Ворон ворону глаз не выклюет

      Волны с рокотом омывают тушу морского тирана, пенные шапки розовеют от стёртой с его белых боков крови — он повержен, измучен, но всё ещё опасен. Пеньковые верёвки туго сжимают лопасти плавника, стискивают пасть, усеянную рядами зубов. Глазами чудовища смотрит тьма морской бездны. Чешуя как бритва, проведёшь ладонью — и раздерёшь кожу до крови. Не рыба, а машина для убийств, у которой мясо — и то ядовитое.       В Ашвайлии знают, как заманить акулу в ловушку, куда и чем бить, чтобы не позволить ей ударить первой. Как быстро вырвать все несколько сотен клыков, чтобы пустить их на гарпуны и стрелы. Как аккуратно снять шкуру, чтобы сшить из неё одежду. В каких растворах вымачивать мясо, чтобы убрать вонь, как приготовить, чтобы оно стало нежным и сытным.       Прошли десятки лет, а он всё ещё помнит вкус убийцы своей матери. Наваристый бульон с имбирём и луком, из мяса — только акульи плавники. «С этого дня ты глава рода, юный Морт», — говорили ему, протягивая миску. «Твоя мать была слаба: выносила всего двух детей, а теперь позволила Морскому хану утянуть себя на дно», — перед такой мелочью, как он, никто не подбирал учтивые слова. «Ешь, да побольше, юный Морт. Забери силу воина Морского хана из его плоти. Она тебе понадобится, когда придёт время доказать, что род Мортов ещё хоть на что-то годится», — и глаза у всех хищные, безжалостные. Сухопутные акулы почуяли кровь.       В тот день он вылакал свою похлёбку до дна. Жевал медленно, тщательно — боялся, что между зубов застрянет бусина из жемчужного браслета матери. Айра тоже был на том пиру. Уплетал суп за обе щеки, просил добавки; он не понимал, почему с ним так щедро делятся угощением, но охотно набивал живот до отвала.       Верёвки скрипят и натягиваются до предела, когда акула, ещё живая, с усилием пытается раскрыть пасть. В её оскале видится насмешка. Потешается, тварь. Знает, что мясо её несло не благословение, а проклятье.       Род Мортов обречён.

***

      Это походило на один из фокусов Ищейки: щелчок пальцами — и больше нет криков за дверью, сводящей с ума боли и тугой хватки ошейника на горле, только покой и тишина. Не самое плохое посмертие, но мог ли блудный дух ощущать тяжесть своей бренной оболочки?       Хейд с усилием разлепил веки. Над его головой тикали часы на столбе, их треснутый циферблат выглядел знакомо. Кажется, он сейчас в почтамте Паясы? Хотелось привстать, осмотреться, но тёплое покрывало укутало его как кокон. Чёрную шерстяную ткань украшали ремешки и заклёпки — похоже, Хейда завернули в огромное пальто. Откуда?.. Кто?.. Куда подевалась Несса? Айлин? И ошейник куда-то пропал. Он уже стал Левиафаном ? В сердце закололо от таких мыслей.       — Старик, ты очнулся? — послышался шёпот Айлин у самого уха. Не успел Хейд ответить, как та всё поняла по его дыханию. — Ох, наконец! Теперь ты правда проснулся. А этот дурак не верил…       Айлин обняла его немного неуклюже, боясь задеть раны. Вытянув руку из-под пальто, Хейд взъерошил её волосы, когда та уткнулась носом ему в плечо. На слова он ещё не наскрёб достаточно сил.       — Вот ты в меня не верил, а я всё равно вас с Нессой спасла. Причём без силы предков, как договаривались. Мне помог настоящий рыцарь, прямо как из книжек про принцессу Лилию. Я вежливо попросила его найти вас с Нессой, и он нашёл! Он такой сильный, что поднял меня одной рукой, представляешь?       В голоске Айлин звучало столько восхищения, что Хейд насторожился. Слышал он уже подобный тон. Юная Несса так щебетала, когда встретила Соловья. Рука быстро потяжелела от усталости, Хейд опустил ладонь на худенькое плечо Айлин и прикрыл глаза, желая насладиться мгновением покоя, а когда открыл — девочки уже не было рядом. Часы подсказали, что он отключился минут на двадцать.       Послышался шорох ткани, и Хейда накрыла тень. Несса склонилась над ним, уперев руки в бока и с прищуром разглядывая с ног до головы. На её лице не осталось и следа от крови, растрёпанные волосы она скрутила в пучок, заколов перьевыми ручками. Если бы не порванное платье, её можно было хоть сейчас брать под руку и вести в какое-нибудь достойное место… если бы она пошла куда-то с Хейдом.       — Хватит прохлаждаться, Морт, — резкий голос Нессы отозвался болью в висках. — Пора убираться с Паясы, но из-за тебя мы здесь застряли. Не строй из себя умирающего, уж я-то знаю, какая ты живучая сволочь.       Хейд вздохнул. Хоть бы раз эта женщина сказала ему что-то приятное.       — Айлин упомянула, что ей кто-то помог, — вспомнил он про некоего «рыцаря».       — Двое энлодов. Один горец, второй уверяет, что он Хранитель. Не знаю, правда ли это, но мечом он махать умеет.       Ох, не понравилось Хейду это «Хранитель». Недобиток из крепости Багортт? Но почему он здесь, а не подле мастера? Или это Левиафан? Но червивый не стал бы их спасать.       — Ты им веришь? — решил он положиться на мнение Нессы.       — Нет, — мгновенный ответ. Улицы Дарнелла оставили на Нессе столько же незаживающих ран, сколько и на Хейде. — Но они помогли нам и не тронули Айлин. Боюсь, лучших союзников ждать не придётся. Главное — добраться до Майра. Не знаю, успел ли он тебе рассказать, но мы покидаем Дарнелл. Ты с нами?       — Задай этот вопрос чуть позже, — иначе у Хейда взорвётся голова от таких сложных размышлений.       — Да мне-то всё равно, но я не хочу заставлять Айлин страдать ещё больше. Бедная моя девочка… И за что она так тебя любит?       Хотел бы Хейд знать. Холодное касание ко лбу заставило его вздрогнуть.       — Жар спал, но выглядишь ты всё равно, как сморщенная картофелина, — Несса вздохнула так, словно и не было между ними стены из многолетних ссор и взаимных обвинений. — Хранитель этот вернулся, притащил из аптеки порошки. Я их проверила, если что, можешь пить спокойно. — Хейд нахмурился, не было у него желания пичкать себя какими-то порошками. — Нос не вороти! У тебя малокровие, с этим не шутят. Сейчас налью воды, а ты выпей всё до дна.       «Кто бы мог подумать, мне перепала капелька заботы от Матушки-Гусыни», — хмыкнул Хейд. Он чувствовал себя, как та акула из кошмара: обессиленный и скованный, чья судьба была разойтись на шкуру, кости и вонючее мясо… Нет уж, если он хотел сдаться, то не стоило бежать из лап Ищейки. Хейд заворочался, пытаясь выпутаться из кокона, в котором стало слишком жарко, но тут ему на грудь упал бумажный свёрток.       — Не пиво и даже не вино, конечно, но всё-таки я смог тебя угостить в День основания, как и договаривались.       Этот голос!.. Хейд приподнялся на локте, чтобы увидеть его обладателя воочию. Виктор улыбнулся ему, бледный, как призрак — но будь он духом, на диване не стало бы так тесно, когда он присел рядом.       — Ты… живой, — на языке много чего вертелось, но каждое слово давалось Хейду с трудом. Виктор выглядел слишком хорошо для человека, который не так давно истекал кровью из продырявленного брюха, разве что в глазах появился незнакомый лихорадочный блеск. Его тёмно-синяя рубашка, дорогая на вид, уже была порезанной и заляпанной кровью. Поэтому он раньше ходил в старье — чтобы не портить хорошие вещи в стычках?       — Как и ты, — Виктор весело хмыкнул, — на что я уже не надеялся.       В голове щёлкнуло. До Хейда дошло, кто именно помог Айлин, кто навёл шороху у Левиафанов, кто притащил его в почтамт…       — Знаешь, ты лучший из всех моих подельников, — озвучил он свой вывод. Виктор вскинул брови и рассмеялся.       — Назовёшь весь список, чтобы я знал своих конкурентов? Или я в нём один? — Хейд глубоко погрузился в мысли: ему лучше отшутиться? огрызнуться? ответить честно? Обыденные вещи давались сложнее обычного, и это начинало злить. — Да шучу я. Ты мне жизнь спас, причём не раз, так что вся эта помощь — мелочи. А угощение всё-таки съешь. Там орехи, чернослив, мёд. Тебе полезно будет, а то отощал так, что рёбра торчат. Надо исправлять.       От злакового батончика и правда одуряюще пахло. Хейд вгрызся в него, едва успевая пережёвывать большие куски. Наконец-то нормальная еда! Деликатес после тех объедков, которые ему скармливали в тюрьме — дворовые псины, и то питались лучше.       — Как думаешь, сможешь идти сам? — улыбка сошла с лица Виктора, он стал больше похож на себя обычного: угрюмый и сосредоточенный.       Хейд опёрся ладонью о подлокотник и потихоньку сел. Заболело всё и сразу, но на лице и мускул не дрогнул — надо же показать, что он не обуза, побарахтается ещё. Да только с Виктором его маскарад срабатывал всё реже и реже.       — Лучше, чем было, когда я тебя нашёл, но хуже, чем я надеялся, — вынес Виктор вердикт, когда Хейд попытался встать на ноги, но зал почтамта предательски закружился каруселью. Права была Несса про малокровие. Странно, как он не сдох ещё в борделе.       Стоило вспомнить о Нессе, как та вернулась со стаканом воды, мутновато-белой от разведённого в ней порошка. На вкус — как мел, даже на зубах скрипело. Неспешно отпивая глоток за глотком, Хейд следил за тем, что творится вокруг. Айлин устроилась на столе для приёма посылок, подогнув под себя ногу, и обнюхивала со всех сторон марочный лист: десяток бумажек с отпечатанными на них цветами, и каждая пахла по-своему — сам Хейд марками не интересовался, но такие, пахучие, иногда покупал для Айлин, если везло найти. Рядом с ней сидел странноватый парень: взъерошенный и потасканный, с плеч свисал не то плащ, не то половая тряпка. Угловатый весь, с носом-клювом, и диким взглядом, настороженным, как у выбежавшего из леса зверя. Видимо, тот самый горец, о котором говорила Несса.       Парень почувствовал чужое внимание, он обернулся и уставился на Хейда своими жутковатыми глазами — карим и голубым, будто взятыми у разных людей. Квадрианцы считают такую аномалию дурным знаком. Горец молча выслушивал щебетание Айлин, пока обклеивал топор марками, а если рот открывал — тут же по залу шло эхо возмущённого крика девочки.       Хейд думал расспросить Виктора о его странном компаньоне, но того и след простыл. Только что рядом сидел! Пришлось сцепить зубы, вдох-выдох, и Хейд с трудом, но смог удержаться на ногах; главное — дышать часто, но неглубоко, чтобы не тревожить рёбра. Неподалёку, за столбом с часами, послышался глухой дребезг. Хейд укутался в пальто — он ещё не готов расставаться со своим «покрывалом», иначе мигом околеет, — и пошёл на звук. Каждый шаг давался легче другого, даже удивительно, неужели это порошки такие чудодейственные? Хейд заглянул в огороженный уголок, где у стен стояли скамьи для посетителей и питьевой фонтан, над которым склонилась широкая спина Виктора. У его ног блестела россыпь осколков, пока сам ведун ковырялся в чаше фонтана. Подглядеть, чем именно он занимался, не вышло — шумное сиплое дыхание выдало Хейда с потрохами.       — Это зеркало упало. Случайно задел, — сказал Виктор прежде чем его успели хоть о чём-нибудь спросить. Врал и не краснел. Несмотря на своё большое тело, этот человек управлялся с ним с поразительной сноровкой. Свои наблюдения Хейд, однако, оставил при себе: день ведь такой — нервный, легко сорваться и что-нибудь расколошматить.       — Осколком порезало? — спросил Хейд. Он заметил на руке ведуна повязку, которой не было несколько минут назад.       — Просто царапина, — Виктор прижал раненую ладонь к груди, пряча её от пытливого взгляда. С чего он вдруг секретничать начал?       — Тоже случайно вышло?       Вблизи было заметно, что зрачки у Виктора крошечные, со спичечную головку, из-за чего глаза выглядели светлее... и безумнее, чем обычно. Напомнило Айру в тот день, когда он был одержим духами из зеркал. Может, и Виктор тут втихую беззаконием занимался?       — Вижу, тебе стало лучше, — заметил Виктор с усталой улыбкой, нагло игнорируя неудобный вопрос.       — Как поговаривал один мой друг: айрхе живучие как тараканы.       — А я-то думал, друзья тебе без надобности.       Это могло сойти за издёвку, но Виктор говорил без злобы, и мыслями казался совсем не здесь. Что-то с ним точно было не в порядке. Ведун выглядел взбудораженным и нервным, будто у него вновь помутилось в голове из-за потерянных воспоминаний.       — Эта девочка — твоя дочь? — Виктор кивнул в сторону Айлин, которая вновь дулась из-за слов юного горца.       — Просто приглядываю за ней время от времени. А ты где своего парня откопал?       — Его зовут Крыс. Можно сказать, что я тоже приглядываю за ним время от времени. Как и он за мной.       — Ты встречался с моим братом?       — Да, — процедил Виктор. Брови насупились, губы сжались в тонкую нить — видя, каким жёстким стало его лицо, у Хейда засосало под ложечкой от дурного предчувствия. — Я отдал ему Дар, как и обещал.       — Не перестаёшь удивлять, — Хейд рассмеялся от облегчения. — Вот уж правда, ты — лучший подельник!       Виктор потёр ребро ладони: на бледной коже виднелся серповидный шрам, как от укуса животного.       — Твой брат ненормальный, знаешь?       — Есть немного.       — Он пытался меня убить. Очень настойчиво.       Сердце кольнуло иглой. Виктора не могли остановить ни Хранители, ни толпа Левиафанов, что уж о мелком говорить!..       — Ты же его не?..       — Мы намяли друг другу бока, хотя я до последнего старался призвать его к миру. Он отказался слушать. Всё повторял, что я убил тебя и теперь пришёл за его головой. Не хотел верить, что ты рассказал о его убежище добровольно.       — Но разве он не видел, что ты не Левиафан?       — Ему было плевать, кто я. Он из принципа не хотел оставлять свидетелей.       — Совсем он поехал в своём хламовнике, — Хейд покачал головой. — Ты меня прости. Не думал, что Айра с цепи сорвётся, — или не хотел в это верить, — но ты меня невероятно выручил. Спасибо.       Виктор кивнул. Больше он не выглядел таким злобным, словно готов кого-нибудь перекусить пополам. Если бы Дарнелл не превратился в кипящий котёл, то на этом моменте они бы разошлись навсегда — так Хейд планировал с самого начала. Но после тюрьмы многое поменялось. Сорок больше нет, про Артура тоже можно забыть. Остались Несса с Айлин, а ещё брат, с которым всегда было непросто. Не то время, чтобы обрубать и без того поредевшие связи. Виктор одним своим видом внушал надежду, что они выберутся из этого кошмара — как уже случалось не один раз.       Хотелось спросить ещё о многом: как Виктор сбежал из крепости, как он наткнулся на Айлин, чем вообще занимался всё то время, пока Хейд подыхал от скуки за решёткой, но их прервал оклик Нессы — она заметила в окне странных людей, которые обшаривали дома один за другим.       — Пять человек, с мечами и в полицейской форме, — Виктор следил за незнакомцами в щель между занавесками. — Крыс, чуешь что-нибудь?       — Тухлой рыбой не воняют, — горец шумно втянул воздух. — Но пахнут кровью. Избавимся от них ли чё ли?       — Нет. Если они сами не полезут в драку, то и мы не будем провоцировать.       — Боюсь, когда они увидят меня, то начнутся проблемы, — Хейд дёрнул ворот тюремной робы. Да и лицо его тоже приметное, до сих пор на столбах встречались гончие листы.       Тут уже Несса подсуетилась, она придала их разношёрстной компании как можно менее подозрительный вид: Виктору вернулось его пальто, а приметную робу она скрыла накидкой Крыса — та больше подходила по размеру. Не будь ситуация настолько рисковой, Хейд в жизни бы не притронулся к этой заляпанной кровью и грязью тряпке. По занавескам поплыли пятна света — времени почти не осталось. Несса с Айлин затаились на скамейке, Хейду пришлось тесниться вместе с ними, чтобы не быть на виду. Когда свет очертил контур входных дверей, Виктор уже встречал гостей у порога.       — Бросьте оружие! Руки держите так, чтобы я их видел! — послышался крик. Желтоватые огоньки, как жуки, ползали по стенам, напольным плитам и мебели, выискивая возможную засаду.       — Тут раненые и дети. Мы мирные люди, — Виктор медленно положил палаш у своих ног и поднял руки вверх.       — Откуда у вас меч? — голос полицейского звенел от напряжения. На его плечах серебрились нашивки сержанта, а в руках вместо клинка он держал револьвер.       — Подобрал с трупа. Мне нужно было чем-то защищаться, — Виктор опустил взгляд и сгорбился, но этого недостаточно, чтобы он стал похож на запуганного цивила. Волка овечьей шкурой не скроешь.       Раздался громкий всхлип. Плечи Нессы подрагивали, она уткнулась лицом в грудь Хейда — ну точно дама в беде, сломленная выпавшими на её долю испытаниями. Великолепное представление, как и всегда. В детстве её слёзы не раз кормили Хейда с Майрой: миленькую девочку с печальными глазами часто жалели и подавали чуть больше еды, чем другим. Хейд приобнял Нессу, словно успокаивая, а в мыслях надеялся, что ему потом не откусят руку за своевольность.       — Прошу вас, достопочтенные сэры, будьте милосердны к нашему защитнику. Моего мужа ранили, а этот мистер помог нам отбиться и спрятаться здесь. Без него моя семья уже была бы мертва, — дрожащим голосом лепетала Несса, тушь текла по её щекам сероватыми дорожками. Хейд невольно вздрогнул. «Муж». Ну надо же. Раньше ему доставалась роль «больного братика».       Несса отыграла хорошо, но сегодня её слёз оказалось недостаточно — вопрос доверия стоял слишком остро. Первым в почтамт вошёл сержант. Его палец лежал на курке револьвера, пока он с опаской исследовал зал и всматривался в лица выживших. К счастью, парочка жалких айрхе заинтересовала его меньше всего.       — А это — что за парень? — сержант кивнул в сторону Крыса. Тот сидел на столе, забравшись на него с ногами и обняв колени. Верхняя губа слегка подрагивала, ещё чуть-чуть — и растянется в угрожающем оскале.       — Мой племянник. Горец. Приехал в Дарнелл с городской жизнью познакомиться. Нас тоже потрепало, мы едва спаслись от толпы безумцев, — Виктор коснулся своего бока: на рубашке виднелась окровавленная прореха. Да и Крыс с перебинтованной грудью выглядел не лучше.       Судя по лицам полицейских, не будь здесь разнесчастной Нессы и Айлин, дрожащей, как крольчонок, они вряд ли бы поверили в их искренность — по крайней мере, так быстро. Жалость вновь сыграла им на руку. Сержант Келлаб, как тот представился, предложил выжившим помочь добраться до безопасного места. Пришлось соглашаться — отказ выглядел бы слишком подозрительно, да и чем больше людей, тем проще будет выбраться с Паясы.       Вечернее небо напоминало кровоподтёк, самый тёмный из тех, что в избытке красовались на груди Хейда. Он кутался в накидку горца, тёплую и колючую, приморский ветер в ней был нипочём. В сумерках Дарнелл выглядел зловеще: всюду сияли отсветы пожаров, они красили дома в оттенки алого и багрового — легко представить, что это омыла стены вся пролитая за сегодня кровь.       — Может, оно и к лучшему, что Соловей не видит, в какое безобразие превратился его любимый город, — тихо бормотала Несса. Раны Дарнелла и её не оставили равнодушными.       — Ты знала, что он был Эливайнном? — едва слышно прошептал Хейд, косясь на их сопровождение. У полицейских сейчас хватало других забот — враги могли поджидать за любым углом, каждую секунду приходилось быть начеку.       — В тот же день, как он предложил стать его женой. Ты-то откуда узнал?       — От полиции. Они думают, что Соловей якшался с Левиафанами.       — Бред, — заявила Несса, а сама нервно поправила очки.       — О тебе тоже знают. И о Майре. Всё знают, только доказательств не хватает, чтобы всех за решётку кинуть. Думаю, это Счастливчик, падла, всё им растрепал. Что ещё Соловей о себе рассказывал? — Несса упрямо молчала и смотрела в спины идущих впереди энлодов. — Поздно уже хранить секреты мертвецов.       — Ты же хранишь, — завелась она с пол-оборота. Вот этого допустить было никак нельзя.       — Я обещал. Соловей был сильно не в себе, но даже в таком состоянии он не хотел втягивать тебя в то дерьмо, в которое он вляпался, — и Хейд рассказал о каменной лапе из Губернаторского дворца. Впервые он не стал лгать и выгораживать друга перед Нессой, боясь разбить тот светлый образ, в который она когда-то влюбилась.       — Так значит, он и правда сошёл с ума?.. — гнев в глазах Нессы потух. Остался пепел, который отгорел давным-давно. — Соловей не любил вспоминать прошлое, слишком его стыдился. Когда Дикая Кэйшес прокляла Дарнелл, то Эливайннам тоже досталось — всю основную ветвь выкосило почти под корень. Те Эливайнны, что выжили, не пришлись ко двору новых хозяев, у Аргеллов были свои любимчики. Соловей рассказывал, что его семья не забыла старые обиды, и с детства взращивала в нём ненависть к Аргеллам. Юнцом он прибился к заговорщикам и провоцировал аристократию на бунты, те самые, что при Арчибальде III были. Когда Чёрная гвардия всех ногтем прижала, Соловей оборвал старые связи и сбежал в Дарнелл. Обида за свою семью утихла, когда он нашёл новую в лице меня. Тебя. «Аиста». Сорок. Вот и всё.       Вот и всё. Этот разговор не залечит раны, которые они годами наносили друг другу, но Хейд чувствовал, что в стене между ними стало чуть меньше кирпичей.       Выше по руслу реки их группу ждал пароход — крошечный островок безопасности, где полицейские собирали других бедолаг. Корабль напоминал плавучую крепость, но совсем маленькую, с дымящей толстой трубой и гудящими турбинами. Айрхе пустили на судно без особых проблем, а вот у Виктора с Крысом потребовали сдать оружие. Виктор так сжал рукоять палаша, что костяшки побелели, но всё же позволил забрать клинок, и Крысу дал знак, чтобы слушался. Конфликты им не нужны.       Места на пароходе было немного, всех выживших собирали на нижней палубе, переоборудованной в тюрьму. После настоящего заключения последнее, о чём мечтал Хейд, это вновь оказаться за решёткой, в окружении множества лиц, голосов и запахов потных тел. Отвратительно, но деваться было некуда. Загнанный адепт Мудрой судии метался между ранеными и помогал им, чем мог. Хейд отмахнулся от его помощи и поскорее забился в угол, подальше от чужих взглядов. Он то здесь слово подслушал, то там, и уже знал, что пароход плывёт до полицейского участка в Тараске, и это третья ходка по спасению гражданских. Несса пристроилась рядом на скамейке, Айлин прижалась к её боку и вздрагивала, когда раненые кричали от боли.       Сержант Келлаб приметил Виктора и позвал в группу «спасателей», а тот не стал отказывать — но в его глазах застыло равнодушие. Когда они вместе поднялись на верхнюю палубу, Хейду стало тревожно. Совсем рядом гудел машинный отсек, он чувствовал вибрацию двигателей, когда облокотился спиной о стену. От духоты кружилась голова, хотелось вдохнуть поглубже, но резкая боль в рёбрах каждый раз напоминала о себе. Ничего, он вытерпит, ждать осталось немного — полицейские пароходы были шустрее обычных. Вдруг чужая рука сгребла волосы на макушке и дёрнула голову Хейда вверх, аж шея хрустнула.       — Эй, я тебя знаю! Несколько дней твою рожу на всех столбах расклеивал, — прогрохотал голос. Хейд вцепился ногтями в запястье энлода, с плеч которого свисал порванный пиджак, едва прикрывающий стянутую бинтами грудь.       — Да ты, белорожий, одного айрхе от другого не отличишь. Вокруг и так врагов хватает, а ты на обычных граждан кидаешься! Всё из-за нашей крови, да?! — своими криками Несса успешно перетянула внимание на себя. Она с силой толкнула мужика обеими руками, но тот лишь слегка покачнулся.       — А ты меня не трогай, крысиная подстилка! — рявкнул энлод и пихнул Нессу в ответ. Та ударилась лопатками о стену, очки съехали на кончик носа. — Среди нас преступник, он и остальных своих ублюдков подтянет — я сегодня уже такое видел! Полиция! Вышвырните его за борт!       Энлод подавился криками, когда Несса схватила со скамьи чей-то саквояж и огрела им обидчика с такой яростью, словно в неё вселилась сотня чертей. Что началось!.. Искра за мгновение обернулась огненным штормом. Кто-то пытался усмирить Нессу, кто-то наоборот её поддержал, кто-то крикнул: «Это ашвайлийские паразиты принесли беду в Дарнелл! Это всё кровь Белых Ворон! Дикая Кэйшес полукровкой была и чуть всю империю не сгубила, а теперь пришли айрхе, и Дарнелл то трясёт, то народ с ума сходит!», на что взбесились остальные айрхе, которым тоже не повезло застрять в клетке.       Удар ногой в пах, и Хейд смог отвязаться от урода в пиджаке. К чёрту и пароход, и полицию, лучше свалить с этого змеюшника, да поскорее. Несса затерялась в мешанине тел, а вот Айлин сжалась рядом на скамейке, зажмурившись и закрыв руками уши. Хейд почти дотянулся до её плеча, но тучный энлод опередил его: схватил девочку за шкирку и встряхнул, как нашкодившего котёнка, крича ей в лицо про личинок паразитов. Вскрик Айлин эхом отозвался в костях. В нос ударила вонь палёных перьев. Дерьмо! Хейд закрылся руками, хоть и знал, что это не спасёт от лазурного пламени. За мгновение до катастрофы раздался крик — Крыс проткнул чем-то плечо жирдяя и вырвал Айлин из его рук.       Кровь пролилась на пол, и толпа вконец озверела. Хейд едва увернулся от чужого кулака, и ещё одного, его оттеснили от Айлин, но у той уже появился защитник: Крыс рычал, скалился, распорол другому мужику щёку, и больше никто не рискнул к нему лезть.       — Что же вы за звери такие! — метался в панике адепт, пытаясь вернуть подобие порядка. — Где ваше благоразумие, люди! — но парню прилетело по голове, и он затих.       Прогрохотал выстрел. Сержант Келлаб, с потемневшим от гнева лицом, демонстративно зарядил патрон в револьвер. Не нашлось смельчака, готового проверить, кому он предназначался.       — Если к стае прибилось бешеное животное, то его необходимо застрелить, пока оно не заразило остальных. Лучше вам сразу выдать зачинщика, иначе я начну искать его сам.       Скрытый чужими спинами, Хейд хотел потихоньку забиться в угол и сыграть положенную ему роль — измученного и раненого отца семейства, но его схватили за плечо и пихнули к сержанту. Все взгляды были прикованы к Хейду. Позади вновь раздались бурления: «Это преступник! Преступник! Он всё начал! И баба его бешеная!» — «Врёт, паскуда, это всё беложопый нарочно провоцировал!» — «Его лицо было на гончих листах, вы на шрамы гляньте!» Сержант со щелчком взвёл курок. Все резко заткнулись. Его взгляд пронзил Хейда насквозь, и смотрел он куда внимательнее, чем в почтамте.       — Шрамы и правда примечательные, — наконец сказал сержант Келлаб. — По-хорошему надо найти гончий лист и проверить, но корабль уже тронулся, и никто не сойдёт с него, пока я не избавлюсь от зачинщика. Я не имею права рисковать жизнями людей, которые доверили нам свою безопасность.       Ох, непросто будет выкрутиться из такого блудняка. Смешно, но сейчас Хейд мог надеяться лишь на защиту толпы, которая чуть его не растерзала.       — Кто бы сомневался! Будь на моём месте энлод — ваш суд не оказался бы таким поспешным, а? Вы правда хотите застрелить меня на глазах жены и дочери? Мы тоже люди, Кэйшес вас прокляни! Мы тоже доверили вам свои жизни! Вы не можете проделать дыру в моей башке из-за того, что моё лицо кого-то вам напомнило. Все сегодня с ума посходили, и вы тоже!       Его слова ударили в правильное место: за спиной слышались шепотки, в глазах сержанта мелькнула жалость. Этого мало, слишком мало, надо разбудить в людях как можно больше сомнений, но у Хейда едва хватало дыхания на столько слов. Как же душно, как же больно в груди, но он должен вытерпеть!.. За спиной сержанта Келлаба выросла тень. За мгновение его шея оказалась в тисках, а собственный револьвер — у виска.       — Тихо. Без резких движений, — появление Виктора вышло настолько внезапным, что никто охнуть не успел.       — Живым вы отсюда не выйдете, — просипел сержант Келлаб и дёрнулся на пробу. Со стороны лестницы слышалась дробь шагов остальных полицейских. Сержант стал для Виктора живым щитом, а револьвер — аргументом, который держал всех в отдалении.       — Давайте сразу внесём ясность, — от ледяного спокойствия Виктора по коже пробирал озноб. — Я никому зла не желаю, но и не позволю трогать людей, с которыми сюда пришёл. Если вы согласны мирно себя вести, то мы доплывём до Тараска, я и моя компания покинем борт, а вы продолжите свой путь. Но если кто-то обнажит оружие, то я всех вас уничтожу. Всех, — повторил Виктор. В его глазах мелькнул опасный лихорадочный блеск. — Крыс, будь добр, выпусти своего друга.       Оборачиваться было боязно: почему-то верилось, что если Хейд перестанет следить за Виктором, то случится нечто ужасное. Но когда позади раздались скрипучий смех и клёкот, и тут же следом — визг с криками, Хейд всё-таки оглянулся через плечо. Выжившие жались к стенам, одна дамочка грохнулась в обморок, а адепт, к его счастью, до сих пор не очухался и не видел, как рядом с ним хрипела дымная тварь. Чёрт на всех шипел, сияли глаза-угольки, но он удивительно послушно сидел на плече Крыса. Как только мальчишка смог приручить эту сволочь?       — Ведите нас к капитану, — Виктор слегка толкнул сержанта, чтобы двигался поживее.       С чёртом он хорошо придумал. На лбу Виктора не написано, что если хочешь жить — лучше и на пушечный выстрел не подходи, кто-нибудь точно рискнул бы на него напасть, и тогда быть беде. А вот когда рядом мерзко хихикала ведовская тварь, то на лицах констеблей застыли смятение и страх. Хейд метнулся к Нессе: та полулежала у одной из скамей, привалившись к ней плечом. Без того порванный рукав платья оторвался окончательно и где-то затерялся, бровь глубоко рассёк удар о ту же скамью. Она промычала что-то, когда Хейд с Айлин помогли ей подняться.       — Почему все затихли? Чего они боятся? Мистер рыцарь делает что-то очень нехорошее, да? Мне тоже надо бояться? — прошептала Айлин и растерянно нахмурила брови. Похоже, она не слышала чёрта, и это к лучшему.       — Тебе — нет. Просто потерпи немного.       На выходе из тюремной зоны Хейд заметил стальные двери — явно предназначенные для того, чтобы отсюда никто не вылез. Виктор с полуслова понял его идею и попросил Крыса заблокировать массивные засовы, заперев в тюрьме и выживших, и констеблей.       — Спокойно, спокойно, — Виктор сжал горло сержанта чуть сильнее, когда тот задёргался в его руках. — Это ненадолго. Вы всех выпустите, как только мы уйдём. Я же обещал, что никого не трону, если все будут мирно себя вести. Не забыли?       Сержант втянул воздух сквозь зубы, с его висков стекали капли пота. Он кипел от гнева, но мог лишь безропотно вести Виктора к рулевой рубке. Капитан судна, пожилой энлод с красными от усталости глазами, не сразу заметил, что к нему заявились чужаки — вместе с рулевым он сосредоточился на безопасном пути по каналам. Услышав топот, он обернулся и схватился за саблю на поясе, но чёрт сбил с него спесь. Рулевой вскрикнул и отшатнулся, бормоча под нос Непреложные законы, будто они могли помочь.       — Доброй ночи, мистер. Сержант Келлаб, — Виктор ткнул дулом револьвера в висок полицейского, — зашёл попросить вас остановить судно у...       — У Обводного канала, — вставил Хейд.       — У Обводного канала, — не стал спорить Виктор. Капитан кинул беглый взгляд на сержанта, тот кивнул насколько мог.       — Только ведунов на судне нам не хватало, — тихонько вздохнул капитан и хлопнул по плечу рулевого, бледного от ужаса. От них сквозило такой усталостью и смирением со всем происходящим дерьмом, что стало их жаль. С трудом верилось, что Виктор смог вот так запросто захватить целый пароход.       «Можно ли теперь считать нас пиратами?» — усмехнулся Хейд, пытаясь хоть как-то себя приободрить. Он усадил Нессу на табурет и осмотрел её раны: кровь из разбитой брови залила пол-лица и никак не останавливалась, взгляд плыл, и её вырвало желчью. Скверно. Удар по голове — явно не то что нужно было Нессе после крика Предвестника. Ничего, осталось немного потерпеть до цирка, и там ей помогут. Хейд пытался разглядеть в иллюминаторах знакомые дома, но без фонарей улицы укутал мрак. Гул турбин потихоньку затих, и пароход остановился у причала. Крыс первый вышел на набережную, принюхался своим клювовидным носом, и только тогда махнул рукой: двигай, мол, за мной.       — Вам в этом городе жизни больше не дадут, — не сдержался сержант. Злоба всё-таки вырвалась на волю, пока он мог лишь беспомощно наблюдать, как преступники спускались по трапу.       — Оглянитесь, мистер Келлаб. Никому в этом городе не стоит ждать спокойной жизни, — отозвался Виктор. Сам он остался на корабле, ожидая, пока все благополучно уберутся прочь. Крыс приказал чёрту ждать на палубе, и самое удивительное — эта гадина вновь послушалась.       Хейд перекинул руку Нессы через плечо, сжал её талию и повёл вслед за Крысом. Не будь так темно, может, он увидел бы дом, в котором раньше жил. Но выбрал он это место не из-за ностальгии: отсюда было близко до «Фестиваля чудес», но не настолько, чтобы полиция смогла догадаться, куда лежит их путь.       — Спасибо, что защитил Айлин. Ты поступил безрассудно, но смело, — Хейд на многое не надеялся, но было бы неплохо разговорить Крыса и узнать, каким образом тот вышколил чёрта.       — В роду Крыса много дейхе чё да. Предки разочаровались бы в Крысе, если бы он не защитил их наследие, — горец покосился на Айлин. — Даже такое непутёвое.       — Достал! Сколько можно! Катись обратно в свои горы и там ищи нормальных дейхе, а не таких ущербных, как я, — возмутилась Айлин с искренней обидой. — Пусть я не понимаю ничего из того, о чём ты постоянно лопочешь, зато столько книг перечитала, сколько ты за всю жизнь не увидишь. Вот ты знаешь о колониях, которые были до Тормандалла? Что за народы живут за пределами твоих треклятых гор? Почему вокруг Ашвайлии всегда бушуют цунами? Хотя бы слово такое — «цунами» — знаешь? А? А?!       — Вся эта чушь не поможет выжить.       — Это только одна книга, а их в библиотеке сотни, тысячи! Тебе за сто жизней столько не узнать и не увидеть, сколько в них написано, — Айлин упрямо оставила последнее слово за собой.       На окраине города было куда тише, чем в центре, но эта тишина казалась обманчивой. Крыс то и дело принюхивался, щурил свои жутковатые глаза, словно мог видеть сквозь тьму, но Хейд не знал, насколько можно доверять его чутью. Вдруг со стороны реки послышался хлопок выстрела. Хейд вздрогнул, сердце болезненно сжалось — неужели полиция смогла подловить Виктора? Айлин прижалась к его боку, прошептала тихо, что кто-то к ним идёт. Вскоре из-за угла и правда показалась высокая тень, которая могла принадлежать лишь одному человеку. От него отделилась тень поменьше, она шустро залезла обратно в идола.       — В тебя стреляли? — Хейд бегло окинул взглядом фигуру Виктора, когда тот подошёл ближе. С него ведь станется и с дыркой в голове делать вид, что всё в порядке.       — Мистер Келлаб решил помешать мне сойти с корабля. Пришлось его немного напугать, чтобы одумался, — ответил Виктор с маленькой, но очень уж подозрительной заминкой. В одной руке он сжимал свой хранительский палаш, в другой — облепленный марками топор, который вернул вмиг повеселевшему Крысу.       Как Хейд и рассчитывал, путь до парка не занял много времени. Когда дома расступились и впереди замаячили тени деревьев, он с тревогой вгляделся поверх верхушек: клубится ли над ними дым? Алеет зарево пожара? Парк казался нетронутым, но у новостного столба, на котором висело лицо Хейда, горела мусорка.       — Крыс, дальше поведёшь их сам, — Виктор замер у входа в парк. — Мне там будут не рады, а тебя циркачи знают. Лучше я вернусь в Горбы.       — Как же так, мистер рыцарь? Вы столько для нас сделали, дядюшка Майр вас озолотит, когда я ему всё расскажу, — встрепенулась Айлин.       — Она права, — сказал Хейд. — Уж переночевать-то тебя пустят. Я тоже слово замолвлю, если понадобится. — Виктор в ответ покачал головой. Вот упрямец!.. Но это могло сыграть на руку. — Хорошо. Раз в тебе осталось так много сил, то я пойду с тобой.       Теперь настал черёд Виктора смотреть на него, как на сумасшедшего.       — Я не собираюсь тащить тебя до Горбов на своём плече.       — И не надо, я уже почти здоров, — фыркнул Хейд и легонько ткнул себя в грудь.       — Ненадолго.       Прозвучало как угроза, но Хейд видел, что Виктор был скорее обеспокоен, чем зол. Что на него нашло?       — Старик, ну ты-то чего? — Айлин дёрнула Хейда за рукав. — Сейчас разделяться никак нельзя. Впервые за много-много лет мы соберёмся все вместе: ты, Несса и дядя Майр! — она тихонько вздохнула. — Почему ты вечно торопишься меня бросить, а?       Подлый приём. Конечно, Хейду хотелось остаться, проверить, что в цирке всё в порядке, да и ноги отваливались от усталости — после тюрьмы он стал заметно слабее. Но…       — Я должен увидеть брата. Сегодня Левиафаны наверняка воспользуются шансом до него добраться.       — Даже если так, чем ты ему поможешь? Сразишь врагов сарказмом? — Виктор скрестил руки на груди и придавил Хейда своим фирменным взглядом «смотри какой я грозный». — Я видел твоего брата в деле. Он прекрасно знает, как за себя постоять.       Они ещё долго могли мериться упрямством, Крыс сразу это понял и вздохнул: «Крыс устал и хочет жрать. Кому надо — пусть идёт следом», и поплёлся по тропинке вглубь парка. Айлин жалобно протянула: «Старик, ну хватит, пошли вместе!», Хейд поцеловал её в лоб и подтолкнул в сторону горца. Обычно он всегда был уверен в своей правоте, но сейчас, когда он смотрел на исчезающие за деревьями спины дорогих ему людей, появились некоторые сомнения.       — Иногда я думаю, что начал тебя понимать, но в такие моменты вижу, что ни черта тебя не знаю, — Виктор так и стоял как истукан.       — Не поверишь, но я часто ловлю себя на тех же мыслях. Но это неважно, пока у нас выходит слаженная работа, верно? — Хейд улыбнулся. — Айра — моя семья, я не успокоюсь, пока своими глазами не увижу, что он в порядке. Понимаешь?       — Нет, — честно ответил Виктор. — Не понимаю. Но я всё равно не смогу тебя переубедить.       До Горбов путь был неблизкий, стоило раздобыть лодку, хоть какую, благо после беспорядков осталось много бесхозных. Спустя три причала они нашли судно с полным баком топлива.       — Как поживают твои воспоминания? Стало лучше? — спросил Хейд, когда устал от гнетущего молчания, разбавляемого шумом мотора.       — Я всё вспомнил.       Хейд ждал продолжения, но его не последовало.       — Да ладно! И кем ты был? Каким-нибудь благородным сынком? Выбил наследство и на эти деньги прикупил своё новенькое пальто? — шутливо спросил он, пытаясь выдавить из Виктора хоть какую-то эмоцию. В ответ тишина. На этот раз — зловещая.       «Н-да, новые знания явно не принесли ему покоя», — Хейд покачал головой и не стал навязываться. Что-то в башке ведуна капитально сломалось, у него на такое чуйка. Возможно, Хейд смог бы помочь — он ведь столько лет занимался тем, что чинил сломанное. Но сегодня Виктор не был готов к такому разговору.       Вскоре показались холмы Горбов. Хейд боялся увидеть их в огне, но вокруг не было ни души, только ветер гулял между хибарами и голыми стволами деревьев. На вершине руин дворца мелькал огонёк, словно пытался подать сигнал.       — Что-то здесь не так, — пробормотал Виктор, когда они выбрались из лодки. Почему-то он уставился на небо, хотя это последнее место, откуда можно было ожидать Левиафанов. — Есть спички? — Хейд покачал головой. Тяжёлая ладонь легла на его плечо. — Хейд, не ходи туда. Давай переждём ночь в доме призрения. Я серьёзно. Будь у меня огонь, я бы увидел…       — Я понимаю, что Айра оставил о себе не лучшее впечатление, — Хейд переключился на дружелюбный тон, недостаточно приторный, чтобы Виктор разозлился, но достаточно мягкий, чтобы его успокоить. — Но он не так ужасен, правда. По крайней мере, со мной. Я загляну к тебе завтра, и если не появлюсь до заката...       — До утра, — голос Виктора резал как клинок. — Надеюсь увидеть тебя живым, иначе приду проверять сам. И предупреди брата, что в следующий раз я сдерживаться не буду.       — Эй, дай мне хоть время отоспаться! — но Хейда не стали слушать, Виктор молча развернулся и ушёл в сторону дома призрения. Он всегда был такой занозой? Или просто ищет повод надрать Айре зад?       Хейд вздохнул и задрал голову, ловя взглядом огонёк на башне. Вот он — конец пути. Смог. Справился. Вернулся. Осталось пережить несколько десятков ступеней — такая мелочь, но каждый шаг отбирал силы, в нём словно кончался заряд, как у заводной куклы. Ничего, скоро Айра заварит свой самый вкусный в мире чай, а потом можно упасть на лежак и отдохнуть — Хейд не так уж много хотел, верно?       Последняя ступенька далась тяжелее всего, но и она осталась позади. Они с Айрой часто забирались на вершину единственной башенки, желая полюбоваться на виды Дарнелла — отсюда весь остров Тараск был как на ладони. Её куполообразная крыша развалилась на части, а обломки походили на зубья короны. Потрескивал сложенный из кирпичей очаг, языки огня тянулись к пасмурному небу и бросали тени на странную конструкцию, которой раньше не было. Щурясь от отблесков света, Хейд пригляделся к ней повнимательнее — и выругался. Сложенная из веток тренога удерживала длинный кол, к которому был привязан скелет. Человеческий, мать его, скелет! Довольно большой, наверняка энлодский. В пустоту между ключицей и грудными позвонками была вставлена костяная лапа, она сияла и переливалась, словно окаменевшее пламя. От такой находки по коже пробежал озноб.       Айра сидел на коленях подле очага, живой и вроде бы здоровый, но с Хейда схлынула вся радость от их встречи. Сгорбившись над журналом, брат оставлял всё новые и новые заметки, чиркая карандашом. Ветер перебирал перья на плаще, опять он достал этот пылесборник.       — Что за хрень ты построил?!       — А, Хеди, ты вернулся, — сказал Айра будничным тоном. Он с заметным усилием растянул губы в улыбке — половину его лица словно хорошенько потёрли наждачкой. Неужели это Виктор так его разукрасил? — Внизу осталась похлёбка с грибами. Поешь, переведи дух, а я скоро закончу и спущусь.       — И это всё? — каждое слово отзывалось болью в рёбрах, но Хейд не мог молчать. — «Иди супа хлебни» — это всё, что ты хочешь мне сказать?       — Я рад, что ты жив, — ответил Айра с заминкой. — Прости, все мои мысли сейчас заняты ритуалом. Я очень тороплюсь. Мы ещё успеем поговорить, а пока отдохни как следует.       Хейд вновь обвёл взглядом инсталляцию из человеческих останков, но не выдержал, отвернулся. Какая мерзость. Тошнило от одной мысли, что Айра своими руками таскал эти кости, не хотелось даже знать, откуда он их взял… Хотя почему не хотелось?       — Нет, Айра, никуда я не уйду, пока ты не объяснишь, что это, мать твою, такое!       — Ну… запасной план? Дар Берислава оправдал мои ожидания, но другой, который принадлежал Тарнетт, почему-то оказался практически пустым. Помнишь, ты мне однажды целую лекцию прочитал про эти… как их… проводники, батареи, транзисторы и другие непонятные слова — но суть я уловил. Я придумал способ зарядить Дары, Хеди! Всё благодаря твоему подарку, — Айра с любовью оглянулся на лапу Предтеча. Многосуставчатые пальцы впились в череп, от их касания по костям расходились пятна, похожие на плесень. — Сегодня для этого прекрасная ночь. Столько смертей. Столько душ. То самое топливо, которое мне необходимо. Но это сложный процесс, а у меня нет права на ошибку. Мне нужна тишина. Покой. Я должен сосредоточиться.       Слова Айры с трудом укладывались в голове. Хейд верил, правда верил, что смог перебороть себя, ради брата смирился с его миссией и мутным прошлым, с тем, какими силами тот злоупотребляет, но… нет.       — Что ты несёшь?! Город в агонии, а ты говоришь о нём, как о сервированной закуске! Во имя великой цели ты и меня скормишь древним костям, если я умру? — Хейд махнул рукой в сторону скелета.       — Я клялся, что дам тебе уйти с миром.       — А ещё ты «пойдёшь против любых законов, если это поможет делу». Почему я должен верить, что ты не превратишь меня в чёрта, не запихнёшь в зеркало, чтобы я и после смерти помогал тебе с Горнилом? Ищейка много рассказал про ваше прошлое. Ты всегда предавал людей, которые тебе верили, — Хейд горько усмехнулся. — Что за бред: энлоду-убийце я доверяю больше, чем родному брату! Айра, прошу, дай мне хоть чуточку, — он показал пальцами расстояние не больше горошины, — мотивации верить в тебя и твоё дело.       — Тот самый Ищейка, который марионетка Молчащего? Тот самый энлод-убийца, который тоже марионетка Древнего? — голос Айры стал тише и злее. — И ты поверил им больше, чем мне? Но почему?       — Ты постоянно врал мне!       — Не договаривал. Иногда. Ты рос в совсем ином мире, чем я, Хеди. Я боялся потерять тебя, если бы раскрыл все карты сразу. Такая ошибка однажды стоила мне… — Айра запнулся. — Нужно было время, чтобы ты привык. Принял меня.       — Тогда объедини наши разумы и повтори всё, что сейчас сказал, — Хейд сделал пару шатких шагов к брату и протянул руку. Айлин как-то говорила, что враньё Айры жжётся крапивой. Вряд ли Хейд сможет почувствовать эмоции так же тонко, как дейхе, но он постарается. — Ну? Чего медлишь? Для тебя это раз плюнуть.       Сердце гулко стучало в ушах, пока он ждал хоть какой-то реакции от Айры, но тот отвёл взгляд.       — Прости.       Рука Хейда безвольно опустилась. Сломалась та опора, что помогала ему из раза в раз стискивать зубы, лезть в логово то Левиафанов, то Хранителей, пережить пулю и тюрьму, пробираться квартал за кварталом через обезумевший Дарнелл, чтобы вернуться на этот сраный холм, к брату, для которого он — пушечное мясо в его героической битве против мёртвых.       — Но я правда стараюсь уберечь тебя, как могу. Ты мне дорог, Хеди, и…       — Айра.       — Да?..       — Пошёл ты на хрен. — Айра дёрнулся, как от пощёчины, скомкал перья на своём плаще и опустил голову. В детстве он всегда так съёживался, когда его ругали. — Но как старший рода я обязан приглядывать за тобой. Вот только под твою дудку я больше плясать не собираюсь.       Это был порыв на грани отчаяния. Айра — такая же марионетка, а значит, надо обрезать нити, которые связывали его с пернатой бабой. Прямо сейчас, пока он разбит и растерян. Хейд вцепился в плащ и потянул на себя — долой эту пыльную ветошь! Айра вскрикнул: «Ты что творишь, остановись!», а когда натянулись шнурки под горлом, норовя вот-вот лопнуть — оттолкнул Хейда от себя. Тычок вышел грубым, но не сильным. Хейду хватило и этого. Перед глазами закружились беззвёздное небо, скалящийся череп и побледневшее лицо брата, пока он заваливался на спину. Жар очага опалил затылок, внутри всё сжалось, предчувствуя удар о кирпичи, но хватка Айры спасла его, оттянула в сторону.       Айра сам был изнурён ритуалом, он покачнулся под тяжестью Хейда и упал рядом на колени. Яркая вспышка, вонь палёных перьев, вскрик брата — всё покатилось Кэйшес под юбку так внезапно, Хейд не сразу понял, что случилось. Пламя ухватилось за край плаща и начало пожирать перо за пером.       — Брось, твою мать, да брось уже! Не спасёшь! — Хейд рванул плащ из рук Айры, но этот дурак вцепился в свою тряпку, как клещ, и старался потушить огонь.       Они боролись так яростно, что не заметили, в какой момент задели треногу. Айра едва успел оттолкнуть Хейда в сторону, прежде чем скелет с грохотом рухнул туда, где тот стоял, и придавил собой плащ. Огонь объял энлодские кости, словно те были вырезаны из дерева.       — Ты всё испортил! Всех нас погубил! — взвыл Айра раненым зверем, и пламя ревело ему в унисон. Он бросился спасать свой журнал, голой рукой сбил огонь с обугленного края обложки, не обращая внимания на ожоги.       Лапа Предтеча переливалась всеми оттенками красного, её каменные суставы задвигались, как лапки насекомого, разминаясь после долгого бездействия. Тонкие пальцы заползли в глазницы и носовую кость черепа. Какую бы чертовщину сейчас ни творил Предтеч, это не могло оказаться чем-то хорошим. Вдруг руки энлодского скелета задёргались, начали царапать пол, пытаясь найти опору.       — Айра! Эта хреновина ожила! — Хейд схватил осколок кирпича и швырнул его в черепушку скелета — вдруг тот успокоится? Нет. Не сработало. — Айра, чтоб тебя, хорош глазеть! Останови это!       — Я… Я не знаю, как!       Верёвки лопнули, и скелет сбросил последние оковы. Капала на пол чёрная жижа, она обильно стекала из глазниц и между сомкнутых зубов. Пламя плясало на натёкших лужах, как на сухой траве, и вдруг окрасилось в фиолетовый цвет. Айра помог Хейду встать, оттащил подальше от огненной лужи и скрипа оживших костей. Ветер бросил им в лицо сухие листья, когда они бегом спустились по винтовой лестнице и выбрались на улицу.       — Да что это за дрянь?!       — Я не знаю! Догадываюсь… Неважно! Ритуал нарушен, силы Предтеча скоро иссякнут. Главное, чтобы он не нашёл новые — в нас, например. Уйдём с холма, и всё само закончится… надеюсь. Что ты натворил, Хеди, что же ты натворил...       Голос Айры поглотил скрип дерева и грохот. Из пролома в башне вылез объятый пламенем скелет, как воплощение худшего из кошмаров Предвестника. Он ползал на четвереньках, похожий на большого паука, который цеплялся за щели в стенах и оставлял за собой следы чёрной жижи. Тварь хотела их сожрать — её голод был осязаем. Чувствовал ли Соловей этот зуд в голове, подчиняющий чужой воле, прежде чем затянул петлю на шее?       В небе тоже творилось что-то странное. Сгусток тьмы отделился от облаков и стремительно падал на холм. У Хейда внутри всё обмерло, он вцепился в Айру, не то желая прикрыть собой, не то сам ища в нём поддержку — в бреднях про Последний Час так и говорили, что небеса расколются на части и поглотят землю. Скелет успел только поднять черепушку, как тень обратилась в птицу и с силой вбила его в кирпичи, проломив стену. Развороченная клювом башня завалилась набок, обломки дождём сыпались на землю.       — О нет, — в голосе Айры не звучало и крупицы радости от явления пернатой спасительницы. Он удобнее перехватил Хейда за пояс и поковылял прочь с холма, пока башня не рухнула им на головы. — Идти можешь? Хотя бы ползти? Убирайся с Горбов, Хеди! И никогда не возвращайся.       Птица ударилась о землю и обратилась в женщину с птичьим черепом на голове — страхолюдину из воспоминаний Айры. Нагое тело, тощее настолько, что это была буквально натянутая на кости пепельная кожа — оно казалось хрупким и эфемерным, но смогло выдержать на себе тяжесть башни, удержав её от падения. В землю упёрлись не стопы, а осколки костей, похожие на чёрные шипы, что росли ниже колен. От её касания пожухлая трава съёжилась и рассыпалась трухой; теперь Хейд догадался, почему в Горбах все деревья стояли сухими. Глашатай вытягивала силы из всего вокруг, её крылья были пустотой, в которой умирал даже свет от огня.       Можно понять, почему Айра был настолько послушен пернатой бабе. Лучше так, чем переходить ей дорогу.       Подаренной минуты хватило, чтобы Айра оттащил Хейда ниже по склону, к каменной арке. За их спинами раздался грохот: башня погребла пернатую бабу под собой, по земле покатились горящие обломки. Едва утих грохот, как над Горбами прокатился громогласный рёв. Из огня и пыли вырвался птичий череп, тварь ползла за ними следом, перебирая крыльями. Лазурное сияние горело в глазницах, как в горне. Айра бросил Хейда и рванул навстречу птице, он тянул к ней руки и кричал: «Остановись! Молю тебя! Я всё исправлю! Ещё можно всё исправить!» Его голос мог разжалобить любое сердце, но не мёртвое. Гигантский клюв отшвырнул Айру в сторону, как досадную помеху.       Целью Глашатай был Хейд. Он не пытался сбежать — бесполезно, только смотрел заворожённо, как тварь неумолимо приближается к нему и всё живое тлеет от её касания. Череп навис над Хейдом, и все звуки стихли. Они уже проходили это однажды. Птица раскрыла клюв, и её яростный крик утянул Хейда во тьму.