Ворон ворону глаз не выклюет

      Стоило догадаться, что если связался с Курьером, то вокруг будут страдать люди. Прямо сейчас — двое мужчин в полицейских шинелях. К счастью, обошлось без крови.         — Не смотри так на меня, — Раймонд с невозмутимым видом подхватил одного из констеблей и оттащил его подальше от ворот. — Это была твоя идея вломиться в особняк. Лучше помоги запрятать тела в сторожку.         — Нет уж, сам справляйся, — Хейд то и дело оглядывался, высматривая возможных свидетелей. Хоть время было и позднее, в любой момент их могли заметить случайные прохожие. — Я предлагал прокрасться!         — Да ты спотыкаешься о каждый камень. Заведомо провальная идея.         По-всякому Хейд проникал в особняк Бирча, но никогда — через главный вход. До того момента, как Раймонд накинулся на констеблей, вся эта затея казалась удачной: раз Бирч мёртв и родственников у него не осталось, то все богатства загребут городские власти. С них не убудет, если Хейд прикарманит пару мелочей. Вот только оказалось, что мародёры в шинелях уже стояли на стрёме, отгоняя мародёров с улиц. В карманах констебля нашлась увесистая связка ключей: один из них подошёл к замку от ворот, ещё один — к двери сторожки, в которой пришлось запереть констеблей на случай, если они придут в себя слишком быстро. Хотя если вспомнить, как Раймонд их приложил, несколько часов в запасе точно было.         «Что мы натворили», — крутилось в голове, пока Хейд запирал ворота. Рапорт об этом случае наверняка окажется на столе Артура. Ох, и добавили же они ему проблем.         — Я узнаю эти статуи, — Раймонд присмотрелся к высеченным из мрамора муренам, которые провожали гостей до самых дверей особняка. — Кажется, тут живёт скупщик? Мне доводилось вести с ним дела.         — И как, успешно? — Хейд недоверчиво покосился на Раймонда: тот ходил в поношенном тряпье и жил в пропахшей стариками дыре на отшибе города — такого «клиента» Бирч даже на порог не пустил бы.         — Нет, — Раймонд нахмурил брови, будто вспомнил что-то неприятное. — Почему ты выбрал именно это место?         — Тоже вёл со скупщиком кое-какие дела. Сегодня его казнили. Не ожидал, что полиция до сих пор будет пасти его дом и днём, и ночью.         — Мы можем уйти отсюда в любой момент.         Пожалуй, это было самое разумное решение, но сегодня Хейд не чувствовал себя разумным. Он никогда не покидал Бирча с пустыми руками.         — Сам сказал: первое, что надо попробовать, это отпугнуть духа железом, — Хейд решительно упёр руки в бока и окинул взглядом вычурный фасад здания. — У Бирча хватает всевозможного барахла. Уж мы-то найдём ему применение.         Раймонд вздохнул с явным недовольством — как делал каждый раз, стоило им пробраться в чужой дом. Мог бы уже и привыкнуть, в самом деле! Пока Хейд перебирал два десятка ключей в связке, послышался удар и смачный хруст. На пол посыпались щепки и части сломанного замка.         — Чтоб тебя, Раймонд, ты умеешь открывать двери по-человечески?!         — Мы и так наследили, чего теперь время зря терять.         Просторный холл заметно преобразился с последнего визита. Со стен исчезли картины, кресла для гостей сложили в углу аккуратной горкой, всё пространство заняли ящики, выстроенные ровными рядами. К каждому крепился список с описью вещей. Судя по слою пыли на канделябре, которым Хейд разогнал тьму, прислугу давно распустили — или забрали на допрос. Раймонд из интереса заглянул в один из ящиков: внутри хранились бутылки шинстарийского вина, судя по дате — во много раз старше Старичка. Выглядело дорого и, возможно, даже вкусно.         — Ты уверен? — Раймонд наблюдал за попытками Хейда вытащить пробку.         — Раз уж у нас ночь экспериментов, то у меня тоже есть теория. Слышал историю, как ведовская тварь свела с ума целое поселение. Выжил один человек — он напился до такой степени, что чудище не смогло добраться до его мозгов. Вдруг и со мной сработает?         Раймонд мягко, но настойчиво отобрал бутылку.         — Давай сначала попробуем мои варианты, — сказал он в ответ на возмущённый взгляд. — Хейд, ты явно не умеешь пить. Сейчас не лучшее время, чтобы этому учиться.         — Меня поучают за мои же деньги, — проворчал Хейд, слыша в словах Раймонда вызов. Чтобы он — и что-то не умел! Тем более такую ерунду. Он обошёл остальные ящики, вчитываясь в списки вещей и выискивая что-нибудь, достойное его внимания. Фарфоровые вазы, столовые приборы с эмалевой росписью, книги — сплошная ерунда. Видимо, всё мало-мальски важное уже вывезли, оставив в доме одну вычурную шелуху, которую можно потихоньку спустить с молотка.         Силуэт Раймонда, грозный и внушительный из-за грубо скроенного пальто, бесшумно перемещался по залу, исследуя каждый закуток. Хейд помнил, что это страшилище его защищает, а всё равно нет-нет да вздрагивал, когда услышал шорох или скрип петель за спиной.         — Если тут кто-то был, после твоего эффектного появления он бы уже или сбежал, или вышел проверять, кто это ломится.         Раймонд всё равно не успокоился, пока не заглянул за каждую дверь. Хейд тоже зря время не терял: кое-что из барахла в ящиках осело в подсумках, но это не то, всё не то! Здесь не было вещей из тайника Бирча. Полиция его не нашла? Мысли хмельно путались, Хейд не сразу вспомнил, где располагался хозяйский кабинет. Второй этаж, точно, рядом с комнатой отдыха, в которой стоит чучело северного медведя. Странно было ходить по знакомым коридорам так нагло, не таясь. Вместо голосов прислуги слышалось гулкое эхо собственных шагов — ковры, которыми Бирч любил укрывать полы, свернули в рулоны и обмотали бечёвкой.         — Здесь всё сильно поменялось, — озвучил Раймонд мысли самого Хейда. — Говоришь, хозяина казнили? За что?         — Левиафаны, — достаточно красноречивое слово, чтобы не возникало лишних вопросов.         Ожидания не оправдались: шкаф, служивший дверью в секретную комнату, выломали и вынесли, осталась уродливая дыра посреди обоев с золотыми вензелями. Полиция уделила кабинету особое внимание, разобрав почти всю мебель.          — Ликуй, Раймонд! — воскликнул Хейд, когда осветил канделябром сокровищницу. Стеллажи и витрины опустели, зато у стены стояли знакомые ящики. Всего пять, гораздо меньше, чем было богатств у Бирча, но уже хоть что-то. — План сработал. Ты не зря покалечил тех бедолаг у ворот.         Хейд ни разу в жизни не получал коробки с подарками, но теперь познал это радостно-предвкушающее чувство, когда поставил на витрину запертый ящичек. Раймонд, на его счастье, оставил без замечаний слегка подрагивающие руки вора, отчего тот возился с замком дольше, чем обычно. Внутри — с десяток конвертов, опломбированных чугунной печатью. Вскрыв первый попавшийся, Хейд высыпал на стеклянную крышку витрины несколько колец.         До того безразличный ко всему, Раймонд вдруг подхватил один из перстней. Он долго вглядывался в рисунок на печатке, лицо его стало пустым и отстранённым — опять упал в воспоминания. А может, тот самый «голос в голове» нашёптывал ему в уши? Всё-таки раньше было гораздо спокойнее без подробностей о содержимом черепной коробки ведуна. Сам Хейд не собирался останавливаться на малом: он жадно вскрывал один конверт за другим и наслаждался дребезжащим звоном стали о стекло. С довольной ухмылкой он перебирал кольца, нанизывал их на пальцы, один поверх другого — всё оказалось ему большим, но это не преуменьшало веселье.         — Что скажешь на свой профессиональный взгляд? — Хейд вытянул унизанные драгоценностями руки. — Столько железа хватит, чтобы отогнать духа? Ну же, Раймонд, не молчи!         Ведун заворожённо нацепил на большой палец перстень, укравший его внимание.         — Раймонд? — настойчиво позвал Хейд. — Тебя опять кроет?         Чертыхнувшись, Раймонд сорвал с себя украшение, ободрав костяшку пальца. Оно звонко упало на пол и укатилось под витрину.         — Я в порядке. Просто задумался.         — Врать ты умеешь так же хорошо, как я — пить. Давай, присоединяйся к эксперименту. Может, все твои проблемы с воспоминаниями тоже из-за духа — того самого, что в башке сидит, — Хейд постучал себя по виску.         — Всё не так просто, — Раймонд пустым взглядом уставился туда, куда укатился перстень. — Мне это не поможет.         — Я правда вижу перед собой человека, который стремглав бросился в глубины озера за чудовищем? — Хейд ткнул пальцем в грудь Раймонда. — Который сожрал чёрта и перевернул вверх дном весь Муравейник? Вот уж не ожидал, что из нас двоих именно ты будешь стоять здесь с унылой рожей. Тебе явно не помешает выпить пару бутылок с первого этажа.         — Как скажешь. Слово хранимого для меня закон, — уже лучше, в голосе Раймонда вновь улавливались ироничные нотки.         Руки Хейда добрались до новых ящиков. Серьги, брошки, цепочки и браслеты — Бирч отлично наварился бы, успей он это добро отмыть. Теперь все богатства Хейд нацепил на себя: золото мешалось с серебром, гранаты с лазуритами, рубины с опалами. Он хохотал, представляя, как сейчас выглядел бы в зеркале. Как обвешанная блестящим дерьмом обезьяна.         — Ну, Раймонд, что думаешь: духи пробьются через такую броню? — Хейд с шальной ухмылкой раскинул руки, показывая находки.         — Да тебя и пуля не возьмёт.         Раймонд подхватил игру, но подошёл к ней вдумчивее: брался то за одно кольцо, то за другое, подбирал их по форме и цвету камней — вот же чудной.         — Ох, ты только глянь, глянь! — Хейд сбился на шёпот, когда распаковал самый крупный из ящиков. Под слоями бумаги и красного бархата скрывалась реплика короны, украшенная жемчугом, аметистами и гравировкой в виде переплетённых мурен. Она принадлежала династии Хоррусов. — Давай перетащим пару ящиков ко мне в цирюльню? Как разберёмся с крепостью, это всё можно будет продать. Прибыль делим пополам. Хоть пальто себе купишь поприличнее.         — Ни к чему мне такие деньги, — безразлично отозвался Раймонд, но Хейд ни на каплю ему не поверил. — И тебе связываться не советую: привлечёшь такое внимание, что полиция тебя и на другом конце империи достанет.         Несмотря на занудные слова, он склонился к находке, любуясь сверканием аметистов в зубах мурен на золотых навершиях. Хейд подхватил корону и нацепил её на голову Раймонда, пока тот не успел отстраниться. Села, как влитая.         — Теперь твоя башка надёжно защищена, — Хейд гордился своей гениальной идеей. — Ещё слышишь потусторонние голоса?         Раймонд провёл пальцем по жемчужинам и вдруг рассмеялся.         — Не слышу, но скорее потому, что голос оторопел от твоих задумок, — наконец сказал он улыбаясь.         — Тоже результат!         Раймонду шло золото. В короне, с тяжёлыми перстнями на пальцах, ещё бы сменить поношенное пальто на благородную парчу — и отличный вышел бы портрет, самое то, чтобы висел в богатом доме, а Хейд его украл. Сегодня он не пытался заранее прикинуть стоимость и выбрать из общей кучи самое ценное — слишком скучно. Хотелось брать, брать, брать — и он делал это, ничуть себя не сдерживая. Когда его вдруг схватили за плечо, Хейд зашипел: но не из-за прикосновения, а из-за того, что ему мешают развлекаться. Раймонд коснулся пальцем губ, призывая к тишине. Вскоре и Хейд услышал то, что так встревожило подельника: слабое эхо голосов. Они в особняке не одни.         — Сиди здесь и не высовывайся, — от былого задора в Раймонде не осталось и следа. — Если меня долго не будет — беги.         — У тебя даже оружия нет!         Раймонд бросил в ответ давящий взгляд, корона на его голове только усилила эффект посыла: «Заткнись и делай то, что я говорю». Кто, кто мог вломиться в особняк? Констебли очухались и выломали дверь сторожки? Или это мародёры-конкуренты прознали о богатой кормушке? У них могло быть оружие? Что-то с дребезгом разбилось. Совсем рядом, у лестницы, ведущей на первый этаж. Где Раймонд? Чего он так долго? Это достаточно долго, чтобы бежать? Послышался топот. Хлопок.         Забрав из сокровищницы канделябр, единственную вещь, которая могла сойти за оружие, Хейд вышел из кабинета. Алкоголь прибавил смелости, она не пошатнулась даже от вида помятой и заляпанной кровью короны, валявшейся у порога комнаты отдыха. Хейд покрепче сжал канделябр, как дубинку. Чёрта с два он позволит Раймонду сдохнуть, когда ему заплачено столько денег. Чутко прислушиваясь к звукам, он шёл по кровавому следу. Стоило подобраться к приоткрытым дверям — и удалось что-то расслышать. Не крики, не хрипы, не звуки драки — лишь влажный стук, словно отбивали молотком сочный кусок мяса. Сглотнув, Хейд надавил ладонью на дверь и заглянул внутрь комнаты.         В лунном свете различались тела трёх человек. Ближайший лежал у порога, из его горла торчал странный шип: размером с ладонь, изогнутый, с грубо обломанным краем. Гадать, что это такое, долго не пришлось: у стоявшего рядом чучела медведя на одной из лап не хватало когтя. Второй труп лежал чуть поодаль, у камина, нанизанный глазницей на выступ кованой поленницы. Третье тело Раймонд истязал прямо сейчас, протыкая кочергой грудь. Его движения удивляли своей размеренностью, словно он колол дрова, а не превращал человека в фарш.         Заметив, что у него появился свидетель, Раймонд замер и медленно повернул голову в его сторону. Ладонью вытер капли крови под правым глазом. Блеснули потемневшие от влажных пятен кольца — на щеке человека с проломленной грудью были заметны рваные отметины, оставленные камнями как кастетом. От такого зрелища шрамы Хейда заныли фантомной болью. В детстве ему прилетел похожий удар.         — Ты же уверял, что контролируешь голос, — Хейд не спешил опускать канделябр.         — Это червивые. Я бы убил их в любом случае.         — Меня беспокоит, как просто ты об этом говоришь.         — А чего ты от меня ожидаешь? — Раймонд выгнул бровь. Окровавленная кочерга всё ещё была в его руке. — Хранители много лет учили меня убивать. Я делаю то, что умею лучше всего.         — Какая тогда разница между Хранителями и Курьерами?         — У Хранителей одёжка покрасивее, — кривая ухмылка на лице Раймонда смотрелась неестественно. Каждый раз, как только общество этого ведуна начинало казаться приятным, он творил нечто дикое и всё портил. Медленно, словно Раймонд опасный зверь, которого мог спровоцировать любой шорох, Хейд спиной вперёд вышел в коридор. Зачем он вообще полез в дом мертвеца, да ещё с такой компанией?         Хейд не запомнил, как вернулся в главный зал. Ему очень, очень захотелось оказаться подальше от трупов — и вот, он очнулся посреди лабиринта из ящиков. Тошнотворный запах крови преследовал его, её противный вкус, смешанный со ржавчиной, ощущался на языке — всё как в ту ночь, когда он убил приближённую.         — Прости, меня занесло. Не хотел тебя пугать, — эхом прозвучал голос Раймонда, пока он спускался со второго этажа. — Хотя я просил ждать и не высовываться. В следующий раз не пренебрегай моими словами.         Ему самому было не по себе от случившегося: прятал взгляд, руки скрестил за спиной, и только размазанная по лицу кровь портила весь невинный вид. Может, зря Хейд так остро реагирует? Раймонд действительно выполнял ровно то, что от него требовалось. Пусть и... увлёкся в процессе.         — Тебе бы умыться, — сказал Хейд как ни в чём не бывало. — Водопровод, скорее всего, перекрыт, зато на улице есть пруд.         Раймонд кивнул, слегка улыбаясь. Теперь с трудом верилось, что он и тот зловещий зверь с кочергой — одно лицо.         Яблоневый сад почти не изменился, полиции здесь вынюхивать было нечего. Опавшие яблоки укрыли дорожки жёлто-зелёным покрывалом, на битых боках появились белёсые бусины плесени. Задрав голову, Хейд со смутной надеждой высматривал оставшиеся на ветвях плоды, но все они висели слишком высоко. Жаль. Что-что, а яблоки тут уродились хорошие. Словно прочитав его мысли, Раймонд на ходу сорвал плод покрупнее и молча им поделился. Если это была очередная попытка сгладить впечатление — то она принята.         Все дорожки в саду вели к облагороженному пруду. Облокотившись о парапет, Раймонд хмуро вгляделся в своё отражение, едва различимое за плавающими в воде яблочными островками. Он долго и напряжённо размышлял, прежде чем тихо спросил:         — О чём вы говорили с мистером Муром, пока меня не было?         — Чего ты вдруг о нём вспомнил?         — Ответь на вопрос, — Раймонд запнулся и добавил уже спокойнее: — Пожалуйста. Это важно.         — О всякой ерунде, из которой нельзя выудить ничего конкретного.         — Мистер Мур — хранительский информатор. Забалтывать умеет получше тебя. Постарайся сосредоточиться на его словах.         — Подожди, какого чёрта ты всё ещё общаешься с Хранителем?         — Говорит мне Сорока, щебечущий со старшим инспектором полиции. Ответь на мой вопрос, Хейд.         — Слушай, я ведь не идиот, и не был щедр на честные ответы. Единственное, что показалось странным — его попытки навязать мне свою компанию.         Раймонд тяжело вздохнул и зачерпнул ладонями воду.         — Если ты боишься, что он тоже из Левиафанов… — вода вылилась из дрогнувших рук ведуна, — то успокойся. Чёрт молчал, как рыба, и никак на него не реагировал.         Судя по той боли, что отразилась на лице Раймонда, слова Хейда сделали только хуже. Но почему, разве это не хорошая новость? Если его опасения были небеспочвенными, то легко догадаться, отчего Мур настолько рьяно набивался в приятели. Всем Левиафанам нужно было от Хейда одно и то же — промыть мозги и получить доступ к Айре. Хотелось надеяться, что Раймонд надумал себе лишнего.         Плеснула вода: Раймонд пытался оттереть засохшую кровь с кожи, вымыть её из волос. Вместе с грязью потихоньку смылась и тревога, он больше не выглядел так, словно у него умер кто-то близкий.         — Мы отвлеклись от наших экспериментов, — Раймонд резко выпрямился. Крупные капли стекали с щёк к подбородку. — Железо — это хорошо. Но можно проверить ещё один способ.         Хейд перевёл быстрый взгляд с ведуна на пруд и обратно.         — Нет, Раймонд.         — Мне казалось ты в отчаянии и готов опробовать всё, что я предложу.         — Иди к чёрту, мне хватило купания в озере!         Отложив пальто в сторону, этот безумец легко перемахнул через парапет и спрыгнул в воду, подняв волну брызг. То, что на улице давно не лето, его не беспокоило.         — Очищение водой — самый древний и доступный из обрядов, — Раймонд призывно протянул руку. — Я видел несколько раз, как квадрианцы таким образом спасали одержимых. Ничего страшного не случится. Ты же мне веришь?         Хейд даже родному брату не всегда верил, а тут такие вопросы. Вместо ответа проще было сигануть в пруд следом, пока не передумал. Вода едва уловимо пахла яблоками и доходила ему до шеи. В качестве редкого исключения он, так и быть, подыграет Раймонду, если это поможет здоровяку отвлечься от тягостных мыслей.         — Готов? — дождавшись кивка, Раймонд надавил ладонями на плечи Хейда. Его голос звучал уверенно и торжественно: — Правилами незыблемыми, законами непреложными, разделю я естественное от неестественного...         Хейд пожалел об этой затее ровно в тот момент, как вода сомкнулась над головой, сжала в холодных объятиях и закрыла уши. Руки Раймонда всё давили, давили, словно хотели уложить Хейда на самое дно — да там и оставить. От этой мысли горло стиснуло паникой. Нестерпимо захотелось сбросить с себя груз, выбраться на поверхность, вдохнуть полной грудью, но большие ладони удерживали его в ловушке. Хейд слепо вцепился ногтями в запястья ведуна. Он готов был порвать их на лоскуты, лишь бы выжить — и вдруг его рывком вытянули на поверхность.         — Тебя даже на двадцать секунд не хватило. Есть какие-нибудь изменения? — Раймонд смотрел с лёгким беспокойством, но часть Хейда, всё ещё кричавшая от паники, не верила ему и хотела убежать прочь. Он чуть концы не отдал за эти долгие мгновения, что тогда пережил Айра, когда оказался в ледяной ловушке совсем один?         — Не знаю, изгнал ли ты из меня хоть что-то, но я чувствую себя замёрзшим и злым, — наконец буркнул Хейд.         Вскоре в столовой на первом этаже потрескивал камин, а промокшая одежда сохла на стульях. Хейд пристроился ближе к огню, укутавшись в плед и подложив под зад подушку для удобства — ещё бы кальянную трубку в руку, и можно почувствовать себя Старичком. Вся драгоценная ерунда россыпью валялась вокруг — глупая была затея, кусок золота не отпугнёт Предвестника.         Раймонд притащил пару бутылок вина и шкуру с белыми пятнами на персиковой шерсти — прямо как у Первого. Смог ли кот выжить один в лесу, полном оголодавшего и напуганного зверья? Хейд по нему ни капельки не скучал и всё же не желал такой участи даже рыжему чудовищу.         — Это урожай года, в котором Шинстари чуть не выжгло пеплом одного из вулканов, — Раймонд уселся на шкуру и пригляделся к бутылочной этикетке. — Не думал, что когда-то доведётся попробовать.         — Надо же, теперь-то мародёрство тебя не беспокоит?         — Сам говорил, что мне стоит выпить, а слово хранимого…         — Закон, я помню. Делись давай.         Вино на вкус оказалось лучше, чем та горькая бурда, которую заказывал Артур, но не настолько, чтобы Хейда впечатлило. Раймонд, наоборот, выглядел полностью довольным, пока смаковал напиток небольшими глотками. Может, ему был вкусен сам факт дороговизны и редкости этого пойла.         Трупы на втором этаже никак не выходили из головы. О чём подумает полиция, когда заявится в особняк? Что банда мародёров не поделила добычу и перебила друг друга? Возможно, станут гадать, зачем налётчикам нужно было разжигать камин и распивать вино. Ох нелегко будет Артуру разобраться в рапорте, который с каждым часом становился всё запутаннее.         — Почему ты уверен, что те люди, которых ты… встретил — Левиафаны? — вино прибавило храбрости, иначе бы Хейд не рискнул вновь поднимать тему.         — По бражникам, — ответил Раймонд с таким видом, будто это всё объясняло. — Уверен, они пришли сюда не случайно, раз хозяин дома тоже принадлежал к их культу.         Хейд задумчиво потёр шрамы. Скорее всего, своей выходкой Раймонд спас жизни тех констеблей у ворот, Левиафаны точно не оставили бы живых свидетелей.         — Ты помнишь первого человека, которого убил?         Вопрос застал Раймонда врасплох, однако он честно ответил:         — Мне было двадцать. И я не хотел этого делать.         — Звучит как начало отвратительной истории.         — Это случилось на моём первом задании: сопроводить аристократку на званый вечер. Я старался не ударить лицом в грязь и доказать мастеру свою готовность к более серьёзным поручениям, — Раймонд отпил из бутылки ещё немного. — Всё шло гладко, пока хозяин дома не решил развлечь гостей диковинкой. Ею оказалась юная айрхе. Беззаконница.         — Её держали как рабыню? — Хейд нахмурился. Когда Аргеллы взошли на престол, первым делом они запретили рабство в Тормандалле, хотя сами работорговцы никуда не исчезли: шинстарийцы всегда были готовы щедро заплатить за чужие жизни. Видимо, и некоторые аристократы до сих пор втихую держат при себе «ручных крыс».         — Скорее да, чем нет. Девушка выглядела здоровой и ухоженной, но в её глазах не было жизни. Ноги ей сковали свинцовыми кандалами. По чужому указу она внушала гостям радость и наслаждение любого толка — всего одним касанием. Все остались в восторге. Особенно моя хранимая, она донимала беззаконницу больше всех, — рыжеватый свет пламени танцевал на лице Раймонда, придав ему зловеще-мрачный вид. — Девушка то и дело косилась на мою кобуру с револьвером, а потом наши взгляды встретились. Её губы не двигались, но я услышал голос: «Освободи меня», и она мимолётно коснулась своим мизинцем моего. Это было похоже на импульс. После него зародились мысли, что если постараться, я мог бы успеть застрелить Хранителей, которых наняли другие гости. Остальным бы хватило и меча.         Раймонд вздохнул и полностью улёгся на шкуру, сложив руки на животе.         — Я испугался и мгновенно разоблачил беззаконницу. Веселье кончилось. Хозяин взбесился, обвинил девушку в неблагодарности — он искренне верил, что та живёт в отличных условиях. Хранимая предложила убить беззаконницу, пока та не добралась до мозгов вооружённого и менее устойчивого человека. Хозяин дал добро. Мне… мне приказали её казнить. Я подчинился.         — А что беззаконница? Безропотно приняла свою участь?         — Улыбнулась и сказала: «Стоило попробовать».         — Долго этот случай не давал тебе покоя? Как ты смог забыть о нём?         — Недолго. Хранимая расхвалила меня перед мастером, отметив устойчивость к ведовству. Мастера это заинтересовало. Как я и хотел, мне начали давать серьёзные задания: оберегать адептов Пламенного судии. Они не любили марать руки, поэтому именно мне приходилось казнить разоблачённых беззаконников. Очень скоро это стало частью работы.         Хейд взъерошил подсохшие волосы на затылке. Да уж, такой способ избавиться от вины перед убитой приближённой ему категорически не подходил.         — Я тоже хочу задать пару вопросов, — Раймонд приподнялся на локте, заметно оживившись. — Как ты умудрился выучиться на радиомеханика? Это выходит за границы общего образования, которое могут получить все желающие. Тем более айрхе.         — Мне помогли, — нехотя признался Хейд. — Тот человек был моим другом и талантливым вором. Все звали его Соловьём — за уменье зубы заговаривать. Очень необычный человек.         — Неужели я правда слышу в твоём голосе восхищение?         — Соловьём было трудно не восхищаться: образован, умён, красив, родился в семье архитекторов. Уж не знаю, почему он променял свои перспективы на жизнь вора в этом задрипанном городишке. «Последний полёт аиста», в котором мы сегодня встретились, раньше принадлежал ему. Соловью полюбился никому не нужный маяк, и он выкупил здание, когда узнал, что его хотят снести. Говорил что-то про общую судьбу и прочий поэтический бред.         — Он был тем ещё романтиком, — хмыкнул Раймонд и глотнул вина.         — Только на словах. Соловей переоборудовал маяк в паб и неплохо на нём заработал. Воровать, однако, не перестал, но скорее из желания утолить свою жажду риска, чем ради наживы. — Хейд запнулся, вспомнив, что вопрос был совсем о другом, а Раймонд только и рад уши развесить. — Однажды Соловей увидел во мне, как и в том маяке, возможность построить что-то новое. Ему захотелось слепить из диковатой дворняжки приличного человека.         — Судя по тому, что я вижу, его затея удалась.         — Соловей разочаровался бы, увидь меня сейчас. Он хотел, чтобы я зарабатывал честным трудом, а не становился вором, — «и убийцей», с горечью добавил Хейд в мыслях. — Для этого он дал мне шанс получить достойное образование. Только благодаря его махинациям такой, как я, смог пробиться в академию.         — Ты говоришь о нём, как о мёртвом. С ним что-то случилось?         — В конце концов его игры в вора кончились неудачей, — тут уж Хейд не стал вдаваться в детали. Не сейчас.         — Что ж, выпьем за его память, — Раймонд протянул бутылку вина. Зачем, если у Хейда была своя? Закатив глаза, он с тихим стуком боднул горлышком о горлышко. — Жаль, что я не могу с такой же теплотой сказать о человеке, который поставил меня на ноги. Мастер оказался тем ещё ублюдком.         Раймонд вновь начинал выглядеть неплохим парнем. Дурной знак, значит, он точно вот-вот сотворит нечто ужасное. Или чуть позже — сейчас он для этого выглядел слишком расслабленным. Хейд водил пальцем по золотистой этикетке, вычерчивая профиль чернокожей многорукой женщины в маске, похожей на обезьяний череп, чьё фигуристое тело вместо одежды покрывали татуировки. Кажется, это одна из шинстарийских богинь? Спросить бы как-нибудь у Ардашира.         Когда на часах, висящих над камином, пробило пять часов, пришла пора заметать следы. Очень хотелось плюнуть и уйти вот так, оставив разгром и хаос, но Хейд понимал, что сам себя сожрёт за такое. Полиции остались лишь разграбленные ящики и трупы в комнате отдыха — и пусть расследуют это дело до посинения.         Они покинули особняк на рассвете. Хейд натянул на голову слегка сырой капюшон, спасаясь от промозглого ветра. Чувствовал он себя неплохо: успел подремать, пока грелся у камина, и, как ни странно, сон выдался спокойным. Смешно выйдет, если «эксперименты» Раймонда действительно оказали какое-то влияние. Или Предвестник попросту испугался лезть, пока этот ведун рядом — вряд ли ему понравилось быть разорванным на части.         — Пожалуй, я неплохо провёл время, — Хейд улыбнулся. — Ты всё-таки смог меня удивить.         — Рад стараться, — Раймонд повесил связку ключей на ручку сторожки. — И я бы даже повторил. Скоро Дарнелл будет праздновать День основания города, чем не повод?         — Надеюсь, в следующий раз мы обойдёмся без трупов.         — О, мне расценивать это как согласие?         Хейд бросил на особняк Бирча последний взгляд, любуясь, как рассветные лучи солнца отражаются в витражных окнах.         — Если мы выберемся живыми из хранительской крепости — я определённо захочу это отпраздновать.