Ворон ворону глаз не выклюет

      Крыс покрутил перед носом сложенную из листовки собаку. Отгибал то один уголок, то другой, но аккуратно, оставляя возможность в любой момент вернуть всё как было. Протянув Виктору клочки бумаги, он требовательно спросил: «А чё ещё можешь?». Вскоре на столе собралась компания из зайца, лисы, змеи и скорпиона. Скорпион произвёл на Крыса особое впечатление: хоть тот внимательно наблюдал за действиями Виктора, всё равно не мог поверить, что из одного куска бумаги получилось сделать и клешни, и несколько пар лапок.         — Ведовство какое-то, — буркнул Крыс, когда пытался повторить одну из фигурок. Надо же, впервые удалось получить одобрение вечно озлобленного мальчишки. Виктор был польщён, хоть и удивился, что ключ к успеху оказался банально сложен из бумаги.         С каждым днём Виктора преследовало всё больше посланников самозванки, а после вчерашней резни рой увеличился на несколько десятков. Обычно спокойные, бражники вдруг сорвались с места и закружили под потолком. Их тревога передалась и Виктору, она походила на зов: «Беда! Беда! Скорее сюда!»         — Ведьма клич кинула ли чё ли? — Крыс прищурил карий глаз и шумно втянул воздух носом — длинным, с горбинкой.         — И часто это случается? — Виктор скривился от навязчивого гула в ушах.         — В последний раз — когда Айтан помер, — теперь Крыс сощурил голубой глаз.         Невозможно было сосредоточиться даже на собственных мыслях, пока в голове долбила эта тревога. Виктор сдался и позволил путеводной нити из бражников увести его в зал с лосиным черепом. На клич уже отозвалась парочка Курьеров: Лафайетт ютился на краю дивана и постукивая по полу каблуком высокого сапога, пока Веселина нервно накручивала на палец ленточки, свисающие с лосиных рогов. Они разом обернулись на Виктора, но, судя по взглядам, ожидали вовсе не его.         — Надо же, вы можете слышать зов, дон Раймонд? — Лафайетт перестал постукивать каблуком.         — Судя по всему. Знаете, из-за чего шумиха?         — Увы, нет, — с заметной нервозностью ответил Лафайетт и жестом пригласил сесть рядом.         Вскоре послышался шорох каменных врат. Не дожидаясь, пока те отворятся полностью, первой вбежала взмыленная Ведьма, с дикими глазами и сбившимся дыханием. Она гаркнула, указав на стол: «Ставьте в центр!» Лафайетт и Виктор выполнили её приказ. Следом маленький палец ткнул на покрывало, накинутое на диван: «Накройте!» Веселина растянула его на столе подобно скатерти.         — Случилось что-то нехорошее? — тихо спросила она, не зная, куда деть беспокойные руки и саму себя. Ведьма, не глядя на неё, взмахнула ладонью и резко сжала кулак, приказывая молчать.         В зал вошёл Нариман. Обычно ничего не выражающее лицо было искажено печалью. Он бережно нёс в руках Сиршу, одетую в то же цветочное платье, что и вчера. В сравнении с широкоплечим шином она выглядела особенно хрупкой, а в глаза бросалась её болезненная бледность. По указу Ведьмы Нариман положил свою ношу на покрывало.         Сирша была мертва. Пепельная кожа обтянула кости хрупким пергаментом, вместо глаз — выжженные дыры. Разбилась танцующая куколка. Веселина, охнув, резко отвернулась и закрылась ладонями. Лафайетт окинул труп ошарашенным взглядом, будто подозревал обман, иллюзию; накрыл исхудавшую руку своей ладонью, провёл пальцами по выпирающей косточке на запястье.         — Такие раны… Это был не человек, верно?         — Без сомнений, — Ведьма вгляделась в тёмные провалы на лице Сирши. — Кости совершенно пусты — никакой связи с душой. Её словно на квадрианском костре сожгли. Не думала, что такое возможно…         — М-может, это Удильщик? — Веселина чуть-чуть повернула голову в сторону стола, но в последний момент вновь закрыла ладонями лицо.         — Вряд ли. Нариман нашёл её у жилых комнат, так далеко Удильщик никогда не лез. Я пришла слишком поздно и не смогла уловить след, — наконец Ведьма соизволила обратить внимание на Виктора. Злые жёлтые глаза были красноречивы: «Жаль, что не ты на её месте». Вслух она процедила: — Когда ты в последний раз видел Крыса?         Виктор ценил старания этой маленькой яростной женщины вести себя настолько нейтрально, насколько хватало силы воли, но идти навстречу не спешил. У Крыса были свои причины не попадаться остальным Курьерам на глаза, раз он и Ламарка избегал. Не хотелось рушить то хрупкое доверие, которое едва удалось заполучить, но и молчать нельзя. Пришлось выкручиваться.         — Он нечастый гость, — что было правдой, — и мне о своих похождениях не отчитывается, — тоже не соврал. — Могу передать ему ваши указания, как увижу.         — Надо дождаться Гаруспика, — Ведьма зажмурилась и потёрла переносицу. Её плечи поникли, словно на них опустилась вся тяжесть монолитных плит, из которых был построен бункер. — Веселина, за мной. Подготовим всё необходимое для спуска тела в колодец.         Вскоре подтянулись остальные Курьеры. Лиховид и Диана принесли венок из черноплодной рябины и украсили им поблёкшие локоны Сирши, а Карамия, утирая слёзы, по степным поверьям повязала на её запястье красную нить. Танмир и Тунара нашли любимый шарфик Сирши с вышитыми тюльпанами и закрыли им её лицо. Якоб достал саван, в который тело аккуратно запеленали Нариман и Лафайетт. Последним явился Ламарк. Тяжело опираясь о трость, под взглядами Курьеров он приблизился к телу. Погладил Сиршу по плечу, словно успокаивая. На прощание положил ей на грудь вольт: куколку из песочной ткани, с обугленной головой.         — Кого рвать будем? — рыкнул Лиховид, весь на взводе.         — Остуди голову, мальчик, — Ламарк постучал стальным пальцем по рукояти трости. — Дайан уверяет, что это сделал не человек. Я склонен ей верить. Как подобное существо попало в сердце убежища? Куда делось потом? Есть над чем подумать.         — Чего тут думать? — Карамия сгоряча стукнула кулаком по столу. — Мы столько раз говорили вам с Ведьмой об Удильщике, о его попытках напасть. Вы не сделали ровным счётом ничего, чтобы нас защитить, и вот результат!         — Милая, — голос Ламарка был ласковый, понимающий, — ты сама себе ответила. Слишком маленькая у вашего Удильщика пасть, чтобы укусить Двуглавого и тех, кто ему предан.         — Выходит, к нам наведалось нечто посильнее Двуглавого? — Якоб со вздохом скрестил руки на груди. — Замечательно. Не бункер, а проходной двор для чудовищ.         Курьеры обменялись многозначительными взглядами. Случай с Сиршей ясно показал, что даже толстые стены всеми забытого подземелья не могли гарантировать им безопасность.          — Если увидишь Крыса, то передай мой приказ немедленно явиться ко мне, — Ламарк выглядел непривычно серьёзным, когда коснулся локтя Виктора. — Подчёркиваю — приказ. Сейчас не время играть в прятки.          Виктор кивнул. Ему самому не хотелось, чтобы парень повторил судьбу Сирши. Долго Крыса искать не пришлось: в тот самый момент, как Виктор вошёл в тюремную камеру, он яростно порвал измятый листок.         — У меня тоже не с первого раза начало получаться, — поделился Виктор, но вместо того, чтобы успокоиться, Крыс ощетинился и покраснел от негодования:         — Крыс — не тэ! Тэнад мудрость равна напёрстку, у Крыса её хватит на десяток кувшинов. Но Крыс не понимает, почему до сих пор ничё не выходит.         Это… было обидно, чёрт возьми.         — Дело тут не в мудрости, а ловкости пальцев и аккуратности, — сухо заметил Виктор, сцепив руки за спиной и вытянувшись по стойке «смирно». Неосознанно принял позу, в которой он, подобно устрашающему идолу, раньше возвышался позади Софии. Крыс уставился на свои узловатые пальцы с грязными ногтями. Осторожно потрогал плечо — там, где под одеждой остался шрам. Виктор бросил небрежно: «Гаруспик приказывает тебе встретиться к ним», прежде чем закрыть за собой дверь. На сегодня ему достаточно чудачеств этого парня.         Главный зал пустовал, тело Сирши Курьеры унесли с собой. О трагедии напоминал одинокий рыжевато-бурый лист рябины, опавший с венка. Виктор задумчиво покрутил черешок: вчера он пожелал Сирше смерти — и вот, кусачая ласка мертва. Жаль, это совпадение, иначе охота на убийцу Софии заняла бы гораздо меньше времени.        О неведомом существе, которое убивает Курьеров, Виктор не сильно переживал.  Для него бункер никогда не был безопасным, потому мало что изменилось. Лишь в одном месте он чувствовал себя спокойно — в тренировочном зале, если его можно так назвать. Это была кое-как очищенная от мусора и огонь-травы комната, которая находилась достаточно далеко от обители Ведьмы, чтобы в ней можно было хранить оружие из стали. А главное — никаких Курьеров поблизости, те с бо́льшим удовольствием придумают очередной глупый спор или соберутся для партии в Пьяного рыбака, чем хоть раз стукнут чучело палкой.         Путь до тренировочного зала — каменные врата, поворот, спуск на несколько витков бункера вниз, вновь череда коридоров и поворотов, — въелся в подкорку, но на середине привычного пути Виктор замер. Ещё даже не осознав причину своего беспокойства, он потянулся в карман за зеркалом на тот случай, если к нему полезет неупокоенный дух. В нос ударила мерзкая вонь, похожая на запах горелых перьев. Виктор смог отследить источник — игровая комната, оттуда пошёл слабый дымок, стоило приоткрыть шире дверь. Свет фонаря резкими мазками очерчивал угловатую фигуру Катерины, которая склонилась над столом. Она чиркала спичками о коробок, кидала одну за другой в пепельницу. Вонь усилилась.         — Долго будешь меня взглядом сверлить? — холодно спросила Катерина. Она всё ещё скрывалась под личиной работника бюро, только картуз где-то оставила. — Хорошо, что сам пришёл и сэкономил моё время.         Помахав ладонью над чадящей пепельницей, Катерина схватила её со стола и стряхнула часть пепла под шкаф, под кресло, под столик с патефоном.         — Зачем это всё?         — Помолчи пока, — если бы голосом можно было резать, то Виктор уже истёк бы кровью.         В игровой ничего не изменилось с того единственного раза, как Виктор заглянул сюда и познакомился с Танмиром. Доска со ставками висела на своём месте, надписи на ней были те же. Когда Катерина закончила раскидывать пепел по комнате и швырнула пустую пепельницу на суконный стол, Виктор кивнул в сторону доски:         — Странно, что тебя на ней нет.         — Бессмысленное занятие.         — А если бы увидела смысл, то на что поставила?         — На первый же день. — Виктор опешил от звенящей в голосе злости. — То, что ты жив до сих пор, не иначе как череда удивительных случайностей. Раймонд, ты меня разочаровываешь. Я доверяю тебе дары, которые никому другому не дала бы в руки, но ты или не ценишь их, или стараешься меня подставить. Пока что склоняюсь к первому, но чем дальше, тем больше возникает вопросов. Надеюсь, демонстрация расплаты за подобные ошибки вышла достаточно наглядной. Второго шанса не будет.         Катерина с хлопком положила на стол пёрышко со смятым опахалом: чёрное с лазурным отливом. То самое, которое украла Сирша.         — Так это ты…         — Для нас обоих лучше не испытывать терпение хозяйки этих перьев, ты понял меня?         — Прости, Сирша меня надурила, — буркнул Виктор и прицепил перо обратно к воротнику под внимательным взглядом Катерины. Ясно, чего та бесилась. Заслужил.          — Встреча с Сороками прошла успешно? — без былой злости поинтересовалась Катерина и устало рухнула на стул. Её лицо казалось бледнее обычного, а движения стали непривычно дёрганными, суетливыми.         — Вполне. Завтра понесу Сороке те чертежи, которые мы подготовили в прошлый раз.         — Хоть здесь не оплошай.         Катерина торопливо заправила за ухо короткую чёрную прядь и не заметила, как оставила на кончике уха пепельный след. Обычно она не позволяла другим видеть свои тревоги, и не похоже, что разыгрывала очередной спектакль.         — Маленькая сволочь обо всём догадалась, — Катерина едва не прикусила кончик большого пальца и только тогда заметила, что её перчатки безнадёжно испачканы. — Пришлось решать проблему грязно и быстро, иначе она успела бы растрепать всё Ведьме. Зато теперь и духом никому слова не скажет. Гаруспик наверняка пустит по следу ручную крысу, но я успела применить пару хитростей. Постарайся не напортачить, пока меня нет рядом. Всё случившееся — на твоей совести, не забывай.         Не было ни паутины слов, ни насмешливо-ласковых «мой дорогой Раймонд», ни лукавых взглядов. Катерина исчезла, оставив после себя пепел и сумбур в мыслях. Нащупав перо за воротником, Виктор провёл пальцем по смятому опахалу. Из-за этой вещицы чисторучка Катерина пошла на убийство или как минимум спровоцировала его. Не ждал ли самого Виктора подобный конец, когда — если — он передаст ей Дар Берислава? Увы, придётся как-то и дальше вилять между Ламарком, Сороками, Катериной и самозванкой, другого пути к своей цели он не видел.         Виктор вернулся к первоначальному плану и скрылся от всех в тренировочном зале. Самозванка до сих пор сердилась, что ей не преподнесли на блюдечке сердце Даниила: не шептала на ухо, не мозолила глаза обликом Софии, не подставлялась под удары палки, истекая кровью от иллюзорных ран. Обычно она не упускала возможность лишний раз подействовать на нервы. Жаль, что и Якобу сегодня было не до тренировок: каждый бой с ним выжимал Виктора до капли, это помогало держать себя в форме. Пришлось отрабатывать удары на чучеле, представляя на его месте Адду; какие приёмы та использовала бы, что им мог противопоставить он сам. Забавно выйдет, если Хранительница, недолго думая, застрелит его из револьвера. На отступника пули не пожалеет. Вот бы уравновесить шансы и тоже разжиться огнестрелом, но у Курьеров с вооружением было совсем плохо, один костяной мусор.         В разгар выдуманного боя из арочного проёма показалась голова Крыса.         — Ты что здесь забыл? — Виктор вытер испарину с виска. Вместо ответа Крыс обвёл взглядом зал, выискивая что-то. Втянул осторожно воздух. Чихнул. Это был первый раз, когда Виктор встретил его в убежище за пределами тюремной камеры.         — Вонь. Всюду вонь, — бубнил Крыс себе под нос. — Гаруспик сказал, чтоб поодиночке не ходили. А тэ чё, особенный? Думаешь, до тэно та чудь не доберётся?         — Неужели свою компанию предлагаешь?         Крыс скривился, будто ему под ноги навалили навозную кучу. Уходить, однако, никуда не спешил: уселся подле арки, положил здоровую руку поверх коленей и устроил на ней острый подбородок.         — Если что-то надо, можешь не стесняться и спрашивать, — закинув палку на плечо, терпеливо сказал Виктор.         — Крысу надо, чтоб тэ продолжал. — Виктор приподнял бровь и не сдвинулся с места. Они упрямо побуравили друг друга взглядами, после чего Крыс соизволил пояснить: — Крыс наблюдает за движениями Хранишки. Крыс запоминает движения Хранишки. Вдруг придётся охотиться на таких, как тэ.         — Спасибо за искренность, но ты правда думаешь, что я продолжу плясать тебе на потеху?         — Тэнад дело, хоть на жопе ровно сиди.         Виктор потёр лицо, борясь с приступом раздражения. Сегодня он как никогда понимал, за что остальные Курьеры недолюбливают этого парня.         Послышалось эхо от постукивания трости о каменные плиты. Первой в проёме арки показалась белоснежная мордочка Дольки, следом нарисовался и его хозяин. Улыбнувшись своим подчинённым, Ламарк снял очки и убрал их в нагрудный карман. От завораживающе-зловещего взгляда искусственных глаз по спине Виктора пробежали мурашки — никак он не привыкнет к этому зрелищу.         — Отрадно видеть, что вы сдружились! — Ламарк хлопнул в ладони. Долька крутился у его ног и выглядел оживлённее обычного, насколько так можно было сказать о трупе. — Крысёнок, неужели ты успел закончить поиски? — Крыс уставился на свои сапоги и коротко кивнул. — Ну-ну, даже если ничего не вышло, я не стану ругать. Ещё придумаем, как изловить убийцу, — следом жуткие глаза уставились на Виктора. — Радует, что одна из наших главных боевых единиц не пренебрегает тренировками. Давай составлю компанию. Живых людей избивать интереснее, чем чучела, не так ли?         — Вы уверены… — начал было Виктор, но Ламарк вдруг попытался подсечь его ноги крючковатой рукоятью трости. На одних рефлексах Виктор ушёл от захвата и пнул в сжатую ладонь, пытаясь выбить из неё палку. Протезы выдержали удар, самого Ламарка инерцией оттолкнуло в сторону. Он широко усмехнулся, довольный:         — Похвальная реакция. А вот Дариус в своё время рухнул у моих ног, — Ламарк крутанул трость и со звонким стуком опустил на пол. — Жаль, сработало всего один раз, но воспоминания об этой маленькой победе до сих греют мою покалеченную душу.         Дело было не только в скорости реакции, Виктор это прекрасно видел. Ламарк храбрился, улыбался, укрепил себя сталью, да старость не обмануть ― она ржавчиной подтачивала его тело. Сколько ему лет? Пятьдесят? Шестьдесят? Дейхе, как и айрхе, редко доживали до такого срока, обычно сгорая гораздо раньше.         Мороз прошиб Виктора от головы по позвоночнику. Невидимые пальцы скользили по распаренной коже от груди к шее, подбородку, щеке, они с лёгкостью прошли сквозь височную кость. Голос самозванки призывно шептал:         «Когда вожак слаб, молодняк рвёт его на части. Это Закон».         Сдавленно охнув, Ламарк рухнул животом на пол от жёсткой подсечки палкой. Виктор навалился сверху, схватил конец длинной белоснежной косы и обернул вокруг горла подобно удавке. Ламарк дёрнулся пару раз для пробы, но из захвата ему было не выбраться, даже если бы очень захотел.         — Неплохо, — просипел он и похлопал по руке Виктора, прося отпустить многострадальную косу.         Виктор не отпускал.         По хребту пробежались цепкие лапки крылатых тварей, они жаждали крови, кричали хором: «Сможешь дойти до конца? Сможешь? Сможешь? Он в твоих руках, сделай это, сделай! Раздави маленькое тельце под собой, как давил нас в кулаке». Крыс подорвался с места, когда осознал, что ситуация вышла за рамки обычной тренировки. Стальные пальцы впились в запястье Виктора, оставляя кровоподтёки.         «Жертва! Жертва! Жертва!»         Виктор зажмурился, он всеми силами пытался обуздать сводивший с ума голод. Только бы не повторилось то, что произошло вчера на набережной; ох, как опасно он тогда балансировал на краю здравого рассудка! Громыхающий хор сменился шипением, когда он выпустил косу и скатился с Ламарка, бездумно уставившись в потолок. Крыс замер в шаге от них. Из-под рукава выглядывал кончик костяного шипа, одно слово — и он готов был проткнуть обидчика. Откашлявшись и растерев горло, Ламарк хрипло рассмеялся:         — Занятно, занятно. Я уж думал, Двуглавый нашёл способ избавиться от меня раньше срока. На будущее: есть возможность разгрызть противника — грызи, не раздумывай. Пусть мораль и всякие законы тебя не смущают.         — Я не дикая шавка, которая бездумно кусает всех, кто попадётся, — Виктор помог Ламарку встать и подал трость.         — Ну не ворчи, не ворчи, — поморщившись, Ламарк размял колено. — Я намекаю, чтобы ты не увлекался самокопанием «А могу ли я?», «А правильно ли?», когда окажешься лицом к лицу с другими Хранителями.         Он вытянул из кармана очки — те чудом не треснули. Короткая потасовка высосала из него все силы: заходя в зал, он сиял от бодрости, а теперь Крысу пришлось держать его за локоть, когда помогал дойти до скамейки у стены.          — Нам необходимо быть подлыми, хитрыми, быстро оценивать ситуацию и использовать все подручные средства, чтобы обдурить врага и заманить в ловушку. Иначе — смерть, слишком уж много у нас неприятелей. Если обучить нашим хитростям тебя, Виктор, то ты станешь страшным человеком. Достойная выйдет боевая единица.         — «Боевая единица», — повторил Виктор и нахмурился. Не в первый раз это выражение цепляло его. — Будто готовитесь к войне.         — Не без этого. Знаешь, хоть меня и зовут Гаруспиком, но я сознательно лишил себя дара, — Ламарк пошевелил в воздухе пальцами-протезами. — Уже и забыл, когда в последний раз брал в руки ритуальный нож.         — Вы правда могли видеть будущее?         — Я мог задать вопрос, принести жертву духам, и увидеть в потрохах огрызки их ответов, смешанные с бредом и ложью. В своё время я был чертовски хорош в поисках крупиц правды, — Ламарк ухмыльнулся самодовольно, хоть и с тенью печали. — А благодаря Двуглавому я преодолел все мыслимые пределы, узнавал ответы на вопросы посерьёзнее, чем «Пойдёт ли дождь через пару недель».         — И однажды духи рассказали о чём-то совсем нехорошем, — догадался Виктор. — Левиафаны?         — Лучше бы про них... глядишь, многое повернулось по-другому, — тут уголки рта опустились, а сам Ламарк сгорбился и обеими руками опёрся о трость. — Это долгая история, но тебе полезно знать. Уже не станет новостью наше знакомство с Дариусом, верно? Десятки лет назад мы были в одной ватаге, звали друг друга братьями, — он горько усмехнулся. — Свора разбойников с непомерными амбициями и неутолимой жадностью… пока наш атаман не услышал призыв Двуглавого. Думаю, они почувствовали родство в своих желаниях. Так появились Безглавые судьи, если тебе что-то скажет это название.         Ещё как сказало. Смертоносные, как чума, неуловимые, как туман, они грабили и уничтожали всё, на что падал их взгляд. Чёрная гвардия охотилась за Безглавыми судьями годами, прежде чем смогла стереть с лица империи эту заразу. Неужели мастер Тарнетт и правда был одним из Безглавых ублюдков? Виктор уже ничему не удивлялся.         Ламарк неспешно поковылял к выходу, опираясь на трость и держась за локоть Крыса. Виктор шёл чуть поодаль — слишком уж красноречивым был взгляд у парня, оберегавшего Ламарка с верностью пса.         — Атаман не мог сопротивляться влиянию мнимой власти и могущества, он проливал ради Двуглавого всё больше, больше и больше крови. Хоть мы с Дариусом и были головорезами, но понимали, что переходим все границы, и нам это припомнят сторицей. Когда словами ничего решить не вышло, Дариус оспорил власть атамана и вызвал на бой. Отобрать корону у любимчика Двуглавого — вот же самонадеянный дурак!.. — Ламарк усмехнулся с долей былого восхищения. — У него почти получилось, как ни удивительно, но «почти» — это не победа. Дариус бы умер тогда, если не моё вмешательство. Вышло так, что наши клинки пронзили атамана одновременно, и пришлось нам обоим разделить бремя служения духу.         — И ступили на те же грабли. Забыли бы о Двуглавом, вернулись к тому, что было.         — О, мой мальчик, поверь, мы пытались. Изо всех сил пытались, но даже ведунам не так просто обойти некоторые Законы. Мы не осознавали в полной мере, с чем связались, а Двуглавый оказался тем ещё хитрым мстительным ублюдком. Он преподнёс нам «дар» — разделил на двоих видение, — Ламарк поднял голову к покрытому трещинами и паутиной потолку, вспоминая: — Задымлённый особняк. Пол под ногами багровый от крови. Всюду трупы. Часть тел — в синих мундирах. Другая часть — в разломанных масках. Кто все эти люди, мы не знали, но догадывались, что эта бойня — наш конец. Два юных глупца посчитали, что увидели предостережение Двуглавого, и необходимо всеми силами не допустить такого исхода.         — Но вы же сами говорили, что духи показывают не будущее, а запутанные подсказки.         — Именно, именно. Ты заметил подвох, а вот главный идиот, являясь гаруспиком, и на секунду не засомневался. Вместо Безглавых появились Хранители и Курьеры, мертвецы из особняка обрели имена и личности, они вокруг меня, и я понимаю — время пришло, — Ламарк замер напротив своего кабинета. Он положил ладонь на дверную ручку, но входить не спешил. — Одного тебя, Виктор, не хватало.         У Виктора заледенели руки.         — Но… вы же… могли просто не брать к себе людей из видения. Могли не брать меня. Зачем?         — Поздно уже сворачивать с выстланной Двуглавым дорожки на эшафот, — Ламарк покачал головой. — Мы перевернули его праздничный стол и предложили взамен горсть крошек. Двуглавого этого бесит, о, как невыносимо бесит! Но он скрывал это годами, пока распалял ссоры между мной и Дариусом: каждый считал свой способ не допустить бойни в особняке самым действенным. Любые попытки всё исправить приближали нас к гибели, чего Двуглавый и добивался.         Крыс помог Ламарку дойти до кресла. Прыгнув к хозяину на колени, Долька положил мордочку ему на плечо. Ламарк обнял вольт обеими руками и к его лицу начал возвращаться здоровый цвет.         — В тот момент, как пролилась кровь атамана, мы с Дариусом стали «приближёнными» Двуглавого, можно сказать. Неподъёмное бремя, разделённое на двоих, оказалось вполне посильной ношей. Мы служим Двуглавому, мы мешаем ему, это порочный круг, который разрушит лишь наша смерть. Но что потом? — Ламарк тяжело вздохнул и опустил плечи. Долька ткнулся носом в его шею. — Вот и выгрызаем себе годы жизни: каждый в своей манере кормит Двуглавого достаточно, чтобы сохранить лидерство, но недостаточно, чтобы у духа развязались руки. Тянем время, ищем достойного преемника — а он не находится. Что же о боевых единицах… когда дружба приобрела оттенок кровной вражды, мы стали готовиться к той битве. Не можешь предотвратить — выйди победителем. Дариус дрессирует послушных бойцов, я ищу лазейки и любые возможности получить преимущество. Ты — одна из множества моих заготовок.         На языке вертелся вопрос, но Виктору было одновременно интересно и страшно услышать ответ. Нет, он не успокоится, пока не узнает правду.         — Я в вашем видении тоже оказался трупом?         Ламарк кивнул.         — Не грузи голову, это ведь не приговор, — улыбнулся он как ни в чём не бывало. — Я всеми силами стараюсь сунуть тому видению палки в колёса. Даже есть кое-какие успехи: я видел в особняке Айтана, но он уже мёртв.         — Ещё Гаруспик не видел Крыса, а Крыс точно не пропустит такую заварушку! — с запалом сказал горец и упёр руки в бока для более воинственного вида.         — Ты моя главная надежда, — Ламарк умилённо похлопал Крыса по спине, и тот засиял пуще прежнего.         Уж не этого ли мальчишку старик метил на роль преемника? Вряд ли, Крыс слишком дикий для подобной ответственности. А может, Ведьма? Какую роль играла она? Спросить Виктор не успел — Ламарк попросил оставить его отдыхать в тишине. Пришлось подчиниться. Крыс замялся у самых дверей, порывисто обернулся, желая что-то сказать напоследок, но вместо этого прикусил щёку и ушёл вслед за Виктором.         — Хочешь поизучать особую технику поедания Хранителем ужина? — улыбнулся Виктор, надеясь расшевелить нагруженного мыслями Крыса. Тот на него уставился, не выражая словом или движением ровным счётом ничего. До сих пор злился? Виктор пожал плечами, двинулся в сторону кухни — и ухмыльнулся, когда услышал позади себя тихие шаги. Ему доводилось читать об огромных ящерицах, живущих в Ашвайлии — они кусали жертву и преследовали её, ожидая, пока та умрёт от яда. Так, вспомнилось.         Шаги стихли — Крыс замер посреди туннеля, он с растерянным и виноватым видом уставился на стену. Заинтересовавшись, что же вызвало в нём такую бурю эмоций, Виктор сам почувствовал неловкость: под потолком висела маска Айтана. Её оскал был настолько схож с оскалом юного Курьера, когда тот явился на «Лунный путь» с серпом и цепью наперевес, что, казалось, стоит моргнуть, и Виктор увидит вместо куска дерева его лицо.         — Этот парень был твоим другом?         — Айтан не друг Крысу. Айтан соперник Крысу.         Крыс скосил на Виктора взгляд, потёр раненое плечо, помялся на месте. Слова так и рвались из него, но упрямец жевал губы, не решаясь их произнести. Виктор не стал давить. Даже отвернулся от него, безмолвно говоря: «Видишь, не так уж мне интересно, поступай, как хочешь». Сработало.         — Крэс должен просить у него прощения. Крэс виноват в смэрти Этана. Если Ведьмичка узнает, то ещё сильнэ возненавидит Крэса. Крэс пуганый, — от волнения парень сбился на северный говорок.         — Погоди, погоди, не накручивай, — Виктор поднял ладонь, призывая Крыса остыть. — Он умер от моей руки, ты-то каким боком притёрся?         Крыс втянул голову в плечи, он поковырялся носком ботинка в широкой щели между напольных плит. Слова вновь полились потоком, к счастью, более внятным:         — Айтан много лет был младшим из Курьеров. Когда Гаруспик приютил Крыса, то он стал младшим, и Айтан решил отыграться. Издевался, подначивал, шутил зло. Крыс терпел, не хотел связываться с Ведьмой. Но… — Крыс набрал в лёгкие воздух и протараторил с ещё большей скоростью: — За пару недель до смерти Айтана мы поругались. Крыс разозлился. Взялись за оружие. Успели разнять. Айтан обставил так, будто виноват один Крыс. Ведьма очень злилась. Ругалась. И тогда Крыс… тогда… Крыс от всего сердца пожелал Айтану сдохнуть. Крыс искренне верил, что без него станет лучше. Крыс захотел смерти Айтана. Айтан умер. Крыс виноват. Он не хотел причинять всем столько проблем.         Глазницы маски смотрели на переживания Крыса с полным безразличием.         — Послушай, в том, что случилось, виноваты только Айтан и я. Айтан сам решил сразить меня в бою. Я сам решил его убить, — Виктор с особой осторожностью подбирал выражения. Слишком легко сейчас было оборвать их хрупкую связь одним словом.         — Ничё тэ не понял, — Крыс нахмурился, сморщил нос. Злился, что его не восприняли всерьёз. — Какова была вероятность, что именно в тот день, в тот час тэ встретишься с жертвой Айтана, когда он пришёл за её жизнью? Именно тэ, Хранишка, натасканный убивать таких, как Айтан. Именно тэ, изгнанник, оказавшийся именно в Дарнелле, именно в том порту.         Крыс требовательно вгляделся в глаза Виктора, ожидая ответа, но тот молчал. Лучше не рисковать, вторую ошибку ему точно не простили бы.         — Крошечная. Ничтожная, — наконец ответил Крыс за него. — И всё же эта вероятность случилась. Айтан давно мечтал сцепиться с Хранишкой, показать Гаруспику, что способен занять его место. Хоп — и так удобно явился тэ. Хоп — Айтан мёртв. Желание Крыса воплотило эту вероятность. Крыс виноват. Крыс… сожалеет.         — Меня со счетов всё-таки не списывай. Давай разделим это бремя на двоих, так будет проще и тебе, и мне, — предложил Виктор, тронутый доверием парня. Крыс его жест не оценил. Он буркнул на прощание: «Лучше стань достойной заменой Айтана, иначе всё это не имело смысла», и по традиции пообещал горло перегрызть, если Виктор будет трепаться об услышанном.         Скольких разбойников и наёмников Виктор убил, будучи Хранителем? Никогда не считал, но пару сотен точно наберётся — у них с Софией редко случалась мирная дорога. У них остались семьи? Могли их матери и жёны мечтать отомстить Виктору? Тарнетт учил не задумываться над такими вопросами: Хранители совершали правое дело, ни к чему было тратить время на пустые переживания. Теперь, оказавшись на другой стороне, Виктор всё видел немного в ином свете, но пока не решил, как к этому относиться.         — Мне жаль, что я заставил твою мать страдать. Представляю, насколько больно терять своего ребёнка, — тихо проговорил он. — Но в том, что ты висишь на стене, а я — стою напротив, лишь ты и виноват. Все это в глубине души понимают. Надеюсь, Крыс поймёт тоже.         Маске было плевать на его слова, но после посиделок с Даниилом Виктор понял, что иногда бывает полезно выговориться. Тарнетт же учил всё держать в себе, оставаться непоколебимым и готовым к действиям, а не размышлениям.         «Так ведь удобнее делать из нас послушное стадо, не правда ли, мастер?» — впервые Виктор произнёс «мастер» с едкостью, пусть и только в мыслях.