Ворон ворону глаз не выклюет

      Отрывок из потрёпанного журнала.       Запись № 14:       «Литература энлодов никак не пролила свет на прошлое дейхе, а от послевоенной книжонки “История Белых ворон” А. Бурветта до сих пор хочется плеваться — три сотни страниц оправданий многолетней бойни.       Бурветт выставляет дейхе дикарями, которые пили кровь младенцев для своих ритуалов, но какой дурак станет так делать? Гадость же несусветная, достаточно очищенных косточек. Да, дейхе проводили сомнительные обряды, зато в плане вооружения ушли далеко вперёд и стёрли с материка руанни, своих соседей. Забавная вышла цикличность, если так подумать...»       Несколько слов размыто дождевыми каплями.       «...но к тому году, как по морю приплыл флот энлодов из Вердестта, дейхе отчего-то стали слабы и заметно деградировали. Их вырезали, а идеями, имея на руках больше ресурсов, бесстыдно воспользовались, доработали, и вот — добро пожаловать в современный прогрессивный мир! А дальше, как можно видеть, историю писали победители».       Угол листа обгорел.

***

      Ровными рядами, как солдаты на плацу, бутылки выстроились в нише, спрятанной за портретом Александра I — первого императора Тормандалла из рода Аргеллов. На стеклянных боках скопился едва заметный слой пыли. Пробки выглядели нетронутыми.       «Вот где пропадал весь подаренный алкоголь, да, дорогой?» — мысленно спросила Минерва у своего мужа. Взгляд упал на полупустую бутылку в форме обнажённой девы. Ашвайлийская водка? Всё-таки нашёлся у супруга небольшой грешок.       Минерва выдернула пробку в виде корзинки с фруктами и, немного подумав, осторожно глотнула. Из глаз брызнули слёзы, в груди обожгло пламенем, эти ощущения подействовали как пощёчина. Стало противно от самой себя: в её ситуации напиваться — худшее из решений, но притягательно простое. Идя по мягкому ковру к своему — уже своему — рабочему столу, Минерва отсалютовала бутылкой портрету мужа, Арчибальда IV. Тот смотрел будто с укором, он бы не одобрил поступок супруги, сегодня ставшей императрицей-регентом. И чем больше она размышляла над своей новой ролью, тем сильнее хотелось удавиться.       «А что поделать, дорогой? Образ твоей безглазой головы в окровавленном ящике будет преследовать меня в кошмарах до конца жизни».       Минерва ослабила корсет, расстегнула воротник блузы — слишком жарко, слишком душно, слишком… всё слишком. За дверью завывал граммофон, крутя одну и ту же пластинку. Минерва ненавидела каждую из этих прилипчивых песен, но их обожал слушать Арчибальд. Теперь она имела полное право выбросить чёртову шарманку хоть в окно, хоть в камин. То же самое могла сделать и со всей группой «Линия сердца» — за то, что создали это безвкусное музыкальное орудие пыток.        Она могла всё.       «Тише, тише, в первый же день рано опускаться до тирании и казней», — Минерва нервно рассмеялась, ашвайлийская женщина и ей задурманила голову.       Вспомнив причину, по которой зашла в этот — свой! — кабинет, Минерва достала чистый лист и перьевую ручку. Никак не получалось избавиться от привычки чуть что писать сестре. С каждым годом весточки от неё приходили всё реже и короче, в последний раз она вскользь упоминала о делах в Дарнелле, но это было так давно. Минерва окунула кончик ручки в чернила и нерешительно застыла над бумагой. Главное — пересилить себя и написать первые слова. Можно было начать с невинного «дорогая сестрёнка».       «Дорогая сестрёнка!       Надеюсь, с тобой всё хорошо, и ты не рискуешь жизнью чаще, чем на то есть нужда. Когда к тебе дойдёт это письмо, ты уже будешь знать: Арчи убит. Наверняка ты счастлива, но я не могу разделить твои чувства. Арчи был хорошим человеком, нет смысла держать на него зла. До сих пор не знаю, кто заговорщик и являюсь ли я следующей целью. Могу доверять лишь тебе и детям, но ты далеко, а двойняшки сами нуждаются в моей защите. Прошу тебя, вернись или хоть найди возможность встретиться со мной. Ты мне нужна.       Твоя М.»       На часах почти двенадцать, с минуты на минуту должен прийти Рональд Кромвелл, императорский советник. Минерва бегло привела одежду в порядок, заколола волосы шпильками. К приходу Кромвелла его ждала не растерянная чуть подвыпившая женщина, а готовая к работе императрица Тормандалла.       — Ваше императорское величество, я не помешал? — предварительно постучав, обратился к ней советник. Трагедия минувшей ночи не особо отразилась на нём, хотя он считался близким другом Арчибальда.       — Вы как раз вовремя. Хотела лично передать вам своё решение: прощание с супругом устроим в Дарнелле.       — В Дарнелле?! — вырвалось у Кромвелла, он тут же извинился за вспышку эмоций. — Позвольте поинтересоваться, чем обусловлено ваше решение? Почему не Андронталл? Это ведь столица, а что из себя представляет Дарнелл? Старые руины на задворках империи, и вести о ситуации в них доходят прескверные. Разве это достойное место для прощания с монархом?       — Насколько я помню, Дарнелл был первой столицей Тормандалла и его жемчужиной. Чья же вина, чей недосмотр, что город-памятник превратился в описываемое вами безобразие? — Минерва пристально посмотрела в глаза Кромвелла. — Там развеян прах его матери. Арчибальд хотел бы остаться рядом с ней. Заодно считайте это поводом провести в Дарнелле генеральную уборку. Какой позор — позволить ворам и убийцам управлять целым городом! Вы со мной согласны, сэр Кромвелл?       Советник отвёл взгляд в сторону. Умный, статный, корона прекрасно смотрелась бы на его голове, чуть выбеленной сединой. Мог ли его незаурядный ум спланировать убийство Арчибальда? Мог ли он предать дружбу, длившуюся с малых лет, ради своих амбиций?       — Позвольте я возьму газетчиков на себя. Пусть преподнесут ваш визит как дань уважения роду Аргеллов. Заодно, думаю, вам стоит лично выступить перед народом с речью. Вы согласны? — торопливо озвучил Кромвелл свою идею.       — Именно это я и хотела, — Минерва постаралась смягчить тон. — Выезжаем через неделю.       Советник откланялся и вышел из кабинета. Будет сложно. Чертовски сложно. Но Минерва должна сохранить империю в целостности для своих детей. Кстати, о детях… не успели стихнуть шаги Кромвелла, как в кабинет без стука ворвался незваный гость, которого сейчас хотелось видеть меньше всего. Дамиан Бледри без всяких церемоний уселся напротив рабочего стола, разве что ноги на него не закинул. Смотрел прямо, нагло и выглядел дико раздражённым.       — Хоть вы и ушли от ответа в прошлый наш разговор, я от вас не отстану, — начал Дамиан без приветствия и почтения в голосе. — Вы ведь прекрасно понимаете, что наследником должен стать я, а не Алистер. Мать отделял всего шаг от официального статуса императрицы. Не такой уж я бастард, каким меня все пытаются выставить.       Минерва закрыла глаза и потёрла переносицу — от одного только голоса Дамиана начинала болеть голова. Как же хотелось отложить неприятный разговор до конца похорон, но не успело тело Арчибальда остыть, а дорогой племянник тут как тут.       — Я уже всё сказала, Дамиан. Не имею ничего против тебя, и о смерти сестры горюю не меньше твоего, но по закону следующий император — Алистер, и это не обсуждается. Я выделю тебе достаточно земель, дам какой хочешь титул, лишь бы ты не чувствовал себя обделённым.       — Как сладко вы говорите о своём желании прогнать меня в захолустье с глаз долой, — Дамиан то стучал ногтями по подлокотнику, то резко дёргал головой. Как же он был похож на отца, особенно в профиль. — Обойдусь. Я хочу получить весь пирог, а не крошки со стола. Имею право. И я могу взять своё мирно, или…       — Или что? — жёстко оборвала Минерва. Мальчик заигрался. — Не думай, что если Арчибальд умер, то я позволю сесть себе на шею, как ты присел на шею к нему. Супруг никогда не хотел называть тебя своим преемником, и ты прекрасно знаешь почему. Или соглашайся на предложенную помощь, или катись из дворца. Это моё последнее слово.       Дамиан со странно задумчивым видом провёл пальцем по ручке кресла. Как затишье перед бурей. «Бастард Бледри» прослыл человеком непредсказуемым и вздорным, даже Арчибальд однажды признался, что рядом с ним чувствовал себя беспокойно. Мог ли он убить отца, считая это единственным шансом дорваться до власти? Хотел ли он устранить саму Минерву вместе с маленькими братом и сестрой?       — Я понял вашу позицию. Больше нам разговаривать не о чем. Позвольте откланяться, — и Дамиан ушёл, не откланявшись и хлопнув дверью.       Граммофон заиграл очередную заунывную песню «Линии сердца». Минерва встала с кресла и приблизилась к высокому панорамному окну. В солнечных лучах золотились высокие шпили башен, дирижабли в облаках, широкие дороги, по которым ездили паровые экипажи, рекламные мехатроны шумно зазывали покупателей. Столица была спокойна, она ещё не знала о случившейся трагедии, как и весь Тормандалл.       Проблемы, с этим ребёнком точно будут проблемы. Хотя какой он ребёнок? Дамиану пошёл третий десяток, но в её глазах он навечно останется нелюдимым озлобленным мальчиком, которому она так и не смогла заменить мать.       Пора готовиться к похоронам.