Ворон ворону глаз не выклюет

      Отрывок из потрёпанного журнала.         Запись № 16:         «Мои познания в языке руанни не очень хороши, но успехи есть. Из интересного: “дей хе” переводится как “исследующие путь”, “айр хе” — как “предавшие путь”. Выходит, моё собственное имя означает “предатель”? Дорогая ма, тебе бы тоже не помешало знать языки.         Всё ещё не могу разгадать главный вопрос: зачем руанни истребляли Предтечей. Из страха? Желания подчинить себе? Решили использовать их как топливо для Горнила? Увы, результат один — неудача. Потеряв общую цель, руанни со временем перестали поддерживать города дейхе...»         Слова расплылись из-за капель дождя.         «...оружие. Полились реки крови. Часть дейхе бежала за море и получила за это позорное клеймо “айрхе”. Руанни исчезли, смешались с землёй. И вновь я теряюсь в догадках: почему дейхе, захватив материк, вместо налаживания экономики и производства начали деградировать? Как так вышло? В их руках было всё, чтобы вслед за руанни подмять под себя остальные народы. Это они должны были уничтожить энлодов, а не наоборот».       Угол листа обгорел.

***

      «Шок! Сбывается проклятье Дикой Кэйшес? Землетрясение в Дарнелле было предсказано…», — кричал заголовок жёлтой газетёнки. Виктор не стал её дочитывать, а сложил лист в несколько раз и запихнул в сапоги. Надолго этих стелек не хватит, зато ноги будут меньше мёрзнуть. Теперь в убежище порой шёл пар изо рта: из-за бедствия повредился паропровод, ведущий из котельной. Танмир и Лафайетт пообещали придумать, как это исправить, но вряд ли они разберутся в хитросплетении древних подземных труб. В руках осталась листовка с заголовком: «Куда исчезли животные? Последний Час близок!» Виктор не удержался и сложил из неё собачку. Раньше он часто развлекался так с бумагой, скрашивая ожидание Софии.         Сегодня был день прощания с Айтаном, юным Курьером, который стал жертвой своего самомнения. Ждали на этом событии Виктора? Крайне сомнительно, вот он и не навязывался. Бумажная фигурка осталась на столе Крыса, по её спине ползал бражник с пепельными крыльями. Насекомые теперь всюду следовали по пятам. Виктор ловил самых наглых, но в кулаке вместо смазанного пятна от цветных чешуек оставалась пустота. У самозванки были странные способы показывать своё расположение.         «Пусть творит что хочет, лишь бы помогала», — Виктор щелчком согнал мотылька с фигурки. Свыкнуться с новой ролью будет непросто, он это понимал. Когда всё закончится, он вернётся на путь Законов и искупит все те грехи, на которые вынужден был пойти. Главное — это отыскать убийцу.         Землетрясение погубило все старания Курьеров обжить древнее убежище. Пришлось с болью в сердце зачёркивать на карте некогда удобные переходы, пока Виктор разведывал новые пути. Несколько раз уткнувшись в тупики, он и не заметил, как вышел к главному залу.         — Гелертт был тот ещё больной ублюдок. Не расставался с охраной даже в сортире — и это я не шучу, не преувеличиваю. Что уж говорить о постели! — с горячностью рассказывала Карамия, покручивая в руке кальянную трубку.         За столом собралась привычная компания сомнительных личностей: Сирша, Лафайетт, Лиховид с Дианой, и сама Карамия. Дымил кальян, по столу были разбросаны кости и пустые бутылки, один из кубиков укатился к лосиному черепу. Якоб и Нариман сошлись в молчаливом бою за настольной игрой, Веселина сидела отдельно от всех, с горящими глазами читая сборник рассказов «Удивительные приключения леди Лиллии» и покусывая ноготь на большом пальце. Впервые Виктор увидел столько Курьеров в одном месте.         — Запущенный случай, — хихикнула Сирша и лениво закинула ноги на стол. Лафайетт звонко хлопнул подругу по лодыжке в чулках, призывая к порядку. — Рассказывай, как ты достала недотрогу?         — Гелертту всё не давала покоя мысль, что внуки надумали забрать поместье. Не могу винить старика, ха! На мою удачу Рита подрабатывала помощницей его портнихи и смогла достать пару волосков…         — Банальщина, — заявил Лиховид. Он с удобством пристроил голову на коленях Дианы, пока та перебирала пальцами его русые пряди.         — Тебя слушали молча, вот и сам рот прикрой, — Карамия ткнула в его сторону трубкой кальяна.         — Что вы сделали с волосами, мисс? — подал голос Якоб, не отвлекаясь от игры. Вид у бывшего гвардейца был совершенно незаинтересованный, но их перепалка, вряд ли первая за вечер, явно давила ему на нервы.          — Я работала деликатно, смерть должна была выглядеть как можно естественней…         — На дух не переношу такие заказы, — опять влез Лиховид.         — Потому что у тебя в голове одна труха набита!         Лафайетт подгадал момент и подлил немного вина в рюмку вспыльчивой полукровки. Сделав глоток, та выдохнула и очаровательно заулыбалась.           — Я отнесла волоски Айтану, он прыгнул в сновидения Гелертта и отыскал образы его умерших жены и собаки. Ну, дальше сами знаете... восковой вольт и пара капель крови. В новолуние я наслала на Гелертта морок жены, заодно добавила к её образу парочку мерзких деталей для пущего эффекта. Про собаку тоже не забыла. Жаль, меня не было рядом в тот момент, — Карамия захохотала и откинула на спину длинные пышные косы, переплетённые алыми лентами. — В некрологе напечатали лаконичную запись о сердечном приступе. Столько денег, потраченных на Хранителей, ушли коту под хвост.         Сирша со словами «Изящное решение, дорогая» отсалютовала бутылкой и отпила из горла. Странный день прощания. Больше походил на посиделки старых друзей.         — Ну-ка, новичок, утоли наше любопытство — откудова ты родом? — возглас Лиховида заставил остальные разговоры стихнуть.         Виктор замер у ворот. Попытка незаметно проскользнуть в тренировочный зал с треском провалилась. Раз уж он решил побыть для самозванки послушным мальчиком, хотя бы до тех пор, пока не найдёт убийцу, то ему придётся как-то уживаться с остальными её людьми. Он практически ничего не помнил о жизни до Хранителей: ни о земле, на которой родился, ни о доме, в котором вырос. Чтобы ответить хоть что-то, он решил вспомнить, где бывал чаще всего:         — С северо-запада Тормандалла.         — Далеко вас жизнь закинула, дон Раймонд.         — Не так далеко, как вас, мистер Атталь.         На северо-западе империи много чего находилось, и Курьеры требовали конкретики: был ли то Одинокий пик, или окружавшая его Лунная степь, а может, Виктор родился ближе к плато, откуда брал начало Синий Хребет? Ставки сыпались одна за другой, пока Лафайетт не возмутился: «Так нечестно, всё-таки я родом не из этих мест!», чем немного остудил пыл своих друзей.         — Ладно, давайте не будем обижать нашего усатика и выберем новую тему, — Сирша вновь закинула ноги на стол, чем заслужила от «усатика» очередной хлопок по лодыжке.         — Желательно, чтобы она не касалась меня, — Виктор сомкнул руки за спиной и выпрямился, неосознанно приняв угрожающую позу. От этих разговоров о его прошлом зудело в висках.         — Терпи, Хранитель, — фыркнула Диана, подливая себе вина. — Ты для нас, так сказать, свежая струя. Последние пару лет новички заглядывают к нам всё реже и реже.         Механизм шумно заработал, отпирая каменные врата за спиной Виктора. С криком «Наро-о-од, крепись, добавка пришла!» в зал ворвался Танмир с подносами в руках, за ним следовала Тунара с бутылками из зелёного стекла. Ответом им раздался одобрительный гул, Лафайетт подорвался с места, спеша перехватить у Тунары тяжёлую ношу. Её брату помогли Якоб с Нариманом, вместе они переставили тарелки с подносов на стол. Хороший момент, чтобы свалить отсюда, но Танмир перехватил Виктора за локоть.         — Дружище, не стесняйся, останься с нами ли чё ли. Сестрица расстаралась и опустошила по особому случаю закрома склада. Пируй, пока есть возможность.         — Не думаю, что моё присутствие здесь уместно.         — Ерунда! — Танмир упрямо тянул Виктора к общему столу. — Айтан первым обозвал бы тэно скучной мордой за такой отказ.         Не сказать, что все за столом обрадовались пополнению. Карамия предсказуемо скривила губы, но прежде чем она успела выплюнуть очередную колкость, Лафайетт вложил ей в руку кальянную трубку.         — Застолье — это всё ваше прощание с мёртвыми?         — Небось считает, яко мы ведуны, то даже посрать без заклания не ходим, — не слишком-то тихим шёпотом фыркнул Лиховид, наклонившись поближе к Диане.         — Виктор, посмотри на нас! — с широкой улыбкой, которую не скрыла густая борода, Танмир обвёл жестом пирующих. — За этим столом собрались и шины, и горцы, и степняки, и низменники, а один и вовсе с Вердестта. У каждого свои представления о ритуалах погребения, сложно всем угодить так да.         — Все мы здесь любители нарушать правила, — добавил Лафайетт, пока он отработанным движением вскрывал бутылки одну за другой, — вот и прощаемся с мёртвыми так, как захотим, а не как требуют чьи-то традиции.         — Айтан был счастлив в те редкие моменты, когда все наши собирались за одним столом и закатывали пирушку. Чем не лучший способ почтить его память? — Сирша, желая подкрепить слова делом, схватилась за одну из открытых бутылок и выпила из горла.         Тунара подала Виктору жареную треску в соусе, варёные лапки крабов, сунула в руку апельсин, который только в Шинстари растёт — вот уж точно, гуляли не на шутку. Вся снедь так одуряюще пахла, что желудок свело от обострившегося голода — но стоило ли рисковать? Когда сидишь в кругу убийц, то закономерно опасаться яда в своей тарелке. Виктор обвёл Курьеров внимательным взглядом. Никому до него не было дела. Игнорировать угощение становилось всё сложнее. Ощущая жуткую неправильность оттого, что он отмечает прощание с убитым им парнем в компании его же товарищей, Виктор поддался соблазну.         Каким-то мистическим образом Танмир умудрился создать за столом лёгкую атмосферу: то подразнивал безобидной шуткой, то завлекал разговором Якоба с Нариманом, и даже нашёл чем заинтересовать тихоню-Веселину. Взаимные подначки и обидные уколы сменили смех и рассказы о былых временах. Танмир воскликнул: «Ребята, ме же починил патефон!», и вскоре зазвучали ритмичные звуки банджо и фагота. Первым на месте не усидел захмелевший Лиховид. Он потащил за собой Диану, тут же закружил её в танце, улыбаясь, как сумасшедший, и не отводя от спутницы взгляд. Диана покраснела и захихикала, когда тот потёрся кончиком носа о шрамы на её щеке.         — Эй, Лаф, давай растрясём твои старые кости, — Сирша поддела ногу соседа носком туфли. Долго уговаривать не пришлось, из Лафайетта вышел неплохой танцор, хотя выпил он поболее многих. От Танмира не скрылся тоскливый вздох Тунары, и после короткого «А давай?..» они вместе пустились в диковатый пляс. Виктор успел в своей жизни насмотреться на танцы горцев, но привыкнуть к этому зрелищу так и не смог.         Сегодня Курьеров можно было принять за обычных людей, а не опасных преступников, беззаконников, которые проливают кровь из-за эгоистичных желаний обрести власть и силу, недоступную другим. Виктор налил себе немного таинственной настойки, которую притащила Тунара, и постарался не задерживаться на мыслях, что сам решил следовать их путём. Он ведь не такой, как они. Потерпит немного и забудет о Курьерах, как о страшном сне.         «Именно так», — и Виктор сделал большой глоток. На языке остался фруктовый привкус. Когда-то он тоже умел веселиться, да так лихо, что свидетели потом год вспоминали его выходки... Теперь, казалось, то был совсем другой человек. Всё чаще Виктор сам не понимал, кем он стал.         Нагуляв танцами аппетит, народ вернулся к застолью. Новую тему для разговора долго искать не пришлось.         — А как Хранители своих провожают? — поинтересовался Лиховид, ковыряя в зубах рыбьей костью.         — …Никак? — Виктор попытался вспомнить хоть один подобный случай — и не смог.          — Твои родители ещё живы, дядя-Хранитель? — Сирша внимательно поглядывала на него поверх рюмки.         — Нет, — в этом Виктор почему-то был уверен.         — Значит, правду говорят, что в Хранителях одни сироты?         — Наслышан, ваш мастер не гнушается малявок силой забирать, бывало такое ли чё ли? — вклинился Танмир.         — Гаруспик говорил, что Тарнетт вам с малолетства мозги промывает, и как же происходит сей процесс? — добавил Лафайетт.         — А покажи клеймо! — с горящими глазами воскликнула Диана, оно с первой встречи не давало ей покоя.         — У вас помимо меня есть ещё один Хранитель, его и спрашивайте, — Виктор давно был готов к допросу, но в более серьёзной обстановке и от Ламарка, а не от хмельных Курьеров.         — Да тамо вопрос дашь, а на ответ получишь два с хитринкой-подковыркой. Тако и позабудешь, что спросить хотел, — Лиховид пренебрежительно махнул рукой. — Хорош ломаться, новичок.         Вдруг на стол запрыгнул Долька, сверкнув алыми точками глаз. Лёгким шагом он прошёлся с одного края столешницы до другого, его шерсть отражалась в стекле бутылок серебристыми искрами. Курьеры разом заткнулись с такими лицами, словно их застукали за чем-то постыдным, ведь где вольт — там и его хозяин.          — Вижу, вы без нас не скучали. Увы-увы, придётся ненадолго прерваться. Пора проводить нашего друга на его новое место, — Ламарк вошёл в гостиную и с печальной улыбкой снял шляпу. Ведьма держалась позади молчаливой тенью — воплощение горечи и боли. Маску в руках она сжимала бережно, как младенца. Виктор случайно встретился с ней взглядом, но не выдержал, отвернулся. Зря, зря он сел за этот стол.         Была с ними и новая гостья. Она кривила губы в неприятной ухмылочке и поглядывала на всех, кто сидел за столом, с лёгкой снисходительностью. Стало ли появление Катерины неожиданностью? Вовсе нет. Наоборот, было бы странно, окажись Хранителем-перебежчиком кто-нибудь, кроме неё.         Никто не решился перечить воле Гаруспика, и Курьеры один за другим покинули зал. Виктор остался доедать ужин. Уж кто-кто, а Ведьма точно не потерпит его в рядах желающих попрощаться.          — А ты выглядишь гораздо лучше с нашей последней встречи, — улыбнулся Ламарк. — Прогулка по свежему воздуху пошла тебе на пользу. Радует, радует.         Виктор молча жевал треску. Знал ведь, что ночной побег не останется незамеченным, но по возвращении его никто не трогал — землетрясение взбудоражило всех гораздо сильнее. Напрасно он думал, что пронесло.         — Всецело поддерживаю твои порывы обойти правила! Но в следующий раз, когда встретишься с Крысом, передай что я глубоко огорчён его нежеланием видеться со мной. Если он где-то напортачил, я не стану ругаться, а выслушаю и помогу. Понял?         — Я передам, — у Виктора крепло подозрение, что Ламарк не случайно упомянул в прошлом разговоре Крыса, как возможного проводника к Сорокам.         — Благодарю, — старик отвесил лёгкий поклон. — Ирма, дорогая, оставляю нашего друга на тебя. Сроки поджимают.         Виктор перевёл взгляд на Катерину, безмолвно спрашивая: «Ирма, значит?» Та ухмыльнулась, безмолвно отвечая: «Именно это и значит».         Каменные врата закрылись за Курьерами. Катерина присела на край стола и без спросу взяла с тарелки Виктора крабовую ножку, в тишине хруст хитина показался особенно громким. Сегодня она нарядилась в небесно-синий приталенный плащ, поверх которого была наброшена пелерина, украшенная ромбами и серебряными цепочками — стандартная форма адептов Мудрой судии. Сейчас много таких адептов ходило от дома к дому, помогая пострадавшим после землетрясения — в лечебницах всем не хватало места.         — Не минуло и двух недель, а ты уже пируешь с бывшими врагами. Эх, Раймонд, Раймонд. Предупреждала ведь: не связывайся с Курьерами.         — С одной из них, как оказалось, уже был связан. — Катерина не спешила оправдываться, вместо этого она прикусила крабовое мясо и изящно вытянула его из фаланги. Тогда Виктор задал прямой вопрос: — Давно на двух стульях усидеть пытаешься?         — Сам не доверяешь, темнишь, а от меня ждёшь ответов? — Катерина театрально вздохнула и отломила от апельсина Виктора пару долек. — Если бы ты сразу рассказал мне о той таинственной личности, с которой собирался встретиться, то не оказался бы здесь. Даже не представляешь, насколько сильно ты меня разочаровал, — она покачала головой. — Разве мы не были напарниками? Разве ты не согласился слушаться меня во всём?         — Я поступил так, как считал нужным, и приму последствия своего выбора, — сухо отчеканил Виктор. — У тебя под рукой всё это время была Сирша, а она знает главу Сорок… — и тут Катерина прижала к его губам палец. Мягкая кожа перчатки ещё хранила цитрусовый запах.         — Для таких разговоров здесь слишком много ушей, — Катерина обвела взглядом висящие на стенах маски. Она соскользнула со стола и призывно протянула руку: — Как насчёт небольшой прогулки с дамой?         «Дама». Виктор никогда не видел в ней «даму». Боевого товарища, впрочем, тоже — Катерина умудрялась оставаться в собственном неопределённом статусе. Не дожидаясь ответа, она протянула ему зажжённый фонарь; в её холодных глазах не было ни капли сомнения, что Виктор мог хотеть, к примеру, закончить ужин. Они ушли прочь от жилой зоны. Вездесущие бражники остались позади, словно боялись приближаться, пока Катерина рядом. Странно.         — Вновь мы идём по тёмному сырому подземелью. Не навевает никаких воспоминаний? — Катерина обернулась на мгновение, одарила игривой ухмылкой. — Ты, я. Не хватает лишь Даниила. Сколько раз мы сбегали из крепости Багортт, пока проходили учения? Помнишь, как отгуляли Осеннюю жатву в деревушке… хм… Форенн?         — Форменн, — Виктор ощутил укол грусти. Перед глазами пронеслись обрывки воспоминаний: завёрнутые в саваны тела вокруг Поющей девы, пламя погребального костра, странная задумчивость Софии...         — До сих пор, стоит тебе состроить мрачную рожу, я вспоминаю ваши с Даниилом танцы на столе в крайне срамном виде, и сразу становится невозможно воспринимать тебя всерьёз. Ушлые девицы ещё тогда стащили всю вашу одежду и спустили по реке. Чудо, что успели всё до рассвета выловить. Вот же времена были, согласись?         — Не было такого! — возмутился Виктор, но в ответ услышал смешок. В ту Осеннюю жатву он напился в стельку и мог что-то... упустить из памяти, будь прокляты полные безумия годы, когда догматы Хранителей не успели закостенеть в голове, а душа пылала огнём бунтарства.         — Признаться, я иногда скучаю по тем годам. Когда самое ужасное переживание — не успеть вернуться до рассвета в крепость, а самая страшная проблема — прийти к наставнику Варгеру в недостаточно опрятном и бодром виде.         Странные слова для человека, который с лёгкостью выкинул из сердца прожитую вместе юность и вспомнил о ней лишь в тот день, когда Виктор начал хранить Софию. Даже с Даниилом выходило встречаться чаще, хотя его перевели в столицу служить императорской семье. Интересно, что случится, если они соберутся вместе теперь? «Встретились в пабе Хранитель, Хранитель-изгнанник и Хранитель-Курьер». Звучало как начало шутки или фееричной попойки, вот только неизвестно, с каким финалом.         Маски остались позади, и сразу же стены зацвели так ярко, будто и правда их объяло пламя. Катерина натянула респиратор, перепрыгнула трещину в напольных плитах и быстрым шагом пошла по моховому ковру. Виктор нарочито медленно достал свой респиратор, он оглядывался то на маски, то на стремительно удаляющуюся фигуру Катерины. Раз она — полноценный Курьер, всё ведь должно пройти хорошо?         Виктор сделал пару осторожных шагов, но мотыльки не спешили его останавливать. Наконец он увидел, что творится в тех закоулках бункера, на которые не распространялось влияние Двуглавого: из многочисленных трещин и разломов росли толстые ветвистые корни, под ногами хрустели почерневшие маленькие кости. Курьеры провели титаническую работу, раз смогли отвоевать хотя бы часть убежища. Вопрос только, зачем им вообще сдалось именно это место?         Прежде чем Катерина начала плести свою паутину из слов, Виктор сыграл на опережение:         — Как давно ты предала Хранителей?         — «Предала»? — Катерина хмыкнула. — Дня три назад. Знал бы ты, сколько лет мне приходилось из раза в раз доказывать Тарнетту идеальной службой, что я лучший кандидат для того, чтобы шпионить за Гаруспиком. То, что мне удалось заставить этих старых параноиков поверить в мою верность, я считаю главной из своих побед.         Виктор нахмурился. Зачем она влезла в настолько опасную игру? В голове не укладывалось, как это возможно — одновременно работать и на тех и на других.         — Гаруспик и Тарнетт долго ждали шанса узнать больше о жизни друг друга, и я им в этом помогла, — со смешком продолжила Катерина. Мысли Виктора не были для неё тайной. — Однако теперь я получила от Хранителей всё, что хотела. Тарнетт может считать отрезанную прядь Адды моим заявлением об уходе, — она достала из кармана конвертик и бросила его Виктору. Он нащупал нечто мягкое под слоем пергамента. — Крепость сильно изменилась с тех пор, как мы учились в её стенах. Пока я добывала прядь волос, то успела внимательно всё исследовать…          — Поможешь так же, как с Сороками? Опять обманешь, заставишь искать жемчужину в раковинах?         — Вновь сплошное недоверие, домыслы, подозрения, — Катерина вздохнула и приложила ладонь к груди. — Мой дорогой Раймонд, пойми, никто из Курьеров не отвёл бы меня к Сорокам за ручку. Без приказа Гаруспика Сирша будет с такой же ревностью оберегать свои связи, с какой степная кошка защищает котят. Самого Гаруспика спрашивать было рискованно, я ведь наивно пыталась уберечь своего, как тогда считала, напарника от лишнего внимания. Я верила, что мы можем справиться своими силами. Да только у тебя оказались другие планы.         Невольно Виктор ощутил укол вины. Он зажмурился и мотнул головой, мысленно надавав себе пощёчин.         — Перестань винить меня в недоверии, ты сама не была полностью откровенна со мной. Я же больше не Хранитель, что тебе мешало сразу признаться?         — Тот потерянный щенок, с которым я говорила в «Последнем полёте аиста» месяц назад, тут же отрёкся бы от меня, узнав о моей подработке. Теперь ты не так поспешен в решениях, верно? Как тебе идея дать нашему союзу ещё один шанс? — Катерина распахнула руки, полностью открытая перед Виктором.          — Тебе-то какой прок от этого «союза»?         — Нам, навек чужим как для Хранителей, так и для Курьеров, следует держаться вместе. На самом деле я рада, что ты здесь. Больше мне не придётся тащить ярмо «синешкурой» в одиночку.         Для Катерины все его страхи — «я один среди врагов», «мне не на кого положиться», «не знаю, кому верить» — были как на ладони, и она старательно латала эти дыры в сердце Виктора. Сложно не поддаться. Почуяв слабину, как акула чует пинту крови в море, Катерина осмелела и положила руку на его напряжённое плечо:          — Чуточку доверия, мой дорогой Раймонд, это всё, что от тебя требуется. Вместе мы на многое способны.         По коже пробежали мурашки, но Виктор сомневался, что это реакция на близость. Огонёк в лампе встрепенулся, побился о стеклянные стенки и с шипением погас. Издалека послышалось эхо: «Ау-ау-ау». Отчаянный зов: «Тут кто-нибудь есть?», «Прошу, помогите». Что-то надвигалось из глубин убежища. Что-то, от чьего присутствия гасла и сохла огонь-трава.         Виктор схватил Катерину за предплечье и утянул к стене, шепнул: «Не дыши» и сам последовал своему совету. В воцарившейся тьме зажёгся огонёк, его было легко спутать с лампой. Неспешно плывя по воздуху, пучок холодного света приближался к бывшим Хранителям, его лучи ощущались на коже морозным покалыванием. Из мрака вышла невысокая фигура в балахоне, которая держала фонарь.         — Здесь кто-то есть? — с надеждой позвал женский голос, и фигура сделала пару бесшумных шагов навстречу людям, покачиваясь из стороны в сторону, будто земля уходила у неё из-под ног. Женский голос сменился детским: — Прошу. Ответьте. Помогите. Ау!         Лёгкие жгло от недостатка воздуха, а Удильщик не спешил уходить. Блудный дух чуял что-то, всматривался. Катерина засунула руку в нагрудный карман. Чиркнула зажигалка. Тьму разрезала вспышка необычного лазурного пламени, оно за мгновение объяло длинное перо. Рявкнув: «Убирайся прочь!», Катерина наотмашь ударила Удильщика горящим пером как оплеухой.         Существо взвыло, слились воедино крики сотен страдающих от боли людей. Фигура потеряла человеческие черты и прежде, чем Удильщик оказался полностью охвачен пламенем, он вдруг… вывернулся наизнанку, по-другому Виктор не смог бы это описать. В воздухе щёлкнул челюстью кротовий череп размером с собаку; его покрывали сколы и трещины, из крохотных глазниц бил яркий белый свет. На секунду подумалось: «Вот и конец», но Удильщик испугался людей гораздо больше, чем они его. Он кричал: «Я не могу дышать!» Молил: «Выпустите нас, откройте двери, откройте чёртовы двери!» Плакал: «Нам не найти выхода». Череп растворился во тьме, но эхо множества голосов ещё долго гуляло по туннелям.         Судорожно вдохнув полной грудью, Виктор привалился к стене. Катерина стряхнула с перчаток пепел, второй раз щёлкнула зажигалкой и вернула огонёк в лампе.         — Полезное перо. Где взяла?         — Где взяла, тебе не дадут.         Катерина поднесла лампу к стене: вместо огонь-травы и светящихся корней осталась труха. Подумав немного, она достала ещё одно перо, размером с её мизинец, и булавкой закрепила изнутри воротника Виктора.         — Считай это очередным жестом доброй воли, — она пригладила воротник куртки и проверила, что булавка была не видна с лицевой стороны. — Никого не отпугнёт, зато сделает менее заметным.         — Для Удильщика?          — Для всех, чьё внимание нежелательно. Кроме меня, конечно, — респиратор скрывал улыбку, но она угадывалась по хитрому прищуру. — Никому не рассказывай о моём подарке, тем более — не показывай. Навлечёшь на наши головы беду. Я могу на тебя положиться? — Вместо ответа Виктор отогнул ворот куртки и рассмотрел пёрышко, оно казалось таким чёрным, что не отражало свет. Катерина сжала его предплечье. Ей действительно было важно услышать ответ. — Могу, Раймонд?         — Что случится, если кто-то узнает? Это всего лишь перо.         — Верно. Всего лишь перо. Но оно может спровоцировать ненужные вопросы. Я-то выкручусь, а вот тебя, боюсь, участь ждёт незавидная. Как-нибудь расскажу подробнее, если будешь хорошо себя вести. Ты же будешь?         — В разумных пределах.         Ответ Катерину явно не устроил, но на большее она могла не надеяться.         — Сейчас перед моими глазами вновь ваши танцы с Даниилом, — шутливо подначила она. — Сделай лицо попроще, мой дорогой Раймонд, и вернёмся под взор Двуглавого. Я расскажу и нарисую всё полезное, что подметила за время визита в крепость. Впереди нас ждёт много работы.