* * *
Костёр с трудом прогревает пещеру. Метель закидывает внутрь хлопья снега, воет голодным зверем, пришедшим по их души. На блестящих ото льда стенах танцуют тени — это дейхе беспокойно ходит кругами, сгорбив спину. Из-под меховой шапки торчат белые косы, вымазанные животным жиром. — …в тот день весь народ в поселении собрался: никакой охоты, никакой разведки, никакой торговли, — голос у Чёрного пилигрима глубокий и проникновенный, до мурашек. — Гуляния-гадания, бабы варили снедь в общих котлах, дети плели из соломы-веток куколок, желания загадывали… Хороший день, знаменательный день. Я выкатил бочку самодельной наливочки, в тот год решил всех сразить наповал доведённой до совершенства рецептурой. К сожалению, ни один земляк не оценил мою идею с плодами красной погибельки. Да если бы предки так боялись экспериментов, нас тут и не стояло бы!.. — он от души сплёвывает в сторону. Так и хочется буркнуть: «Может, оно было бы к лучшему». Дейхе определённо не помешало бы в своё время видеть границы, которые не стоило переходить. — Пришлось на себе показывать, что в умелых руках красная погибелька не опасна, а вполне увеселительна. — Пилигрим замирает напротив костра. Углубляются морщины у глаз и рта, они выдают на «лице без возраста», как говорят энлоды, все прожитые годы. — Люди танцевали вокруг костра, пели Весёлой Бабе, я такую милую-ладную девчушку обнимал… а под ночь явилось оно. Огромное, на две-три головы выше самого высокого энлода. Завёрнутое в рваньё-тряпьё, как в квадрианский саван. То были гобелены, флаги, знамёна... серебристые мурены Хоррусов на фиолетовом полотне, бараньи рога Ойнасов на зелёном, волчьи морды Тьяхонов на чёрном… с десяток поверженных-уничтоженных кланов, поселений, родов, как наших, так и белорожих. Сам себе памятник былых побед. — Пилигрим рычит с ненавистью, она до сих пор тлеет в его груди. — Ходили слухи-шепотки об этой твари, но они казались страшилкой. Кому нынче сдались мы, бледные тени предков? Никто из гаруспиков не предвидел, что оно явится за нами именно в тот день. Сколько криков было!.. На сердце тяжелеет. Все эти истории — как одна, и раньше он мог наблюдать за ними с другой стороны баррикад. — Наши похватали копья, луки, пытались что-то сделать, а я… а что я. Бежал со всех ног, думал, что словил белую горячку. Свалился в свежевырытую выгребную яму, ударился башкой, да отключился. Интересно, прихватила ли эта тварь-паскуда наших красных барсуков в свою коллекцию тряпья?.. — Пилигрим вздыхает. Присаживается рядом на крупный сук, и сразу становится теплее. — Как очнулся, с бодуна едва смог из ямы вылезти. От Весёлой Бабы одна зола осталась, а от моих близких, друзей, соседей — трупы. Своими же руками перебили друг друга, как мне на голову никто булыжник не сбросил — загадка. Пилигрим стягивает варежку и потирает глаза. В свете пламени серебрится круг на его чёрном сюрко. — Такова сила Скорбящего палача… Молчащего… как его там ещё называют. Это страшный враг, кутёнок, но я уверен, что мы найдём способ с ним справиться. Кто-то должен выгрести мусор, который остался после экспериментов наших предков с Непреложными законами, а эта тварь в тряпках — тот самый мусор и есть. Верно? Он кивает. Хлопает друга по плечу, благодарит за оказанное доверие. И радуется в глубине души, что Глашатай, которая смотрит на них с улицы пустыми глазницами птичьего черепа, слишком далека от человеческих понятий и эмоций, чтобы обижаться на определение «мусор».***
Хейда знобило, в ушах завывала вьюга. Его потрясли за плечи, помогая скорей прийти в себя. Чёрт наблюдал за ним и тихо поскрипывал, как несмазанные петли. Глаза-угольки дрожали, оставляя неровные световые следы. — Рассказал? Рассказал? — дымный силуэт подрагивал и расплывался от нетерпения, то и дело резко возвращая себе материальную форму. — Ничего не утаил? Этот любит утаивать-обманывать, верно? Жалкий-лживый кутёнок. Расскажи-покажи, откуда душу взял, давай-давай! — Прошу тебя, перестань, — с болью проговорил Айра. — Время поджимает… — Время? Нас поджимает время? — смех чёрта был подобен скрипу ножовки по дужке замка. — Благодаря кутёнку, у нас бессчётное количество времени! Вскрой-распори себе брюхо, омой нас в крови, тогда мы подумаем над словами этого. Кутёнок же принесёт жертву? Принесёт-принесёт? Нашей жертвы этому ведь мало? Или сначала пожертвует своим новым другом? Рассказывай-рассказывай! Чёрт распластался облаком, подрагивал, как желе. Устав слушать его крики, Айра коснулся идола. Тварь среагировала мгновенно: змеями поползла по одежде, преодолев ветловый барьер, обвила шею, пыталась влезть через уши, нос и искривлённый от боли рот. Хейд охнуть не успел, как его брат сам стал дымной тенью. — Прочь! Крик Айры эхом разнёсся в комнате. Чёрта опалило вспышкой лазурного пламени и отбросило в сторону, как ветошь. Он с воем забился обратно в идол и притих, даже глазницы погасли, лишь бы никак о себе не напоминать. Айра вытер рукавом кровь под носом, и обвязал фигурку ветловой веткой. — Давай лучше сожжём это, — предложил Хейд, но брат покачал головой. — Тот человек из видения. Он… он там, — Айра махнул рукой в сторону идола. — Ваше знакомство вышло ужасным, но на самом деле он не такой… Сам же видел. Вместе мы совершили множество открытий: про Древних, про дейхе, про… про всё. Случилось несчастье, он погиб, а я… не знаю, о чём я думал, но… — он замолк, подбирая слова. — Да ни о чём не думал, просто до одури боялся потерять друга и единственного союзника. И тогда… я решил попробовать… — Ты запихнул душу своего приятеля в камень? — Хейда передёрнуло от одной мысли, что некогда обычного человека превратили в маленькое злобное существо, не живое и не мёртвое, заключённое в куске хлама. — Из твоих уст это звучит ужасно, — пробормотал Айра, водя пальцем по белому кругу, вышитому на сюрко. — Это и есть ужасно, твою мать! Славы Дикой Кэйшес захотелось?! Братья насуплено уставились друг на друга. За окном грохотали раскаты грома, капли дождя барабанили по крышам. Холод и сырость впитывались в кожу. Первым не выдержал Айра: с пристыженным видом отвёл взгляд и спрятал ладони в рукавах. — Не жалей духов, как жалеешь живых, Хеди. Это пучок воспоминаний, страхов и желаний, тень былой личности. Сам знаешь, как силён наш враг. Я пойду против любых законов, хоть Непреложных, хоть морали, хоть каких — если это чуточку поможет в деле. Светлая картинка с добродушным и мечтательным братом, которого Хейд знал и любил когда-то, рассеялась как морок. Он всегда опасался людей без тормозов. Разумнее было развернуться, уйти и никогда не возвращаться — но нет. Это он увёз Айру из Ашвайлии, это он морозной ночью выбрал неудачное место для ночлега, это он решил убежать от преследователей через реку... это он подтолкнул брата к такой поганой судьбе. Значит, ему исправлять. — Хеди. Давай не будем ссориться, — Айра присел рядом на подоконник и скромно сложил руки на коленях. — Когда всё закончится, я обязательно упокою каждого мертвеца, которого вынудил мне помогать. — Поклянись, — сквозь зубы прорычал Хейд, — если со мной что-то случится, ты не станешь засовывать мою душу в зеркала, камни, кости, превращать в неведомую тварь, или что там ещё придёт тебе в голову. Поклянись, что отпустишь с миром. — Но!.. — Хейд бросил на Айру лютый взгляд. — Клянусь. — Постараюсь тебе поверить. Желая заполнить тишину хоть чем-нибудь, Хейд включил радио. На этом гиблом холме даже сигнал помирал в муках — уши резало от шумов и помех. Чудом попалась новостная станция, на ней по сотому кругу обсуждали землетрясение и побег животных. Диктор причитал, что никто из приближённых Квадранты так и не приехал в Дарнелл, уж они бы наверняка смогли разобраться с проклятьем. Ну да, как же. — Давай отвлечёмся на что-нибудь другое, — Айра улыбнулся и легонько ткнул Хейда кулаком в плечо. — Я жажду подробностей о твоей вылазке к Сорокам. Удалось всех заболтать? — Неужели ты сомневался во мне? — ухмыльнулся Хейд, немного оттаивая. — Эйнан шёлковым стал, когда я заговорил о сделках с наркоторговцами. — Ох, так это сработало. Я рад. — А могло не сработать? Ты же из его головы информацию взял, разве нет? — Сны замусорены эмоциями, переживаниями, и чем дальше по времени необходимое событие, тем сложнее узреть истину. Опыт у меня неплохой, но осечки могут случиться и с лучшими из сновидцев. — Очень мило с твоей стороны рассказать мне об этом только сейчас. — Не хотел поколебать твою уверенность, — Айра виновато улыбнулся. Вытравить из него любовь к недоговариванию «во благо» будет явно непросто. Пока Айра восстанавливал силы, с аппетитом уплетая рыбный суп, Хейд разобрал свою сумку: выложил на стол консервные банки, немного овощей и свёрток из мешковины. Поколебавшись, Хейд распутал верёвки и отбросил тряпку в сторону. В его руках лежали останки лапы из лососёвого камня с алыми жилками, шесть длинных пальцев были сжаты в кулак — не иначе как с помощью ведовской силы. Артефакт из далёкого прошлого, который украл разум Соловья. Долго, очень долго Хейд сомневался, стоит ли забирать кости из тайника, но кто, как не Айра, мог найти этой штуке достойное применение. Может, хотя бы так он сделает смерть Соловья ненапрасной. Ложка выпала из руки Айры и звонко ударилась о дно котелка с остатками супа. — Это… это же… огромный кусок!.. откуда… — он кинулся к костям, но Хейд упёрся ладонью ему в грудь. — Э, нет. Получишь свой подарок только на одном условии. — Да какие условия! — Айра всплеснул руками. — То, что ты принёс… Неподходящее время для дурачеств, Хеди! — Моя вещь, мои правила, — Хейд убрал кости за пояс и ловким жестом вытянул из рукава опасную бритву. Из него вышел бы хороший фокусник. — Без обид, но в этой комнате маловато места для тебя, меня и вшей в твоей бородёнке. — Нет у меня вшей! — Вопрос времени. Выбирай, братец: или остаёшься при своём богатстве, но больше не увидишь ни меня, ни эти кости, или же позволишь сделать из тебя человека, и тогда… — Я понял, — буркнул Айра и почесал заросшую щёку. — Сомнительная иллюзия выбора. Хейд лишь плечами пожал. Рано или поздно он сотрёт с Айры все следы полудикарской жизни. Это казалось правильным: он сам выбился из грязи в приличные люди, и брата хотел потащить за собой. Потому он обслужил Айру по высшему разряду: усадил на изъеденный жуками табурет, прикрыл одежду тряпкой, которой обычно завешивали разбитое окно, тщательно намылил неопрятную бороду. Айра ворчал себе под нос, крутил головой — но достаточно было показать наточенное лезвие бритвы, чтобы он послушно замер. — Этот странный нож ты достал из своей цирюльни? — спросил Айра, когда экзекуция закончилась. Без косматой полуседой бороды он преобразился из городского сумасшедшего в копию матери, как-то не по себе стало от их сходства. Такой же мягкий овал лица, высокий лоб, выразительные глаза… Сердце кольнула тоска. — Да. Неплохое место, землетрясение не сильно его потрепало. Посижу там, пока всё не уляжется, — Хейд насухо вытер лицо Айры от волосков и остатков мыла. — Если с тобой что-то случится, я даже не узнаю, — едва слышно проговорили из-под полотенца. — А на что тебе чёрт тогда? — Хейд щёлкнул ножницами с пятнышками ржавчины на лезвии. — А на что тебе ножницы? Ответом стал не то оскал, не то искажённая шрамами улыбка. Айра вздохнул и смирился. Пока Хейд оценивал масштабы бедствия на голове брата, он заметил на шее пятно зарубцевавшейся кожи размером с ладонь. На осторожный вопрос, где Айра умудрился получить такой шрам, тот отмахнулся: «Ерунда давно минувших лет». — Вот же гриву отрастил. Морской хан схватил бы тебя за хвост и утащил на дно, спутав с невестой, — ворчал Хейд, пока пытался развязать узел выцветшей ленты. Бесполезно, проще отрезать весь хвост. — Морской хан уже забрал ма, такую невесту мне не затмить и с косой до пят, — ответил Айра с мрачной серьёзностью. — Вы с ма чересчур похожи: слепо бежите навстречу смерти, видя в ней брошенный вызов, который невозможно не принять. В случае ма это была изголодавшаяся акула, а в твоём… — Ма съела акула? — Айра резко обернулся. — Серьёзно? То есть… ты обманул меня? Ма не стала невестой Морского хана? — Ты же был совсем мелким, я пытался примирить тебя с горем, как мог. Но сейчас-то поздновато верить в сказки. — Сказки? Жертвоприношения — нередкое дело, особенно за пределами Тормандалла. Я думал, именно такой конец ма и встретила, — Айра говорил со странным безразличием, словно речь шла о жертвенном ягнёнке, чья судьба уже была давно предрешена. — Морской хан тоже на сказку не похож. Я читал о нём в докладах дейхе: так звали одного из Предтечей. А вот знаешь, как сами дейхе их называли? — тут-то его глаза вспыхнули огнём. — «Корифеи падальщиков». Квадрианцы посчитали бы их воплощением Непреложных законов, если бы застали. — Тоже навязывали свои порядки и сжирали несогласных? — Хейд сдался словесному напору брата и под шумок защёлкал ножницами. — Почти. Бродили всюду и пожинали души. — То есть делали то же самое, что твоя крылатая баба или огненный гигант? Хорошо, что от них лишь кости остались. — Есть одно важное различие: Древние — бывшие люди, они навсегда остаются рабами своей утраченной жизни, — Айра по привычке хотел почесать бороду и вздрогнул, когда пальцы вместо волос уткнулись в гладкий подбородок. — Предтечи же — как животные. Не знаю, какие Законы породили их, но они занимали ту нишу, которую теперь занимают Древние. Единственным барьером для них оставался Бескрайний океан. Полагаю, не хватало энергии, чтобы переплыть на другой материк. Один Морской хан сумел найти лазейку, благодаря ему в океане до сих пор не завелись морские твари, духи утопленников, и прочие радости. Так что… — он покрутил между пальцев седую прядь, упавшую ему на колено. — Дейхе идиоты. Не стоило трогать Предтечей. В животном мире падальщики выполняют важную функцию, сохраняя баланс, та же роль была у их «корифеев». Ножницы скрипели, пока Хейд подравнивал волосы на затылке. Получилось недурно. Долгие годы он не мог позволить себе цирюльника, а когда смог — не захотел, чтобы к его волосам прикасался чужой, потому навострился орудовать ножницами сам. Айра должен радоваться тому, как ему повезло со старшим братом. Сам бы от такого не отказался. — А ты не думал… — протянул Хейд, сомневаясь, хочет ли он знать. С другой стороны, очень уж было любопытно. — Эти корифеи есть на остальных материках? — В Шинстари почти уверен, что есть, — тут же ответил Айра — видимо, задавался раньше таким вопросом. — Эти их поющие обожествлённые «горы», которые они называют Вечным Хором. Мне кажется, где-то отсюда растёт любовь шинов к жертвоприношениям во славу богов. Под ногами свернулся клубок чёрно-белых змей. Едва Хейд отрезал последнюю прядь, как Айра кинулся к своей новой игрушке: он торопливо размотал ткань, провёл ладонью по лучевой кости, пересчитал суставы, которых было во много раз больше, чем у человека. Он замер, не отрывая взгляда от плотно сжатого кулака. Минуло несколько томительных секунд, за которые Хейд успел пожалеть, что вспомнил, где Соловей запрятал проклятые кости, и вдруг кулак раскрылся, подобно цветочному бутону. С изящной плавностью пальцы сгибались и разгибались, показывая разные жесты. Лапа потянулась к Хейду и деликатно забрала из его руки ножницы. С небольшим трудом пальцы щёлкнули пару раз лезвиями в воздухе. — Как ты это делаешь? — невольно прошептал Хейд. Мотнул головой, добавил злобно: — Прекрати. — Почему? — Айра скинул ножницы на свою ладонь. — Напомню, если ты забыл: эта груда костей довела моего друга до петли. — Хеди, без обид, но мой разум покрепче будет. Не переживай. Айра протянул лапу в сторону идола. Костлявые пальцы слегка сжались, будто впились в кожу, жилы заискрили, отчего ладонь начала мерцать. Чёрт взвыл, тонко и пронзительно, как побитая псина. В тон ему вскрикнул Айра, он выронил лапу и с болезненной гримасой встряхнул уже своей ладонью. — Доигрался? — прошипел Хейд первое слово из долгой тирады, посвящённой глупости этого идиота, но тут взгляды обоих Мортов устремились к брошенным костям. Царапая сырые половицы, пальцы двигались подобно лапкам паука, скреблись, цеплялись за древесину, медленно подползая к идолу. Чёрт не прекращал выть, повышая ноту. Первым среагировал Хейд: схватил мешковину и бросил её на лапу, заодно обмотал в несколько слоёв на случай, если та до сих пор раскалённая. Длинные многосуставчатые пальцы двигались под тканью, потихоньку замирая, пока в них не кончился заряд. Вой чёрта постепенно сошёл на нет. — Ты… — Восхитительно! — возглас Айры заглушил очередную попытку начать тираду. Хейд, однако, не сдавался. — Ты идиот. — Я и не претендую на роль умника в нашей команде, — Айра выхватил свёрток и побежал к шкафу. Хейд взял пару зажжённых свечей из тех, что освещали идола, и кинулся вдогонку. Он застал брата за попытками вытащить батарею из дверей Горнила: Айра кряхтел от прилагаемых усилий, пока тянул ручку костяной ладонью, которая сияла во тьме мягким красноватым светом. — Твоя новая подружка оказалась не такой уж всесильной? — Ладно тебе, язва, — Айра присел на корточки и утёр пот со лба. — Лучше помоги вытащить эту дуру. Если… представь только!.. этой лапой мы сможем хоть сейчас открыть дверь… — и замолк задумавшись. Хейд тоже прикинул перспективы: к примеру, не придётся лезть в хранительскую крепость. Вполне неплохо. Он схватился за ручку и выжидающе глянул на брата, вместе они оттащили батарею в сторону. Кусая губы, Айра просунул сияющую ладонь внутрь дыры. Пальцы касались многочисленных углублений, слышался противный скрежет камня о камень, но ничего не происходило. — Подвинься-ка, — Хейд заглянул через плечо брата внутрь отсека для батареи. Благодаря сиянию он смог разглядеть как устроен механизм. Пробудив в памяти чужие воспоминания о чертежах, он интереса ради указал куда лучше ткнуться. Не стеснённые мышцами и связками, суставы пальцев гнулись в любую сторону; немного поковырявшись, лапе удалось нащупать все указанные пазы. Раздался щелчок, он эхом ушёл вглубь Горнила, набирая силу и пробуждая всё больше и больше старых механизмов ― те двигались медленно, отходя после слишком долгого сна. Под ногами ожил целый пласт земли, вот-вот могло грянуть очередное землетрясение. Чем активнее пробуждалось Горнило, тем слабее сияла лапа ― древняя машина высасывала энергию буквально на глазах. Айра резко выдернул лапу. Всё замерло. — Разве ты не этого хотел? — с досадой спросил Хейд, его раззадорил неожиданный успех. — Но ты заметил, насколько прожорливо Горнило? — Айра заставил костяные пальцы двигаться, получилось далеко не так изящно и плавно, как в первый раз. Он вздохнул и замотал лапу обратно в тряпку. — Ты прав. Я увлёкся. Нужно подумать, посоветоваться хоть с той же Глашатай. Похоже, я неправильно рассчитал, какой минимум энергии необходим этой развалюхе… Но ты видишь, да? Вспомни, как ладонь тянулась к чёрту — в ней остались те самые базовые инстинкты, о которых я говорил! Кто знает, может, если принести побольше жертв, из неё вырастет полноценный Предтеча? — Надеюсь, ты так размышляешь чисто теоретически. — Конечно, у меня же нет в запасе нескольких десятков, а то и сотен лет. Зато можно использовать её голод в своих целях. К примеру, скормить Предвестника, — Айра порывисто обнял Хейда, стиснув со всей возможной силой. Тот растерянно замер. — Если идея сработает, то сегодня ты увеличил мои шансы на выживание процентов эдак на пятьдесят. — И каковы они были изначально? — Уже неважно! — Айра одарил Хейда счастливой улыбкой и понёсся обратно в своё логово, бубня: а получится ли зарядить Дары, а сможет ли достучаться до Грачика. К нему вернулись вдохновение и запал, это многого стоило, но сколько бы он ни хорохорился «крепким разумом», тревожные звоночки давали о себе знать. Поднимаясь по ступеням следом за Айрой, Хейд размышлял: рад ли он тому, что больше не один? Когда он отвечал лишь за себя, жизнь определённо казалась проще. Хотел ли он вернуть былое? Возможно. Неплохие были времена. Подобно виртуозному актёру он ловко сменял маски вора Хейда из рода Мортов и труженика бюро Фелиса Харисонна, но не задумывался ни над сценарием отыгрываемой пьесы, ни над её концом. У него не было никаких стремлений, кроме как прожить следующий день. Хейд покрутил между пальцами шиллет, наблюдая, как одна грань сменяется другой. Все эти духи, ведовство, живые кости, от которых мороз по коже… они не подчинялись никаким Законам и оттого были совершенно непредсказуемы. Айра стал воплощением сил, с которыми якшался — хаотичный и себе на уме; как ни гадай, всё равно не понять, по каким правилам тот играет. Но вот странное дело: даже не виси над Хейдом, как гильотина, угроза сойти с ума из-за постоянных визитов Предвестника, предложи ему кто-нибудь вернуться на пару месяцев назад, до злополучного случая в резиденции — он бы упрямо остался здесь. Ему нравится использовать накопленные знания и опыт на благо кого-то, пусть Айра и не всегда ценил его старания. Хейд чувствовал, что сейчас он был на своём месте.