видны были зеленоватые воды, время от времени к ним подплывали и заглядывали внутрь любопытные морские обитатели. Вдоль стен тянулись каменные скамьи, выточенные из цельного гранита, у очага высилось массивное кресло, а перед ним притулился низенький столик с яствами.       В кресле восседал седой мужчина, закутанный в темно-синий гиматий. Стоило им войти, как он окинул их пронзительным взглядом.       – Отец, – Эвринома почтительно склонила голову. – Мать прислала весть. – Это …       – Кроновы отпрыски, – закончил за нее Океан. – Пригрела на свою голову. Где сама?       – Мать не с нами, – тихо подала голос Филюра. – Осталась она на Крите, детей мне велела спасать – титаны их окружили.       – Добрались-таки? – нахмурился Океан.       – Троих я видела – Гипериона, Форкия и Коя, – молвила Филюра. – Двоих уложили дети, Гипериона же мать перехватила. – Не знаю, как долго удалось ей сдерживать Сияющего – торопилась отплыть, как мать и велела. Надеюсь, не пленил он ее, – Филюра опустила голову.       – Пусть только попробует ей вред причинить, – хмуро произнес Океан. – Не посмотрю, что брат. Говоришь, мелкие двух моих братьев уложили? – в его голосе будто бы скользнуло сомнение. – Сильны.       – Нам помощи ждать было неоткуда, – вперед выступил черноволосый мальчик, лицом уж больно на Крона похожий.       Океан сощурился.       – Кто таков? – спросил.       – Мое имя Аид, – с достоинством ответил ребенок. – Это брат мой Посейдон, сестры Гестия и Деметра, кормилица Амалфея. Наших меньших зовут Герой и Зевсом, это они остановили ваших братьев, теперь вот в себя прийти не могут.       – Ранены? – Океан пристально взглянул на перевязанные руки малышей.       – Обожжены, – откликнулась рыжеволосая девчушка, та, что Гестией представили. – Дар свой призвав, небесные стрелы, остановили преследователей наших.       – Папа! – из-за спины Эвриномы выскользнула малышка Метис и бросилась к Океану.       – Хоть ты цела, егоза, – удивленно молвил тот, сажая дочь на колени.       – Папа, это мои друзья, им надо помочь, – затараторила Метис. – Ты ведь разрешишь им у нас остаться, верно? Крон их маму полонил, а домой им вернуться теперь нельзя – там их сразу найдут!       – Это правда, господин! – осмелилась вмешаться Амалфея. – Супруга ваша, Тефида, к детям добра была, под крыло свое взяла, не раз от Кроновых приспешников спасала – а больше никто не осмелился помочь нам, разве что Япет, да и тот пострадал от рук Крона. Тефида обещала выходить его, оттого и не прибыла с нами.       – Папа, ну, скажи, скажи, да! – Метис теребила отца за гиматий.       – И как тебе откажешь, – титан ласково потрепал ее по волосам. – Эвринома! – обратился он к дочери. – Отведи наших гостей в покои и Нерея позови – пусть осмотрит меньших. И раз уж на вас открыта большая охота, – он вперил в детей строгий взгляд, – не стоит выходить за пределы моих чертогов, врагам облегчать пленение ваше.       – Благодарю за помощь, мудрый Океан, – Аид склонил голову в знак благодарности, поклон отвесили и брат его, и сестры, и кормилица. – Никто из нас запрета не нарушит.       Алфей, бог одноименной реки, спешно призванный в чертоги Океана, почтительно склонился перед отцом.       – Для тебя задание есть, – сказал Океан. – Дети Крона защиты у меня попросили. Слыхал, наверняка, сам: брат мой младший в гневе пребывает с тех пор, как Рея супротив него восстала, детей своих изловить приказал и к себе доставить. Хоть и малы они, а от подосланных титанов сумели сбежать, да и отпор им дали – то сестра твоя, Филюра, мне сказала. Она же и привела их ко мне.       – Неужто взрослым сумели противостоять? – подивился Алфей. – Большие, видать-то детки у Крона?       – Моложе твоего сына, – усмехнулся Океан. – Однако сильны они, особенно младшие. Представь, оба меньших унаследовали Дар Урана – метание стрел небесных. Вот не верю я, что отец мог наделить такой силой детей сына, оскорбившего его.       – Да ведь дед, говорят, держал в страхе всех вас, – осторожно заметил Алфей.       – Верно, он скор был на расправу, – кивнул титан. – Силу забрал большую и страшил нас безмерно, да и мать страдала от него немало. Крон мольбе ее покорился – это верно говорят – и отца одолел, силы детородной лишив. Зато потом брат и сам вздумал детей своих бояться, губить их пытался, да, Рея, как оказалось, спасла всех.       Вот и думается мне – не просто так отец позволил проявиться Дару его в сыне и дочери Крона, не иначе месть готовит ему. Да и другие, похоже, не меньшим одарены. Сильны да юны, как бы беды не сделали, по незнанию или неумению. Вот ты и станешь им наставником, старшим товарищам для Кроновых сыновей, дочерями же сестры твои займутся.       – Хочешь, чтоб я их к себе забрал? – спросил сын.       – При мне должны остаться, так безопасней для них, – покачал головой Океан.       – Да как же я реку свою брошу, – растерялся Алфей. – Ведь ты сам поручил нам заботиться о водоемах, нам вверенных.       – Все так, но дочери твои, наяды, вполне могут заменить тебя на время твоего отсутствия. А как окрепнут дети, и ты домой вернешься.       – Что ж, я покорюсь твоей воле, отец, – вздохнув, молвил Алфей. – Но уверен ли ты, что сумеешь их защитить, коли Крон сюда явится?       – Дом мой всегда крепостью был, защитой для тех, кто искал ее, – ответил Океан. – Вначале для братьев моих, и коли прятались они в здесь от гнева Урана, отцу не выдавал я их, как бы не грозил мне он. А раз защищал я братьев от отца, то смогу защитить и племянников – от брата.

20 октября 2019 г. – 30 октября 2019 г.