***
Гера открыла глаза. Они разлепились с трудом, и малышка уже хотела, было, потереть их, как вдруг увидела, что руки забинтованы – по самый локоть. Вдобавок, они еще и саднили неприятно. – Ой, мама … – протянула растерянная богиня и запнулась, услышав собственный голос. – А мамы нету, – произнесли рядом. На другом конце ложа, где лежала сама Гера, свернулся калачиком Зевс – тоже с перебинтованными руками. Насуплено-недовольно он посмотрел на сестру и пожаловался: – Больно! – Больно! – согласилась Гера. – А что случилось? Ой! – тут она замерла, припомнив, как напали на них титаны, и она пришла Зевсу на помощь – она, Гера, никогда прежде и не подозревавшая, что тоже может управлять молниями. – А эти громилы … – девочка стала тревожно озираться, точно титаны могли, тотчас, ворваться к ним. Зевс ее понял. – Там остались! – он неопределенно махнул рукой. – А здорово мы их? – Угу! – угрюмо отозвалась сестра. – А где это мы? Взору малышки предстала небольшая комнатка, чьи стены были выложены светящимися камушками. Из мебели – ложе, низенький столик, на нем – узкогорлый кувшин и чаша. На противоположной стороне – окошко, в котором видны проплывающие мимо рыбы. Рыбы? Они что, под водой? Кажется, она озвучила это вслух, потому что Зевс тут же откликнулся: – В океане. Так Гестия сказала. Старшая сестра оказалась легка на помине. – Гестия! – Гера приподнялась на ложе. – Мы здесь как оказались? Ахнувшая сестра бросилась к ней. – Гера! Ты заговорила! Наконец-то! – Плача от радости, Гестия подхватила сестренку на руки. – Слава Гее! – Гестия, мне больно! – запищала Гера, когда сестра случайно сжала ей забинтованную руку. – И мне, мне тоже больно! – вмешался Зевс. – Прости, малышка, – повинилась старшая сестра, вновь укладывая Геру на ложе. – Амалфея только утром поменяла вам повязки. Титан Океан целебную мазь прислал – сказал, что с ней быстрей заживут ваши ожоги. Она гладила по голове сопящего Зевса, ободряюще улыбалась Гере – не верилось, что все, кажется, стало налаживаться – малыши пришли в себя, а к Гере вновь вернулся голос. Еще бы мама была здесь … – она судорожно вздохнула, пытаясь незаметно сморгнуть навернувшиеся на глаза слезы. О Рее до сих пор не было никаких вестей. И Крон молчал, хотя те титаны наверняка уже должны были вернуться к нему. Девочка страшилась представить себе его ярость – теперь он знает, на что они способны, и если раньше хотел просто проглотить, дабы лишить их любой возможности сопротивления (так объясняли Амалфея и Рея), то теперь наверняка захочет уничтожить – ведь они превращаются в реальную угрозу для Крона. Впрочем, она-то ни с кем воевать не хотела – только бы оставили в покое братьев и сестер, да матушка вернулась. Однако Гестия понимала, что так едва ли когда-нибудь будет. Крон этого просто не допустит. Она спросила осторожно океанид, может ли он сюда прорваться, но те в ответ промолчали, а стало быть, и они не исключали такой возможности. И это было страшно. Гестию по ночам мучили кошмары, просыпаясь, она пересчитывала братьев и сестер, просила Амалфею запирать на ночь дверь в отведенную им комнату – словом, вела себя так, как никогда не было ей свойственно. Минуло уже четыре дня с тех пор, как Океан дал им пристанище в своем доме. Старца она с тех пор не видела, но его видели Аид и Посейдон, они же познакомились и с Алфеем, его, как сказал Аид, приставил к ним Океан – в качестве наставника.***
Алфей – высокий, статный бог одноименной реки, прибывший к ним по приказу отца Океана, взялся обучать мальчиков владению оружием – для начала стрельбе из лука, ибо иметь Дар, конечно, хорошо, но и верное оружие в бою не помешает, а в том, что им придется со временем принять участие в борьбе против Крона, никто не сомневался. Тренировались они в одном из гротов, достаточно просторном, освещаемом чадящими факелами, где на стенах были укреплены мишени. Мальчики занимались упорно – предыдущее нападение титанов оставило горький осадок от собственного бессилия – силы детей и их противников были еще неравны, не могли они продержаться долго, дать достойный отпор, оттого что малы. Да, их Дар оказался для противников неожиданностью, и даже смог задержать нападавших … но ненадолго и, если бы не вмешательство Тефиды, едва ли бы они смогли добраться до чертогов Океана. Аид и Посейдон впервые держали в руках луки – в прежней, оставшейся где-то позади жизни, они долгое время считались малышами, и Амалфея следила, чтоб воспитанники не поранились, оттого и давала им в руки оружия. Но теперь все изменилось. Между мальчиками мало-помалу вспыхнул дух соперничества – обоим хотелось стать меткими стрелками, и раз за разом целились они, то попадая в мишени, то промахиваясь, и тогда приходя в раздражение. Аид кривил в досаде губы, Посейдон и вовсе бросал лук оземь и топал ногами, а Алфей осаживал учеников, напоминая о самом важном умении воина – держать себя в руках, даже несмотря на поражение. По вечерам, оба мальчика вновь возвращались в тренировочный зал, иногда к ним присоединялась и Гестия. Дети пытались обуздать свой Дар, учились призывать его и удерживать, сколько нужно, капризную Силу. Проще всего выходило у Гестии. Хоть ее стихия – Огонь – и была самой опасной из всех, все же пламя, как будто, слушалось Гестию: послушно возникало в ее руках, играло на кончиках пальцев, сворачивалось в кольца и спирали, слепящей лентой скользило туда, куда приказывала ему маленькая богиня. Посейдон отчаянно завидовал старшей сестре. Его стихией неожиданно оказалась Вода, именно здесь, в чертогах Океана, пробудился его Дар. И хоть было это на руку – ведь теперь учить его мог сам Алфей, легко управлявший водами своей реки, все же Вода оказалась капризна – никак не хотела идти ему в руки, не сворачивалась в спирали, как пламя у Гестии, в лучшем случае, поднявшись на несколько секунд из источника, тугая волна опадала, окатывая мальчика сотнями брызг, а Посейдону оставалось лишь бессильно браниться и топать ногами, полностью забывая о сказанном Алфеем: необходимости держать в узде эмоции, ведь именно они мешают овладению Даром. Впрочем, и у Аида не всегда получалось справиться с кристаллами. Чаще всего поднимались, пробивая каменный пол зала, острые кристаллы горного хрусталя или кубики кальцита, вот только вдоволь налюбоваться ими Аид не мог: быстро накатывала слабость и хорошо, если мальчик успевал не потерять сознание. На помощь приходил Алфей, отпаивал маленького бога укрепляющим силы напитком. А вот кристаллы рассыпались в пыль – стоило только появиться слабости – и не было разницы, оставался он в сознании или терял его. Было это досадно – обоим братьям. Наставник же считал, что все дело в недостаточной физической подготовке, объясняя ученикам, что, чем слабее они телесно, тем сложнее им управлять собственным Даром и потому заставлял мальчиков подолгу бегать – как по тренировочному залу, так и по длинным галереям подводных чертогов, учил плавать во внутренних водоемах и у Посейдона это получалось даже лучше, чем у старшего брата, чем тот несказанно гордился. Вода, казалось, сама держала мальчика, не давая тонуть … а может, в присутствии своей Стихии, он неосознанно выпускал Силу и то, что не получалось у него на суше, легко выходило в воде. Оттого никто не удивился, когда, наконец, Вода поддалась ему – и скрученные тугие воронки-водовороты, избороздившие подземное озеро, были тому подтверждением.***
Минула неделя с тех пор, как очнулись маленькие Гера и Зевс. Малыши почти все время проводили под присмотром Амалфеи, она же приглядывала и за Метидой. Последняя, хоть и грустила о матушке (от Тефиды до сих пор не было никаких вестей), все же в доме отца немного оттаяла и вскоре, как и прежде, стала заводилой в играх малышей. Деметре тоже нашлось занятие. Как-то Эвринома привела детей в подземные оранжереи. Стены и потолки здесь были выложены ярко светящимися камушками, от чего в оранжереях всегда было светло. В широких каналах, выдолбленных морскими умельцами-тельхинами прямо в скальной породе, росли водоросли самых различных расцветок, распускали свои лепестки актинии, похожие на диковинные цветы, ползали по дну морские звезды. Вдоль стен тянулись огороженные участки, где в принесенном с суши грунте росли травы, цветы, даже маленькие кустарники. Эвринома так и назвала их – карликовые, сказала, что такими они становятся при нехватке света – ведь даже изобилие светящихся кристаллов не могло воспроизвести сияние колесницы Гелиоса. Дети пришли от оранжереи в восторг. Еще бы, они почти смирились, что не скоро увидят зелень настоящих лесов, к которым привыкли за всю свою жизнь, а здесь … был кусочек привычного им мира. И, конечно же, Деметра чаще других стала пропадать в оранжереях. Используя свою Силу, она пыталась вырастить еще больше цветов и трав, с деревьями, даже карликовыми, девочка пока не решалась экспериментировать, хорошо помня, чем кончилась подобная попытка много недель назад. Даже с любимыми травами выходило не всегда – все-таки слишком мало было земли для того изобилия растений, что хотелось видеть Деметре. Эвринома и Фетида, видя такое усердие маленькой богини, и заметив, что любимое дело спасает девочку от грусти по матери (что все же находила ее по вечерам, когда дети укладывались спать), упросили отца позволить Деметре расширить оранжерею и совершенствовать там свой Дар, что на пользу послужит и чертогам Океана. Так у Деметры появился свой участок, где выложили гряды из берегового грунта, принесли и семена растений – самых разных, и теперь долгие дни проводила девочка в своем садике, как она его называла, пытаясь добиться ярких красок у любимых цветов, ухитряясь даже выводить необычные, доселе невиданные растения … наверняка, радуя, тем свою бабушку Гею, наделившую внучку Силой Плодородия, вот только энергии при этом уходило немерено. Хорошо хоть не теряла она теперь сознания, как в тот первый раз, когда практически на голых камнях пришлось растить дерево. С одной стороны это огорчало, да и Амалфея с Гестией всякий раз пугались, обнаруживая обессиленную Деметру, лежащую подле гряд с травами, с другой же, юная богиня понимала, что надо учиться дозировать свою Силу, чтоб расходовать ее экономно. Еще бы понять, как вернее это сделать. Братья по-разному относились к ее затее с садиком. Если Аид поддерживал сестру в стремлении одолеть свой Дар (сам он пытался сделать то же самое со своим), то Посейдон фыркал, что для будущих сражений с Кроном полезней выучиться растить всякие лианы, колючки, ну или, на худой конец, что-нибудь ядовитое. На этом месте фыркала уже Гестия, срочно выступая на защиту сестры, и уверяя братца, что растения всякие нужны и всякие важны, а потому Деметра поступает верно и критиковать ее не стоит. Посейдон в ответ дулся: много понимали девчонки в сражениях! Крон может в любой момент заявиться, думал мальчик, а они разве готовы к бою с ним? Деметра всерьез обижалась на среднего брата за такие высказывания и заявляла в ответ, что не ему указывать ей, что следует растить, а что не стоит. Начинавшуюся ссору пресекали океаниды, подтверждая, что маленькая богиня Плодородия идет верным путем.***
У Деметры был повод для радости. Да и для гордости тоже, чего уж говорить. Ей удалось не только вырастить несколько кустиков лесной клубники (приятно было видеть знакомые очертания стеблей и листьев – по клубнике Деметра соскучилась особо), но и добиться созревания ягод. Это была первая настоящая победа и ей очень хотелось похвастаться ею. Девочка пошепталась с Амалфеей и вот на ужин в качестве лакомства ее братьям и сестрам, а также домочадцам Океана – тем, кто присутствовал в его доме – были предложены тарелочки с ягодами. Все отведали по горсти ягодок (увы, их было не так уж много, как хотелось Деметре) и наперебой стали хвалить маленькую богиню. Даже Посейдон, дочиста вылизавший свою тарелку от ягодного сока, довольно сказал: – Съедобно! – Не только съедобно, но и очень вкусно! – тут же вмешалась Гестия и ободряюще улыбнулась сестре. Та зарделась от удовольствия, особенно, когда Океан сказал, что Гея может гордится такой внучкой. – Вот видишь, братишка, какая польза от Деметры может быть, – Аид подмигнул сестре (ягоды и ему пришлись по вкусу), – а ты ей только колючки да ядовитые травы предлагал выращивать. – Так они же тоже пригодиться могут, – возразил ему Посейдон. Старшие за столом усмехнулись. – Хорошо, Посейдон, – задрала нос Деметра. – Тогда исключительно для тебя я выращу целый букет! – и она окинула ироническим взглядом опешившего от ее слов брата. – Да ты страшна в гневе, сестра, – засмеялся Аид. – Будешь знать, как дразнить Деметру, – поддержала его Гестия. – Вот видишь, Посейдон, с женщинами, даже с собственными сестрами следует обходиться осторожно, – улыбнулся Алфей. – Обидишь ее, сам того не желая, словом неосторожным, а тебе в ответ букет с сюрпризом преподнесут. – Да я пошутила, – смутилась Деметра. – Мы это поняли, – улыбнулась Эвринома.***
Ужин еще не успел окончиться, как к Океану подошел слуга. Что он нашептал старцу на ухо было не разобрать, но Океан вмиг посерьезнел. Кивнул слуге и обратился к Амалфее: – Уведи детей! – Что-то случилось? – заволновалась Гестия. Аид пристально взглянул на титана. Беспокойно переглянулись Посейдон и Деметра. Съежились малыши – даже они уловили перемену в голосе Владыки Мировой Реки – таким напряженным он стал. – Здесь Кето, – коротко ответил Океан. – Моя сестра. – Жена Форкия? – испугалась Гестия, припоминая рассказ Алфея о титанах и титанидах – братьях и сестрах его отца. О том, что Форкий был среди напавших на них, она узнала от Филюры. – Верно, – кивнул он. – Вам не следует встречаться. Сестру перехватили, она не проберется к вам. Я сам поговорю с ней. Но и вам не стоит сейчас бегать по чертогам. Побудьте пока в ваших покоях. – Алфей, ступай с ними! – обернулся Океан к сыну, и тот, кивнув, направился вслед за детьми.31 октября 2019 г. – 5 декабря 2019 г.