* * *
Тёплая ладонь Нессы крепко сжимает его собственную. Подол её выцветшего платья весь в грязи после стычки с Кривоустом и его уродами. Майра, прихрамывая, идёт чуть впереди, опирается на железный прут, которым она отбила у Кривоуста свою сестру. Саднит сорванная на костяшках кожа, левый глаз почти не видит из-за вздувшегося кровоподтёка — ему тоже в драке досталось немало. — Ты уверена, что нас не прогонят с порога? Всё мутит и мутит от неясного беспокойства, но Майра отвечает без колебаний: — Я поспрашивала других ребят, кто в академию заглядывал. Всё чисто-гладко, не ссы. Послушаем пару часиков их нудёж, ответим на вопросы. Вполне хорошая цена за то, чтобы потом досыта набить брюхо. Они даже мясо в похлёбку кладут, представляешь? — Да как увидят, что мы айрхе, только тарелку с червями и предложат. — Хорош уже ныть, — Майра бросает на него раздражённый взгляд. — Не нравится идея — возвращайся на Перворассветную и попрошайничай дальше. Может, разжалобишь какую-нибудь бабулю своим фингалом. Он скрипит зубами, но чувствует, как Несса поглаживает его пальцем по ладони, на грани щекотки. Вся злость сразу же отпускает, а на щеках вспыхивает румянец, к счастью, скрытый за синяками. На дальней стороне улицы виднеется силуэт квадрианской академии. Чем ближе он к ней подходит, тем сильнее хочется развернуться и трусливо убежать — но ладонь Нессы якорем держит рядом с ней. Да и Майра будет противно смеяться вслед. Он ведь Майре явно не нравится: она видит, какие взгляды он иногда бросает на Нессу, и готова растерзать любого, кто только задумается покуситься на сестру. Её можно понять. Несса слишком красивая для этих грязных улиц. — Даже если нас покормят сегодня, завтра, неделю, месяц, что мы дальше будем делать? Ты ведь слышала: обещали самую холодную зиму за последние шестьдесят лет. Я вот сомневаюсь, что доброты ромболюбов хватит на такое долгое время. Надо искать другие способы перезимовать. — Опять ты об этом, — Майра закидывает прут на плечо. — Так и не передумал продаться Муравейнику? — Всего лишь на зиму! Переждём морозы, потом уйдём. Не будут же нас на привязи держать. — Мелкий, ты такой мелкий и глупый. Мне пятнадцать стукнуло, Нессе немногим меньше. Считай, уже взрослые. Нас-то как раз на привязь и посадят, заставят «продолжать славные рода». Озабоченных уродов мне и на улице хватает, только здесь от них есть куда сбежать. И учти, если ты к этим самым уродам присоединишься — забуду, как звали. — Тебе легко говорить. Сами-то к циркачам прибились. Они вас наверняка примут, переждёте зиму на тёплом сене, с крышей над головой и похлёбкой за работу. А мне что делать? В сугробе помирать? Он не замечает, как сжимает ладонь Нессы с такой силой, что та болезненно ойкает. Он тут же отдёргивает руку, извинения застревают в горле, но вместо обиды Несса вновь крепко стискивает его ладонь. — Хватит вам грызться, как дворовым собакам, — Несса догоняет сестру и тоже берёт её за руку. — Времени ещё достаточно, придумаем что-нибудь. Главное — держаться вместе, тогда любую зиму переживём. В её голосе чувствуется спокойная уверенность. Майра смягчается: — Переживём. Ты так говоришь, мелкий, будто мы тебя кинуть собираемся. Вот как только у циркачей своими станем — и тебя протащим. Мугнус мужик нормальный. Может, ты ему даже больше нас понравишься, у него как раз сын недавно помер, он горюет. А про эту гнилую муравьиную кучу забудь, тебе там тоже счастья не видать. Так-то. — Зря вы этому старому энлоду верите. Как бы он работорговцем не оказался: продаст вас Шинстари, вот и вся доброта. — Я ему сейчас врежу! — Майра рвётся в его сторону, но Несса её одёргивает и шикает. — Я энлодов тоже недолюбливаю, но ты со своими выдумками какой-то совсем поехавший. Новая склока не успевает разгореться, двери академии уже прямо перед ними. Поющая дева стоит рядом, прижав к груди копьё. Подпрыгнув, Майра ударяет прутом в колокол, его звон эхом отдаётся в костях. Двери открываются, оттуда тянет теплом и свежеприготовленным супом. Несса сама разжимает ладонь, и он вынужден её отпустить, глядя, как она исчезает в ярком свете вслед за сестрой. Сам он тоже делает несмелый шаг, но ему в грудь утыкается копьё. — Убийца. Вор. Потворщик беззаконию, — гудит статуя Девы и со скрежетом поворачивает к нему голову. — Виновен! Виновен! Виновен! Он пытается отступить, но Дева успевает замахнуться и копьём пригвоздить его к земле. Из горла хлещет кровь, тело ломит от дикой боли, он умирает, уже умер, должен проснуться — но копьё всё ещё торчит в сердце, а Дева склоняется над ним, с трудом поворачивает каменные суставы. — Предатель. Лицемер. Эгоист, — огненные жилы разрывают Деву на части, из её шлема растут рога, сияющие как солнце. — Виновен! Виновен! Виновен! Обжигающие ростки залезают в рот, ползут через дыру в груди, обвивая лёгкие. Шлем Девы лопается, явив олений череп, в ушах звенит от многоголосого рёва: — Выпусти! Выпусти! Выпусти!Глава № 2. Клубок змей
30 декабря 2019 г. в 10:00
Хейд постукивал пальцами по стойке, вполуха слушая голос диктора: «...Подтвердили, что близ крепости Багортт пострадало очередное поселение. Мы призываем жителей Дарнелла отказаться от пеших путешествий за границы города, пока новоявленные “Безголовые судьи” не будут уничтожены». Скупщик в это время неспешно отсчитывал плату.
— Триста пятьдесят? — рявкнул Хейд, когда скупщик начал грести монеты в кошель. — Где ты потерял остальные восемьдесят?
— Для кидалы я ещё щедро отсыпал, у других на двадцать процентов меньше получишь, зуб даю.
Длинный у Счастливчика язык, не только до сорочьих скупщиков дотянулся, но и до тех, кто вне системы.
— Этот «кидала» принёс столько хабара, что ты сможешь намылить сверху как минимум двести шиллетов. Одна ваза чего стоит, — Хейд провёл ладонью по круглому фарфоровому боку. — А ещё этот кидала планирует скакать по хатам Тараска и дальше. Раз уж ты обо мне наслышан, значит, в курсе, что я птичка трудолюбивая, в клюве много чего принести могу. Гораздо больше, чем сейчас. Продолжишь носом крутить — я найду менее принципиального барыгу.
Теперь уже скупщик барабанил пальцами по прилавку. Цыкнул и всё-таки отсчитал недостающие шиллеты. Перекинув опустевшую сумку через плечо, Хейд с облегчением выбрался на улицу — как же он не любил всё это бодание со скупщиками! Раймонд послушно ждал неподалёку: облокотившись спиной о рекламный столб, он с сосредоточенным видом складывал из листовки птицу. Странное развлечение для убийцы.
— Ваша доля.
Раймонд прикинул на вес полученный кошель, глянул на Хейда хмуро.
— Ваша доля с вазы. Мы так-то копим на лодку, не забыли? — Хейд хлопнул по подсумку, где хранился их заработок. — Я не жадный, как покроем основные расходы — остальную прибыль пополам.
Ведун с неохотой убрал деньги в карман. Мародёрское дело пришлось ему явно не по душе — каждый раз, когда он помогал Хейду забираться в окна, у него было виноватое лицо. К счастью, все внутренние дилеммы он оставил при себе.
Вскоре они добрались до улицы Первого Рассвета. Пожар тут хорошо порезвился: потрепал не только дома, но оплавились и рекламные вывески, обгорели деревья вдоль тротуаров. Дороги были завалены мусором, из которого давно растащили всё мало-мальски ценное.
— Я вот думаю и понять не могу — если вы работаете на бюро добрых услуг, то зачем воровать? Неужели радиомеханикам мало платят? — спросил Раймонд. После случая с жутким домом и небольшим поджогом он стал непривычно оживлённым.
— Так для меня выглядит свобода. Делаю что хочу, ограниченный лишь собственными возможностями. Разве вы сами не по этой же причине сбросили синий мундир и подались в Курьеры?
Раймонд мгновенно ожесточился — сошлись на переносице светлые брови, на скулах заиграли желваки. Причины его перехода, очевидно, были гораздо сложнее, но Хейда они не особо интересовали.
— Свобода, — глухо повторил Раймонд. — А вы не боитесь потерять не только её, но и жизнь, если попадётесь законникам?
— Как видите, я успешно избегаю столь ужасной кары. Надеюсь, меня хватит ещё на пару десятков лет, а там уже всё равно помирать пора.
В конце улицы их ждал приметный дом: два этажа, необычные острые крыши, пристроенная сбоку башенка, на которую упало сгоревшее дерево. Красивое было здание, но Хейд не успел удостоить его «ночным визитом» — обычно он промышлял на Ахероне, там-то нажива пожирнее. Теперь он был не в том положении, чтобы крутить носом. Ворота оказались заперты на цепь с замком, не иначе хозяева тешили надежду когда-нибудь сюда вернуться. Отмычки стали продолжением пальцев, пара отработанных годами движений — и готово, но резкая боль в висках едва не заставила выронить инструменты.
Все звуки поглотил хрипящий, как на последнем издыхании, голос: «По... помоги. Открой. Выпусти. Выпусти. Выпусти», он звучал из обугленных громкоговорителей, которые висели на столбах. Хейд встретился взглядом с ошарашенным Раймондом — его губы двигались, но с них не слетело даже шёпота. Ведуна скрючило в беззвучном приступе кашля, пока громкоговорители оглушали нарастающим воем. Не успел Хейд толком испугаться, как перед глазами всё померкло, словно в голове кто-то милосердно щёлкнул тумблером и выключил барахлящий аппарат, пока тот не сгорел от перенапряжения. Спустя мгновение его включили обратно. Хейд с трудом разлепил веки. В глазах всё двоилось, но он смог разглядеть обугленные ветви дерева, которые нависли над ним. Пока он валялся на скамейке, Раймонд сидел рядом и задыхался от кашля.
— Очнулись, наконец. Я уже собирался тащить вас в лечебницу, — пробормотал Раймонд и вытер платком кровь с губ. Под носом чувствовалась неприятная сухость, Хейд провёл пальцем и заметил багровую крошку на коже. — Могу дать платок, правда, он… — ведун постарался сложить ткань так, чтобы получился чистый уголок. Без того бледная кожа посерела, под глазами залегли тени — после нападения чёрта он выглядел здоровее. Вряд ли в том была вина одного Предвестника.
— Вы больны?
— Скоро пройдёт. Сами как?
— Жив — и ладно, — платок Хейд всё-таки взял, не ходить же с окровавленной мордой. — Похоже, Дарнелл решил добить тех, кто не внял прошлым предупреждениям.
Если у Раймонда и были предположения насчёт произошедшего, он оставил их при себе. Когда чёртов дух решит поджарить мозги Хейда ещё раз? Вдруг это случится в крепости Багортт или в любой другой рискованной ситуации, в которые он попадал слишком часто. Дерьмо.
Увы, но долго рассиживаться на скамейке — непозволительная роскошь, лодка сама на себя не заработает. Дом встретил гостей пустыми полками и шкафами с распахнутыми дверцами, на полу блестела россыпь осколков чайного сервиза. Или хозяева прихватили с собой бо́льшую часть вещей, или сюда успели наведаться другие мародёры.
— Стойте. Слышите? — Раймонд говорил явно не о свисте ветра в выбитых окнах. — Голоса. Кажется… детские.
Дети — это плохо, дети — к беде и проблемам. Поднявшись по лестнице вслед за Раймондом, Хейд тоже услышал взволнованные голоса: «И что ты предлагаешь, умный такой? Нас ни одна лечебница на порог не пустит!» — «А как же Хадокк? Он всегда нас латал». — «Сбежал твой Хадокк, когда Дарнелл пошатало». Раймонд решительно зашёл в одну из комнат, прежде чем Хейд успел бы его остановить. Двое мальчишек и девица сидели на коленях перед своим другом, который без чувств раскинулся на полу — из его носа тоже текла кровь. Стоило юным мародёрам увидеть Раймонда, как они сразу выхватили кто заточку, кто ножик; высокая энлодка лет четырнадцати смело шагнула навстречу, прикрывая собой мальчишек помладше.
— Эй, нам проблемы не нужны! — крикнула она. Сквозняк играл с облезлым мехом на вороте жилетки, таким же рыжим, как её волосы, собранные в хвост. — Мы просто погреться залезли, ясно? Дайте нам уйти!
— Спокойно. Я и не собирался создавать вам проблемы, — Раймонд поднял безоружные руки. — Ваш друг почувствовал себя дурно и упал в обморок, я угадал? Он ничего не говорил про голоса?
Один из мальчишек шепнул подруге: «Полоз говорил, что слышал маму, а ты не верила». Ребята бегло переглянулись между собой.
— Не знаю, что меня беспокоит больше, — девица перекинула ножик из одной руки в другую, — твоя осведомлённость или то, что до сих пор нам шеи не свернул.
— Я не хотел вас напугать, юная мисс, — ведун вздохнул, заметно уязвлённый. — Мы здесь вынужденно.
— Тоже залезли погреться? — девица растянула губы в щербатой ухмылке.
— У вашего друга всё ещё течёт кровь. Позвольте мне помочь, иначе он рискует не очнуться.
Посовещавшись, мародёры всё-таки подпустили Раймонда к лежащему на полу мальчику. Пока ведун развлекался играми в благодетеля, Хейд успел положить глаз на деревянное бюро с цилиндрической крышкой — в его многочисленных ящичках могло остаться что-нибудь ценное.
— Там пусто, — рыжая девица вынырнула прямо под рукой. — Если, конечно, тебя не интересуют старые чернильницы. Аспида, можно просто Аспи, — она протянула ладонь в дырявой перчатке. Хейд упрямо осмотрел оставшиеся ящики. Девушка не обиделась на столь холодную реакцию: — Ты, случаем, не так называемый «Меченый»? Четыре шрама, айрхе, вид, как у злого драного кота — всё слово в слово. Игнат о тебе рассказывал, знаешь такого?
— Похоже, Игната знают все.
— За всех не скажу, а у нас раньше большая компания собралась — Киан сумел объединить многих беспризорников Тараска. Были и такие залётные, как Игнат.
— Дай угадаю: потом появилась одна особенная девочка, и ваша уютная компания раскололась.
— Точно Меченый! Значит, не показалось. Твой друг, — Аспи кивнула в сторону Раймонда, раздававшего мальчишкам указания, — тот самый «стрёмный ведун», который вытащил жопу Игната из Муравейника, не так ли?
— Когда этот прохвост успел всё разболтать?
— Вчера, а там уж... На Тараске слово скажешь, через минуту его на Ахероне услышат. Полезно знать о людях, которые нам помогают, — Аспи понизила голос до шёпота. — А ведун правда обратился в дымного монстра?
— Единственным монстром там был разъярённый папаша Киана.
Аспи разочарованно вздохнула. Послышался стон — Раймонд придерживал за плечи очнувшегося Полоза, тот тонко вскрикнул, разглядев чужака рядом с собой. Мародёры бросились к другу, подхватили его под руки и помогли сесть на мягкий стул. Когда Раймонд вернулся к Хейду, он так сиял от самодовольства, что аж резало глаза.
— Я слышал ваш разговор: девочка знает и сына хозяина Муравейника, и того юнца, которого мы оттуда вытащили, верно? Она тоже ищет огнекамни?
— Огнекамни? — влез один из мародёров. — Ой, Киан, видимо, всему городу этими штуками уши прожужжал! Но мы давно с ним не дружим, делать нам нечего, искать ему что-то. Это Игнат рассказал, что на мельнице творится.
Хейд с доброй улыбкой предложил чересчур болтливому мальчишке принести своему другу воды. От Раймонда, увы, было не так просто избавиться:
— Вы ведь знаете что-то ещё, — уверенно заявил он.
— Я много чего знаю, всю центральную библиотеку перечитал.
В ответ Раймонд бросил взгляд, не то угрожающий, не то укоряющий. Обернувшись к детям, он вкрадчиво уточнил: «Юная мисс, ваш друг, Игнат, что-нибудь ещё говорил про огнекамни? Кажется, именно его Киан обвинял в их краже». Аспи радостно ухватилась за повод почесать языком, в красках описав, как Игната отметелили тиховодники. Плохо дело. Хейд бесшумно закрыл за собой дверь кабинета, не дожидаясь финала рассказа. Придётся ему навестить квадрианцев немного раньше, чем планировал изначально. Быстро спустившись с лестницы, он пошёл прямо по осколкам, уже коснулся было дверной ручки, но в последний момент его схватили за ворот комбинезона.
— Чтоб вас, Раймонд!
— Когда люди просят защиты у Хранителя, они, как правило, не стараются от него сбежать, — порой невозмутимость Раймонда бесила сильнее любой издёвки.
— В том-то и дело: мне нужна помощь Хранителя, а не курицы-наседки. Даже завидно, что у вас столько свободного времени, чтобы тратить их на чужие проблемы. Я не могу себе позволить такую блажь.
— Ваши проблемы тоже были мне чужими.
Хейд исподлобья уставился на Раймонда. Тут ему крыть было нечем.
— Вы знали о тиховодниках из академии, но пытались меня облапошить, верно? — вместо злости Раймонд вздохнул. — Мистер Морт, не делайте так больше, пожалуйста. Я же вам не враг.
Накалять ситуацию сейчас не стоило, так что Хейд смиренно извинился.
— Вместе мы можем быстрее вернуть огнекамни. Например, я бы мог отвлечь местных адептов, пока вы ищете тиховодников, — вдруг выпалил Раймонд. Это было бы забавно: ведун в квадрианской обители.
— Вы приведёте меня как нового послушника! — вездесущая Аспи просунула худое лицо между балясинами на лестнице. — Или вы собираетесь вот так просто завалиться к бедным сироткам? Не бойтесь, я много за помощь не потребую, сама в карманы натаскаю чего надо. Я буду полезной, правда-правда.
— Думаю, стоит рискнуть, — Раймонд перевёл на Хейда давящий взгляд.
Пришлось согласиться — без грызни нежеланных помощников было не стряхнуть, а ругаться с ведуном Хейду пока не с руки. Аспи наказала мальчишкам возвращаться в «нашу берлогу» и присматривать за Полозом, который до сих пор выглядел нездорово. После этого она прилипла к Раймонду, и весь путь до академии о чём-то с ним шушукалась — решали, как лучше запудрить адептам мозги.
Академия Тихих Вод выделялась издалека. Красновато-рыжие ромбы из сланцевых плит украшали белый фасад, статуя Поющей девы угрожающе нависла над входом с занесённым для удара копьём, готовая сразить беззаконника, рискнувшего явиться на порог. Раймонд спокойно подёргал за цепочку сигнального колокола, пока Аспи ходила туда-сюда за его спиной, потирая руки о намотанный вокруг пояса шерстяной платок.
Хейд издалека наблюдал, как припозднившихся гостей встретила женщина в небесно-голубой мантии адепта Мудрой судии. Слышал обрывки их разговора: «...Умерла, осталась дочь. Я моряк и через пару дней уйду в море. Надолго. Может, на год. Я не могу взять дочь с собой, но не оставлять же её на улице. Приютите её на это время?» — «Нахлебников мы не держим, ей придётся усиленно учиться и работать». — «Мы понимаем. Она будет делать всё, что скажете». Голос у Раймонда был тоскливый, сожалеющий. Аспи ему поддакивала, вжившись в роль горюющей, но смирившейся с расставанием дочери. Быстро эти двое спелись, даже удивительно. Умел Раймонд найти подход ко всякой шпане.
Как только за их спинами закрылась дверь, настал черёд Хейда. Выждав немного, он привстал на носки и тоже подёргал за цепочку колокола. Остриё копья Поющей девы нависало над макушкой, заставляя нервничать. Дверь открыл послушник в сером сюртуке с синими ромбами на рукавах и вдоль подола. Он неприязненно поинтересовался:
— По какому поводу?
— На вечерние чтения Законов. Они ещё не закончились?
— Вы опоздали почти на час.
— Заработался, — Хейд раскинул руки в стороны, демонстрируя комбинезон работника бюро. Законы были едины для всех, потому послушник не стал закрывать дверь перед айрхе, хоть и бросал косые взгляды. Хейду всунули листок с темой сегодняшней лекции: «Закон сохранения баланса: если к чему-либо нечто прибавилось, то это отнимается у чего-то другого». Адепты часто проводили подобные вечера для тех, кто хотел набраться знаний об окружающем мире, но не мог пройти полноценное обучение в академии.
Высокие потолки давили на нервы. Со стен за Хейдом следили портреты видных учёных и приближённых. Его искривлённый силуэт отражался в начищенных до зеркального блеска табличках, на которых были выгравированы Законы. Несмотря на обилие света и тёплых красок, Хейд физически ощущал, как это место его отторгает. Он ведь учился в подобной академии, когда постигал азы радиомеханики — единственный айрхе среди толпы энлодов. Сколько бы Хейд ни пытался всех убедить, что он полукровка, у него не вышло смягчить юношескую жестокость.
Усыпанный ромбами ковёр привёл в главный зал. Хейд заметил своих «подельников» — те уже собрали вокруг себя ещё двух адептов. Один из них задумчиво присматривался к Аспи: «И как же тебя зовут?» — «Аспида!» — «Что-то я не вижу у тебя ядовитых клыков. Клички оставь для своих друзей. Назови имя». — «Мария». — «Так-то лучше. Пойдём, Мария, узнаем, насколько силён твой дух». Аспи потирала плечо, словно ударилась, и переводила встревоженный взгляд с одного адепта на другого.
Послушник окликнул Хейда и отвёл его в лекционный зал, в котором собралось не так уж много народу, от силы тридцать человек. Адепт-лектор рассказывал про влияние Закона сохранения баланса на мир, провёл стрелку от фигуры человека к скелету, окружённому оболочкой — блудному духу. Хейд обвёл взглядом стены: вместо портретов здесь висели зловещие картины, рассказывающие историю Дикой Кэйшес — как напоминание гостям, почему важно не нарушать Непреложные законы.
Первая картина называлась «Прорыв». На верхней половине была изображена сама Кэйшес: тёмный силуэт с горящими голубыми глазами — чистое зло без капли человечности. Она сидела на троне из красного обсидиана, держа в руках окровавленные короны императора Хэварда Хорруса и его жены. У её ног раскинулась панорама Дарнелла, охваченного безумием: люди били, грызли, кололи и резали друг друга, смешались в кучу мужчины, женщины, старики и дети.
Вторая картина звалась «Истина». Вместо Кэйшес над городом в рассветных лучах сияла Поющая дева — обнажённая женщина с серой кожей и перьевой накидкой на плечах, чьё лицо закрывал клювовидный шлем. В руках она держала раскрытый том догматов Непреложных законов — так люди узнали, как бороться с ведовством. На фоне Дарнелла стояло сорок человек, закованных в латные доспехи, у каждого на шее висела цепь с алым камнем. Это были первые приближённые Квадранты, которые выступили против Кэйшес и её армии безумцев.
Третья звалась «Расплата». Парсеваль Аберконн, один из приближённых, пронзил копьём грудь Дикой Кэйшес, а та только и могла, что царапать звериными когтями его доспехи. На нижней части картины тоже шла битва, приближённые боролись с одурманенными ведьмой дарнеллцами. Так и кончилась короткая, но кровавая история Альмы Кэйшес, которая стала назиданием людям на сотни лет вперёд.
Хейд склонил голову набок. В доспехах Аберконн напоминал спрятавшуюся в панцире черепаху. Квадрианский герой, мать его…
Пока лектор был увлечён доской и не заметил нового слушателя, Хейд выскользнул в коридор. Раймонд уже ждал его в главном зале, посматривая на статуи Квадранты и вздыхая о чём-то своём. Он был самым высоким человеком, которого Хейду доводилось встречать, но подле гранитных изваяний Судий даже Раймонд казался крошечным. Как айрхе. Хейд весело усмехнулся себе под нос от такого сравнения, чем привлёк внимание подельника.
— Я поспрашивал о том, куда они денут Аспи. Она будет работать прислугой. Остальные дети выполняют ту же роль. Похоже, они живут в южном крыле, попробуйте поискать там, — Раймонд вновь вздохнул. — Кажется, мне не доверяют. Адепты увели Аспи на проверку, наверняка для того, чтобы поговорить с ней без моего присутствия. Этот ритуал — формальность, могли бы и подождать.
— Когда я учился в академии, то не встречался с такими «проверками».
— А их и не везде могут провести. Наверно, у них здесь хранится беззаконный идол. Не самая приятная процедура... Так выискивают будущих приближённых.
— Рискуя навлечь на детей одержимость или проклятье? — Хейд хмыкнул. — Больше похоже на садизм. Иного от квадрианцев, впрочем, я и не ждал.
Раймонд пожал плечами и не стал спорить. Он решил дождаться Аспи, заодно забалтывал других адептов, если те попадались на глаза. Путь до жилых комнат вышел трудным и нервным, Хейд не знал толком, где что находится, а время было не такое уж и позднее — постоянно слышались шаги и разговоры: кто-то спешил на ужин, кто-то собирался в госпиталь, помогать выхаживать раненых, коих было слишком много после землетрясения. Хейд заглядывал в замочные скважины, иногда их взламывая и копаясь в чужих вещах. Тиховодники тиховодниками, но ему всё ещё нужны были деньги на лодку.
Пока Хейд перебирал содержимое саквояжа в одной из спален, чужие голоса раздались опасно близко. Он едва успел втиснуться под кровать, как услышал копошение ключом в замке.
— Да пишем, пишем мы и обращения, и запросы, и мольбы, но приближённые чхать на них хотели. До сих пор ни один не приехал помочь нам разобраться, что за чертовщина происходит! — гневно шептала женщина, ворвавшись в комнату.
— Но не могут же они вечно делать вид, что Дарнелла не существует, — собеседник тихо прикрыл за собой дверь. — Неужели их так вспугнула смерть леди Тарнетт?
— Никто не знает, они же ничего не пишут в ответ! — женщина повысила голос. Перед лицом Хейда мелькнули истоптанные туфли. — Бригитта собирается ехать в столицу и просить помощи напрямую у императрицы.
— До меня доходили слухи, что императрица как раз и решила держать приближённых при себе. Всё чего-то боится. Может, это не такие уж и слухи? Может, потому и нет ответа?
— Пусть найдут компромисс! Мы не справляемся. Сегодня город вновь накрыл массовый приступ истерии, даже нескольких наших задело. Люди ищут у нас защиту, но как им помочь, если мы сами беспомощны перед этим неведомым проклятьем?
— Главное, чтобы вновь не началось, как при Дикой Кэйшес. Со всем остальным мы справимся... как-нибудь.
Хейд хмыкнул. Он всегда был уверен, что эти приближённые — просто красивая картинка. По крайней мере, в нынешние времена. К счастью, у адептов было полно других забот, чем заглядывать под кровать; женщина что-то схватила со своего стола, и горячие споры вскоре стихли за дверью.
Чужое добро приятно оттягивало сумку, но главная ценность ждала впереди. Тиховодники нашлись в самом отдалённом зале жилого крыла, с десяток ребят разного возраста ютились в комнате, заставленной многоуровневыми кроватями. Хейд подглядывал в замочную скважину, как они сидели полукругом и заворожённо наблюдали за мальчиком, играющим с огнём: он плавно водил руками, надувал щёки, строил загадочную мину, и столп пламени вторил его движениям, подобно очарованной змее.
Хейд с грохотом открыл дверь, застав тиховодников врасплох. Мальчик вытянулся в струнку и скрестил руки за спиной, а кто-то из его друзей прикрыл крышкой пепельницу-шкатулку — именно из неё тянулось живое пламя. Однако стоило побелевшим от страха ребятам вытянуться в шеренгу, они поняли, что их застукал вовсе не один из адептов: «Вы кто такой? Сейчас закричим!» Хейд обвёл всех недружелюбным взглядом. Эти невинные с виду детишки отпинали Игната. Знавал он в детстве такие злобные своры, которые готовы кидаться на любого, кто не в их рядах.
— Ну кричите, кричите. Я всего лишь работник бюро, электрику проверяю. А вот вы, ребята, заигрались — сразу адептам расскажу, что вы беззаконием балуетесь.
— А у нас тут никаких приборов нет. Вас сюда послать не могли. Я сейчас наставника Салливана позову! — смело заявил заклинатель огня.
— Мне-то что, веришь ты или нет. Я работу доделаю и дальше пойду, а вот ты уже придумал, как объяснишь наставнику свои игры с огнём? — Мальчишка пожёвывал губу и хмурил обожжённые брови. — Помню себя в вашем возрасте: всё любопытно опробовать, особенно то, что запретно. Однако Непреложные законы — не то, с чем можно играть. Тебя стоит показать адептам, мальчик. Твои таланты могут случайно сжечь всю академию, понимаешь?
Тиховодники тут же начали наперебой заверять, что их друг ни при чём, и вовсе он не беззаконник — это всё «странные камушки», которые горят сами по себе, а пламя было как живое.
— Ваши попытки выгородить друга похвальны, но аргументы не ахти. Никогда о таких чудо-камушках не слышал.
Дети чуть ли не насильно спихнули пепельницу Хейду, лишь бы он убрался наконец. Приоткрыв крышку, он глянул на перепачканного золой уродца и Дар, который потерял свои золотые крылья. Внутри всё дрогнуло, но Хейд сохранил на лице недоверчивую гримасу и заявил, что сдаст ведовские артефакты куда положено, а детям лучше учесть на будущее подобный урок.
Закрыв за собой двери, Хейд выдохнул с не меньшим облегчением, чем сами тиховодники. Сработало. Он вновь приподнял крышку пепельницы: Дар побледнел и потускнел, а вот внутри уродца жилы налились кровью, от чего он стал не лососёвого цвета, а скорее кораллового — из-за налипшей грязи сложно было сказать точно. От них тянуло жаром и силой. Хейд коснулся пальцем Дара, вместо тепла он ощутил холодок, от которого мурашки побежали по телу. Лучше спрятать его в подсумке. Надо же, спустя столько времени эта дрянь вновь была рядом с ним.
Раймонд терпеливо ждал всё у тех же статуй Квадранты.
— До сих пор торчите у всех на виду, и вас не раскрыли? Местные адепты совсем потеряли нюх.
— Им до меня нет дела. Результаты Аспи оказались «впечатляющими». Возможно, в будущем она примет Дар Квадранты, — Раймонд аж приободрился от этой новости.
— Девчонка вытянула счастливый билет, но какой будет толк от приближённого, если он получил власть по стечению обстоятельств, а не заслуг?
— Я же сказал «возможно». Детей с врождённой устойчивостью к ведовству появляется больше, чем существует Даров. Даже если она никогда не примет боло, её всё равно ждёт совсем другая жизнь.
— Воровка и дитя улиц — несомненно, отличный кандидат для адепта, который просвещает и наставляет людей.
Больше их в академии ничего не держало, Хейд с радостью покинул эту обитель высоких потолков и зловещих ромбов. Раймонд увёл его в сторону и протянул раскрытую ладонь: «Вы же достали их? Покажите. Мне интересно». Хейд нехотя передал ему пепельницу. Увидев «огнекамни» воочию, Раймонд издал глубокомысленное «Хм-м», покрутил пепельницу в руках, пытаясь поймать фонарный свет. Даже коснулся уродца пальцем:
— Жжётся, — он лизнул покрасневшую кожу.
— Всё ещё уверены, что это хорошая игрушка для детей?
— Не уверен.
— Тогда какой смысл идти на поводу подозрительной ведуньи? От неё бегут все, у кого голова на плечах. Неужели вас ничего не напрягает в её просьбе и в ней самой?
Раймонд помрачнел и отвёл взгляд в сторону.
— Приму молчание за согласие, — Хейд потянулся к пепельнице, но ведун нагло засунул её во внутренний карман пальто.
— Не торопитесь, я просто всё обдумывал. Для начала я хочу ещё раз поговорить с Лийсой. Тогда и решу, как поступить.
— Ловко вы меня подвинули, а ведь именно я рисковал головой, пока шарился по академии.
— И отлично справились, однако то, что связано с ведовством, лучше оставьте мне. Как вы сами говорили? «Доверьтесь моему опыту».
Хейд вдохнул, выдохнул и безразлично ответил: «Делайте как знаете». Их прервал скрип петель: в окне на первом этаже показалось лицо Аспи. Оглядевшись, она бросила на землю сумку, набитую чем-то дребезжащим, и спрыгнула сама.
— Вы что творите? — ужаснулся Раймонд, когда девчонка подошла к ним.
— Э-э-э, придерживаюсь плана? — Аспи охнула и закинула лямку пухлой сумки через плечо. — Прихватила несколько сувениров, порылась на кухне, в карманы уже ничего не лезет. Надеюсь, у вас такой же богатый улов.
— Не глупите, вернитесь, пока не поздно. Вы хоть осознаёте, от чего отказываетесь?
— От скучных лекций «Не делай это, не делай то»?
— От крыши над головой, еды и важной миссии в жизни.
— Обойдусь. Я больше нужна своей банде, чем Квадранте. Однако я взяла на заметку удачный способ обчищать квадрианские академии, хе-хе, — Аспи сдула с носа выбившуюся из хвоста рыжую прядку. Забывшись, Раймонд убрал её прядь за ухо. Та удивлённо вскинула брови, а сам Раймонд застыл, взгляд его остекленел. Моргнув, он извинился и спрятал руки в карманах, но было поздно: на губах Аспи заиграла кокетливая улыбка.
— Если годиков эдак через шесть не подыщешь себе жену, то ты меня найди. Ты же ведун, наверняка найдёшь. Тебе понравится.
— Вы очаровательны, юная мисс, но, боюсь, я уже отгулял своё.
— Ну-ну, тебе вряд ли больше тридцати стукнуло. Мамка моя красивая была, а я вся в неё. Вот только подрасту немного, золотой зуб вместо выбитого поставлю, ещё залюбуешься, — Аспи игриво ткнула Раймонда в грудь. — Шесть лет. Не забудь.
И ушла прочь, оставив после себя витающий в воздухе аромат свежего хлеба. Раймонд вытащил руки из карманов и уставился на них, как на предателей.
— Что будем делать теперь, мистер Похититель Девичьих Сердец? — не удержался Хейд от подколки.
— Ничего я не похищал. Просто... опять накатило прошлое.
Сколько времени они потратили на эту академию — ужас, весь продуманный Хейдом план улетел к Кэйшес под юбку. И лодку, и мельницу придётся отложить до завтра, ночью их никто не примет. Раймонд уже хотел прощаться, но Хейд предложил ему не добираться пешком на другой конец Тараска, а переночевать в «Рыбьем хвосте».
— Вы правда говорите это из добрых намерений?
— Как вы могли заподозрить меня в подобном? — оскалился Хейд. — Мы встанем с рассветом и постараемся нагнать всё то время, что потеряли сегодня по вашей милости.
— Тогда придётся потесниться, та комнатка на двоих маловата, — сказал Раймонд с таким напряжённо-выжидающим видом, словно он ожидал услышать: «Ха-ха, это была шутка, хорошего вечера».
— Одну ночь я потерплю.
Повезло, что ведун согласился переночевать в «Хвосте» — с тех пор, как Хейд увидел Ищейку неподалёку от нового убежища, стало боязно туда возвращаться. В гостях Раймонд вёл себя скованно и отказался занимать кровать, хотя это было единственное место, где могла поместиться его здоровенная туша. Хейд кинул ему банку консервы и рявкнул: «Ложитесь или на кровать, или за порогом», Раймонд уловил его настроение и больше не спорил. Пока он возился с банкой, Хейд под шумок запрятал Дар в коробочку из-под канифоли. Лишь бы тонких железных стенок хватило, чтобы на время усмирить силу этой вещицы.
— Знаете, я рад, что вы заняли место Шейрта, — вдруг заявил Раймонд, когда опустошил банку с угощением.
— А мне казалось, что я вам не очень-то и нравлюсь. Вашу любовь купила банка тушёнки или мягкая перина?
— Вы помогаете мне, и до сих пор ничего не попросили взамен. Я это ценю. Спасибо.
Хейд не ожидал, что его поведение поймут именно так, но оно было к лучшему. Он бросил на диван подушку и с большим наслаждением уткнулся в неё лицом, чувствуя, как конечности тяжелеют от накопившейся усталости. Это был долгий, очень долгий день…