Правильное решение

Выходка Энакина практически не удивила Оби-Вана – лишь подтвердила худшие опасения. Он давно уже знал, что с его бывшим учеником не все ладно. То, как близко он подошел к Темной Стороне, было очевидно для всех – разве что Падме свято верила в непогрешимость своего рыцаря, не понимая, что сама же и подталкивает его к гибельной грани. Да и сам Оби-Ван хорош, конечно. Потакал им обоим, старательно не замечая их тайной связи. Даже выгораживал Энакина перед Советом, когда разоблачение особенно низко нависало над его головой – а ведь должен был сам пресечь это безобразие на корню. Силком вернуть отбившегося от рук ученика на путь истинный, решительно напомнив тому: правила писаны для всех – и для Избранного не в том числе, а в особенности. Но Оби-Ван не смог. Не нашел в себе сил так сурово обойтись с лучшим другом – и теперь, глядя в полубезумные от гнева глаза бывшего падавана, он пожинал плоды своей мягкотелости. Верно все-таки говорил магистр Винду: в Кодексе каждая строчка находится на своем месте. Пренебрег хотя бы одной – уже ступил на скользкую дорожку. – Поговорить? – переспросил Энакин, презрительно скривив рот. – Что же такого важного ты хотел сказать, что выслеживал меня через пол-Корусканта?! О, Оби-Ван многое хотел ему высказать. О его эгоизме, безответственности, подлости... претензий накопилось столько, что хватило бы на хороший список. По правде говоря, заготовленная речь – та, что выверенная и спокойная, – напрочь вылетела из головы, как только стало ясно: Энакин действительно намеревался бежать. Предать Орден. Оставить его в самый трудный час, дав деру, словно крыса с тонущего корабля. С огромным трудом магистр взял себя в руки. Гнев – плохой советчик, а для джедая и вовсе недопустимый. – И не зря выслеживал, как видно, – Оби-Ван выразительно обвел рукой приземистые ангары, видневшиеся по обе стороны улицы. – Только не говори мне, что ты выбрался сюда просто поглазеть на корабли! Подсознательно он ожидал – хотя понимал, что ничего подобного не будет, – привычного смущенного взгляда и многозначительного "ну-у-у", как бывало всякий раз, когда Энакина ловили на очередной шалости. Вот только ученик давно уже вырос, и неодобрение Оби-Вана волновало его примерно так же, как мудрые слова Кодекса. – Результат вышел именно таким, если тебя это успокоит, – выплюнул он со злой досадой. – А теперь уйди с дороги... учитель. Энакин решительно шагнул вперед, с явным намерением оттолкнуть Оби-Вана в сторону, но тот снова преградил ему путь. – Нет, Энакин, – на этот раз и магистру не удалось скрыть эмоций: гнев, звучавший в его голосе, нипочем не удалось бы выдать за сдержанное недовольство мудрого наставника. – Так просто ты от этого разговора не отделаешься. И откладывать его на потом я не намерен. Он чувствовал, как беснуется вокруг бывшего ученика Сила – чуждая, угрожающая... темная. Казалось, даже воздух рядом с ним слегка дрожал, нагретый чудовищным жаром – неощутимым в материальном мире, но через Силу обжигавшим не хуже напалмового пламени. В тот момент Оби-Ван испугался по-настоящему – не за себя, за Энакина. Каждый может потерять контроль над собой, поддавшись темным эмоциям. Но гнев и страх – лишь путь во Тьму, по которому еще нужно пройти... и первый шаг ты делаешь, начиная черпать из них силы. Так, как Энакин – сейчас. – Что ж, хорошо, Оби-Ван. Давай поговорим, – сипло прохрипел он, ступив вперед. Теперь друзья стояли так близко, что каждый мог почувствовать на лице разгоряченное дыхание другого. – Что именно ты хочешь узнать? Почему я не желаю снова лезть в мясорубку за чужие интересы? Почему жизни моей жены и ребенка для меня важнее всей этой черно-белой орденской демагогии? Почему я не рвусь защищать шкуры кучки политических аферистов, которым не обязан ровным счетом ничем? Что из этого тебе непонятно?! Каждое слово било наотмашь. Вот оно значит как... интересы Ордена для него – чужие. Борьба Света и Тьмы – не более чем демагогия. Те немногие, кто готов бороться за будущее Республики – кучка политических аферистов, не стоящих уважения и поддержки. Оби-Вану с трудом верилось, что Энакин мог всерьез сказать нечто подобное. Его друг. Боевой товарищ, с которым они прошли огонь и воду. Младший брат. Неужели эта... гниль сидела в нем всегда, а Оби-Ван был слишком слеп, чтобы заметить? "Нет. Он просто не в себе. Палпатин заморочил ему голову сильнее, чем я думал. Энакин и сам не понимает, что несет". Быть может, Оби-Вану следовало бы сбавить тон. Обратиться к бывшему ученику менее резко, тщательно подобрав и взвесив слова... но Энакин не был единственным, чьи нервы до предела вымотали война и события последних дней. – Нет, Энакин. Не это, – негромкие слова Оби-Вана были полны горечи, но взгляд оставался все таким же твердым. – Мне интересно, когда мой лучший друг успел превратиться в жалкого труса. Как ты можешь даже думать о том, чтобы покинуть Орден в такой момент? Выжить самому, а остальное пусть огнем горит – так, Энакин? Дружба, долг – это все пустые слова для тебя? На миг показалось, что лицо Энакина дрогнуло, а в его глазах мелькнуло нечто похожее на... вину? Стыд? Сомнение? Это уже что-то. Значит, он готов слушать. Значит – не лишился разума окончательно. И Оби-Ван продолжил давить, в надежде, что резкие слова подействуют на друга отрезвляюще. – У нас на счету каждый боец, Энакин – тем более такой, как ты. Ты подумал о том, скольких обречешь на гибель своим бегством? Орден – твоя семья, Энакин. Ты не можешь... Взгляд Энакина вновь остекленел, и нечто жуткое, непривычное появилось в глубине его глаз. Словно пламя, подсвечивающее радужку изнутри золотисто-янтарными отблесками. – Моя семья – это Падме и наш ребенок. И я не могу позволить им погибнуть. Тьма сгустилась вокруг него еще плотнее. В Силе это выглядело так, словно тени обволакивали фигуру Энакина, ложась на плечи тяжелым плащом и сплетаясь непробиваемой броней на груди. Отрезая юношу от Оби-Вана и всего, что тот пытался сказать ему. Но магистр не собирался сдаваться. Пусть даже Энакин не желал ничего слушать – он все равно достучится до этого глупого юнца. – А ты думаешь, Падме простит тебе эту трусость? – спросил Оби-Ван с вызовом. – Она предана Республике всем сердцем! Твое предательство тяжело ранит ее, Энакин. Она никогда не простит тебя. А вздумаешь удержать ее от борьбы – возненавидит. Или ты настолько слеп, что не видишь этого? – Довольно. Окончим этот разговор. Энакин тяжело дышал. Казалось, еще немного – и он в ярости бросится на бывшего учителя. – И не подумаю. Что, правда колет глаза? Так очнись, Энакин. Очнись и начни уже вести себя, как подобает рыцарю-джедаю и Избранному, а не истеричному подростку! Оби-Ван не успел даже понять, что произошло. Почувствовал лишь, как всколыхнулась окружавшая Энакина Тьма и, повинуясь резкому движению руки, бросилась вперед и невидимой удавкой сдавила шею. Не ожидавший подобного, Оби-Ван беспомощно схватил ртом воздух и захрипел, не в силах протолкнуть его в горло. "Тьма. Он использует ее! – пронеслась в голове ужасающая мысль. – Он все-таки..." Додумать он не успел: стальная хватка вдруг разжалась, и Оби-Ван тяжело рухнул на ноги, едва сумев удержать равновесие. Потирая горло и судорожно глотая воздух, он увидел, как Энакин с ошарашенным видом отшатнулся назад. Поднес к глазам слегка дрожащую руку и так пристально уставился на нее, словно не был уверен, что конечность принадлежит именно ему. Сквозь стучащую в ушах кровь до Оби-Вана донеслось тихое ругательство. – Энакин? – позвал он и тут же зашелся кашлем. – Что... что, черт побери, это было? Энакин казался не менее потрясенным, чем сам магистр. Сейчас он вновь стал походить на себя: полубезумный монстр, окруженный подавляющей аурой Темной Стороны, то ли исчез, то ли затаился до поры. – Я... понятия не имею, – прошептал Энакин хрипло. Дыхание его было таким тяжелым, будто не он только что пытался придушить Оби-Вана, а наоборот. – И... прости. Я не понимаю, что на меня нашло... как это вообще получилось. Оби-Ван промолчал, не нашедшись с ответом. Мыслей в голове крутилось даже слишком много, но все – обрывочные, хаотичные, и каждая норовила сорваться с языка вперед другой. Что бы сейчас ни произошло, ясно одно: это проблема, и проблема крупная. Вот только Оби-Ван понятия не имел, как к ней подступиться. – Энакин... Оби-Ван и сам не знал, что собирается сказать - но чувствовал, что хоть что-то сказать нужно. Но бывший ученик вдруг сделал шаг назад и покачал головой. Его лицо приобрело нечитаемое, сосредоточенное выражение – как бывало всякий раз, когда Энакин не желал делиться своими мыслями и переживаниями с кем бы то ни было. – Мне нужно побыть одному, – сказал он твердо. – Обдумать все это. Не пытайся следить за мной снова, Оби-Ван... прошу тебя. И он стремительно, едва не переходя на бег, зашагал вниз по улице. Прежде чем Оби-Ван успел опомниться, Энакин уже пропал из виду, смешавшись с толпой на рынке. * * * – Душил, значит? – задумчиво переспросил директор Айсард. – На расстоянии? – Именно так, сэр, – торопливо подтвердил агент и украдкой, приглушив динамик комлинка, прочистил горло: жара и пыльный воздух нижних уровней превратили устный отчет в настоящую пытку. – Боюсь, я не могу объяснить природу этого явления, но... – Вам и не нужно. Вы свою задачу выполнили, агент Тревор. Сворачивайте слежку и возвращайтесь в штаб. – Есть, сэр, – отчеканил шпион с нескрываемым облегчением: носиться по всему Корусканту за неуравновешенным джедаем – та еще задачка, напоминавшая завуалированный смертный приговор. Но, похоже, вместо бесславной гибели в Корускантских трущобах его ждали неплохие премиальные. "Как же все-таки вовремя объявился второй джедай! Еще немного, и этот псих точно бы меня засек".