Дарнелл медленно приходил в себя после трагедии. Из разбитых окон слышались голоса дикторов, они едва успевали передавать по радио новости о переполненных лечебницах, потушенных пожарах и многочисленных случаях мародёрства. С мародёрами разговор был короткий — эшафот. Хейд осознавал риск, но не смог упустить возможность разжиться едой. Лямка сумки впивалась в плечо от тяжести консервных банок из бакалейной, пока Хейд одинокой тенью брёл по дорогам, на которых остались отпечатки лап, засохшая кровь, сверкали в первых лучах солнца осколки фонарей и окон. Дома утопали в полупрозрачной сиреневой дымке, словно это Майра раскуривала свои благовония.
Хейд мог только гадать, что творилось в цирке, когда все животные разом обезумели. К сожалению, уже не хватало сил, чтобы проведать Майру — за всю ночь он так и не сомкнул глаз. Зато успел заглянуть в Сорочье Гнездо: лопнула часть стеклянных стен астральной башни, но горничная Марта заверила, что Несса и Айлин в порядке. «Аист» тоже пережил встряску. Ардашир уныло глушил своё пойло в компании Клары, пока в пабе не было ни одного посетителя.
А вот Горбы ничем порадовать не смогли: часть дворца Хоррусов не выдержала и рухнула. Хейд прошёл под обвитой плющом аркой, поглядывал на деревья и надгробия, но увы — птицы оставили своего хозяина. Даже привычного карканья Грачика было не слыхать.
— Айра, — позвал Хейд, но получилось несмело, тихо; как будто стоит ему нарушить мёртвый покой этого места — и случится нечто плохое. Но куда уж хуже?
— Айра! — отчаянно воскликнул Хейд, ворвавшись в пустующее логово брата. Никого.
— Айра? — пробормотал он, склонившись над столом и мазнув пальцем по следу ярко-алого порошка в ступке. От догадки внутренности скрутило в узел. Рядом лежал открытый мешочек с сушёными цветами могильника, степной розы и листочками коки — и это малая часть того, что Хейд опознал. Алая улыбка. Отлично, его брат не просто беззаконник, но и любитель втирать в дёсны опасную гадость.
— Айра, чтоб тебя! — рявкнул Хейд и брезгливо вытер пальцы тряпкой. Куда мог подеваться его нерадивый одурманенный братец? Внутри купола нашлись оброненные на пол зеркала, покрытые паутиной трещин — словно по ним били ногами. Неужели Айра начудил? А если Левиафаны? Нужно искать дальше, и плевать, что от усталости ноги едва гнутся. Лишь бы поиски не привели к бездыханному телу…
Тишину руин нарушило эхо протяжного вопля. Хейд встрепенулся, с новыми силами бросился навстречу звукам, молясь, чтобы коварное эхо не завело его в тупик. Он оказался в тронном зале Хоррусов: крыша засыпала обломками мраморный пол, от колонн остались пеньки, на стенах вместо знамён висели полусгнившие агитационные плакаты квадрианцев. О царствовании Хоррусов напоминал монолитный трон из бурого обсидиана; видимо, он был настолько тяжёл, что так его здесь и оставили, а дальше за дело взялись время и мародёры. Некогда искусная вещь, достойная императора, теперь напоминала торчащий из пола гнилой зуб. Кромки сколов выглядели острыми, как стекло. На такой «трон» сядет лишь безумец, и именно на нём нашёлся Айра. Он обхватил руками колени и прижал их к груди, когда заметил, что кто-то вошёл через главный вход.
— Я из-за тебя в крематорий отъеду раньше срока, — несмотря на злость в голосе, Хейд выдохнул с облегчением. Видок у мелкого был, конечно… длинные волосы прилипли к потному лбу, сосуды на лице вздуты, глаза шальные, а сам он мелко подёргивался, будто кто-то невидимый тыкал его иголкой.
— Стой! — прокричал Айра не своим голосом. Хейд замер. — Крысы. Крысы рядом! Берегись!
Айра всеми силами нарывался на парочку хороших тумаков. Может, и не на пару. В то время как Хейд, рискуя своей головой, пролез в червивое логово, едва не попал в руки гвардейцев, чудом пережил давку и землетрясение — этот идиот развлекался степными травами и окончательно сорвал без того хлипкую крышу.
— В городе не осталось зверей, — сквозь зубы отчеканил Хейд.
— Они в тенях. Крысы. Крысы! Прогони их, прогони! — Айра отчего-то говорил на устаревший манер, выделяя голосом последние слоги и растягивая гласные. Хейд был слишком измотан, чтобы спорить. Он пнул ногой обгоревшую скамью, та от удара повалилась набок.
— Видишь? Здесь никого нет. Слезай, тебе нужно проспаться.
Айра неуверенно опустил ноги на пол. Белки его глаз густо налились кровью, зрачок почти полностью занял янтарную радужку. Не человек смотрел на Хейда, а зловредный чёрт из старых энлодских преданий.
— Удивительно, что именно дикарь пришёл ко мне на помощь. Хотя вы заметно отличаетесь от остальных дейхе. В любом случае я премного благодарна, — Айра улыбнулся. Дёсны и зубы красные, будто окровавленные — алая улыбка во всей красе. Ну точно, воплотившийся чёрт. — Я Люсия Роттершах, служанка леди Кэйшес. Как я могу обращаться к своему спасителю?
— Айра, ты... — Хейд так растерялся, что забыл слова, которыми собирался выбить из брата всю дурь — как в прямом смысле, так и переносном.
— Рада знакомству, сэр Айра. Своим появлением вы меня буквально спасли, но позволите ещё одну просьбу? — Айра сложил руки на груди. — Уведите меня прочь из этого места. Боюсь, стоит вам уйти — и крысы вернутся, — голос дрогнул, перешёл на торопливый шёпот. — Они до сих пор алчут моей плоти, жаждут обгрызть мои губы и пальцы, свернуться клубком в потрохах. Я не могу позволить этому повториться. Мне надо вернуться к больному сыну, понимаете? Я обещала. Обещала, что сегодня вернусь пораньше.
Беззаконник, наркоман, одержимый. Айра не переставал удивлять. Стоит ли пойти навстречу просьбе? Может, блудный дух успокоился бы и оставил Айру… если, конечно, это правда дух, а не травяной бред. Хейд плохо представлял, что делать с одержимыми, благодаря квадрианцам в нынешние времена они практически не встречались. Айра старался доброжелательно улыбаться, но вызвал этим дрожь отвращения. Была не была, Хейд повёл «Люсию Роттершах» прочь из резиденции по тому пути, по которому сам забрался внутрь.
— Вы упомянули леди Кэйшес. Речь о Дикой Кэйшес, я ведь не ошибаюсь? — Хейд протянул Люсии руку и помог перебраться через упавшую колонну. Та изящно приподняла сюрко на манер подола платья. Выглядело потешно, будет что припомнить брату.
— Побольше уважения, сэр Айра, — Люсия погрозила пальцем. — Не знаю, чем госпожа заслужила столь обидное прозвище среди дикарей, но она великая, выдающегося ума женщина. Иную император не приблизил бы ко двору, несмотря на… — она запнулась и добавила стыдливо, — не совсем чистую кровь.
Хейд осознал: он ведёт за руку эхо столь давней и значимой эпохи, что голова шла кругом. Люсия застала живыми семейство Эливайнн, Хоррусов, войну с дейхе и зарождение квадрианства. На языке крутилось множество вопросов, но не рискованно ли болтать с блудным духом? Впервые Хейд пожалел, что не особенно интересовался этой стороной Непреложных законов, в них наверняка нашёлся бы ответ.
Солнце ярко светило в глаза, когда они выбрались наружу. Люсия оглядела заросшие мхом могильные плиты, уродливую громаду Муравейника на соседнем холме, полузаброшенные дома, и что-то мелькнуло в её взгляде. Что-то, похожее на короткое осознание.
— Благодарю. Наконец я вернусь домой. Что бы вас ни привело сюда, сэр Айра, бегите как можно скорее. Здесь живёт страшный человек, злой человек. Если попадётесь ему — заключит в зеркале, никакой жалости не проявит, станет пытать одними и теми же вопросами снова и снова. «Знала ли ты Альму Кэйшес? — передразнила Люсия дрожащим от ярости голосом. — Она рассказывала о каменной двери? Видела ли ты её записи?» Я служанка, и просто занималась своей работой, откуда мне знать всё это?!
Айру колотило, как при лихорадке, голос сорвался на крик, от которого заложило уши. У обоих Мортов из носа потекла кровь. Скверное дело! Хейд вцепился в плечи брата и слегка встряхнул, пытаясь выдернуть Люсию из дурных воспоминаний.
— Мисс Роттершах, успокойтесь! Сейчас вы в безопасности! Вы хотели встретиться с сыном, не забыли? Ну же, поспешите! Он ждёт вас!
Сработало. Взгляд Айры остекленел, зрачок сузился до спичечной головки. Хейд бережно усадил обмякшего брата на землю и прислонил к стене. Вот что с ним делать? Одурманился, разбил зеркало, в котором томился дух, позволил вселиться в себя…
«…А ведь внизу валялось далеко не одно зеркало», — по спине пробежали мурашки. Айра облизал губы, перепачканные алым. Поморщившись, он открыл глаза с неестественно узким зрачком.
— Ты… — прохрипел он и схватился за лацканы пиджака Хейда, пытаясь найти опору. Хейд придержал брата под локти, с губ почти слетела обидная подколка, но Айра вдруг со всей дури ударил его лбом в лицо. — … Грязнокровный ублюдок! Обещал же, что выберусь и сдеру с тебя шкуру. Как видишь, я уже здесь! — он с рыком повалил Хейда на землю.
— Успокойтесь! Мы впервые видим друг друга! — Хейд пытался спихнуть Айру с себя, перехватить руки, но никак не получалось совладать с его безумной яростью.
— Все вы. Обезьяны. На одну. Морду. — После каждого слова прилетал удар кулаком. — Ты. За всё. Ответишь! Предупреждал. Не связываться. Со мной!
Это уже было слишком. С трудом, но Хейд выгрыз себе свободу. Нужно сбежать, спрятаться, обдумать, что делать дальше. Затеряться в развалинах не составило труда, вот только Айра всегда кружил поблизости, не затыкаясь ни на секунду. Он откопал в мусоре железный прут, теперь гулкий стук лома заполнял паузы в криках одержимого. «Брошу в костёр, вслед за твоей дражайшей сукой Кэйшес». Стук. «С лопающейся от волдырей кожей станешь гораздо краше». Стук. «Слышишь меня, тварь?! И не таких крыс выискивал, от меня в норе не спрячешься!» Стук.
Один вусмерть уставший Хейд не сможет упокоить всех недовольных Айрой духов — значит придётся сделать так, чтобы мёртвые не использовали брата как проходной двор. Если верить Непреложным законам, вода для блудных духов подобна вязкой смоле, может, это помогло бы изгнать их из тела? Во внутреннем дворике как раз сохранился фонтан в виде сплетённых воедино мурен. Из зубастых пастей символов династии Хоррусов до сих пор стекали мутноватые струйки воды, которые поступали по трубам из ближайшего пруда.
Хейд нарочно скрипел кирпичной крошкой под ногами. Голос одержимого сорвался на хрип: «Кончай убегать!» Стук. «Стоило мне дать отпор, так сразу хвост поджал, а?!» Стук. «Ты же обожал допросы, ну же, давай, устроим ещё один, лицом к лицу!» Хейд отвечал очередным «случайным» скрипом, заманивая преследователя в ловушку. Вселившийся дух с трудом контролировал тело: запинался о каждый камень, пошатывался, как с похмелья, но ломом размахивал грозно и воинственно. Дождавшись, когда он в своих поисках приблизится к фонтану, Хейд бесшумно подкрался к нему со спины.
— Вот ты и попалась, дрянная обезьяна! — одержимый крутанулся на месте, Хейд едва успел прикрыться от хлёсткого удара ломом. Одержимый скалил алые зубы, смаковал своё превосходство. — На колени. Живо!
Хейд подчинился и рухнул на землю. Мог ведь всё бросить, сбежать, но тогда он вновь потеряет Айру. Скорее всего, навсегда.
— Будь остальные дейхе такими же послушными, глядишь, не пришлось бы всех вырезать, — ухмыльнулся одержимый. Схватившись за прут двумя руками, он замахнулся им, как мечом, примериваясь для последнего удара. — Не бойся, обезьянка, пытать не стану. Я, в отличие от тебя, знаю о милосердии.
— Но ты тоже обезьянка. Мы с тобой одной крови, одного роста, одного цвета кожи и волос. Неужели ты не заметил?
Одержимый состроил брезгливую гримасу, но что-то внутри него щёлкнуло. Он опустил лом и покрутил рукой перед лицом. Налитые кровью глаза в ужасе распахнулись.
— Это… невозможно. — Он провёл ладонью по лицу, кончиками пальцев боязливо потрогал бороду и стянутые на затылке волосы. — Невозможно. Я Парсеваль. Парсеваль Аберконн. Не обезьяна, нет! Нет!
Аберконн был обескуражен, потерян, как внезапно выброшенный на улицу пёс. Рванув к фонтану, он всмотрелся в своё отражение на водной глади. Губы шептали, как заевшая пластинка: «Невозможно, нет, нет, невозможно». Хейд кинулся на Аберконна со спины, тот успел охнуть, прежде чем с головой нырнул в мутную воду. Одержимый поднял волны брызг, но вода быстро забрала его силы: пальцы, вцепившиеся в рукава Хейда, медленно соскользнули с ткани. Хейд посчитал до пяти и дёрнул Айру на себя. Вгляделся в мешки под глазами, в алые из-за наркотика струйки воды, которые стекали с губ и терялись в бороде — пытался уловить хоть один намёк, что в тело брата стучится очередная пакость.
— Эй, болван, возвращайся уже, — Хейд ткнулся лбом в едва тёплый лоб Айры, надеясь, что так его будет лучше «слышно». — А то ведь моё терпение кончится, и я состригу твою бородёнку.
Айра не отреагировал на столь серьёзную угрозу. Выудив мелкого из воды, Хейд усадил его подле бортика фонтана. Сам рухнул рядом, едва касаясь Айры плечом. Чуть-чуть бы отдышаться, пока голова гудела от усталости, а вязкие мысли пытались выстроиться в план действий.
«Затащить Айру наверх. Связать чем-нибудь покрепче. Растопить очаг. Раздеть Айру. Просушить вещи… нет, не так, сначала раздеть, связать… а потом… потом…» — стоило дать слабину, как Хейда накрыла тёмная пелена. Даже во сне он не мог остановиться, вновь от кого-то бежал, спасался: то это был здоровяк-Левиафан, у которого он украл фигурку, то изрыгающий проклятья Парсеваль Аберконн, то Артур Эсвайр в костюме гвардейца, заряжающий на бегу револьвер, то Ищейка, предлагающий глянуть очередной фокус, то огненный гигант, стонущий и требующий остановиться.
Очнувшись, Хейд по инерции хотел вскочить и бежать дальше незнамо от чего, но тут же в унисон заныли ноги и ушибы от ударов ломом. Сон не принёс отдыха, такое в последнее время случалось постоянно, но хоть разум прояснился. Нос дразнил аромат свежесваренного супа. Судя по размеренному стуку, за окном моросил дождь. Впервые Хейд не нашёл в себе ни сил, ни желания встать с лежанки и заняться делами. Он уже давно не юный жеребец: тридцать лет для айрхе — приличный срок. Многие мужчины его возраста нянчили внуков, а он — брата-идиота. Кстати, о нём.
«Не дождались дети своего героя, так и стало Древних трое.
Мёртвую плоть четвёртый жрёт, на дне колодца слёзы льёт.
Пятый тенью бродит по земле, чужим обличьем путает людей.
О шестом лишь слухи ходят, криками мёртвых живых он изводит.
Не тяни со своей борьбой: седьмой зубы скалит за твоей спиной».
Голос Айры гулко доносился из приоткрытого шкафа. Собрав волю в кулак, Хейд выбрался из-под тёплых одеял — не время отдыхать, когда зреет серьёзный разговор.
Айра лежал на коврах, в окружении зажжённых канделябров. Разбитые зеркала стояли поодаль, у стен, теперь уже бесполезные. Из раза в раз он повторял странную считалку, а заметив, что больше не один, тут же расплылся в улыбке, от которой на душе Хейда разом полегчало — это точно был его брат.
— Присоединяйся, — просипел Айра и похлопал рядом с собой. От пола исходил жар, затылком ощущалась слабая вибрация, приятно отдающая в висках. Напоминало мурчание Первого, когда тот снисходил до просьбы его покормить. Сбежал, наверно, вместе со всеми, рыжий разбойник…
— Чувствуешь? — понимающе хмыкнул Айра, разглядывая профиль Хейда. — Прямо под нами томится древнее чудовище, но почему-то именно здесь ощущается странное умиротворение. — Его скрутил приступ кашля. Теперь был черёд Хейда сверлить брата взглядом. — Рад видеть тебя в целости и сохранности. Я знал, что ты справишься с Левиафанами, но всё равно переживал.
— А вот я не очень обрадовался, когда тебя увидел, — Хейд приободрился, чувствуя закипающую злость. — Алая улыбка? Серьёзно? Серьёзно, Айра? Как давно ты балуешься этой дурью? Никогда не видел людей со сгнившим ртом?
— Не твоё дело, Хейд, — устало сказали ему.
Худший ответ из всех возможных. Несколько простых слов подожгли Хейда подобно спичке, уязвили глубоко и неожиданно больно.
— Не моё дело, говоришь? — рыкнул он, нависнув над Айрой и сжав в кулаке ветхую ткань его рубахи. — А моим делом было соваться к треклятым Левиафанам? Ломать голову над никому не нужными дверями? Ты втянул меня в это, а я позволил втянуться, так как ты моя родная кровь. Однако не теряй берега, Айра. Я не служка, который рядом лишь по надобности, а когда мешается, послушно отходит в сторону. Тебе придётся со мной считаться, понял? Сейчас я тебя прощаю, но если ещё хоть раз скажешь: «Не твоё дело» — развернусь, вот клянусь, развернусь и оставлю в одиночестве разгребать «свои дела».
— Я понимаю. Прости, — Айра положил ладони поверх запястий Хейда, едва не задев синяки. — Я не хотел тебя обидеть. Мой разум… подавлен. Из меня сейчас не лучший собеседник. Давай отложим разговоры на потом. Пожалуйста?
— Нет, — жёстко отсёк Хейд. — Не заслужил. Обещал прикрывать меня — и не прикрыл. Я столько всего за прошлую ночь пережил по твоей милости, что ты и представить не сможешь! И как ты меня встретил? С перемазанной алым порошком мордой и парадом безумных духов, один из которых чуть не угробил меня!
С каждой фразой Айра делался всё несчастнее, но на этот раз печальные глаза не смягчили сердце Хейда.
— Мне жаль, про…
— Если опять скажешь «прости», я тебе врежу. — К счастью, хватило одной угрозы. Хейд выдохнул и постарался взять себя в руки. — Ты в порядке?
— Более-менее, — осторожно ответил Айра, сбитый с толку внезапной сменой настроения. — Мне правда жаль, Хеди. Всё вышло из-под контроля, одно наложилось на другое, и… получилось то, что получилось. Предвестник... всё из-за него. Он просочился в каждую щель под городом и этой ночью попытался расшатать опоры своей темницы. Самая мощная и удачная из его попыток. Парочка таких землетрясений — и Горнило рухнет, а город вслед за ним.
— Занятно, — Хейд не сдержал нервный смешок. Он оставил рубаху Айры в покое и устало прилёг рядом. — А что наделала пернатая баба? Я её видел сразу после землетрясения. Орала на всю округу, зачем-то увела животных...
— Видел? Правда? — Айра с удивлением вскинул голову. — Глашатай издала Зов, подобный тому, который может издать Молчащий. Вселила тревогу в умы живых, гнала прочь из города, пока не случилась катастрофа похуже.
— Как мило с её стороны.
— Увы, но мёртвым до нас дела нет. Дарнелл — большой город, если все умрут во время прорыва Предвестника… — Айра изобразил руками взрыв, чуть не заехав Хейду по носу. — Древние, подобно смерчу, затягивают в свою утробу более слабые души, разрастаясь и становясь неконтролируемыми… разрушительными... безумными. Понимаешь теперь, почему моё дело настолько важно?
Хейд не ответил.
— Беда в том, что Глашатай не так уж и сильна, обычно её слышат наиболее чувствительные существа: животные… птицы. Улетели все до единой. Я пытался их остановить. На том и погорел. — Айра вновь зашёлся сиплым кашлем. Не заболел ли он после водных процедур? Или это Аберконн сорвал ему голос криками? — Я не хотел тебя бросать, Хеди.
Хейд не удивился, когда ему с умоляющим взглядом протянули ладонь. Переживать чужие картинки ужасно не хотелось. Всем своим видом выражая недовольство, он подал руку в ответ. Стоило ладоням крепко ухватиться друг за друга, а взглядам встретиться, как мир вокруг мгновенно померк.
* * *
Контроль. Его нет. Связующие нити рвутся одна за другой, будто кто-то плавно проводит по ним заточенным лезвием, издеваясь. Последнее, что он видит от лица Грачика, это непривычно яркая картинка, странная для человеческого глаза, но естественная для птичьего; на этой картинке силуэт Хейда скрывается в окне сгоревшего театра. Он в логове Ищейки, а нитей почти не осталось.
Нельзя его бросать! Найди способ исправить!
В руках — знакомый мешочек. Спеши, времени мало! Очисти разум, сделай его лёгким, податливым, всеобъемлющим. Рот пылает огнём, огнём пылает и разум, тяни, тяни, ну же, хоть кто-нибудь, откликнись. Грачик, конечно же, Грачик, и пара синиц, следом отозвались другие, они слышат его, всё хорошо.
Всё плохо.
Земля уходит из-под ног. Звон, треск. Нити лопаются с оглушительным звоном, все и разом. Он пытается вернуться, но его собственная нить обрывается тоже. Вокруг всё кричит, боится, спасается, а он блуждает и не находит пути назад, мечется, зовёт, а в ответ чувствует мёртвый холод.
* * *
Хейд сам не чувствовал своё тело, своих нитей. Лишь когда его потрясли за плечо, он запоздало осознал, что не плутал в чужих снах, а лежал на тёплом полу. Эта «связь» совсем не походила на то, что Айра показывал раньше: вместо далёких воспоминаний — набор хаотичных образов, эмоций, он лично пережил каждый момент вместе с Айрой, вместо Айры. Жутко. Неприятно.
— Что б тебя Кэйшес прокляла! Этот раз — точно последний.
Айра улыбнулся, вроде как понимающе, но лукаво.
— Честно говоря, я ничего не помню с того момента, как меня оглушило Зовом Глашатай, и до того, как я очнулся у фонтана. Эти разбитые зеркала… неужели меня правда захватили духи?
— Или так, или у тебя случился крайне забористый приход.
— Как ты от них избавился?
— Потопил тебя немного. Не в обиде?
Айра вздрогнул, поёжился, но ответил честно:
— Нет.
Валяться на тёплом полу можно было до бесконечности, но пора и делами заняться. Хейд заглянул в котелок, от которого шёл приятный аромат, но увиденная похлёбка не особо порадовала: какие-то крупы, фасоль и травы. Скудновато. Скрипнули дверцы шкафа; Айре, видимо, надоело валяться на полу в одиночестве. Ему на плечи тут же накинули волчью шкуру, до того лежащую на кресле-качалке, в одну руку вручили открытую банку из тех, что Хейд наворовал в бакалейной, в другую — изящную серебряную вилку, которая завалялась в сумке с одной из ходок.
— Это…
— Рыбные консервы. В томатном соку, между прочим.
— Откуда…
— Ты всерьёз задаёшь такой вопрос вору?
— Но зачем…
— На одних крупах долго не протянешь. Ешь давай.
Айра смотрел на содержимое банки без особого аппетита. Обычно улыбчивый, сейчас он выглядел так, будто в нём потухло внутреннее пламя. Впору было заподозрить, что вместо него в кресло уселся очередной дух-самозванец. Бросив на колени Айры деревянного филина, Хейд сел на край стола и принялся выуживать ножом кусочки угря из своей банки.
Айра сжал филина в ладонях, погладил большим пальцем клюв — он блестел так, будто кто-то не раз повторял подобное движение. Вооружившись вилкой, тупым её концом он начал выковыривать воск, которым было залеплено дно фигурки. Хейд, приподняв бровь, наблюдал за столь варварским обращением с серебром, но не вмешивался. Айра потряс филином в воздухе, но внутри ничего не оказалось, кроме восковой крошки.
— Вот же хитрый лис.
— Вся вчерашняя вылазка была зазря?
— Да. Нет. Не знаю, — пробормотал Айра. — Ищейка оставил при себе мои волосы. Видимо, он о чём-то подозревал. Наверняка уже знал, что ты мне помогаешь.
Метко бросив фигурку в пылающий очаг, он откинулся на спинку кресла и глубоко задумался. Хейд чуть не подавился угрём от такого расточительства — в глазах филина остались камушки-хризолиты! Неудивительно, что с таким подходом Айра жил как нищий бродяга.
— Мы живы, почти здоровы, и даже город пока не рухнул в бездну. Чего ты повесил нос? Из-за фигурки? Переживаешь, что без своего курятника остался? Так ты же любимчик пернатой бабы, разве она не вернёт тебе птиц?
— Она мною недовольна, — с неохотой признался Айра, — однако и раньше не учитывала мои трудности. Как я уже говорил, мёртвым нет дела до живых.
— Как можно быть тобой недовольным? — Хейд негодующе взмахнул ножом. — Мы же скоро откроем твою драгоценную дверь, разве нет?
Айра подорвался с места и зашагал по комнате, скрестив за спиной руки. Между бровей залегла глубокая морщина, он жевал и прикусывал до крови губы.
— По её мнению, я слишком много времени трачу на тебя. Я пытался её убедить, что твои способности — моё спасение, но она не слушает. Не могу её винить. Я справляюсь отвратительно, — он сжал кулаки до белеющих костяшек, словно силился порвать невидимые оковы. — Я пытался вернуть Дар, который сжёг твою квартиру, но мелкий мародёр оказался удачливее и откопал кости раньше меня. Увы, я потерял его след прежде, чем удалось отобрать Дар. Был ли это человек Молчащего? Сбыл ли мародёр находку, приняв за драгоценный камень? Выбросил? Оставил себе? Не знаю. Без птиц я слеп, не представляю, как теперь искать пропажу в огромном городе.
— У тебя же были на примете ещё Дары, давай попробуем достать их.
— Здесь меня тоже опережают. У Глашатай давно есть новый любимчик. Хоть мы и работаем во имя одной цели, но достигаем её разными путями: я пытаюсь открыть дверь и упокоить Предвестника, он ищет подходящие Дары, — Айра махнул рукой в сторону заваленного стола. — Он прислал весточку, что несколько приближённых собрались в крепости Багортт и через пару недель уплывут чёрт знает куда. Будто этого мало, Курьерам заказали убийство того самого приближённого, чей Дар мне необходим, такой же заказ поступил и Сорокам. Уверен, это Левиафаны постарались. В разгаре настоящая охота, а я теперь без глаз, рук и ног, да как в ней поспеть?!
Айра без сил упал обратно в кресло, он раздражённо отталкивался ногами, чтобы раскачаться посильнее. Кресло надсадно скрипело, грозясь вот-вот развалиться.
— Думаю, самое время напомнить, что мы всё ещё можем свалить, и пусть новый любимчик пернатой бабы разгребает проблемы, раз ты ей больше не нравишься.
— Прошу, хватит, — голос Айры дрогнул и вновь сорвался на хрип. — Если мы сбежим — ты сойдёшь с ума. Предвестник уже отравил твой разум и продолжит отравлять дальше. Следом умру я — Глашатай с лёгкостью подарила мне жизнь, с такой же лёгкостью заберёт за неповиновение. Древние сожрут Тормандалл, а когда жрать станет нечего, найдут способ пересечь море, и тогда... Я не хочу этого. Я хочу жить, хочу, чтобы ты был в порядке, и уж точно не хочу оставлять сына умирать в том хаосе, который вот-вот начнётся…
— Сын? — тут же среагировал Хейд, перебив столь трагичную тираду. — У тебя есть сын? Живой? Настоящий?
— Можно сказать, что так, — Айра заколебался, похоже, он жалел, что проговорился. Не найдя себе места от нахлынувшего осознания, Хейд спрыгнул со стола и отложил недоеденного угря.
— Сколько ему лет?
— Девять, кажется.
— Как зовут?
— Не знаю.
— Горе-папаша! Как можно не знать имени собственного ребёнка?
— Всё… сложно с этим сыном, — Айра заёрзал в кресле. — Я никогда его не видел.
— Обрюхатил и бросил? Вот уж не ожидал от тебя такого.
— Нет! Всё не… о-о-ох, — Айра с силой потёр ладонью лицо. — Сейчас у нас есть темы и поважнее.
— Плевать. Я почти всю жизнь был уверен, что остался последним из нашего рода. Теперь оказывается, что есть ты, мало того — с сыном! Наследником!
— Раз так переживал о судьбе Мортов — сам бы семью и завёл.
— Я же не дурак, — Хейд скрестил руки на груди. — И всегда понимал, что не потяну ответственность за ребёнка и его мать, а раз так — не стоит даже ввязываться. Забыл, как мы жили в детстве? Как страдала ма? Я тогда вынес урок. И неприятно удивлён, что этого не сделал ты.
— Никого я не бросал! — наконец не выдержал Айра и стукнул кулаком по подлокотнику. — Этот… мальчик… плод моей самонадеянности и неудачного ритуала. Его жизнью я выкупил свою. Я тогда охотился на Паразита — только-только сформировавшегося Древнего, любителя вселяться в живых. Думал, что изловлю его и использую как подопытного кролика — изучу природу Древних и найду способ упокоить. К сожалению, я тоже был молод. И глуп.
Айра замолк и погрузился в воспоминания. Судя по его виду — далёкие от приятных.
— Паразит захватил тебя, как те духи из зеркал?
— Да. Всё произошло в одном степном ауле, мне помогала местная ведунья, тоже заинтересованная в изгнании твари. Паразит не смог бы меня захватить — силёнок не хватало соперничать с даром Глашатай. Я впустил его сам, не видя другого выхода, — взгляд Айры остекленел, он коснулся ладонью груди. — Вся затея могла кончиться фатально для меня, ведуньи, аула. Паразит присосался к моей душе, я едва мог сдерживать его голос, его волю, и…
Айра всё тише и тише бормотал себе под нос, оттягивая момент, и тогда Хейд по-братски пришёл на помощь:
— В итоге вы заделали ребёнка и в нём заточили Паразита, я угадал?
— Угадал, — с безнадёгой выдохнул Айра. — Я до сих пор не уверен, что мы поступили правильно. Не породили ли мы чудовище хуже прежнего: человека с душой Древнего? Была ли у мальчика своя душа, или Древний переродился и получил шанс на вторую жизнь? Мы с ведуньей заключили соглашение: она наблюдает за ребёнком, а я продолжил искать способ упокоить Древнего, чтобы потом вернуться и провести ритуал ещё раз. Уже без ошибок.
— Одна история удивительнее другой, — Хейд провёл ногтем по шрамам, пока обдумывал перспективы. — Теперь я обязан увидеть племянника собственными глазами. Ты прогонишь Паразита, мы заберём мальчишку с собой, и все будут счастливы. Если его мать захочет, то сможет присоединиться.
— С собой? Зачем? Он не часть нашего рода, мы не имеем на него никаких прав.
— Чушь, — фыркнул Хейд. — Хочешь оставить свою кровь на воспитание степнякам? А если за ним и его матерью-беззаконницей придут квадрианцы? Вот уж нет, как всё разрешится — свалим от ромбов куда подальше. Будешь духов гонять на просторах Ашвайлии или Шинстари, там, уверен, своих проблем тоже хватает. Не заскучаешь.
Айре его слова не понравились, вон, опять губы поджал, однако спорить не стал — ну и молодец. Маленький Морт! До сих пор не верится.
— Ничего из этого не случится, если мы не откроем Горнило, — напомнил Айра, с тревогой наблюдая за слегка замечтавшимся Хейдом.
— Значит, откроем. Какой там Дар следующий по списку?
— Мне нужно боло Берислава, а Берислав в крепости, Хеди. Хранительской крепости.
— Гмн, — это была не самая приятная новость, но Хейд не собирался отступать так просто. — В акулью пасть я даже ради тебя не полез бы, но ради тебя и племянника — так и быть.
— Подумай хорошенько. Я ведь ничем не смогу тебе помочь, откажешься — не стану настаивать. У меня нет прав…
— Ох, да заткнись ты, а то ведь правда передумаю — и что будешь делать?
Айра вдруг оказался совсем рядом. Сжав ладонь Хейда, он проникновенно смотрел со сложной гаммой эмоций: от мольбы и страха до воодушевления — аж дыхание перехватило от навалившейся лавины чувств. Кажется, брат поступил не очень честно и создал слабенькую «связь» без спроса.
— Эй, перестань, — Хейд поёжился и стряхнул с себя его руки. — Я и так знаю, что ты мне до конца жизни должен будешь. Лучше поясни, на кой ляд тебе Дикая Кэйшес сдалась?
— Откуда… ах да. Духи, — Айра раздражённо провёл ладонью по волосам. — Кэйшес — та самая женщина, которая давным-давно разгадала секрет Горнила и выпустила оттуда Глашатай с Молчащим, что в итоге… много к чему привело, сам знаешь. Думаю, ты догадался, для каких целей она мне нужна.
— Так её ведь сожгли, откуда блудному духу-то взяться?
— У меня немного другие сведения, но какой в этом смысл, результат-то один. Я откопал на старом кладбище отголоски нескольких духов, которые знали её при жизни, но толку от них тоже было мало. Они скорее скрашивали моё одиночество, чем принесли пользу.
— Такой себе из тебя собеседник вышел, судя по их реакции.
Айра безразлично развёл руками:
— Мёртвым нет дела до живых. А живым — до мёртвых.
