Ворон ворону глаз не выклюет

      Виктор валялся на каменных плитах, разглядывая трещины на потолке и ползающих по нему бражников. Минуты медленно сменяли одна другую, шум в голове постепенно стих. Вскоре удалось пошевелить пальцами.         «Заметка на будущее: самозванка на зеркала не реагирует».         Всегда, стоило сунуть нос на склад с оружием, крылатая дрянь была тут как тут, готовая истязать болью и кошмарами за непослушание. Наверняка не пускала Виктора лишь смеха ради, желая подразнить одновременной близостью и полной недосягаемостью ножа, которым убили мисс Тарнетт.         — Хватит на сегодня игр. Тебя зовут, — прошептали бражники, глаза на их крыльях уставились в сторону.         Рядом неподвижно сидел Долька, он терпеливо ждал, когда на него обратят внимание. Енота было легко спутать с чучелом: уши не улавливают шум, усы всегда опущены, глаза подобны стеклянным пуговицам. Зато какая пушистая шерсть. Мало кто смог бы устоять перед желанием его погладить, и Виктор был явно не из таких.         — Это ты за мной пришёл, малыш?         Долька увернулся от протянутой руки и побрёл по коридору, точь-в-точь как мехатрон — автоматизированный механизм, следующий чётким алгоритмам. Те прототипы мехатронов, которые Виктор давным-давно видел в столице, походили на скелеты животных: они совершали простые действия на потеху публике, даже могли рычать благодаря динамикам. Если содрать с Дольки шкуру, обнаружится ли под ней механизированный скелет?       Маленький поводырь завёл в ту область убежища, которую Виктор пометил на карте как «владения Ведьмы, не лезь, убьёт». Ламарк вышел лично встретить гостей, он с улыбкой подхватил питомца на руки, нахваливая и называя умницей. Когда Виктор зашёл в комнату вслед за Ламарком, в голове крутились образы один ужаснее другого: с выпотрошенными телами по углам, висящими на стенах костями, и стеклянными бутылями, наполненными кровью — но он оказался в обычной мастерской. Вместо потрохов всюду лежали инструменты, под потолком были протянуты нити, с которых свисали пучки соцветий огонь-травы, а в бутылочках на полках хранились масла и настойки.         Хозяйка мастерской сосредоточенно помешивала пестом в ступке, склонившись над столом. Личность Ведьмы была окружена ореолом тайны, однако стоило присмотреться поближе, и Виктор увидел немолодую айрхе, с мозолистыми пальцами и собранными в короткий небрежный хвост волосами. Он мог бы голыми руками сломать эту маленькую свирепую женщину, но та расправится с ним одним брошенным вскользь взглядом, переполненным жёлчной злобой.         Пока Ламарк возился с патефоном, Дольке пришлось перелезть с хозяйских плеч на спинку кресла; он опустил голову на сложенные лапки и замер в привычной неподвижности. Виктор хотел присесть рядом на стул, но тут же поймал красноречивый взгляд Ведьмы. Пришлось благоразумно остаться на коврике у двери.         — Хорошо, очень хорошо, что мы наконец собрались вместе. Дайан недостаёт важного ингредиента, будь так добр и не откажи даме в помощи, — Ламарк, как обычно, был раздражающе бодр и не замечал повисшего в воздухе напряжения.         Ведьма приблизилась к Виктору, сжав в одной руке нож, а в другой ступку с какой-то багровой бурдой. Она глянула исподлобья, прошипела: «Руку. Живо». Быстрый взмах ножом, и кровь из порезанной ладони потекла в ступку. Виктор слегка поморщился от боли и бросил взгляд на стол, надеясь увидеть то, что раньше закрывала спина Ведьмы. Там лежала деревянная маска. Лицо, изображённое на ней, мало походило на человеческое: перекошенное от ярости, с раскрытым в немом рыке ртом, тяжёлыми надбровными дугами и с торчащими из нижней челюсти клыками, как у кабана. Вот чем Ведьма занималась целую неделю? Вырезала этого урода?         — Я насчитал в убежище не меньше пары сотен масок, и все разные. Неужели вы сами придумываете, как они должны выглядеть? — спросил Виктор и тут же пожалел, что открыл рот, когда Ведьма ответила ему долгим давящим взглядом.         — Никакой фантазии не хватит, чтобы передать особенности той или иной души. Дайан видит саму суть человека, и старается изобразить её максимально точно, — ответил за неё Ламарк. Наконец он заставил патефон заработать, и мастерскую заполнила ненавязчивая мелодия.         «Видимо, в моём случае она решила проявить толику фантазии», — усмехнулся Виктор себе под нос. Ни одна из масок на стенах не выглядела чудищем из детской сказки, чья судьба — погибнуть в финале от меча героя.       Собрав остатки крови лезвием ножа, Ведьма стряхнула капли в ступку и вернулась к столу за пестиком. Ламарк указал на коробку в углу, в ней нашёлся запас бинтов. Виктор позаимствовал чуть больше, чем следовало — Крысу они тоже пригодятся.         — Двуглавый одаривает нас ровно настолько, насколько мы одариваем его. Более щепетильного торгаша не найти ни на одном базаре. Лучше всего подойдёт кость. Советую выбрать палец ноги, это не так заметно, — говорил Ламарк таким обыденным тоном, будто речь шла о чём-то не серьёзнее укола.         Виктор опустил взгляд на свои сапоги. Каждая косточка ему дорога, как тут выбрать, что нужно меньше? Долго взвешивая все за и против, он буркнул: «Рубите безымянный». Ламарк кивнул и переместил иглу патефона, заиграла более спокойная и лиричная мелодия. Помнится, мастер Тарнетт тоже часто её слушал.          — Дайан, когда ты начнёшь финальную подготовку к ритуалу?         — Когда найду тело сына, — процедила Ведьма сквозь зубы. Она опустила в пиалу кисть и оставила на маске первый мазок.         — Трёх дней достаточно. Не сверли меня взглядом, пожалуйста: мы перерыли всё побережье, но Айтана так и не нашли. Значит, уже и не найдём. «Морской хан забрал его в своё войско», как поговаривают айрхе.         Рука Ведьмы дрогнула, вместо аккуратного мазка на маске осталась длинная кривая линия — вот и вся вспышка злости, которую она могла себе позволить. Кто действительно умел посадить человека на поводок — так это Ламарк.       — А вы сами чем пожертвовали ради вольта? — поинтересовался Виктор.         — Многим. Я всегда любил максимально использовать предоставленные возможности, и даже чуточку больше, — Ламарк снял затемнённые очки. Теперь на Виктора уставились два немигающих взгляда: пустые глаза Дольки и механические — Ламарка. Множество тончайших пластинок были собраны в нераскрывшийся бутон с крошечными линзами в центре. Бутон то сжимался, то распускался в зависимости от того, на чём фокусировался взгляд.         — Как? — от удивления Виктор растерял все другие слова.         — Лафайетт давным-давно свёл меня с одним великим умом Вердестта. Он и вживил экспериментальные образцы своих трудов, — Ламарк стянул с рук перчатки и подвигал пальцами-протезами, словно играя на воображаемом пианино. В их движениях не хватало плавности, как у настоящих, но они всё равно завораживали.         — Боюсь представить, что за вольт у вас получился.         — На самом деле он вышел довольно милым, — со смешком ответил Ламарк и почесал Дольку за ухом.       Виктор совсем по-другому взглянул на енота. Будучи юнцом, он читал в «Истории Белых ворон» о том, как дейхе оживляли мёртвых и использовали их в войне с энлодами. Тогда он посчитал эту статью бредовым вымыслом автора, а теперь смотрел на живое... или скорее неживое её воплощение. Не зря он чувствовал, что с этим енотом что-то было не так.         — Вернёмся к делу. Я рассчитывал, что подготовка к вылазке займёт меньше времени, но наш человек до обидного долго не может достать важную деталь — волосы. Поиск приближённых — всегда дело проблематичное: на них не действует ведовство, зато действует на их Хранителей.         — Вы хотите достать волосы Адды Гирд?         — Именно, именно. Глупо выйдет, если мы пошлём тебя в крепость, а Берислав задержится в другом месте, согласись? Чтобы не терять время, можешь пока встретиться с Сороками и подружиться с ними. Считай это поощрением твоего мирного поведения. Сирша тебя проводит.       Неожиданная щедрость, впору заподозрить подвох. Лучше не подпускать к себе кусачую ласку, потому Виктор первым делом поинтересовался, мог ли кто другой исполнить роль провожатого.         — Кроме меня и Сирши — никто, — Ламарк покачал головой. — Сороки не любят лишнее внимание. Один мальчик, Крыс, тоже к ним частый ходок, но увы, помочь он тебе не сможет. К тому же я давно не видел его в убежище. Надеюсь, с ним всё в порядке.         — Почему «Крыс»? — Виктор уцепился за возможность хоть немного разузнать о своём соседе. — У него нет нормального имени?         — Есть, конечно, просто никому его не говорит — северные поверья, что-то про сглаз. Я дал ему новое, а он и не против. Ох, помню-помню, как этот мальчик отыскал путь в убежище и повадился воровать из продуктового хранилища. Как шипел, как кусался, когда попался с поличным! Маленький злобный крысёныш, — вздохнул Ламарк с неподдельной нежностью.         Как только Виктор вырвался из логова Ведьмы, он поспешил в тюремную камеру. Ему повезло: сегодня был редкий день, когда Крыс вернулся отдохнуть в родной угол; стоило ловить момент, пока он вновь не исчез на несколько дней.         — Ламарк упомянул, что ты на короткой ноге с Сороками. Проведёшь меня к ним? — Виктор с намёком показал баночку с мазью Веселины, зная, что это не оставит Крыса равнодушным.         — Ничё у нас не выйдет, — лениво отозвался Крыс, валясь на своём лежбище из старых матрасов. — Крыс не Курьер.         — Ты не прошёл Разделение? Разве ритуал для вас не обязателен?         — Гаруспик увидел в Крысе «особые таланты» ли чё ли. Опасался, что Разделение их загубит, — пожал Крыс здоровым плечом и продолжил грызть сушёную рыбёшку.         Весь план рассыпался в труху, но Виктор не собирался сдаваться так просто. Решив проверить старую догадку, он стремглав вылетел в коридор и сорвал со стены маску — костяную девицу с большим улыбающимся ртом. Душа попыталась связаться со своим похитителем, но контакт вышел слабым, Виктор легко отмахнулся от зуда в голове. Потерпит, самое страшное с владелицей маски всё равно уже случилось. Эта хитрость вряд ли понравится Ламарку, но Виктор готов был рискнуть. Лишь бы сработало!       Наконец выдался шанс узнать тайные тропы Крыса. Они перебрались через пролом в стене камеры и оказались в туннеле, изолированном из-за завалов — Виктор давно успел его исследовать, но не нашёл ничего, кроме тупиков. Крыс замер у самой обычной стены, покрытой пятнами зеленоватой плесени и щербинами между кирпичами, из которых выползали мокрицы. Тихо шикнул: «Повторяй за Крысом и помалкивай», и со всем почтением поклонился стене, будто та — Её Императорское Величество собственной персоной. Виктор озадаченно повторил его позу и склонил голову.         Стена сонно открыла глаза: зрачки её были размером с кулак, желтоватые белки налились кровью. От неожиданности Виктор забыл, как дышать.         — Пропусти нас, добрый хозяин, — кто бы мог подумать, что Крыс способен на вежливость. Жуткий глаз уставился на мальчишку, второй с задержкой повернулся следом. Спустя несколько томительных секунд стена обратила всё своё внимание на Виктора.         — Преступник? Преступник передо мной? — проурчала она. Виктор оглянулся на Крыса, тот покачал головой. И что это должно было значить? «Не открывай рот»? «Ответь отказом»?         — Вы не правы, любезный господин, — Виктор склонился ещё ниже. — Наоборот, я защищаю людей и казню преступников.         — Палач? Так ты палач? — прогудела стена одобрительно. Кирпичи пришли в движение, множество рук с позвякивающими на запястьях кандалами разошлись в сторону, как открытая пасть. Теперь на Виктора смотрело несколько десятков пар глаз, раскрывшихся на широких ладонях. Гнилая плоть выглядела так натурально, что оставалось лишь удивляться, почему не чувствовался её смрад. — Иди. Иди и неси правосудие, палач.         Крыс первым нырнул в проход, а вот Виктору пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы пройти мимо внимательно наблюдающих рук. Он постоянно оглядывался, но всё равно пропустил момент, когда своеобразная пасть сомкнулась вновь, и больше ничем не отличалась от обычной стены. Самозванка не торопилась его останавливать. Уловка с маской сработала.         — Это был дух? Как тот, Удильщик?         — Этот-то? — Крыс фыркнул, мигом растеряв всю любезность. — Слабый и трусливый. Прячется. Умер, забившись в дыру, в ней же и остался.         — Кажется, при жизни он был важным человеком.         — Вожак тюрьмы.         — Той, в которой мы живём? Значит, он дейхе? Ты спрашивал его когда-нибудь, как они погибли?         Крыс отмахнулся, но Виктор решил проявить немного настойчивости. Этот бункер — слишком странное место. Лучше знать о нём как можно больше, чтобы не нарваться ещё других тварей, наподобие Удильщика или глазастой стены.         — Когда приплыли энлоды, часть дейхе спряталась здесь, — Крыс нехотя поддался на уговоры. — В первую же ночь случилась землетряска. Убежище обвалилось, из проломов попёрла огонь-трава. Дейхе застряли здесь, кто землетряску пережил — тот задохнулся. А этот, — кивком указал туда, где осталась говорящая стена, — забился в уцелевшую камеру, надеясь спастись от огонь-травы. Сдох от жажды.         Хотелось бы посмотреть на лица приближённых, если им сказать, какое разгулье духов творилось под их ногами, пока они спорили и пили вино в своей резиденции. Скорее всего, они просто не поверили бы, как не поверили рассказам мисс Тарнетт о Городе-на-костях и Скорбящем палаче.         Вонь нечистот въелась в кожу за то время, пока они пробирались по туннелям до выхода на поверхность. Воздух пах дождём и свободой, городской шум казался громким и давящим после тишины убежища. Крыс совершенно не признавал общественный транспорт — похоже, он побаивался лошадей, — потому до Сорок они добирались пешком. Это был долгий путь до окраины острова Тараск, и когда Виктор увидел перед собой вывеску «Фестиваля чудес Мугнус», то почти не удивился.         — Вон там вожак Сорок сидит, — Крыс махнул рукой в сторону кирпичного дома, стоящего чуть поодаль от бараков, в которых жили рабочие цирка. — Говори с ним токо по делу и смотри, даже пальцем не тронь! Мы здесь гости. Крыс не хочет подвести Гаруспика, если из-за тэно чё-то нехорошее случится.         — Клянусь всеми Непреложными законами, что пришёл с одной целью — поговорить.         У крыльца дома горячо спорили клоунесса и красивая черноволосая женщина — без грима и откровенного платья не сразу вышло признать в ней ту самую леди Удачи. Дамы стихли, в их взглядах читалась опаска — незнакомцев тут не любили, Виктор это заметил ещё в свой первый визит. Однако стоило Крысу выйти в пятно света, падающего из окон, как тревога на их лицах сгладилась.         — Крысёнок! — леди Удачи осторожно стиснула Крыса в объятиях, стараясь не тревожить рану. Тот и слова против не сказал, только слегка покраснел. — Не ожидала тебя сегодня видеть, так бы испекла печенье.         — Мы от Гаруспика пришли, — сразу же залебезил Крыс, как примерный мальчик. Хмурая клоунесса нацепила шутовской колпак и ушла восвояси, едва она услышала про мастера Курьеров.         — Разве этим не Сирша должна была заниматься? — леди Удачи отпустила Крыса и бросила на Виктора недоверчивый взгляд. — Я спрошу у мистера Мугнуса, собирается ли он кого-либо принимать.         Леди разрешила ждать ответа в доме. Виктор ладонью пригладил волосы, стряхнул с одежды возможную грязь: перед серьёзными людьми стоило выглядеть соответствующе, иначе толкового разговора не выйдет — эту науку он знал хорошо. Вскоре на лестнице послышалось цоканье каблуков. Виктору позволили подняться в святая святых, но стоило ему пройти мимо леди Удачи, как та вцепилась в его локоть: «Надеюсь, вы будете хорошо себя вести. Постарайтесь не занимать много времени» — о её холодную вежливость можно было уколоться.         Главой Сорок оказался айрхе, чей возраст угадывался с большим трудом: уроженцы Ашвайлии всегда выглядели на зависть молодо, пока в один момент не превращались в высохший фрукт. Он вальяжно полулежал на подушках, сваленных в кучу напротив растопленного камина. В комнате нестерпимо пахло табаком, даже сейчас в руке Мугнуса тлела папироса, пепел с которой он лениво стряхивал в лежащую рядом пепельницу. Одет он был нарочито небрежно: рубашка наполовину выпущена из брюк, подтяжки болтались у колен, шёлковый платок едва прикрывал шею.         — Итак, Курьеры повадились заглядывать ко мне на чай, как мило, — фыркнул Мугнус прокуренным голосом.         — Моё имя Виктор Раймонд. Прошу прощения за поздний визит, но у меня есть просьба, с которой можете помочь только вы, — подобным тоном Виктор раньше обращался разве что к приближённым и мастеру Тарнетту.         Мугнус затянулся напоследок и щелчком отправил остатки папиросы в огонь камина. Дыма в комнате от этого меньше не стало — у окна стояла подставка для благовоний с чадившими палочками. От такого обилия запахов начала кружиться голова.         — На моём доме нет таблички «Бюро добрых услуг». Разве вы здесь не по поручению Гаруспика?         — Я пришёл с личной  просьбой. У меня нет денег, но я готов отработать в силу своих возможностей.         — Интересно, чем моя скромная персона может помочь Курьеру, — хмыкнул Мугнус, разглядывая гостя. У Виктора разом вспотели ладони. Смог! Справился! Он так долго шёл к этому моменту, вот только ни самого ножа, ни кинжала с рисунком кота у него с собой нет, всё заперто на складе.         — Буду краток. Я ищу хозяина метательных ножей авторства братьев Монселле. Один из бывших владельцев — собственно, Гаруспик. По его словам, эти ножи у него выкрали Сороки. Так след и привёл меня к вам.         — Мне не докладываются о каждой украденной монете. Почему вы так уверены, что нужный набор украли именно мои люди?         — Позвольте мне хотя бы нарисовать рисунок, который был на тех ножах, вдруг вы его узнаете. Всё-таки оружие братьев Монселле — не брошка и не монета, свою известность имеет, разве нет? И много ли воров способно обокрасть Гаруспика?         Мугнус неспешно поднялся со своего ложа из подушек, размял ноги и босиком прошлёпал к рабочему столу, заваленному бумагами. Вытянув из них самый чистый лист, он придвинул к Виктору заодно и чернильницу с ручкой.         — Думаю, нелегко было выпросить у Гаруспика «прогулочку» в мой кабинет, иначе я в нём разочаруюсь. Постараюсь понять, чего вы хотите, я же не зверь какой, в отличие от вашего покровителя.         Как и в любом деле, Виктор выложился на полную и попытался нарисовать кота похожим на оригинал. Пока он старательно выводил линии, Мугнус облокотился бедром о столешницу и разглядывал его лицо.         — А не вы ли случаем тот самый Хранитель-изгнанник? — Виктор замер, ручка оставила на листе кляксу. — Значит, он. Наконец я увидел смельчака, который поможет моей Сороке добраться до Дара. Какое-то безумие в последнее время вокруг этих цацек, тьфу.         — Помочь? Я? — вырвалось у Виктора. Хоть Ламарк и говорил о сотрудничестве с Сороками, но он умолчал о напарнике. Это он называл «подружиться»?         — Странно, что вы не в курсе. Буквально на днях к нам прилетел заказ на Дар приближённого, как там его, Беримира? Гаруспик согласился объединить усилия и предложил послать ко мне бывшего Хранителя.         Возможно, и неплохо, если у Виктора появится помощник, всё-таки задание их ждало нелёгкое. Он вывел на листе последнюю линию и показал Мугнусу результат своих трудов. Тот внимательно всмотрелся в нарисованное нечто, похожее на прыгающего зверя.         — Скажите мне честно, мистер Раймонд, — медленно проговорил Мунгус, — почему вы ищете хозяина этих ножей?         — Одним из них убили мою подругу.         Мугнус перевёл на Виктора удивлённый взгляд — и явно что-то осознавший. Не спеша с ответом, он достал папиросу из портсигара и щёлкнул зажигалкой.         — Так вы встречали что-то похожее?         — Уже и не помню. Я не особо интересуюсь оружием, вместо ножа у меня перьевая ручка. С той кражи прошло слишком много лет, около десяти, если не изменяет память. Для нас, айрхе, это безумно долгий срок. Не удивлюсь, если тех скупщиков, которым мы сбыли барахло Гаруспика, уже давно вздёрнули законники, — Мугнус глубоко затянулся и уставился прямо в глаза Виктора. — Вы не подумайте, что я кого-то покрываю. Если бы я знал, кто так напортачил, то с лёгкой душой сдал бы ублюдка — в Сороках убийц не держат, все это знают.         Хоть Виктор и не силён в словесных играх, но людей чувствовал достаточно хорошо, и сейчас он был уверен, что ему врут. Ради этого он столько пережил? Ради слов «уже и не помню» он погубил человека и погубит ещё больше? Он не примет эту ложь как ответ! Папироса выпала из пальцев Мугнуса, исписанные отчёты полетели на пол, когда Виктор рывком прижал его к столу и пригрозил костяным ножом. Да он хоть зубами выгрызет из этого щегла имя!         — Руки убрал, — процедил Мугнус. — Отвали, и я постараюсь сделать вид, что этого глупого срыва не было.         Виктор сипло дышал, кровавая пелена перед глазами медленно, но рассеивалась. Ему в живот ткнулось остриё стилета, скрытого в корпусе ручки, и Мугнус повторил: «Прочь. От. Меня». Виктор послушался. Нож обжигал руку. Что он наделал! Хуже того — что готов был сделать!         — Извиняюсь за грубость, — Виктор отпрянул и примирительно поднял руки. — Но…         — Никаких «но»! — Мугнус поправил на шее платок, одёрнул рубашку. Затушил ногой тлеющую на полу папиросу. — Пошёл отсюда, иначе пущу на корм цирковым животным. В следующий раз приходи с Гаруспиком, чтобы он держал тебя за поводок!         — Мне очень жаль, что так вышло, но прошу, умоляю, дайте мне имя! Хоть что-нибудь!         — Могу только под зад дать. Убирайся из моего дома! — под конец Мугнус крикнул настолько громко и зло, что голос сорвался на фальцет. Его тут же скрутил судорожный кашель.         Виктор подчинился, пока он окончательно всё не испортил. Выйдя из кабинета, он нос к носу столкнулся с леди Удачи. В её руке блестел револьвер. Леди отошла в сторону, но её прожигающий взгляд преследовал Виктора, пока за ним не закрылись двери дома. Крыс ждал на улице; пользуясь тем, что вокруг ни души, он по-ребячески ловил ртом капли дождя. На его шее красовался шерстяной клетчатый шарф — наверно, подарок Леди. Виктор устало задрал голову к затянутому тучами небу. Что на него нашло там, в кабинете? Он ошибся, о-ох как сильно он ошибся, поддавшись тёмному порыву, но ещё не всё потеряно. В конце концов, он ушёл не с пустыми руками: Мугнус явно знал хозяина ножей, скорее всего, тот тоже Сорока, как Катерина и предполагала.         — Вы кричали. Крыс же предупреждал.         — Мне очень жаль, — повторил Виктор. Он прошёл мимо Крыса, погрузившись в свои мысли. Путь назад он запомнил, провожатые ему без надобности. Однако Крыс не махнул на него рукой, как можно было ожидать, а посеменил следом.         — Тэ кого-то потерял. Сестру? Дочь? Жену? Неужто правда подругу чё да?         — Дорогого мне человека.         — Крыс знает мудреца, который может найти кого угодно. Его называют Ищейкой. Дай след, и он, как собака, поведёт по нему. Токо не каждая помощь стоит той платы, которую он потребует.         Видя мрачную решимость Виктора идти до конца, Крыс согласился привести его к этому Ищейке. Пришлось им вернуться на Паясу, но Виктор не против был размять ноги, да и приятно видеть на улицах живые лица, а не посмертные маски. В самом Дарнелле, однако, сегодня было беспокойно: слышались завывания собак, коты носились по карнизам, птицы метались по небу, будто пытаясь вырваться за пределы города, но какая-то сила настойчиво возвращала их обратно.         — Животные беспокоятся. Дурной знак так да, — Крыс каждый раз дёргался, заслышав протяжный вой.         — В этом городе что ни случись — дурной знак.         Ближе к полуночи они дошли до обгоревшего театра. Вокруг стен стояли строительные леса — когда-то зданию пытались вернуть былой лоск, но по какой-то причине бросили, оставили на растерзание времени и непогоде. Многие афиши были сорваны с рам, а остальные выцвели так сильно, что на них невозможно было разобрать надписи. Как иронично: место для духовного обогащения стало логовом беззаконника.         — Дальше Крыс с тэкӧд не пойдёт, — Крыс стянул с себя подаренный шарф и накрутил на голову Виктора на манер шаперона, плотно прикрыв концами нижнюю часть лица. — Не давай себя трогать. Совсем не давай! Никак! Имя своё тоже не говори. Чем меньше следов оставишь, тем лучше. О Крысе ни словечка!         — Спасибо… наверно, — прогудел Виктор сквозь шарф. Его уже не на шутку беспокоили приступы доброты этого парня. — Всё ещё оплачиваешь помощь?         — Крыс тоже ищет дорогого человека, токо ничё не выходит. Может, тэно повезёт больше. Шарф вернёшь, иначе…         — Горло мне перегрызёшь, знаю. Спасибо, что не остался в стороне.         Крыс почесал макушку, вроде как желая огрызнуться, да повода не было. Так он и ушёл, не прощаясь. Виктор поднялся по заросшим мхом ступеням, приглядывался к провалам окон. Скрипнули створки дверей. Его уже встречали — очаровательная толстушка жестом пригласила войти. Так просто? Даже имени не спросят? Будто его давно ждут.         — Мне сказали, здесь можно найти некоего Ищейку… — Виктора не стали дослушивать. Подхватив под локоть, женщина улыбнулась ему и повела за собой.         Несмотря на печальную участь театра, внутри горели костры, разведённые в железных бочках. Всюду, всюду сновали безликие люди: кто-то спал на укрытых одеялом сиденьях, кто-то играл в Пьяного рыбака, кто-то готовил ужин, сбрасывая в бурлящие чаны овощи, крупу и говяжьи кости. Всё в полнейшей тишине. Хотелось надеяться, что Крыс всё-таки знал, что делал, когда привёл его к этим странным людям.       Проводница вела гостя мимо билетных касс, через почерневший от гари вестибюль, прямиком к распахнутым дверям концертного зала. Зрительские кресла исчезли, стали топливом для костров. Это место совсем не походило на убежище беззаконника, скорее на бледное подобие дома призрения с Горбов — здесь жили бродяги и нищие. Единственный работающий софит освещал Поющую деву, которая возвышалась над сценой. Её обнажённая грудь была вызывающе выделена краской, а на клювовидном шлеме нарисованы два глаза, смотрящие в разные стороны. Руки Девы лежали отдельно от неё в партере, их использовали как лавку. Квадранту и её посланницу здесь явно не любили.         На сцене, за столом, восседала величественная дама. Её плечи укрывала пелерина, расшитая цветочным узором, на пальцах блестели кольца, а золотые волосы казались отдельным украшением. На другом конце стола сидела её противоположность: тощий рыжий степняк с козлиной бородкой, одетый в какое-то рваньё. Парочка увлечённо играла в карты, как это тут было заведено — в полном молчании. Вдруг тощий человек с досадой бросил карты на стол. Достав из ридикюля мундштук и две сигареты, одну из них дама протянула степняку, не скрывая усмешки на накрашенных губах.         — Ночные гости. Как интересно! — с энтузиазмом воскликнул тощий человек. Дама предложила и зажигалку, но тот скривился и вынул из кармана жилета коробок спичек. Затянувшись, он уселся на краю сцены, желая быть поближе к гостю. — Личико своё чего прикрываешь?         — Лепра.         — Бедолага. Ну, с чем пожаловал?         — Один знакомый сказал, что в этом театре живёт Ищейка — человек, который способен отыскать кого угодно, — Виктор с опаской поглядывал на окружающих их людей. Те не обращали на них никакого внимания, занятые своим скромным бытом — но это пока.         — Допустим, водится здесь один такой, — Ищейка ударил кулаком по впалой груди. — Предупредил ли тебя знакомый, что я не по доброте душевной людей ищу?         — Предупредил. Правда, денег у меня нет.         — Хм-м-м, какую же пользу я могу поиметь с Курьера, больного проказой? — Ищейка упёрся кулаком в подбородок, гоняя сигаретку от одного уголка губ к другому. Виктор вздрогнул и отступил на шаг, но пышная девица с нечеловеческой силой удержала его на месте. — Хм-м-м… хм-м-м… хм! Придумал! Ты явился очень вовремя, мийстер. Моя просьба покажется тебе сущим пустяком, а в ответ я кого угодно хоть из-под земли, хоть со дна морского достану. Согласен?         — Что именно вы хотите?         Ищейка порыскал по карманам и кинул в руки Виктора деревянного филина. Сработан он был грубо и не очень умело, в глазах птицы мерцали крошечные хризолиты. Фигурка оказалась полой, но пустоту внутри залепили воском.         — Наслышан, что у вашего Гаруспика есть дар видеть по потрохам всякое интересное. Окажи услугу, мийстер, принеси эту фигурку вашему главарю и попроси подглядеть, где находится её хозяин.         — Ищейке самому нужна помощь в поисках?         — Никто не идеален, и я в том числе, — Ищейка улыбнулся и пожал плечами. — Я преследую опасного убийцу, который знает мои слабости. На кону стоит многое, так что тебе поручено крайне ответственное дело.         — Не слишком ли просто вы отдаёте незнакомцу настолько важную вещь? — Виктор покрутил филина в руках, пытаясь понять, в чём подвох. — Вдруг у меня не получится убедить Гаруспика или я потеряю фигурку?         Наверху, у софитов, раздался едва слышный лязг. Златовласая дама вскинула голову, хищно вглядываясь в источник шума. На её месте Виктор поскорее спустился бы со сцены, а то крыша театра выглядела так, будто готова рухнуть в любой момент.         — А ты уж постарайся, мийстер, не оплошать, — Ищейка плотоядно улыбнулся. — Обычно за свою помощь я требую куда больше, так что пользуйся моим благодушием. Возвращайся с адресом и чем-нибудь, что принадлежало твоей цели — и все останутся довольны. Не стой столбом. Топ-топ, топ-топ, — он хлопнул в ладони, — спеши уже к Гаруспику!         Виктора вежливо выпроводили вон. Он чувствовал, что его надули, но как именно — понять не мог.         — Как всё прошло? — он чуть не ударил Крыса, когда тот внезапно выскочил из кустов.         — Я думал, ты ушёл.         — Крыс должен вернуть тебя обратно. Крысу не нужны проблемы. Сам ты заплутаешь.         С этим было не поспорить: Виктор слабо представлял, в каком они сейчас районе, из ближайших ориентиров он видел только маяк «Аиста» вдалеке. Крыс покрутился вокруг, вглядывался в глаза Виктора, пытался в них что-то разглядеть.         — Он тэно трогал?         — Нет. Скажи мне честно, что это за люди?         — Молча сделай то, о чём тэно попросили, или забудь обо всём. Начнёшь трепаться или разнюхивать… — Крыс многозначительно провёл пальцем по горлу. — Крыс помог токо потому, что сам был на тэнад месте. Не заставляй Крыса жалеть об этом.         Их окликнул приглушённый голос: «Добрый вечер, уважаемые, у вас не найдётся пару шиллетов?» Стоило Виктору и Крысу обернуться, как в этот же миг с громким хлопком им в глаза полетела струя конфетти. Виктор отшатнулся и закрыл руками лицо, Крыс с руганью выхватил костяной шип, но хулиган уже удрал прочь. В грязи валялась оболочка хлопушки, на её боку виднелась этикетка «реквизит». Виктор запоздало схватился за карман: этот урод свистнул фигурку! Как он узнал?!         Лицо вора скрывал респиратор, сам он был подростком или айрхе — далеко не убежит на своих маленьких ножках. Заметив, что его преследуют, вор перемахнул через ограждение и скрылся в недостроенном доме, голой коробки из стен и перекрытий. Шустрый ублюдок выбирал самые невообразимые пути, перепрыгивая завалы строительного мусора, протискиваясь в разломы стен, стараясь запутать, сбить со следа. То отставая, то нагоняя, но Виктор ни на секунду не терял вора из поля зрения. Он думал, что загоняет мышь глубже в клетку, но на деле та играла по своим правилам: разбежавшись, вор на глазах ошалевшего Виктора выпрыгнул из пролома, предназначенного для балконной двери. После такого финта погоня должна была закончиться трупом, распластанным на тротуаре, но вор как ни в чём не бывало повис на балконе соседнего дома. Подтянувшись, он перебрался через перила, даже не сбив горшочки с цветами. Деловито вынув инструмент, похожий на лом, он взломал балконную дверь и был таков.         «Думаешь, я струшу?» — со злым задором Виктор отошёл назад для разбега. Ноги несли его вперёд, скорей, скорей, не дать ускользнуть, лишь в мгновения полёта мелькнуло осознание, как долго ему лететь до земли. Руки едва успели ухватиться за прутья, Виктор со всей силы ударился о них лицом. Сердце стучало прямо в глотке. Всё-таки допрыгнул.         Из квартиры послышался визг и зычная ругань. Виктор подтянулся и случайно сбил один из горшков. Раздвинув тюль, он встретился взглядами с ошалевшим семейством, на чей скромный ужин, частично сваленный со стола, явилось слишком много гостей. В руках мужчины блеснул старинный ятаган. С растерянным «Извините» Виктор выбежал в коридор, слыша за спиной крик: «Куда, паскуда!»         Этого вора легче пристрелить, чем поймать.         Громко хлопнули двери подъезда. Виктор перелетел через лестничные ограждения, не желая тратить время на ступеньки. Выбежав на улицу, он остановился на пару секунд, осматриваясь. Фигура вора, подсвеченная светом фонаря, виднелась уже на другой стороне переулка. Тот услышал звук хлопнувших дверей, и с торопливого шага перешёл на бег. Виктор рванул за ним с твёрдой уверенностью, что загонять дичь осталось недолго. Он натренированный боец, его выносливости хватит на десяток таких мелких ублюдков.         Всё завершилось куда быстрее, чем ожидалось. Вор упёрся в высокую ограду, но вместо того, чтобы отдаться в руки Виктора, он, подобно псине, протиснулся в щель под забором, вырытую теми же собаками. Вот и всё. Ищейка не отыщет своего злодея, а Виктор огребёт проблем от странных молчаливых людей. При всём желании он не протиснется в узкую дыру, а сам забор был слишком высок, не перебраться. Искать вход смысла нет, за это время вор успеет сбежать на другой конец Дарнелла.         — Зараза! — Виктор треснул кулаком по кирпичной кладке, желая хоть на чём-то выместить тот шипучий коктейль из злости и отчаяния, что бушевал внутри.         «Дважды! Уже дважды местная шельма оставляет меня ни с чем! — Виктор вновь ударил по стене. — Из-под носа увела оружие Монселле, — ещё удар, — теперь эта фигурка. Грёбаный Дарнелл и его обитатели!»          На стене остался кровавый след, но он не чувствовал боли.         — Слишком медленный, — раздался шёпот самозванки. — Ограниченный своим большим, тяжёлым телом.         — Заткнись, — не хватало ещё слушать подколки крылатой твари.         — Может, будь у тебя возможность переступить границы, обрести те силы и способности, которые не предназначены для тебя, то догнал бы этого человека. Как думаешь?         По привычке хотелось отмахнуться, но в её словах был резон. Слишком многое стояло на кону, и чем дальше, тем очевиднее становилось, что Виктор не справляется. Непреложные законы никогда не помогут ему поймать убийцу Софии, это факт. Стоило ли рискнуть и тоже начать играть не по правилам? Закрыть глаза на все свои принципы ради результата? Он ведь уже отказался от них, когда убил бывшего собрата.         Мягкое тепло окутало продрогшего Виктора. Самозванка была довольна его выбором.