Ворон ворону глаз не выклюет

      Виктор стёр со стола тонкий слой пыли. Давненько он не был в доме призрения. После тюремной камеры его комнатка больше не казалось тесной, давящей, наоборот — сейчас радовала и унылая панорама из обветшалых хибар, которую можно видеть из окна. Здесь хотя бы было это окно! Не признайся Лафайетт в своём визите, то и не догадаешься, что он заглядывал в гости: после обыска ему хватило совести вернуть все вещи на место.       Виктор прилёг на кровать. Обычную кровать, с подушкой и одеялом, пусть и жёсткую, но столь уютную после нар. Прикрыл глаза, наслаждаясь коротким мигом «нормальности», которой так не хватало в плену у Курьеров. Он слышал, как на улице малышня из Муравейника с криками и визгами играет в «охотника и волков». Вот бы охота самого Виктора оказалась настолько же простой, как их незамысловатая игра.       — Не думал отбросить этот пережиток? — шептал рой бражников. Множество разноцветных мотыльков порхало под потолком. Они знали обо всех мыслях Виктора.       — Хватит об этом, — буркнул он. — Я начал плясать под твою дудку лишь для того, чтобы покончить с убийцей Софии. Если откажусь от мести — зачем мне ты и твои Курьеры?       — Понимаю. — Виктор напрягся, когда услышал шаги по скрипящим половицам. Обычно бесшумная, будучи даже не духом, а его отголоском, сейчас самозванка пользовалась случаем поиграть на нервах. Она прошептала на ухо, обдав тлетворным дыханием: — Но и сам пойми: неважно, совершишь ты свою месть или нет — ты навеки останешься со мной.       Виктор резко открыл глаза, но самозванки и след простыл. Всё настроение испоганила, крылатая зараза.       Сегодня был важный день: он должен встретиться с собратом по несчастью — напарником-Сорокой. Уходя, Виктор сменил потрёпанную докерскую куртку на пальто из чёрной шерсти, которое выкупил у Билли Колса за день до того, как угодил в ловушку Курьеров. Неподалёку послышался звонкий голос Катерины. Та не теряла времени даром: аппетитно похрустывая яблоком, она что-то обсуждала с двумя стариками, которые всегда сидели перед камином в общей гостиной. Катерина вновь сменила личину: вырядилась как работник бюро добрых услуг, оставалось только гадать, где она нашла служебный комбинезон и картуз. Именно под её присмотром Виктора отпустили «прогуляться» до Горбов.       — …и всюду рыжий шельмец свой длинный нос совал! Наши дуралеи ему разом начали в рот заглядывать, но мы-то с Ричи не такие простофили. Правда, Ричи? — лысоватый старик стукнул тростью задремавшего соседа, прикрытого пледом. Тот важно кивнул, не открывая глаз.       — По вам заметно, что вы из крепких орешков, — залебезила Катерина.       — А то! Я с одного взгляда пронзил, что за мутный тип к нам заявился. С вопросами лез, пристал, как репей, так я не из робкого десятка, хорошенько отоварил его этой самой палкой, — старик пригрозил тростью невидимому врагу.       — Могу вас понять, среди моих заказчиков такие личности не редкость, — Катерина закивала головой. — Но чем этот приблуда вас так оскорбил?       — Выпытывал про руины на центральном холме. Соседка ему растрепала, что я часто наблюдаю за птицами из своего окна. Да только шельмец не про птиц спрашивал, а всё о каких-то слухах: не видел ли чего рядом с руинами, не слышал ли… тьфу, ерунду городил. Даже если я что-то и видел — это небось местные ребятишки из Муравейника играть приходили. Надеюсь, беззаконник не станет к ним приставать. Следовало посильнее его огреть, как думаешь, а, Ричи?       Катерина облизнула губы, пробуя на вкус не то яблочный сок, не то слова старика.       — Беззаконник? — она разыграла небывалое удивление, смешанное с сомнением и капелькой опасения. — Вы уверены? Неужели он не побоялся силу показать?       — Да если бы рискнул — живым не ушёл, — старик стукнул тростью о пол, словно ударил мечом поверженного врага. — В моих венах течёт кровь сэра Парсеваля Аберконна, у меня нюх на нечестивцев такой, что любой приближённый позавидует!       Катерина и Виктор переглянулись, благоразумно сохранив невозмутимые лица.       — Аберконн? — Виктор уцепился за знакомую фамилию. — Вы потомок того самого приближённого, который победил Дикую Кэйшес?       — Да, да, совершенно верно! — старик горделиво выпрямил спину. — Отрадно слышать, что молодёжь не забыла своих героев. А ты рад, Ричи? — Ричи громко всхрапнул.       Катерина распрощалась с потомком Аберконна, хоть тот и с неохотой отпустил благодарные уши, соскучившись по вниманию. Едва Курьеры вышли за порог, как мимо них пронеслась детвора: «волки» объединились и пытались загнать «охотника». Щуплый айрхе забрался на яблоню и плюнул в трубку, попав снарядом из рябины в одного из волчат. Поднялся вой: «Нечестно! Слезай!», самый маленький паренёк схватил было камень и замахнулся, но Виктор, проходя мимо, успел сжать тоненькое запястье. Волчонок взвизгнул, дёрнулся, но, увидев нависшего над ним энлода, тут же замер и вжал голову в плечи.       — Думай, что творишь, — Виктор забрал из кулачка снаряд. — Этим камнем ты мог серьёзно поранить друга.       Ему в лоб прилетела ягода, охотник рявкнул: «Слышь, оставь Ийсу в покое, беложопый урод!» Волчата похватали с земли кто палки, кто камни, на детских лицах читалась решимость бить и кусать неприятеля до последней капли крови. Виктор выпустил запястье мальчишки и, не делая резких движений, отступил на несколько шагов. Убедившись, что враг дрогнул и сбежал, маленькие айрхе беззаботно вернулись к своим играм.       — Не забывайся, мой дорогой Раймонд, — Катерина ухмыльнулась, наблюдая за всем со стороны. — В Горбах главные — не мы. Не стоит связываться с дикими зверьками, даже если с виду они милые щенки.       Суровый приморский ветер кружил листовки, брошенные у мусорного ведра, он разметал их по всей дороге вместе с опавшими листьями. Виктор поймал на лету одну из бумаг: на фоне карикатурного лица рыжеволосой женщины алело приглашение на празднование Дня основания города. Событие было запланировано через несколько недель, а имя Элли Белл, чей необычный портрет и привлекал внимание, подогревало интерес. В столице билеты на концерты этой певички раскупались за пару часов, София мечтала хоть раз попасть на него, но никак не успевала из-за вечных разъездов.       — Я не подозревала, что Дарнелл настолько богат: ему хватает средств и город восстанавливать, и гулять с размахом, — Катерина с усмешкой огласила мысли Виктора, однако он был настроен мягче:       — Немного радости этому месту не помешает.       Катерина пожала плечами. Она и в юности не отличалась тягой к развлечениям.       — Ты ведь не из праздного любопытства старика забалтывала. — Вместо ответа Катерина неопределённо покрутила ладонью в воздухе. — Эй. Сама настаивала, что мы должны больше доверять друг другу.       — Я и делаю всё для тебя, но не вижу никакой благодарности, — фыркнула Катерина и поправила высокий воротник комбинезона, пытаясь укрыться от ветра. — Один из левиафанских главарей приглядывается к Горбам. Стоит вести себя поаккуратнее, чтобы не привлечь его внимание — червивые нас не любят, как и всех остальных. Недавно Левиафаны чуть было не перевернули кондитерскую вверх дном, значит, уже что-то разнюхали.       Катерина свесилась с парапета и свистом привлекла внимание лодочника, который проплывал рядом по каналу. Она показала раскрытые ладони, намекая на оплату, и лодочник кивнул почти без раздумий. С тех пор как в городе не осталось животных, весь гужевой транспорт буквально вымер. Лошадей искали в лесах, окрестных поселениях, посылали заказы в конюшни, но всё тщетно — звери ломали ноги и сворачивали шеи в попытках сбежать из города несмотря ни на что. Дарнелл был пронизан реками и каналами, поэтому жизнь в нём не замерла, но потекла в ином ритме. Каждый второй, если не первый, кто имел лодку, решил подзаработать частным извозом, но их усилий с трудом хватало, чтобы удовлетворить потребности немаленького города.       Дождавшись, пока пассажиры усядутся в судне, лодочник завёл мотор и рванул вверх по течению. Катерина молчала, думая о своём, а Виктор, наоборот, разговорился с мужиком — решил узнать, что творилось в империи, пока он прозябал под землёй. И услышал много о чём.       О том, как лютовала императрица: «Сестра моя в Андронталле живёт, она часто присылает тревожные телеграммы. Там каждый день на улицах ставят новые виселицы, а гвардейцы без устали грохочут из своих железных палок. С тех самых пор, как сожгли Арчибальда IV, императрица только и делает, что ищет заговорщиков под кроватью. Советнику Кромвеллу тоже досталось. Благо его всего лишь посадили в темницу, я уверен, что это какое-то недоразумение».       О том, как бесчинствовали Левиафаны: «Они вырезали деревушку Инредд, это же совсем рядом с нами! Когда уже Чёрная гвардия их всех перестреляет, и куда императрица смотрит? Вот при Арчибальде IV...»       О том, что и за морем неспокойно: «В газетах пишут — мол, наш посол отплыл в Вердестт, но с тех пор от него нет вестей. Ох, что грядёт! Уже давно не времена Пороховой войны, если сейчас в бою сойдёмся, боюсь, преимущество окажется далеко не на нашей стороне».       О том, как тяжко приходится рыбакам: «Вот же напасть, дикая чертовщина! Все плачутся, что “лошадок не осталось”, да тьфу на этих кобыл — в ближайших водах ни одной рыбины не отыщешь, вот беда! Вся надежда на крупные суда, они-то могут уйти далеко в море, но что делать нам, простым рыбакам? Скоро зима, реки заледенеют и извозом уже не подработать».       За разговорами долгий путь пролетел незаметно, особенно для Виктора, который радовался каждой минуте, проведённой вне стен убежища. Солнце почти скрылось за горизонтом, облака рассеялись и пустили к городу последние лучи света. Катерина, щурясь, поправила картуз, сбитый набок резким порывом ветра. Она первая вылезла из лодки, не забыв щедро вознаградить лодочника за его услуги.       — Ты как, морально готов к заданию? — завела она разговор нарочито добродушным тоном. — Если твоя рука дрогнет у шеи Берислава…       — Не дрогнет.       — Всегда уважала тебя за целеустремлённость. В этом мы схожи, — Катерина одарила Виктора почти милой полуулыбкой. — А два целеустремлённых человека с нашими способностями свернут горы. Сам видишь, я всеми силами стараюсь помочь тебе достигнуть цели. Но и мне, если честно, не помешает чуточку взаимовыручки.       Виктор кивнул, не отрывая взгляда от мощёной дороги, которая вела их сквозь городские улочки. Должно быть, Катерина хотела что-то особенно важное, раз она крутится вокруг него уже столько дней.       — Я подслушивала тот последний сбор приближённых. Помнишь, как они паниковали из-за того, что Дары пропадают один за другим? Я знаю, кто виноват. Своими руками или чужими, Левиафаны издавна охотятся за Дарами Квадранты. Ради чего — сказать не могу, с Левиафанами даже я связываться боюсь, это путь в один конец, — её опаска не выглядела притворной. — Подозреваю, что заказ на Дар Берислава тоже подстроен ими. Я пыталась отследить цепочку заказчиков, но не нашла концов. Раймонд, мы не можем позволить очередному Дару угодить в их лапы.       Виктор замер на месте. Скрестив руки за спиной, он уставился на спутницу давящим взглядом. Многое он успел себе надумать, и про боло тоже были варианты, но услышанная просьба всё равно застала врасплох. Катерина по мелкому не играла.       — С Хранителями ты порвала, возвращать расположение мастера тебе уже без надобности. В то, что «когда-нибудь» ты вернёшь Дары приближённым, я не верю. Зачем тебе боло, Катерина? О моих мотивах ты прекрасно знаешь, теперь я хочу послушать о твоих.       — Может, и верну — чуть позже. Не я враг приближённым. В моих руках Дары точно никому не принесут зла.       — Зачем тебе в это ввязываться, чёрт возьми? — не выдержал Виктор. Видел же, чувствовал — что бы ни делала Катерина, оно всегда было связано с Дарами. — Левиафанов, говоришь, ты боишься. Хранителей предала. Верности Курьерам я в тебе тоже не вижу. На кого ты работаешь?       — Все мои действия направлены исключительно на благо империи.       — Служишь убийцам ты тоже на благо империи?       — Как ты не побрезговал стать беззаконником ради своих целей, так и я использую любые средства в борьбе с угрозами Тормандаллу, если посчитаю их эффективными, — Катерина смотрела с вызовом, но Виктор и не собирался ставить под сомнение её слова. Поняв это, она слегка расслабила плечи и вернулась к деловому тону: — Когда покончишь с Бериславом, твоей единственной преградой станет Сорока — она в клюве отнесёт боло прямо в руки Левиафанов. Не допусти этого, мой дорогой Раймонд. Всеми способами. Если в процессе — а вдруг, мало ли что — пострадает другой приближённый, пусть забирает его боло. Для Сорок все Дары блестят одинаково, лишь для Левиафанов, как и для меня, они имеют разную ценность. Самый лучший исход.       — А если мы сработаем чисто и, кроме Берислава, никто не пострадает? — предположил Виктор, не слишком обрадованный «лучшим исходом». Пусть он и смирился с тем, что вынужден принести Берислава в жертву своим целям, но не видел смысла в лишних смертях. Катерина закатила глаза и процедила:       — Убей Сороку, если не послушается твоих слов. Или птичку тебе тоже жалко? Не забывайся: это бандиты, жадные до шиллетов отморозки с улиц. Не жалей подобную погань. Один из них твою Софию не пожалел.       Вдали блестела бронзовая шляпа Фрэнсиса Эливайнна, основателя знаменитого рода и самого Дарнелла. У его ног пританцовывала ожившая фарфоровая фигурка из музыкальной шкатулки, наигрывая на дудке простую мелодию. Пышная юбка с цветочным узором покачивалась в такт, светлые локоны прикрывала шляпка с бантом. Плетёная корзина, украшенная пожелтевшими листьями и ягодами рябины, так и подначивала закинуть в неё парочку шиллетов. Вблизи Виктор с удивлением узнал в уличной музыкантше Сиршу; её нынешний образ совсем не походил на ту женщину-ласку, кусачую и опасную, к которой он успел привыкнуть. Сирша заметила их, однако довела маленькое представление до конца. Сыграв последнюю ноту, она в реверансе поклонилась своим немногочисленным слушателям.       — Где ты забыла свою шарманку с ручной обезьянкой? — Катерина небрежно похлопала, не скрывая издёвки в голосе.       — Они уже здесь, милая Ирма.       Обменявшись любезностями, Курьеры перешли к делу. Катерина передала Виктора на поруки Сирше, которой было приказано отвести его к Сорокам — теперь официально. Со словами: «Танцуй-танцуй, куколка, пока ножки не треснули» Катерина на прощание бросила шиллет в корзину и ушла, её силуэт тут же слился с толпой рабочих в похожих комбинезонах.       — А вы, я вижу, хорошо спелись. — Сирша подхватила корзинку и потянула Виктора за локоть в сторону лесопарка. — Пусть некогда общий цвет мундира не дурачит твою голову: Ирма не тот человек, с кем выгодно строить союзы.       — И совет этот дан, конечно же, из лучших побуждений.       — По-другому у меня и не бывает. Она пережуёт тебя и выплюнет, так и знай.       Надоело. Достало. Опротивело. Виктор словно застрял в серпентарии. Остро не хватало общения с человеком, который не имел на него никаких замысловатых планов, как когда-то было с Софией. Нет, неудачный пример. Хоть София и не думала им манипулировать, ведь он и так выполнял любое её желание, их общение нельзя было назвать равным.       Извилистая тропа вела Курьеров через парк, к разноцветным шпилям шатров «Фестиваля чудес Мугнус». Никто в цирке посетителей не ждал — цепь надёжно сковала створки ворот. Пришлось идти в обход, мимо зоны содержания животных. Клетки и вольеры пустовали, но в некоторых ещё остались звери: забавно стриженные псы, ашвайлийские обезьяны, белоснежный тигр с разбитой головой, а в самой большой и массивной клетке — устрашающий горный медведь. Животные спали и выглядели измождёнными. Виктор наделся, что спали. У одной из клеток копошился работник, размешивая в ведре с водой желтоватый порошок.       — Владик, Владик! Что произошло? Что с хвостатыми? — рабочий чуть не перевернул ведро, когда Сирша кинулась ему на шею.       — Чтоб тебя... Шкатулочка! — несмотря на ругань, циркач обнял её тонкую талию. — Что, что... как всё зверьё из города схлынуло, так у этих тоже в мозгах переклинило. Такое творилось! Выли, кричали, о прутья бились. Кто-то до смерти убился, кто-то покалечился, кого успели — опоили и спать заставили. Да только лучше зверью не становится, едва в себя придут — снова убиться пытаются.       Сирша охнула и прикрыла ладонью рот, метнула взгляд на пустые клетки.       — Уже несколько дней прошло… они так долго не проживут.       — Не проживут, Шкатулочка, в том-то и дело. А сжалишься, выпустишь — охотники шустро перестреляют диковинную дичь, если те сами к зиме не подохнут. Другие цирки наших животных брать не хотят, боятся, что бешеные. Пока держимся на плаву за счёт продажи шкур, мяса, кто что купит. Майр подумывает уйти с этого места, начать с чистого листа…       Сирша старалась поддержать циркача добрым словом, но их ждали другие дела, о чём Виктор напомнил тихим покашливанием. На почерневшем небе уже загорались звёздные искры. Первым появилось созвездие Золотого скорпиона, символа императорской династии Аргеллов, оно сияло прямо над домиком главной Сороки. Сирша замерла у порога и оглянулась через плечо.       — Скажу без утайки, дядя-Хранитель: мы с Мугнусом — старые знакомые, и благодаря именно моим усилиям держится хрупкий мир между Сороками и Курьерами. Ты понял, к чему я веду, да? Не любят Сороки Хранителей, стоило о тебе заикнуться, как Мугнус взбеленился весь. Кое-как уверила, что со мной ты будешь покладистым, как голодный котик, — сказала она с хрипотцой. — Молчи, пока не спросят, и будь душкой.       — Я и есть душка.       Виктор пропустил Сиршу вперёд и поднялся за ней на второй этаж. Права была ласка, стоило показать себя максимально благожелательным. Заодно поладить бы с напарником, но… Катерина и её просьба. Что важнее: дружба с ней или с Сороками? Взвешивая все за и против, Виктор вошёл в уже знакомый кабинет. В помещении было не так накурено, как в прошлый его визит, хотя Мугнус даже сейчас не расставался с трубкой. Чёрно-белый костюм необычного покроя, придающий ему схожесть с настоящей сорокой, был небрежно расстёгнут. Полулёжа на подушках, он выглядел довольным жизнью, лишь синяки под глазами и нездоровый цвет лица могли намекнуть, что дела идут далеко не так радужно. Рядом в кресле сидела леди Удачи, она покачивала в руке бокал с вином. На её красивых губах играла слегка хмельная улыбка.       На краю стола вальяжно расселся третий гость. Невольно вспомнилось расхожее мнение «все айрхе на одно лицо» — этот тип мало чем отличался от тысячи своих собратьев: мелкий, смуглый, волосы и раскосые глаза были как углём нарисованы, а сама рожа — наглая и хитрая. Однажды Виктор видел листовки с пропагандой, актуальной для давних лет, когда «маленькие дикари» массово нахлынули в Тормандалл, такой манящий своими перспективами. Сорока этот был точь-в-точь как карикатурное, нарочито отталкивающее изображение айрхе с листовки. Только без обезьяньего хвоста, но невольно казалось, что вор спрятал его в штаны.       — Мир вашему дому, — Сирша сняла шляпку и отвесила шутливый поклон. — Не серчайте за опоздание, сами понимаете, как трудно теперь передвигаться по городу.       — Мы нашли чем скрасить тоскливое ожидание, — Мугнус покачал в воздухе полупустой бутылкой вина. — Присоединяйся, мне есть что передать Гаруспику. Шейрт, будь добр, забери этого, — у Виктора глаз дёрнулся от того, насколько неприязненно Мугнус выделил последнее слово, — отсюда. Всё, что хотел сказать тебе в напутствие, я уже сказал, дальше поступай по своему усмотрению.       — Не беспокойся, начальник, устрою в лучшем виде, — подмигнув, айрхе спрыгнул со стола и приблизился к Виктору с протянутой рукой. — Эйнан из рода Шейрт, моё почтение.       Виктор представился и подал руку в ответ, маленькие пальцы айрхе едва смогли обхватить его ладонь. Кивком Шейрт позвал следовать за собой. Он был невероятно суетливым: то волосы взъерошит, то дёрнет ворот укороченного пальто, то бросит на Виктора прищуренный взгляд. Нервничает. Выйдя на улицу, он глубоко вдохнул чистый воздух, пахнущий хвоей, а не табачным дымом.       — Наслышан о вас, мистер Раймонд, — Шейрт вскинул голову, словно пытаясь казаться выше. — Хранитель и Курьер. Жгучее сочетание. Нехило даёт по мозгам, да?       Виктор приподнял бровь. Он догадывался, куда клонит маленький человек, но помалкивал.       — Майр предупреждал, что вы можете стать… неадекватным. Опасным. На ваше счастье, я не пальцем деланный, меня не так-то легко запугать, — Шейрт говорил дерзко, но Виктор чуял опасение, скрытое за его словами. — Однако согласитесь, мирное сотрудничество принесёт нам больше пользы.       — Я вполне себя контролирую, — процедил Виктор, — и согласен с вашими словами. Надеюсь, это также означает, что мне не придётся беспокоиться о содержимом своих карманов.       — Вы не выглядите как человек, чьи карманы могут меня заинтересовать, — весело усмехнулся Шейрт и задрал нос ещё выше. — Я, знаете ли, предпочитаю охотиться исключительно на крупную рыбу и хорош в этом. Иначе Майр не предложил бы мне взяться за Дар Квадранты.       Гонора этому типу было не занимать, но Виктор вытерпит и не такое, если Шейрт — действительно хороший спец. К дому Мугнуса была пристроена веранда, обвитая плющом и освещённая гирляндой из круглых разноцветных фонариков. Шейрт сорвал с ветки лист и покрутил его между пальцев.       — Мне нужна от вас кое-какая информация, чтобы довести план до конца...       — Можешь не торопиться, Эйнан.       В глубине веранды, укрытый тенью плюща, сидел лишний слушатель. Разноцветные пятна света едва выхватывали его колени и руки, которые перекидывали между собой монетку.       — Морт, ты, что ли, уши тут греешь? — воскликнул Шейрт, он узнал говорившего не иначе как по голосу. — В твоём-то возрасте ты должен знать, что это неприлично. Если пришёл валяться в ногах Майра, то прибереги свои извинения на завтра, он занят, — вор отвернулся от тени, однако не успел и шагу ступить, как ему прилетело в спину:       — Я пришёл договариваться с тобой, а не с Майром, — монетка ловко танцевала между пальцев.       — Мне не о чем говорить с кидалой.       — Так ты из тех, кто поверил этому треплу Счастливчику? — со стороны Морта послышался разочарованный вздох. — Он последний человек, на чьи слова можно положиться.       — А твоим, конечно, я должен верить, — Шейрт крутанулся на месте и злобно уставился на Морта, уперев руки в бока. — Ты большое разочарование для всех Сорок, старик. Стоял у истоков, а в итоге бросил своего же собрата. Так у нас дела не делаются, и я своё драгоценное время на кидалу тратить не собираюсь.       — Этого Счастливчик и добивался. Громко кричал, чтобы заглушить мой голос, — Морт подкинул монетку и поймал в воздухе, крепко сжав в кулаке. — Однако сейчас ты близко, вот и слушай внимательно: Счастливчик работает на Чёрную гвардию.       — Что… — Шейрт дёрнулся как от удара, встряхнул головой. — Брешешь ведь. Пургу несёшь, лишь бы себя обелить.       — Скажу откровенно: да, я виноват, что поверил Счастливчику, когда тот предложил одно занятное дело в обход Майра. Думаю, ты сможешь понять моё желание заработать чуточку больше, да, Эйнан? — Тот сглотнул, явно начиная подозревать, на что намекал Морт. — Вот только Счастливчик послал меня прямиком в лапы гвардейцев. Как видишь, я выжил, и когда добрался до Счастливчика с закономерным вопросом: «Какого чёрта», он приложил все усилия, чтобы мне не поверили. У него больше влияния, потому он смог меня переиграть.       Морт неспешно встал со своего места и отряхнул штаны. Его лицо скрывал капюшон длинной пелерины из чёрного шевиота. Судя по росту, этот Морт — очередной айрхе. Вряд ли он собирался напасть на Шейрта, но Виктор на всякий случай напрягся, готовый к рывку, если переговоры примут дурной оборот. До того момента он не собирался вмешиваться в сорочьи разборки.       — Ты всегда мечтал о славе Соловья, не так ли? — Морт вдруг резко сменил тему. — Едва ты получил от Майра заказ на Дар, как тут же растрепал обо всём в Гнезде, верно?       — К чему ты клонишь?       — Не подходил ли к тебе Счастливчик с каким-нибудь занятным предложением? Спрашивал о Дарах? Может, рассказывал истории о Соловье?       — К чему ты клонишь, Морт? — севшим голосом повторил Шейрт.       — Вижу, он успел-таки присесть тебе на уши, — Морт приблизился ещё на шаг. — Клоню я вот к чему: хочу вывести крота на чистую воду, да только расписки «Я работаю на чёрных» он не оставил. Так просто его с поличным не взять, однако кое-какие идеи есть. Для этого мне необходим твой заказ, Эйнан.       — Ах, вот к чему весь трёп, — лицо Шейрта разгладилось, он презрительно вскинул голову. — Хочешь увести заказ, старик? За идиота меня принимаешь?       — Я не претендую на твою славу, малыш Эйнан. Принесу тебе в клюве Дар, никто и не узнает о нашей договорённости.       — Всё-таки принимаешь. С такими предложениями можешь поцеловать меня в задницу, Морт.       — Эти слова стоило повторить главе Смеющихся угрей, когда ты договаривался поставлять Сорокам алую улыбку за спиной Майра, тебе так не кажется? — Морт сделал последние шаги к остолбеневшему Шейрту. Теперь они стояли почти нос к носу.       — Откуда?.. — на выходе проговорил Шейрт.       — Счастливчик поделился, решив предостеречь насчёт тебя — до того, как случились гвардейцы, и эта дружба хоть что-то для нас стоила. Если копнуть — как думаешь, что ещё он может знать о Сороках? Что из этого уже знают чёрные? — Морт выдержал паузу, дав собеседнику обдумать услышанное. — Учитывай один важный момент, малыш Эйнан. У меня пока нет на руках доказательств вины Счастливчика, а вот твои шашни с Угрями доказать будет куда проще.       — Ублюдок. Изначально мне шанса на отказ не оставил, да?       — Ничего личного, просто не становись между мной и возмездием Счастливчику. — Шейрт опустил голову, он почти признал поражение. Морт похлопал его по плечу. — Ты так молод, впереди тебя ждёт безмерное количество возможностей проявить себя. Заляг пока на дно, пережди бурю. Советую больше не вестись на лёгкие деньги Угрей, гиблая это затея.       — А что прикажешь делать, если с тобой что-то случится?       — Утешаться мыслью, что вместо моего трупа мог оказаться твой? Ты в любом случае остаёшься в выигрыше: при славе или хотя бы при жизни.       — Уболтал, старик, — Шейрт сплюнул в сторону и поднял руки. — Надеюсь, я не пожалею об этом.       — Несмотря на все старания Счастливчика, Майр на моей стороне, но в твоих силах убить это доверие. Можешь сдать меня с потрохами, рассказав Майру, что я вёл дела в обход него. Ты же парень смышлёный, сам видишь: у тебя на руках все козыри, при любом раскладе ты можешь вывернуть ситуацию в свою пользу.       Услышанные перспективы заметно приободрили Шейрта, он заулыбался и вернул себе самоуверенный вид.       — Верно подметил. Ты мне всегда нравился, старик, так что зазря топить не стану.       — Премного благодарен, — Морт отвесил поклон. Трудно сказать, с издёвкой ли он говорил, или правда был настолько тронут. Щелчком он кинул шиллет прямо в руки Шейрта: — Выпей пинту пива у Ардашира за мой успех. Теперь, если ты не против, я позаимствую твоего приятеля.       Шейрт казался всем довольным. Судя по взгляду, брошенному на Виктора, он только рад был, что больше не придётся с ним связываться. Сказал на прощание лживо-разочарованное: «Жаль, что наше знакомство вышло таким коротким. Не скучайте!» и сгинул прочь. Виктор озадаченно почесал шею. Шейрта он выкупил быстро, предсказуемый тип, а вот Морт... Мутный, определённо мутный мужик. Своему чутью Виктор доверял.       — Простите, что не выдалось случая представиться сразу. Хейд из рода Мортов, — айрхе коротко поклонился. — Вы же тот самый Хранитель-Курьер, который должен помочь с крепостью Багортт?       — Угадали. Виктор Раймонд, — Виктор протянул ладонь, но вор не спешил протягивать свою в ответ.       — Слышал, беззаконники могут через прикосновение душу украсть.       — Не больше одной души в день, и свой лимит я сегодня исчерпал. — Морт скрестил руки на груди, похоже, серьёзно раздумывая, шутит Виктор или нет. — У нас с вами общее дело, поэтому за меня не переживайте.       — Ворон ворону глаз не выклюет, да? — усмехнулся Морт и всё-таки протянул руку, покрытую укусами и штрихами свежих царапин. Рукопожатие вышло коротким, он тут же отдёрнул ладонь, словно у Виктора была раскалённая кожа. — Пусть вас не смущает увиденная сцена, мистер Раймонд. Эйнан способный юноша, зато на моей стороне огромный опыт, в том числе связанный с Хранителями.       — Это какой же?       — Учитывая ваше прошлое, я лучше оставлю подробности при себе, — Морт опасливо оглянулся в сторону окна, откуда послышался смех. — Простите, но я тороплюсь. Поговорим о деле в более удобном месте, — с этими словами он протянул сложенный листок. — Прошу, не говорите никому о замене. Обещаю, что я буду полезнее Шейрта. До встречи, мистер Раймонд, на которой я очень надеюсь увидеть план крепости.       Морт исчез тихо и незаметно, словно растворился в тенях. В оставленной им записке был указан адрес: цирюльня «Рыбий хвост» на южном побережье Тараска. Виктор задумался, как ему лучше туда добраться, но его отвлёк шум: Сирша и леди Удачи распрощались на пороге, поцеловав друг друга в обе щеки. Записку он спрятал во внутреннем кармане, а сам сделал вид, что всё это время скучал у веранды и разглядывал фонарики.       Морт просил никому не рассказывать о нём, но как быть, если Виктор до сих пор вынужден бегать за Курьерами, будто телёнок на привязи? Хоть его и похвалили за попытку обмануть правила, Ламарк вполне ясно намекнул, что больше не стоит беспокоить маски мёртвых. Виктор решил спросить свою спутницу, как им тогда быть.       — Ох! Совсем вылетело из головы, — Сирша прикрыла рот ладонью, изображая раскаяние. — Буквально на днях Гаруспик попросил помочь тебе с этой проблемой. Простишь мою забывчивость?       Виктор одарил женщину-ласку столь холодным взглядом, что, увидь его сейчас Катерина, он определённо заслужил бы её похвалу. Сирша наверняка обкусала своими маленькими зубками все ногти из-за сорванной ставки, ведь пошла вторая неделя, а Виктор всё ещё ходил по земле. Теперь она из вредности подсовывала ему палки в колёса.       — Закрой глаза, — Сирша невинно улыбнулась. — Закрой-закрой, иначе так и будешь ходить со мной под руку. Не порть сюрприз. Я очень старалась, пока мастерила это.       Они остановились под светом одинокого фонаря у выхода из парка. Виктор нехотя прикрыл глаза, чувствуя лёгкую нервозность — как же он устал от чужих игр. Послышался возглас: «Готово. Любуйся и благодари меня!», и Сирша протянула алую шёлковую ленту, украшенную боло: в центр деревянной основы был врезан человеческий зуб, а вокруг него сложным узором намотаны разноцветные нити. Для надёжности «украшение» скрепили прозрачной смолой. Несмотря на специфический вид, это была мастерская и аккуратная работа, но больше всего Виктора зацепила другая деталь.       — Эта лента, — он сглотнул, борясь со сжавшим горло спазмом. — Откуда вы её взяли?       — Нашла в твоих вещах на складе. Подумала — пусть навевает приятные воспоминания.       Виктор зарычал и попытался отобрать ленту, но Сирша по-ребячески спрятала её за спину. Она ухмылялась, зная, что её не посмеют тронуть.       — Ай-яй, не по правилам играешь. Обряд надо завершить как положено. Не упрямься и склони голову. Чем вас, Хранителей, кормят, что вы такими дылдами вымахиваете?       «Доиграешься», — его злоба была настолько сильной, что Виктор наверняка накликал бы на Сиршу беду, умей он нарушать Непреложные законы. Он с неохотой склонился к кусачей ласке. Не голову же она ему откусит, в самом деле?       Чужие руки коснулись шеи, пока накидывали ленту и защёлкивали крепёж боло. Всеми силами Виктор гнал от себя другой образ: касание рук Софии, когда она завязывала ленту, её смех: «Будто бантик на коробочке с подарком». Горько вздохнул, стараясь не углубляться в прошлое... он тогда спросил, что же для Софии является подарком. А она, с ямочками на порозовевших щеках, без стеснения ответила: «Конечно же, вы, Раймонд». Виктор открыл глаза и мотнул головой, стараясь развеять наваждение.       Сирши и след простыл, в карманах пальто тоже стало подозрительно пусто. Вот чертовка, забрала все шиллеты! Неспроста эта вороватая ласка якшалась с Сороками. Если Сирша изучала границы дозволенного, то Виктор мог её поздравить — она достигла края. Взбешено сплюнув в сторону, он вышел за ворота лесопарка. И как ему теперь вернуться в убежище? Да и обязан ли он это делать, раз получил долгожданную свободу?       «Да какая, к Кэйшес, свобода. Ламарк заливал в уши, что избавит меня от поводка, а сам нацепил настоящий ошейник, — Виктор дёрнул кончики ленты, чувствуя, как она сдавливает шею. Получи он это уродливое боло на несколько дней раньше, то уже бежал бы в сторону квадрианской академии, чтобы рассказать адептам о логове беззаконников. Увы, теперь многое изменилось…       Виктор пытался отыскать хоть одного человека, готового за спасибо или посильную помощь подбросить на лодке до Горбов, но все гнали его прочь. Ох, припомнит он ласке это ночное приключение, ох, припомнит.       — Мистер! Не могли бы вы помочь даме? — окликнул его мелодичный голос. Под фонарём стояла обворожительная златовласая красавица, обычно такие не рискуют выходить на улицу в поздний час, да ещё без сопровождения.       — Не боитесь просить о помощи у незнакомого мужчины на безлюдной улице?       — Не такой уж и незнакомый, не такая уж и безлюдная, — женщина улыбнулась. Над её головой кружилась стайка бражников с маслянисто-чёрными крыльями, их тихий шёпот звучал предупреждением.       Виктор откинул край пальто и коснулся рукояти костяного ножа, заткнутого за пояс. Незнакомка не обманула: из теней выходили люди, судя по одежде — рабочие с местных заводов. Щёлкнула зажигалка. Вместе с ней щёлкнуло и в голове Виктора: когда красавица взяла в руки курительную трубку, он узнал в ней спутницу Ищейки, которая играла с ним в карты. Как эти люди нашли его? Разве перо Катерины не должно было «отвести взгляд недоброжелателей»? Виктор бегло ощупал внутреннюю часть воротника. Пусто. Но как?! Он точно помнил, что надёжно закрепил перо ещё в доме призрения…       Ах да. Сирша. Чтоб ей пусто было.       — Знаете, для больного проказой у вас на удивление красивое лицо, — женщина выдохнула тонкую струйку дыма. — Расслабьтесь. Я просто хочу узнать, как ваши успехи — ведь у нас был уговор, помните? Вы не спешили возвращаться с вестями, вот и пришлось ловить вас на улице.       Четыре, пять… шесть. Если ещё кто не укрылся в тенях, то, не считая златовласой красавицы, Виктора окружило шесть человек. Наверняка у них были припрятаны ножи или что-то посерьёзнее, они же не идиоты с голыми руками кидаться на Курьера.       — Фигурку украли.       — Жаль, — скучающе протянула незнакомка. — Позволили какому-то драному коту своровать добычу прямо из-под носа, да? Надеюсь, вы понимаете, что за потерю чужой вещи принято платить. — Виктор молчал. Он сжал рукоять ножа, готовый кинуться на любого, кто осмелится сделать шаг в его сторону. — Поделитесь своей кровью, и мы в расчёте.       — Что, простите? — ошалел Виктор, ожидая немного других слов.       — Красная тёплая жидкость в вашем теле, достаточно большом, чтобы не заметить потери десятка-двух капель, — терпеливо пояснила незнакомка и стряхнула пепел на землю. — Согласитесь, довольно малая плата за ваш просчёт. Вы должны были помочь отыскать опасного преступника, не забыли?       — Отказываюсь, — только идиот отдаст в руки Ищейки и его людей собственную кровь, от такого не скроет и пучок зачарованных перьев.       — Жаль, что вы не оценили мою вежливость. Не обижайтесь теперь, если придётся пролить чуть больше крови, чем предлагалось.       Люди в тенях рванули к Виктору одновременно, как по сигналу. Первый мужик оказался самым наглым и поспешным, но не совладал с напором, с которым Виктор кинулся навстречу. Наглец был вооружён охотничьим ножом, но костяное лезвие раскроило его горло раньше, чем он успел им что-либо сделать. Из зияющей раны вылетела стайка чёрных бражников, с бледно-сиреневым отливом на крыльях. Воздух наполнил запах крови, Виктор ни разу в жизни не чувствовал её настолько остро. Внутри пробуждался голод.       Кровь брызнула на лицо второго мужика, он дрогнул, замялся, чтобы вытереться рукавом. Ему в живот прилетел пинок от Виктора, сокрушающий, как удар тарана. Курьерский нож оборвал очередную жизнь. По позвоночнику пробежала сотня цепких лапок.       Третий не повторял ошибок первых, старался держаться поближе к товарищам, кружил, поджидал удачного момента. Он вложил всю силу в резкий укол заточкой, целясь в открытый бок. Виктор успел перехватить руку и тут же выкрутил до хруста суставов. Взмахом ножа он высвободил новый рой мотыльков. Его мутило от навязчивого желания рвать плоть голыми руками, зубами, ощутить привкус тёплой крови на языке.       Четвёртый и пятый накинулись с разных сторон. Виктор прикрылся телом третьего, как щитом, приняв на него удар секачом, а мужика с дубинкой отогнал хлёстким выпадом ножа. Сам набросился на ближайшую жертву, рискованно и яростно; вместо эффективного взмаха лезвием вышел глубокий колющий удар. Ещё удар. И ещё один. Чавкающие звуки вызвали рой мурашек по телу.       Виктор кожей ощутил движение пятого, как он подкрался со спины, замахнулся дубинкой, надеясь огреть по затылку. Смешно! Палкой зверя не остановишь. Виктор пропустил удар мимо себя, крутанулся на месте, готовый выпустить из туши пятого всех мерзких насекомых, но — не успел. Мужчина выгнул спину, вскрикнул и выронил из слабеющей руки дубинку. Ничего, кроме обычной крови, из его ран не вышло. Бездыханное тело рухнуло лицом в грязь.       Шестой оказался не тем шестым, каким должен был быть. Вместо ножа — кортик с золотой рукоятью, вместо рабочей формы — серый сюртук с перламутровыми пуговицами и серебристой вышивкой на двубортном воротнике. Виктору хотелось рвать и метать, ведь он голоден — она голодна, и этого ему мало — ей мало. Щёголь с кортиком увёл жертву прямо у него из-под носа. За это Виктор выпотрошит его, как свинью, спустит всю кровь, оставит гнить…       — Безмерно рад нашей встрече, дорогой друг! — знакомый голос и широкая улыбка оказались подобны ушату ледяной воды.       Воняющий тиной воздух наполнил лёгкие Виктора, а ночной холод остудил разгорячённое резнёй тело. Дикий и неконтролируемый голод отступил прочь — но нехотя, обещая вернуться. Что, Кэйшес прокляни, с ним случилось?       Шестой вытер тряпкой кортик и убрал в ножны, прикрыв их полами сюртука. Лёгкая небритость на узком треугольном лице, аккуратно уложенные русые волосы, россыпь серых веснушек на носу и щеках, фирменная белозубая улыбка. Даниил Мур собственной персоной.       — Уверен, ты счастлив меня видеть, но подожди немного. Одна беглая принцесса жаждет моего внимания, — Даниил кивнул в сторону ближайшей улочки.       Виктора сбила с толку и неожиданная встреча, и странный приступ, который чуть не поглотил его рассудок. Стало мерзко от самого себя: то, что им овладело, нельзя было назвать боевым запалом, это что-то дикое, нездоровое — и наверняка связанное с самозванкой.       — Что ты забыл здесь, так далеко от Андронталла?       — О! Когда Арчибальду IV срубили голову, моей заботой стали Левиафаны. Думал, я сейчас увижу вербовку очередного неофита, а ты взял и всех раскидал. Наставник Варгер гордился бы тобой. Не серчай, что я не сразу вмешался, сам понимаешь — сначала дамы.       Златовласая красавица нашлась в соседнем переулке, она сидела в грязи, привязанная к трубе пневмопочты, как непослушная псина. Она дёргала верёвки, крутила разодранным запястьем, но безуспешно: Даниил всегда прилежно учил уроки, в том числе — как надёжно обездвижить противника. Вид у красавицы был изрядно потрёпанный: щека и висок в ссадинах и кирпичной пыли, платье на рукаве порвано, от идеальной укладки и следа не осталось. Даниил не старался быть с ней обходительным.       — Да у принцессы, оказывается, крепкая голова, — весело удивился он. — Ирина Саттфорд, верно? Только не упрямься, пожалуйста, с ответами. Ты уже должна была смекнуть, к чему это может привести.       Саттфорд скривилась от боли и закашлялась, кровь тонкими струйками потекла из носа, хотя он не выглядел сломанным. Даниил вздохнул и опустился на колено, соблюдая дистанцию.       — Предупреждал же так не делать. Никто тебя не услышит и на помощь не придёт.       На шее Саттфорд, подобно ярму, покачивалась бледная копия Дара Квадранты: камень в её боло был бесцветный, мутный, а золотые крылья с геометрическим рисунком заменял серебряный обод. На боло упало несколько капель крови, придав ему чуть больше схожести с настоящим Даром.       — Жизни не хватит всех переловить, Хранитель, — Саттфорд гордо вскинула голову, даже в столь унижающей позе она не растеряла остатки самоуважения. — Жаль, мне немного не хватило, чтобы увидеть гибель всей вашей собачьей своры.       Она закатила глаза к небу, прошептала на выдохе: «Позволь мне услышать тебя». Её скрутила судорога, следом ещё одна, позвоночник выгнуло дугой до хруста костей. Из крашеных губ потекла чёрная жижа со знакомым сиреневым отливом. Саттфорд с трудом выкашляла дрянь из лёгких, но она уже текла из глаз, носа, ушей, потемнели ссадины на щеке, а кожа посерела, покрылась пузырями ожогов. Женщину разъедало изнутри. На руках не осталось ногтей, запястья выскользнули из пут, оставив на верёвках содранную кожу и ошмётки склизкого мяса. Потемневшее от жижи шерстяное платье повисло на голых костях.       У Виктора появился новый сюжет для ночных кошмаров.       — Вот досада, — Даниил нашёл длинную палочку и вытянул из жижи боло. От шнурка ничего не осталось, серебряная основа местами оплавилась, зато камень не пострадал. — Я-то надеялся, что на этот раз подобного не случится. Хм, неудачный опыт — тоже опыт, — осторожно обтерев камень, он убрал его в мешочек, а потом в карман.       Даниил не мог не знать о смерти Софии, но вместо вопроса: «Как так получилось, что ты жив?» он попросил помочь осмотреть трупы Левиафанов. В их карманах не нашлось ничего интересного, кроме горсти шиллетов. Шестого рабочего, как оказалось, подловил и убил сам Даниил.       — С грязными делишками на сегодня закончено, значит, настало время дружеских приветствий, — Даниил первым полез с объятьями и от души стиснул Виктора крепкими руками. — Ты когда-нибудь перестанешь расти? В юности я был на полпальца выше, отлично помню! Не подумай, что завидую…       Виктор рассмеялся и обнял Даниила в ответ, радуясь такой мелочи, как возможность касаться кого-то без цели навредить или опасения, что навредят ему. В ушах раздался монотонный шёпот: «Сильно рискуешь, милуясь с врагом. Ты Курьер и долго свой секрет прятать не сможешь».       «Наилучший выход — это избавиться от него как от свидетеля», — и Виктор вздрогнул. Он не смог различить, его ли мысли прозвучали в голове, или голос самозванки.       — Честно говоря, я не сразу признал тебя с такой густой щетиной, пока вблизи не присмотрелся. Запустил ты себя, друже. Не думай, что ставлю в упрёк. Лучше уж борода, чем казнь, верно? — Лицо Виктора ожесточилось, но Даниил с невинным видом похлопал его по плечу. — Эй, если бы я хотел доставить тебе проблем, то мог просто пырнуть в спину. Однако не стану скрывать, внутри аж зудит от желания узнать, что за беда с тобой случилась.       Он не врал. Виктор помнил этот огонёк жажды знаний в глазах Даниила, спустя годы он пылал всё так же ярко.       — Услышав о твоей судьбе, я мгновенно послал весточку Катерине, но её рассказ оказался до обидного скуп, от других тоже не было никакого толку. Чтобы мастер — и так тихо избавился от Хранителя, под чьей опекой была его ненаглядная дочь? Ерунда, согласись, но из-за службы не хватало времени копать глубже. Будь уверен, я никому не сдам тебя, но взамен хочу знать все-все подробности, — Даниил обезоруживающе улыбнулся.       Виктор настолько привык не доверять чужим словам, что и сейчас сомневался, но… но это же Даниил. Именно его лихая душа подбивала друзей на побег из крепости, наплевав на риск и возможные последствия. Даниил никогда не боялся идти против устава, хоть и оставался искренне верен мастеру. Не изменилась ли эта черта спустя столько лет?       — Совсем ты чёрствым и угрюмым стал от вольной жизни, ни слова доброго не скажешь, ни улыбнёшься. А ведь я успел оплакать тебя, хоть и нашёптывало чутьё, что ещё свидимся. И ведь не подвело, — тут Даниил стукнул кулаком по ладони, загоревшись идеей, которую сразу же озвучил: — Считаю сие событие достойным бутылки вина из Шинстари! Привёз из столицы на случай, если от местных видов не захочется просыпаться по утрам. Я такой глинтвейн сварю, что ты ощутишь в себе весь жар шинстарийского солнца.       Самозванка шептала: «Не глупи, попадёшь в ловушку», но Виктор, измученный усталостью, голодом и холодом, ответил: «Почему бы и нет», и вот уже спустя полчаса отогревался у камина. На кухне слышалось копошение Даниила: звон посуды, гул труб, ворчание на старую плиту. Из столицы он приехал с одним чемоданом вещей: в основном это были карты и записи, на каминной полке валялся разобранный револьвер, на тумбочке — набор для заточки лезвий. Вид распахнутого шкафа, в котором висел хранительский мундир, отозвался в Викторе колкой болью в груди. Но особенно его заинтересовала копия Дара, позабытая на столе.       — Ты что, приближённого ограбил?       — Как в твою голову… а! Понял, — Даниил выглянул из кухни, но тут же скрылся обратно, не желая отрываться от колдовства над глинтвейном. — Да так, дали эксперимента ради. Чёрная гвардия часто устраивает облавы на логова Левиафанов, иногда они привозят оттуда сувениры. Вот такие камушки, например. — Он ненадолго замолк, слышался скрип дверец. — Этот мусор и в подмётки Дарам не годится, в большинстве своём они пустышки и от ведовства не защищают. Но недавно гвардия выковыряла из степных идолов парочку камней, которые кое-что да могут. Против самих Левиафанов, как видишь, работают неплохо. Правда… так и не нашёлся камень, который может помешать этим милым людям превращаться в лужу от любого чиха. Жаль, очень жаль, столько языков из-за этого теряем.       Виктор потрогал прохладные грани камня, пригляделся к бледно-розовым жилам внутри него. Вряд ли Даниил найдёт подходящее средство от «лужи», раз полноценный Дар не смог оградить Софию от голоса твари, сидящей в ледяной пустоши.       — Похоже, ты тесно трёшься с Гвардией, — сказал Виктор и оставил боло в покое. Ему хватало своего уродливого.       — Рад, что ты заметил! — без ложной скромности воскликнул Даниил. — В Андронталле я использовал всё своё обаяние, благодаря чему карьера быстро полетела вверх. Даже несколько раз беседовал с Арчибальдом IV, мир его праху. Как-то он в шутку пригласил меня служить в Чёрной гвардии, а я в шутку согласился, но в каждой шутке есть доля правды, верно? Мастера я, конечно, никогда не брошу, как же он без меня, но мне позволили стать связующим звеном между Хранителями и Гвардией. Так и живём. Не всегда мирно, чёрные жуть как не любят слушать мнение со стороны, особенно критику, зато польза, как видишь, немалая.       — Разве Хранители занимаются охотой на преступников? Это же задача полиции, а мастер всегда делал упор на защиту заказчиков.       — Чем охота на Левиафанов — не защита правящей семьи и жителей империи в долгосрочной перспективе? Однако! — Даниил с торжественным видом объявился в дверях, держа прихватками котелок, от которого шли головокружительные пряно-цитрусовые ароматы. — Напомню, что это ты задолжал несколько историй.       Виктор сам не заметил, как съел все мясные галеты, пока ждал друга, поэтому пить пришлось без закуски. Даниил не соврал, его глинтвейн был лучшим из всех, что доводилось пробовать. Маленькими глотками Виктор смаковал горячий напиток с привкусом мёда, мускатного ореха, корицы и бадьяна. В его чашку, похоже, подсыпали секретный ингредиент — стоило Даниилу сказать: «Ну, рассказывай», и слова полились из Виктора безостановочным потоком. Он поведал о вечере, ставшем роковым для Софии; о последнем приказе мастера; как тяжко привыкал к новой роли, к Дарнеллу, ко всему; какая каша творилась в голове всё это время; насколько осточертели чувства потери и потерянности, преследующие его неустанно; о неудачных попытках найти хоть какие-то зацепки, пока не получилось связаться с мистером Картером; об отчаянной просьбе о помощи у Левиафанов, которая не привела ни к чему хорошему.       О Курьерах, конечно, он не сказал ни слова — такое признание могло перечеркнуть их дружбу окончательно и бесповоротно. Вновь приходилось умалчивать, врать, хотя Виктор вовсе не желал так себя вести по отношению к Даниилу. Как только Катерина могла спокойно манипулировать словами и доверием собеседника? Виктору это казалось ужасной ношей.       В одном месте он всё-таки прокололся, упомянув помощь их общей знакомой.       — Выходит, Катерина знала, что ты жив, но и словом мне не обмолвилась? — Даниил с громким стуком опустил кружку на стол и нахмурил брови. Выглядел он уязвлённым до глубины души.       — Может, сомневалась, что ты адекватно отреагируешь? — торопливо сказал Виктор. — По правилам ты не глинтвейн со мной пить должен, а повязать и сдать Хранителям.       — Пытаюсь припомнить в уставе подобный пункт, но память мне отказывает, — Даниил плеснул себе добавки. — Я, если честно, вовсе не представляю, что по «правилам» должен с тобой делать. Решения о казнях и других серьёзных наказаниях всегда выносил мастер, однако он сам тебя отпустил. Несправедливо по отношению к остальным Хранителям, но кто я такой, чтобы сомневаться в решениях человека, утвердившего эти самые правила? Вот только мне легко рассуждать, я информатор и несу иную ответственность, нежели нёс ты и тебе подобные, потому за других собратьев отвечать не могу.       Так незаметно разговор свернул с Катерины. Даниил расспрашивал, где Виктор нашёл крышу над головой, какие у него планы, не нуждается ли он в помощи, а тот радовался, что легко отделался. Может, Даниил и не знал пока, что Катерина предала Хранителей и не собирается к ним возвращаться.       — Раз так сложилась судьба, что вся наша троица крутится в одном городе, то это отличный повод встретиться. Сколько мы всей компанией не собирались? Лет десять как минимум, — Даниил заулыбался, он смотрел на Виктора с былым юношеским нетерпением, готовый хоть сейчас броситься искать Катерину и тащить её навстречу приключениям.       — Если только Катерина не заупрямится.       — У тебя все шансы её уговорить, в отличие от меня. Наверняка она до сих пор злится, что тёплое место подле императорской семьи досталось мне, а не ей.       Котелок опустел до обидного быстро. С виду полон энергии, а на деле Даниил устал не меньше Виктора и заснул там же, где сидел — в кресле. Виктор накрыл друга пледом, чтобы не замёрз, когда камин потухнет. Сам же завалился спать на диван, не решившись покуситься на хозяйскую кровать. Наблюдая за догорающими углями, он прижал ладонь к груди, обвёл пальцем края боло под рубашкой.       Возможно, он утром не проснётся: Даниил заметит рукоять костяного ножа, боло выскользнет из-под одежды, или всё правда окажется ловушкой. Сейчас был тот момент, когда Хранитель беззащитен, а за клинком далеко тянуться не надо…       «Последний раз повторяю: замолчи», — мысленно сказал Виктор самозванке и прикрыл глаза.