Ворон ворону глаз не выклюет

      Впервые со дня основания Дарнелл присмирел, затаился, как почуявший охотника зверь. Только утром в новостях сообщили о Чёрной гвардии, и уже она сжала город в крепкой хватке: люди в чёрном следили за порядком у блокпостов, возглавляли отряды полиции, показательно вешали бунтарей и мародёров — всюду мерещилось их давящее присутствие. Что Левиафаны, что новозаконники, все прятались по углам и оценивали новую расстановку сил. Затишье не продлится долго, но Виктора радовала и такая мелочь, что он смог без лишних стычек добраться до кондитерской.         Пока рядом не было людей, Виктор перемахнул через забор так просто, словно переступил порог; жаль, он не мог с такой же лёгкостью просочиться сквозь землю. Вход в саму фабрику преградил Нариман: тот сидел на верхней ступеньке, подобно идолу-стражу. Держа идеально ровную спину, он дышал глубоко и размеренно, руки лежали на бёдрах, касаясь друг друга кончиками пальцев.         — Пусть будет добрым ваш день, — чужой язык звучал мелодично, величественно, простые слова напоминали религиозные напевы. Приятно было чувствовать, что эта часть прошлого больше никак не тревожила сердце Виктора.         Нариман медленно открыл глаза, словно отходил ото сна. Хоть он и выглядел умиротворённым, от его широкоплечей фигуры веяло опасностью. В отличие от других Курьеров, он всегда держался в стороне от собратьев: бродил по нижним ярусам бункера, следил за колодцем, разгребал завалы — легко было забыть о его существовании. Что от него можно ожидать? Виктор до сих пор не знал — и это напрягало.         — Да услышит твои молитвы богиня, брат, — пропел Нариман низким, рокочущим голосом.         — Впервые вижу вас при свете солнца. Внизу что-то случилось?         — Богиня перестала говорить со мной, сколько бы я ни молился у алтаря, — Нариман скорбно опустил голову. Алые шипы-татуировки на его лысой макушке напоминали пасть миноги.         «Богиня». Не Двуглавый, как говорят остальные Курьеры.         — Вы… тоже видели истинное обличие Двуглавого?         — Моё сердце всегда будет хранить прекрасный обсидиановый лик богини, озарённый сиянием кроваво-алого венца.         Что ж, Кэйшес не только перед Виктором устраивала маскарад. Но какой смысл шинстарийскому жрецу менять своих богов на личинку из колодца?..         — Боги Шинстари давно мертвы. Певчие зря проливают жертвенную кровь в надежде их воскресить. На чужих землях я отыскал настоящую богиню, которая услышит мои молитвы, — Нариман прижал ладонь к груди. От искреннего обожания в его голосе Виктору стало не по себе. — Но теперь умолкла и она. Золотые лозы осквернили алтарь. Это трагедия, особенно сегодня, когда в семью вернулась сестра из Андронталла.         — Но ведь логово в столице давно уничтожили, ещё до Дня основания.         — Истинно так. Тем ценнее её жизнь, преодолевшая невыносимые тяготы, чтобы вернуться в объятия богини. А сейчас оставь меня, брат, — Нариман вновь прикрыл глаза, его пальцы сомкнулись в кольцо. — Я должен подготовиться к жатве. Пока дух сестры слаб, а тело истекает кровью, мы обязаны поддержать её вместо богини.         Как же всё не вовремя. Затянувшееся молчание казалось очередной причудой Кэйшес, но вдруг с ней и правда что-то случилось? Слишком много Виктор нагрешил, чтобы заполучить силу роя, будет обидно потерять её так скоро.         У входа в главный зал, подобно дорожке из хлебных крошек, валялся чужой гардероб. Виктор приподнял бровь, когда переступил через порванную накидку, окровавленную блузу, корсет — довольно больших размеров, местные дамы были куда миниатюрнее. Врата отворились с тихим шуршанием, и нашлась сама хозяйка вещей: на столе лежала чернокожая женщина с невероятно густой копной смоляных кудрей, которые напоминали облако. Её пышная грудь тяжело поднималась и опускалась, едва прикрытая сорочкой. Ниже правого локтя остался обрубок, над которым трудилась Ведьма — она оглянулась через плечо, услышав шум, и её лицо скривилось в презрительной гримасе.         — Сюда. Живо. Полей воду на рану.         Виктор послушался, но только потому, что ему хотелось поближе рассмотреть незнакомку. Его любопытство оказалось взаимным. Шин открыла глаза — блекло-зелёные, с желтоватой каймой, похожие на увядающий к осени лист, — и окинула Виктора взглядом снизу вверх, задержавшись на плечах и лице.         — Если бы я знала, что в гнезде появился бледнолицый красавчик, то вернулась бы раньше, — её голос был выше и мягче, чем у Наримана, но такой же напевный. Держа пальцами здоровой руки папиросу, она неспешно затянулась, отчего её грудь поднялась ещё выше, и выдохнула струю дыма в потолок.         — Не дёргайся, — шикнула Ведьма. Пинцетом она вытянула из кровавого месива то ли щепку, то ли осколок кости.         — Не могу я не дёргаться, мне больно! Вот будь у вас лауданум… Говорила же, надо и обычные лекарства хранить. Некоторые не хуже ведовства работают, — шин вздохнула и вновь затянулась папиросой. — Так как тебя зовут, красавчик?         — Виктор Раймонд. Рад знакомству, мисс?..         — Ещё и вежливый такой!.. Зови меня Райханой. Неловко за свой раздетый вид, — она поправила вырез сорочки, грязный от пятен крови, — но Дайан боялась, что я откинусь у порога, и решила лечить прямо здесь.         Ведьма указала Виктору на кувшин, который стоял рядом на полу. Вода мягко обмыла культю, забрала с собой волокна нитей, песок и засохшие хлопья крови — обычный человек давно умер бы от гангрены или инфекции, настолько всё было плохо. Райхана сжала папиросу в зубах, едва сдерживая стоны, и вцепилась рукой в столешницу.         — Достаточно, — Ведьма отпихнула ведро, куда стекла вся грязная вода. Она провела пальцем по предплечью, там, где ветвились вены и артерии, и кровь остановилась. — Бесполезно. Сколько ни очищай, я всё равно чую заразу. Глубоко пустила корни, обычным способом её не вытравить.         — Так и знала, что клинок был отравлен. Ублюдки хорошо подготовились, — Райхана мельком глянула на свой обрубок, и уставилась в потолок. Ещё одна долгая затяжка. Пальцы едва заметно подрагивали. — Проклятье… Надо было отсечь всю руку, да? Или уже поздно?         — Не горячись. Я что-нибудь придумаю. Все вместе мы обязательно поставим тебя на ноги.         — Да уж понятно, что не на руки, — Райхана гулко засмеялась несмотря на измученный вид.         Позади заскрипели древние механизмы, врата открылись и впустили нового гостя. Даже не оборачиваясь, Виктор знал, кто пришёл, услышав стук трости.         — Райхана, дорогая, моё сердце разрывается от твоего вида, — Гаруспик скинул с головы капюшон пыльного плаща. Ему до сих пор приходилось скрываться под неприглядной личиной попрошайки. — Я не поверил своим ушам, когда Веселина сказала, что ты вернулась. Но как?.. Все связи были оборваны! Что случилось в Андронталле? Ещё кто-нибудь выжил?         — Тише, тише, не всё сразу! — Райхана махнула рукой, дымок от папиросы оставил в воздухе причудливые петли. — Андронталл для нас потерян. Столица теперь похожа на заваленный крысоловками подвал — как ни осторожничай, всё равно вляпаешься. Так моих ребят и ловили поодиночке, а следом накрыли всё убежище. Я пыталась… до последнего пыталась спасти хоть кого-нибудь, но ублюдков было слишком много. Сукины дети! Столько лет я обустраивала логово, налаживала связи, учила ребят — и всё уничтожено! Всё!         — Твоё горе — горе каждого из нас, — Гаруспик погладил Райхану по плечу успокаивая. — Прости моё любопытство, но как ты выжила?         — Благодаря чуду. Вон, оно рядом отдыхает, — шин мотнула головой в сторону лосиного черепа. — Без неё я бы из столицы не выбралась.         Героиней сегодняшнего дня оказалась Катерина. Усевшись в самом дальнем углу, где поменьше шума, она дремала, прижав колени к груди и уложив на них голову. Виктор видел её во многих обличиях, но впервые — в юбке. Серое платье смотрелось на ней чужеродно, но благодаря цвету траура Катерина походила на одну из множества вдов, которых можно было встретить на улицах Дарнелла.         — Так вот где ты пропадала всё это время, Ирма, — тон Гаруспика был далёк от привычного ему дружелюбия.         Катерина потёрла глаза, прогоняя остатки дрёмы — и замерла, когда рядом с её лицом блеснул клинок, обычно спрятанный в основании трости. Старый шакал умел не только улыбаться, но и скалить зубы.         — Обидно слышать укор в ваших словах. Сами говорили, что мне стоит поехать в Андронталл после того, как я закончу с крепостью Багортт. Я в точности выполнила ваши указания.         — Это были планы, а не указания.         — Обычно вам нравилась моя инициативность, — Катерина скривила губы в ухмылке, по которой Виктор немного скучал. — Я наслышана о Сирше. Могу повторить то, что уже говорила Ведьме: я покинула город в тот же час, как отвела Раймонда на встречу с ней. Оставаться в Дарнелле и уж тем более возвращаться в гнездо для меня было опасно: после того как я выкрала волосы Адды, мне на хвост сел хранительский информатор. Вы предполагали такое развитие событий, потому и хотели отослать меня подальше, помните?         Информатор… Лишь один человек смог бы справиться с Катериной, и Тарнетт это знает. Даниил не был искренен до конца, когда уверял, что покинул свой пост в столице только из-за Левиафанов. Виктора это не удивило. Его вечно обманывают.         — Гаруспик, ну что ты на девочку кидаешься. Ирма и правда моя спасительница, — Райхана метким щелчком бросила окурок в ведро. — Бедняжка тащила меня на своём горбу из Андронталла аж сюда, на край империи. Сам представляешь, какой выдался путь. Я считала шаги до стен Дарнелла, мечтая о том, как наконец смогу заснуть без страха не проснуться. А у вас тут бардак творится похлеще, чем в столице!         Гаруспик оглянулся на Ведьму, та покачала головой: «Сам завёл хранительский зверинец, сам с ним и разбирайся». Поколебавшись немного, он вкрутил лезвие обратно в основание трости.         — В двух словах не расскажешь, дорогая. К вечеру все соберутся, тогда и обговорим, как нам быть и что делать.         — Хоть я и соскучилась по твоим ребятам, но мне бы помыться наконец, опустошить пару бутылок вина, да отоспаться недельку-другую… — Райхана вздохнула с тоской, понимая, что её мечтам не суждено сбыться. — Ещё надо отвязать меня от вольта Ирмы. Девочка вот-вот зачахнет, если я и дальше буду висеть на ней как пиявка.         — Рано! — тут же крикнула Ведьма. — Сначала надо избавиться от яда. Ты слишком ослабла, без поддержки эта зараза быстро тебя сожрёт.         — Я держалась столько дней. Потерплю ещё пару часов, — заверила Катерина, словно для неё это и правда было плёвое дело.         — Не думай, что мы закончили. Сначала — жизнь Райханы, после чего мы побеседуем ещё раз. У меня осталось много вопросов, — Гаруспик барабанил пальцами по рукояти трости, намекая, что он может в любой момент освободить стальное жало.         — И я всегда готова дать на них ответы. Это ведь моя работа как информатора.         Виктор не заметил, как с силой сжал кулаки, словно это его вынудили оправдываться. Почему Катерина не бросила Курьеров, как Хранителей? Что она хотела от них получить? Неужели сила Двуглавого стоила такого риска? Катерина чувствовала его тревогу: глянула искоса и вместо приветствия одарила ухмылочкой — точно что-то задумала, безумная.         Ножом Ведьма обрезала бинт. Её стараниями культя была очищена, обработана и аккуратно забинтована. Осталось избавиться от яда, но средство от него придётся искать в мастерской. Райхана приподнялась на локте, её тело мелко задрожало, и она без сил упала на спину.         — Всё. Не могу больше. Просто дайте мне бочонок рома, и я вытравлю всю заразу спиртом. Если умру, то хоть счастливой и пьяной.         — Позвольте, я помогу, — Виктор подхватил Райхану на руки. Такая большая женщина и весила немало, но для беззаконника это были незначительные трудности.         — Ох, аж щёки горят, — захохотала она и обхватила своего спасителя за шею. — Уже и не припомню, когда в последний раз меня на руках носили.         Катерина поднялась с пола без чужой помощи, хотя сама была бледная, исхудавшая, едва держалась на ногах. Зачем, зачем она вернулась? Может, это она погубила гнездо в Андронталле, чтобы всё вывернуть в свою пользу и избавиться от подозрений? Было бы вполне в её духе. Но Гаруспик всё равно чуял неладное, готов ли у Катерины план на такой случай? Раньше Виктор мог хотя бы предположить, что творится в её голове, теперь у него не осталось идей.         Не только Дарнелл изменился со Дня основания, под землёй тоже многое переменилось. Коридоры убежища пылали как угли: огонь-трава, словно в насмешку, обвила ростками то, что раньше отгоняло её — курьерские маски. Тревожный знак, и Райхана пришла от него в ужас:         — Когда я была здесь в последний раз, то эта поросль выглядела как мох и цвела на самых нижних ярусах. Она так скоро проберётся к жилым комнатам!         — Ты права, — Ведьма сорвала лист со свисающей с потолка лозы. Он усох прямо на глазах и легко раскрошился в труху. — Больше ничего не помогает: ни маски, ни ловушки Веселины. У меня опускаются руки.         — А вдруг огонь-трава связана с тем голосом, который мучил тебя несколько лет назад, помнишь? — Райхана обратилась к Гаруспику. — Ты говорил, что он раздаётся из самых глубин, даже глубже, чем колодец. Оттуда пришла и огонь-трава. Мне всегда казалось, что это связано.         — Уже не узнать, уже не узнать… Нам придётся ещё десяток лет разгребать обвалы, чтобы забраться так глубоко. Да и голоса затихли с того дня, как я заменил плоть на металл. Лучшее решение в моей жизни.         — Жаль, что Пьера погибла, она была смекалистой девочкой, и жуть какой умной, с отличием академию закончила… Она бы точно что-нибудь придумала, — Райхана вздохнула и поудобнее устроила голову на плече Виктора. Сердце сжалось от воспоминаний: София в его руках, тихая и холодная, ворсинки её капюшона щекотали нос. Она вдруг потеряла сознание на вершине Синего Хребта, и Виктору пришлось нести её в поселение горцев, высматривая тропу в свете полярного сияния… Тогда-то всё и началось.         Сегодня обитель Ведьмы больше напоминала лечебницу, чем мастерскую: кушетку накрыли белой простынёй, на столе выстроились бутылочки с непонятным содержимым, над которыми вдохновенно колдовала Веселина, смешивая в котелке то одно, то другое — и она оцепенела, когда заметила бывших Хранителей на пороге. Виктор уставился на неё в упор, давил взглядом так, как в прошлом давил беззаконников — пусть знает, что он ничего не забыл.         — О, ещё одно новое лицо, — Райхана заулыбалась, оставив тревоги за порогом. — Какая милая девочка! Веселина из Оштабака, ученица Дайан, верно? Она часто тебя нахваливала.         Веселина выдавила из себя ответную улыбку. Её взгляд метался по комнате, раз ей самой не сбежать, пока Виктор заслонил выход. На её счастье, Ведьма мигом навела суету, даже Гаруспику дело нашлось — всем придётся постараться, чтобы разгадать секрет яда, который может сгубить ведуна. Катерина села в сторонку, закинув ногу на ногу и покачивая носком сапога. Теперь, когда внимание Курьеров вновь сосредоточилось на беде Райханы, ей ничто не мешало взяться за Виктора.         — Как прошла вылазка в крепость? — невинный вопрос, но Виктор достаточно хорошо знал Катерину, чтобы уловить суть. От него хотели услышать, получилось ли раздобыть Дар, но он так и не придумал достойное оправдание.         — Уверен, ты лучше меня знаешь, что произошло. В ту ночь напали Левиафаны. Я чудом выполнил свой, — Виктор слегка выделил это слово, — заказ и едва не погиб.         Взгляд пепельно-серых, как траурное платье, глаз, скользнул по его лицу и остановился на воротнике пальто. Загадочного пера там больше не было, Виктор сжёг подарок после знакомства с братом Хейда. Когда рядом столько ушей, Катерина не станет расспрашивать о подробностях. Маленькая отсрочка.         Их отвлёк возглас Ведьмы: «Ирма, твой вольт! Быстрее!» Катерина протянула ладонь с явным намёком, чтобы ей помогли встать. Холод её пальцев чувствовался через перчатку, но, несмотря на мнимую слабость, Катерина с силой дёрнула Виктора на себя. Вместо того чтобы прошипеть на ухо: «Ты вновь меня разочаровал», она вдруг поцеловала его в уголок губ.         — Прекрасная работа, мой дорогой Раймонд. Я не сомневалась в тебе.         Виктор оцепенел — и от внезапной ласки, и от её слов, и от чувства, будто все Курьеры уставились на них. Наверняка те сейчас думали: «Спелись две синешкурые гадюки», «Они точно в сговоре», «Вновь ударят нас в спину». При своём шатком положении Катерина нарочно тянула Виктора за собой. Как ни старайся её переиграть, всё равно останешься в дураках.         Виктор бегло оглянулся через плечо. На первый взгляд ничего не поменялось. Ведьма забрала вольт Катерины — человеческую фигурку из бархатной серой ткани, обмотанную волосами Райханы и разноцветными нитями, — и проткнула её костяными иглами. От боли Катерина скривилась, прижала ладонь к сердцу, но жаловаться не стала. Райхана её пожалела, всё ещё видя в Катерине подругу и спасительницу. Веселина грызла ногти, склонив голову так низко, что чёлка закрыла лицо, и прожигала взглядом ненавистных ей заговорщиков. Будь у неё слюна ядовитая — точно плюнула бы, в надежде, что сработает.         Стук в дверь развеял повисшее напряжение.         — Курьерская доставка прибыла! Самые быстрые ноги Дарнелла к вашим услугам, — на пороге объявился Лафайетт, он держал в руках сумку с голубым ромбом на клапане-крышке — обычно такие носили адепты Мудрой судии. В ней оказались медикаменты, Ведьма принялась в них копаться, пока Гаруспик возился с вольтом.          Встретить в мастерской так много народу Лафайетт явно не ожидал, но каждого приветствовал улыбкой и парой слов. Одну Катерину оставил без внимания, только глянул в её сторону с опаской, будто та — приближённая Пламенного судии.         — Моя прелестная донна Райхана, ты и правда жива, — Лафайетт присел на край кушетки, поближе к подруге. — Хоть одна добрая весть за долгое время.         — Рада тебя видеть, змеёныш, с возрастом всё хорошеешь. А вот я… — Райхана вяло пошевелила обрубком.         — Чуть больше плоти, чуть меньше — прекрасную женщину ничто не испортит, — Лафайетт поцеловал её пальцы, чем вызвал у Райханы смех. — Вижу, я пришёл не вовремя. Ещё успеем наговориться, когда будешь чувствовать себя лучше. А пока, если позволите, я украду у вас дона Раймонда.         — Только ненадолго. Вечером я всех без исключения жду в главном зале, — бросил им в спину Гаруспик.         Вот оно — спасение. За дверьми мастерской Виктор смог выдохнуть, но расслабиться ему не дал Лафайетт своими вопросами про Катерину. В нём чувствовался лишь интерес, но что стоит ожидать от других Курьеров? Веселина молчать не станет, вывернет этот злосчастный поцелуй так, как ей угодно, и остальные ей поверят. Виктор пожалел, что не остался сегодня с Хейдом в цирюльне.         Лафайетт привёл их в игровую комнату, всё-таки приятнее было вести беседы там, где в спину не смотрит гигантский череп. Собрав разбросанные по суконному столу кости для игры в Пьяного рыбака, он с намёком потянул их Виктору. Пришлось отказать. Сегодня ему было не до развлечений.         — Хорошо, что вы откликнулись на моё приглашение. Я с трудом уговорил Карамию помочь вам, второй раз она меня не послушает.         — Признаться, я сомневаюсь, что хочу связываться с детоубийцей.         — Мы точно сейчас про одного человека говорим?.. Карамия не без греха, как и все мы, но детей никогда не трогала.         — Похоже, вы не так хорошо знаете свою подругу. На моих глазах она чуть не погубила девочку.         Лафайетт от скуки подкинул кость, но стоило ему услышать такое заявление — уставился на Виктора широко раскрытыми глазами, и позабытый кубик со стуком укатился под стол. За их спинами раздался смешок:         — Я-то думала, чего вдруг уши горят — а это вы про меня шепчетесь, — Карамия прислонилась плечом к дверному косяку и скрестила руки на груди. — И как, не холодно вам стоять на вершине моральных устоев?         — Так это правда? Зачем тебе сдался ребёнок?         — Я охотилась за Наездником. Он здесь, в городе, Лаф! Мне невероятно повезло уловить его след, и если бы не Раймонд… — Карамия прикрыла глаза и сделала глубокий вдох. — Ничего. Ещё успею.         — Уверен, это Двуглавый в очередной раз пытался тебя одурачить. Что Наездник мог забыть в Дарнелле, так далеко от западных степей? Да ещё в теле ребёнка! В последнее время ты часто даёшь слабину, Кара. Помни, что Двуглавый всегда ждёт шанса этим воспользоваться.         Карамию аж передёрнуло от его слов. Но вместо того, чтобы развернуться и хлопнуть дверью, она процедила:         — Кажется, я должна была помочь кое-кому, а не стоять и выслушивать нотации?         — Вашу «чуйку», оказывается, так легко обмануть. Сомневаюсь, что мне будет от вас польза, — холодно отозвался Виктор. Если бы Карамия могла испепелять взглядом, от него бы и костей не осталось.         — Хватит, хватит! Какой чёрт вас обоих укусил! — воскликнул Лафайетт раньше, чем Карамия успела ответить в своей манере, а после точно хлопнула бы дверью. — Будь мы на судне, вас бы давно под килем протащили за то, что сеете раздор в команде. Наша сила — в единстве, а оно начинается с мелочей. Карамия, пожалуйста, помоги отыскать жертву. А вы, — порция осуждающего взгляда досталась и Виктору, — впредь следите за своим языком. Грубость вам совершенно не идёт.         — Что ж… Когда меня так умоляют, то я буду бессердечной сукой, если откажу, — на лице Карамии читалось желание поскорее разделаться с обещанием. — Наслышана, ты носишь с собой вещь убийцы? Дай её мне. Не могу же я взять след на одни только слова.         Виктор покосился с Лафайетта, тот поторопил его взмахом руки: «Ну, чего ждёшь?» На метательный нож Карамия глянула мельком.         — Ты смеёшься надо мной? Металл не подойдёт.         — Ничего больше нет. Хотя бы попытайтесь.         — Я найду разве что твой след, дубина. Сколько раз ты облапал эту железку, а? Ищи другие маяки, тогда и возвращайся.         Едва Карамия успела договорить, как её впечатало в стену с такой силой, что доска со ставками с грохотом рухнула на пол.         — Так ты… из тех мужчин… кто любит погрубее? — с трудом прохрипела она, пока Виктор сжимал её горло. Кровь стучала в висках. Гнев рвался из груди рыком, жаждал уничтожить то, что его пробудило. В глазах Карамии не было и тени страха, лишь торжество, и это подстёгивало сжать пальцы ещё сильнее. — Не моя вина… что всё это время… ты носил с собой дерьмо… вместо зацепки.         Золотистые чешуйчатые кольца за миг сковали Виктора, а кадыка коснулось остриё стилета.         — Возьмите себя в руки, — голос Лафайетта подрагивал от напряжения. — Есть и другие способы найти след вашей жертвы. Однако ничего не получится, если вы будете вести себя, как бешеный зверь.         «Зверь». Опять это слово. Оно преследовало Виктора, хлестало его, как плетью. Выдохнув сквозь зубы, он отступил на шаг — тогда и Лафайетт убрал оружие, да ещё руками развёл, извиняясь за грубость.         — Ладно. Признаюсь, я перегнула палку. Можешь считать, это было в отместку за то, что ты вышвырнул меня из окна. Я потом весь вечер вычёсывала соринки из волос, — Карамия растёрла шею и поправила ворот белоснежной блузки.         — Да что у вас в тот день произошло? Ты мне рассказывала совсем другое! — они всё-таки смогли разозлить Лафайетта. Стало немного стыдно перед ним.         — Я упустила парочку пикантных моментов.         Взяв с полки тряпку, которой Танмир обычно вытирал пыль, Карамия старательно замотала в него нож.         — Так-то лучше. Вряд ли на нём остался хоть какой-то след, но теперь ты не залапаешь то немногое, что могло сохраниться. Вдруг ещё пригодится, — она протянула свёрток Виктору. — Советую вернуться в то место, где убили твою девчонку. Пусть бражники хорошенько всё обследуют. Найди хоть что-нибудь, любую мелочь, которая принадлежала убийце — и я приведу тебя к нему.         Вылазка в резиденцию, скорее всего, окажется пустой тратой времени, слишком давно это было. Чёртов Гаруспик, он ведь точно знал, что нож не поможет в поисках, но и слова не сказал, только отвлекал Виктора то одним делом, то другим. На что он рассчитывал? На предсказание Кэйшес о стычке с Хранителями, надеялся, что ему не придётся расплачиваться с мертвецом? От накатившего осознания, какой же Виктор идиот, хотелось вцепиться кому-нибудь в горло. Оторвать бы шакалу его белую косу и завязать узлом на шее, но Двуглавый только обрадуется, если заполучит в свои руки нового «приближённого». Нет уж, пусть Гаруспик сам несёт это ярмо.         Виктора спешно захлопнул за собой дверь, пока его злоба не выплеснулась на тех, кто рядом. В кармане он нащупал подарок Хейда — зажигалку с рисунком акулы. Крышка откинулась с приятным щелчком, Виктор бездумно открывал и закрывал её, такая нехитрая забава помогала отвлечься. Точно. Хейд. Ещё одна зацепка, которая может привести к убийце Софии. В начале их сотрудничества Виктор пытался разузнать о Сороках, но этот языкастый плут сразу же уводил разговор в сторону. С тех пор многое изменилось, верно? Может, теперь-то Хейд выдаст чужие секреты.         Вдоволь проветрив голову в коридорах убежища, Виктор вернулся на жилой ярус. Надо будет извиниться перед Лафайеттом, тот наверно сто раз пожалел, что решил помочь. Но первым на его пути встретился Крыс: парень сидел на корточках перед ростком огонь-травы, который смог пролезть в щель между плитами, и с кем-то разговаривал. Приблизившись, Виктор разглядел на его левом плече чёрта.         — Уверен, что стоило выпускать его в курьерском логове? А если опять сбежит?         — Не сбежит, — Крыс ткнул пальцем в морду духа. Дымная плоть развеялась, чтобы появиться на другом плече, скрипуче хихикая. — Крыс делал, как советовала бабка Эйхия. Чёрт не слушался. Тогда Крыс сделал так, как сам захотел. Начал с чёртом говорить. Теперь мы друг друга слушаем да чё да.         Чёрт лениво свесил крылья, да щурил глаза-угольки, как объевшийся рыбой кот. Выглядел полностью довольным своей нежизнью.         — Признаюсь, ты совершил чудо. Я бы не стал тратить время и просто сжёг идол, — Виктор потрепал Крыса по медно-рыжим волосам, и тот засиял от самодовольства, хоть и старался по привычке корчить суровую мину.         — Нельзя жечь. Чёрт многое ведает. Он дейхе с Синего Хребта. Видел Скорбящего палача и выжил. Крыс хочет показать его Гаруспику, им будет о чём поговорить.         Крыс сорвал росток огонь-травы и подбросил в воздух, чёрт молниеносно сожрал добычу, и пепла не осталось. Вот же хвастун. Приподняв полы кейпа, он цыкнул на своего дымного друга, чтобы прятался в идоле. Давно мог бы сменить старую тряпку на что получше, но вместо этого упрямо латал дыры, даже ту, которая осталась от меча Виктора.         — Вижу, ты оправился после дня основания. Циркачи подлатали? — Крыс в ответ кивнул. — Довольно странное у вас знакомство. Как ты умудрился с ними поладить?         — Раньше Гаруспик часто таскал Крыса с собой. Привыкнуть к городу было сложно. Вместе легче так да. К Сорокам тоже водил. Гаруспик сказал, если с ним или убежищем чё-то случится, то пусть Крыс идёт к Мугнусу. А Крыс и не против. С ним весело.         — Раз тебе хорошо, остался бы в цирке. Зачем сюда возвращаешься?         — Вожак Крыса — Гаруспик, а не Мугнус. Крыс так решил. Да и цирк… скоро уезжает.         У каждого зрел свой разговор к старому шакалу, так что в главный зал они вернулись вместе. Едва открылись врата, как их встретили напряжённые взгляды Курьеров — за столом уже все собрались, кроме Катерины и самого Гаруспика. Неужели Виктор так долго бродил по нижним ярусам, что успел наступить вечер? Лица у ведунов были мрачные, еда на тарелках лежала почти нетронутая, хотя многие бутылки стояли пустыми. Виктор медленно потянулся к ножу на поясе. Что бы там ни наплела Веселина, без приказа Гаруспика его не тронут… А вдруг приказ был?         — И вновь новые лица! Хотя не помню, чтобы мне рассказывали про парнишку. Как тебя зовут? — воскликнула Райхана. Выглядела она куда бодрее, чем несколько часов назад, свою лепту внесла и полупустая бутыль с вином в руке. Грязную сорочку сменил костюм Наримана — плащ и рубашка оказались заметно велики в плечах, но ничего более подходящего ей в убежище не найти.         — Он и не наш, потому не видела смысла о нём говорить, — сказала Ведьма. Она стояла во главе стола, склонившись над разложенной картой Тормандалла.         — Крыс свой собственный так да. И пришёл говорить с Гаруспиком, а не его стаей, — в голосе Крыса прорезались враждебные нотки, и сам он едва ли не скалился.         — А-а-а, горец, я должна была сразу догадаться — вон, какой нос горбатый! — Райхана добродушно засмеялась и протянула бутылку. — Чолӧм, дитя камня и земли. Даров у меня нет, но, если хочешь, поделюсь вином в честь знакомства.         Крыс не ответил, но и огрызаться не стал. Услышать родное наречие от шина он не ожидал.         — Крыса обижать не надо. Нормальный парень, — Танмир хлопнул по свободному месту рядом с собой. — Небось опять жрал чё попало, садись давай, тут похлёбка осталась. И Виктора прихвати ли чё ли.         Виктор слегка подтолкнул Крыса в бок. Раз циркачи скоро уедут, и сам он вряд ли надолго задержится в Дарнелле, то лучше парню наладить отношения с Курьерами, иначе опять останется один. Касаться своей тарелки Виктор, правда, не решился, пока на другом конце стола сидела Веселина. Когда все немного успокоились, разговор вернулся к тому, на чём прервался:         — Я считаю, нам лучше собраться в одном месте, — Ведьма постучала пальцем по карте. Пометками оказались другие убежища, и кроме Андронталла было зачёркнуто ещё пара крупных городов у северной границы. — Понимаю, что это опасно. Но надо как-то вызволить Двуглавого из ловушки огонь-травы, иначе без его помощи мы долго не протянем. Левиафанов становится всё больше, и они куда опаснее квадрианцев, полиции или гвардейцев, потому что тоже нарушают Непреложные законы.         — Плохая идея. Левиафаны и полиция уже потоптались по фабрике, — Якоб ткнул пальцем в потолок. — Вопрос времени, когда они найдут путь вниз.         — Но куда уходить? Если даже самое безопасное для нас место стало уязвимым, то что говорить о других? — Диана со вздохом уронила голову на руки. Лиховид погладил её по спине, пытаясь унять тревогу.         — Не опускай нос, голубица моя. Силёнок у нас достаточно, поборемся ещё, да так, что наши враги взвоют.         — Взвоют, — впервые Виктор увидел, как Ведьма улыбается. — И кровью истекут. Сдаваться и правда рано. Когда мы с Гаруспиком ещё были с Безглавыми судьями, и Чёрная гвардия загоняла нас, как дичь, то нам тоже казалось, что спасения нет. Но выход есть всегда.         Внезапно по горлу резанула острая боль. Виктор дёрнулся и прижал ладонь к коже, но крови не увидел. Самое странное, что все за столом как один схватились на горло, один Крыс озадаченно огляделся, и на всякий случай вытащил из рукава чёрный шип.         — Я… Я уже чувствовала подобное однажды… — Ведьма вскочила со своего места. Её заметно трясло. — Гаруспик!.. Нужно найти его!         Шорох врат заставил всех вздрогнуть. Вместо стука трости по плитам цокали каблуки сапог. Из тени вышла высокая и худощавая фигура Катерины, двигалась она медленно, с трудом подволакивая ногу. В такт шагам покачивалась голова Гаруспика, которую она тащила за длинную косу.         — Как хорошо, что все собрались. Меньше мороки, — Катерина усмехнулась и вытерла запястьем багровые пятна с подбородка. Слишком грязно она сработала, это было не в её стиле, да и Гаруспик без боя не сдался — на юбке остался длинный разрез, ткань почернела от подсыхающей крови. Поверх платья висел хранительский пояс, к которому присоединялись кобура с патронташем, и ножны палаша.         — Что... ты… — едва выдавила из себя Ведьма, её взгляд метался между отрубленной головой и ухмылкой на лице Катерины. — Что ты, сука, натворила?!         — Небольшой передел власти. Гаруспик был слишком стар и слаб, и его место занял тот, кто сильнее, — Катерина швырнула голову, она покатилась по столу, заляпав кровью карту, и остановилась перед Ведьмой. Та уставилась в механические глаза, не в силах отвернуться. — Таков Закон Крови, или как вы это называете?         Без лишних слов Крыс бросился на Катерину, но та вынула из кобуры револьвер и направила дуло ему в грудь.         — Ну давай, рискни. Я, как Гаруспик, с тебя пылинки сдувать не буду.         Виктор едва успел схватить Крыса за локоть и притянуть к себе. Парень вырывался с таким остервенением, что его получилось удержать на месте лишь ведовской силой.         — Ты же знаешь, что случится, если убьёшь её. Вспомни, Гаруспик не хотел, чтобы ты был связан с Двуглавым. Остановись! — прошипел он на ухо Крысу. Тот замер в его руках, но дышал тяжело, зло хрипя на выдохе.         — Тогда убей её сам! — рявкнул Крыс, он смотрел с отчаянием и мольбой.         — Я… Мне нельзя.         Худшей кандидатуры, чем Виктор, в этой комнате было не сыскать, но Крыс увидел в его решении трусость. Он рявкнул что-то на незнакомом языке, и чёрт вырвался из идола, бросился в лицо Виктора и заставил отпрыгнуть прочь. Едва заполучив свободу, горец обвёл всех Курьеров бешеным взглядом, плюнул на пол и — ушёл. На этот раз навсегда.         Катерина слегка дёрнула дулом револьвера, намекая, чтобы Виктор отошёл от неё и сел на место.         — Ты хоть понимаешь, на что себя подписала? — Ведьма дрожала от едва сдерживаемой ненависти. На столешнице остались глубокие борозды от её ногтей.         — Понимаю, да получше многих. Я единственная из вас, кто выдержит волю Двуглавого. Можете рискнуть выйти против меня, но я буду стрелять, резать, биться до последнего вздоха. Но никто из вас этого не сделает. Потому что вы знаете своё место. Хранители, Курьеры — как вас ни назови, суть одинаковая.         Повисла такая тишина, что слышался стук капель крови о столешницу, которые стекали с обрубленной шеи. Катерина налила в пустующую чашу Гаруспика вино и слегка пригубила, смакуя момент своего триумфа.         — Наверняка всем интересно, какое будущее ждёт Курьеров теперь. Что ж, ходить вокруг да около я не стану. Мы уничтожим Хранителей. Левиафаны их основательно потрепали, и я знаю, где сейчас Тарнетт зализывает раны. Лучшего шанса для удара у нас не будет.         — Ты безумна! — Ведьма треснула кулаком по столу. — Ты отправишь нас на убой! Мы не справимся с Хранителями в прямой стычке! Не сейчас!         — Будь на моём месте Гаруспик — да, вас перестреляли бы как уток. Эти два пыльных мешка готовы пустить всех своих людей в расход, но друг друга не тронут. Так всегда и было, разве нет? — Катерина широким взмахом руки показала на маски, что висели на стенах. Каждая из них — загубленная жизнь. Силами Хранителей в том числе. — Но моя рука не дрогнет, и скоро голова Тарнетта будет лежать на этом столе. Так что нас ждёт много работы, господа! Отдыхайте, пока есть время, — она подняла чашу, словно хотела произнести тост. — Потому что скоро его не будет.         Чаша стукнула о стол. Катерина развернулась и ушла, а за её спиной так и стояла мёртвая тишина.