***
Не очень-то приятно получить нагоняй от мамы. И какой! А главное непонятно за что – ведь они и раньше тайком отлучались, мама с папой даже не замечали – ведь возвращались девочки раньше их прихода. Правда, пару раз их батюшка так же на поверхности обнаруживал – одних, без сопровождения нянек. Мама тогда подзатыльников отвесила всем троим, чтоб не уплывали без дозволения старших. А может мелкие родителям донесли? Все равно неприятно. Сопя и мрачно переглядываясь, стояли Грайи перед разгневанной Кето. Позади нее на благоразумном расстоянии держались младшие – Сфено и Эвриала. А титанида, тем временем, продолжала свирепо отчитывать старших сестер. – Совсем совесть потеряли! – бушевала Кето. – Какой пример непослушания вы младшим подаете, не задумывались? А туда же, чуть что, мы старшие – не так ли вы твердите мне всегда? А сами тем временем проказничаете, негодницы! И в какое время! – Ты о чем мама? – подняла голову Дино, самая рассудительная из сестер. Кето прикусила язык. Пугать детей злодеяниями Крона она не хотела. Все же малы они еще, пусть до поры до времени спят спокойно. Как не любила Кето малышей Реи, все же своим дочерям не желала их судьбы – вечно в тревоге быть. – Неспокойно сейчас, – ответил за нее немногословный Форкий. – Титаны меж собою бранятся, а пострадать из-за того, умышленно или нет, можете вы, наши дети. – Это из-за Крона, да, папа? – тихо спросила Энио. – Откуда ты … – опешил Форкий. – Няньки меж собою шептались, а мы и услышали, – виновато пояснила Пемфредо, переступая с ноги на ногу. – Крон и впрямь чересчур зол стал, – осторожно произнес титан. – И потому, знаю, многие из нас ныне детей своих прячут – чтоб не пришло ему в голову на них гнев свой выместить. Сфено всхлипнула. Эвриала поежилась. Грайи, и те плотнее прижались друг к другу – малышкам явно стало не по себе. – За волосы оттаскаю болтливых, – пробормотала раздраженно Кето. И впрямь: не могли, что ли, нимфы при детях язык попридержать? – Не пугай меньших без меры! – обрушилась она на мужа. – А вам, дочки, не следует бояться: коли при мне да отце будете, никто не посмеет вас обидеть. Ни шагу отсюда, всем ясно? – Кето суровым взглядом обвела дочерей. – Дино, Пемфредо, Энио? Девочки кивнули. – Мы поняли, мама, – ответила за всех Дино. – И сами без вашего дозволения никуда не отлучимся, и за меньшими присмотрим. – Умницы мои, – кивнула Кето. – Эвриала, Сфено, Медуза, что вы мне скажете? – она обернулась к младшим дочерям и замерла. – А Медуза где?***
– Кто этот Крон? – тихо спросила Сфено. – Царь всех титанов, – ответила ей Дино. Девочки находились в просторной полутемной зале, освещаемой светящимися камнями. Таких диковин набрала однажды немало Кето на дне реки Мировой, в самом глубоком ее месте, а после и вернуться на то место не смогла – потеряла чудную подводную поляну, где камений этих было без счета. Холодный пол был выстлан тростником, принесенным из наземного мира, в углу, в грудах шкур, поверх мха да вороха сухих водорослей устроили постель для малышей. Здесь и улеглись в кружок Форкиды, а в центр его поставили шесть сияющих камней. Камни-светлячки совсем не грели, но в пещере и не было холодно: располагалась она много ниже уровня дна, в скальном массиве близ подводных вулканов. Так что малышки не мерзли. Однако то одна, то другая, то и дело, вздрагивали от страха, прежде им неведомого. После срочного переезда, когда мать Кето ничего толком не объяснила младшим да строгой отповеди, что получили старшие, он только усилился. Еще и Медуза потерялась. Наказав не выходить ни за что из залы, родители, еще более встревоженные, чем прежде, покинули Убежище – следовало отыскать меньшую, пока чего с ней не приключилось. Отсветы белых и бледно-голубых огоньков неровными тенями ложились на лица девочек, и глаза их светились в полумраке; опираясь локтями о постель, Грайи и Горгоны смотрели на мерцающие камни, чье мерное сияние усыпляло … вот только спать было нельзя – страшно. Впрочем, Эвриала, не справившись с подступившей дремой, вскоре уже вовсю сопела, подложив под голову ладошки. Сфено же и ее старшим сестрам не спалось. – А он и правда такой злой? – Сфено поежилась. – Няньки шептались, что он за своими детьми охотится, – Дино нахмурилась. – Дескать, мать с самого их рождения прятала детей от мужа, а он, как узнал, разъярился, и теперь ищет их. – А чего же он с ними сделать хочет? – Сфено прикусила костяшки пальцев, что значило – она сильно напугана. – Этого мы не знаем, – откликнулась Энио. – Няньки тогда нас заприметили, ну и понятное дело, языки прикусили и ни на один вопрос не ответили – боялись видно, что, мы матушке расскажем. – Так и получилось, что проболтались, – вздохнула Пемфредо. – Теперь матушка будет нимф бранить, а они ведь тоже не виноваты – не знали же, что мы их подслушиваем. – Словом, ничего хорошего от царя титанов ждать не приходится, раз родители так переполошились, – заметила Дино. – Еще и Медуза так некстати потерялась. – А куда она, кстати, делась? – Энио зевнула, борясь с дремотой. Сфено пожала плечами. – Крутилась поначалу поблизости, хотела все вокруг облазить, ты же знаешь, какая она любопытная. Только мама не позволила, при себе держала нас и ясно было, что волнуется очень. А как батюшка с вами явился, она и расслабилась сразу. – Оно и видно, – проворчала Пемфредо. – Кто же вас просил одних уплывать? – усмехнулась Сфено. – Вот и схлопотали нагоняй. – Еще и Крон этот. Похоже, мама его боится, хотя виду старается не подавать. – С чего ты это взяла? – удивилась Энио. – Раньше она так не пугалась, когда мы уползали кто куда. Да хоть вас взять. Разве в первый раз вы уплыли без нянек? А мама отчего-то пришла в ужас, как услыхала про это. Дино подняла бровь. – Все так и было, – подтвердила Сфено. – Спешно нас собрала и сюда привела, а отцу наказала вас отыскать. – И в море мы впервые побывали, – продолжила, мечтательно улыбнувшись, девочка. – Из окошек-то слюдяных много ли увидишь? А ведь там, оказывается, столько интересного. Медуза чуть шею себе не свернула. Энио хмыкнула. Все это Грайям было уже знакомо, когда-то они также изумлялись увиденному, резвясь на дне морском, а после и на поверхности, на волнах качались, дивясь новому обличью, и гордясь им. – Кстати, – встрепенувшаяся Сфено вырвала сестру из воспоминаний. – Не в океан ли уплыла Медуза? Мама как раз вами занялась, видно, сестрица тогда и уползла тихо. Я-то думала, что она наш новый дом обследует, но мне даже в голову не могло прийти… – Да с чего ты решила, – растерянная Пемфредо села в постели, обхватив колени руками. – Она бы не стала … – А почему мамы с батюшкой до сих пор нет? – возразила Сфено. – Была бы поблизости, давно бы ее привели. – Может отчитывают ее, как нас? – растеряно предположила Энио. – Сестренка, конечно, непоседа, – в голосе Дино звучало сомнение. – Но стала бы нарушать прямой мамин запрет? В открытых водах для вас еще опасно. – То-то вы там плаваете едва ли не каждый день, – неожиданно усмехнулась Сфено. – Так мы же старшие, – со значением протянула Пемфредо и потрепала сестренку по волосам. – Однако, и правда, родителей долго нет, – с беспокойством протянула она. – Неужто, ты права, Сфено, и мелкая в океан решилась уплыть?***
Метис сидела на коленях у матери. С тех пор, как Тефида и Япет вернулись, она почти не отходила от нее. Обычно непоседливая, сейчас девочка вела себя смирно. Малышке тяжело далась эта разлука с матерью – ведь ни разу с ее рождения они так надолго не разлучались. Старшие обсуждали события минувших недель. Тефида и Япет рассказывали, как долго скрывались в горах, в потайной, одной лишь Тефиде известной пещере. Япет много дней лежал в горячке, и титанида не отходила от него, отпаивая больного целебными травами (последние она загодя спрятала здесь, как и многое другое из необходимого, будто знала, что все это ей еще понадобится). Утраченное здоровье постепенно возвращалось к титану, глубокие раны затянулись, и Япет, наконец, смог отправиться в путь. Рад был он видеть живыми и невредимыми жену и сыновей (не успел добраться до них Крон) – старшего, простодушного Атланта (тому лишь недавно сравнялось десять) и младшего, не по годам серьезного, пятилетнего Прометея. Оба были здесь же, сидели подле матери и тоже радовались тому, что отец их жив и не пленен страшным Кроном. От Климены, уже отчаявшейся вновь увидеть Япета, передался и им страх за отца. Но вот он – сидит рядом, как прежде то бывало. Разве, что теперь они не дома, а в гостях у дяди Океана. Хозяин чертогов попенял супруге, что долго не подавала вестей о себе и брате. Хоть и расстались они в прошлый раз в ссоре, обиды старец не помнил, а тревога за Тефиду, что последние недели пряталась от потерявшего разум Крона (об этом, как сообщили Океану сыновья-реки, уже шепчутся, по углам затаившись, титаны), терзала его крепко, хоть и старался он вида не подавать, дабы еще больший страх не вселять в домочадцев. Каялась Тефида в оплошности своей, отговаривалась, что отойти надолго не смела от раненого Япета, ибо тяжко было состояние его. Гладила по голове льнущую к ней Метис, баюкала девочку – сама истосковалась по дочери за эти дни, хоть и понимала, что ни Океан, ни ее старшие дочери заботой не оставят малышку. И дети Реи тоже были здесь. Зевс сидел на коленях у Амалфеи. Подле нее устроились и Деметра с Посейдоном. Последний переглядывался с Атлантом – успел мальчик за последние дни сдружится со старшим сыном Климены. Только Прометей их дичился и держался поближе к матери. От Атланта дети узнали, что маленькому Прометею часто снились вещие сны. Но малыш мало что понимал в том хаосе тревожных видений, что порой прерывали его детские, беззаботные сновидения. Как видно, дар этот он унаследовал от отца, вот только был еще слишком мал, чтобы постичь его. Гестия с Аидом напряженно внимали рассказам старших. Ежились, слыша, как долго подосланные Кроном великаны рыскали по горам, пытаясь напасть на след беглецов, как пришлось Япету и Тефиде, кружить по горным тропам, уходя от кроновых приспешников: вступать в бой было опасно, ведь Япет только-только встал на ноги, а значит, исход схватки мог решиться не в пользу опальных брата и сестры. Достигнув моря, путь долго правили они верхом на верных титаниде дельфинах. За ночь добрались до чертогов и, слава Гее, никто не помешал им в том. Гера мрачно нахохлилась у дверей. В последнее время они даже стали ладить с Метис – обеих девочек объединяла разлука со своими матерями. Но Тефида теперь здесь, и Метис наверняка счастлива. А когда вернется Рея? Тоска по ней нахлынула вновь и стала столь сильной, что малышке захотелось плакать. Никто не заметил, как она выскользнула из залы.***
Гера с трудом сдерживала слезы. Тихонько всхлипывая, малышка терла кулачками глаза, однако, они, как назло, наполнялись слезами, капля за каплей струились по лицу. Хорошо хоть не видел никто. Меньше всего она желала сейчас попасться кому-нибудь из океанид или слуг Океана на глаза. Пришлось бы объяснять, почему она плачет. И что говорить? Что соскучилась по маме? Это и так все понимают. Что больше всего хочется, чтобы мама, наконец, вернулась – как Тефида? Ведь Тефида ведь и впрямь возвратилась, так почему же и Рея не может сделать того же? Неужели не понимает, как тоскливо без нее ее детям? Гера будто забыла, что матушка пребывает ныне в плену у Крона; маленькая богиня обижалась на мать и, одновременно, отчаянно скучала по ней. Хоть и нечасто навещала Рея своих малышей, боясь внимание мужа к ним привлечь, все же Гера с нетерпением ожидала каждого ее прихода, такого редкого и короткого – мать никогда не задерживалась надолго. Но тогда они хотя бы жили в своей родной пещере … а теперь уже сколько месяцев скитаются по чужим домам? Сначала Тефида их приютила, спрятала от слуг Крона, что вот-вот готовы были схватить беглецов, а теперь и Океан свой дом предоставил, чтоб спокойно могли они жить, не опасаясь страшного отца своего. Назвать Крона отцом не получалось. Ни разу не виденный, он уже внушал детям ужас, ни раз Гера в ужасе вскакивала посреди ночи, после страшного сна, в котором их настигал и пожирал Крон. Но рядом спала Гестия (в последнее время она часто приходила убаюкивать малышей, да так и засыпала подле них), и успокаиваясь, Гера вновь погружалась в сон, прижавшись к теплому боку сестры. Зачем он хотел их гибели? Этого не могли сказать ни взрослые, ни старшие братья и сестры. От этого становилось еще страшней. А временами нападала тоска – вот как теперь. Пусть сейчас они все вместе – братья, сестры и их кормилица, мамы все же недоставало. О, если б она только вернулась! Метис повезло, и Гера завидовала ей – ведь оба родителя теперь при ней. А когда они вновь увидят Рею? Размазывая по щекам слезы и тихо всхлипывая, она побрела в сторону мастерских тельхинов. Эти подводные мастера-кузнецы, дети титанов, славились своим искусством по всей Мировой реке. Маленькая Гера случайно набрела на них, бродя как-то по закоулкам дворца Океана. В тот день она также тосковала, и ушла подальше от сестер и океанид, чтобы побыть одной, и уж точно ей не хотелось увидеть жалость в глазах дочерей Океана. Хоть и была Гера мала, а все же и ее задевала неприкрытая жалость, с какой порой смотрели океаниды на детей Реи и Крона. Тогда, добравшись до мастерских, поразилась малышка прежде не виданному ею искусству. И надолго осталась там, с любопытством наблюдая за диковинной работой. Тельхины ее не приметили сразу, так как спряталась малышка за большим пифосом с водой. А после, конечно, отогнать пытались – нечего ребенку подле огня да металла кипящего делать – да только Гера тоже упрямой оказалась. Снова и снова приходила к ним, от кормилицы убегая, и тельхины сдались, позволили ей сидеть неподалеку и смотреть за их работой, коли уж такая любопытная, только строго-настрого запретили подходить к горнам и наковальням, чтоб дитя по недосмотру не покалечилось. До кузниц осталось совсем немного идти, как вдруг из узкого колодца, соединявшего дворец с открытым океаном (а таковых было немало), донесся тихий плеск, и перед изумленной богиней показалось вынырнувшее на поверхность диво: по виду дитя, не намного старше ее самой, но с чудными волосами, больше похожими на черных змей и сверкающими в полумраке глазами. – Ты кто? – изумленно спросила Гера.