***
Айра открыл глаза. В голове звенела пустота. Глубинный Ужас возвышался над ним могильным камнем, уставился огромным лиловым оком. На дне его зрачка таилось безумие. Нельзя в него заглядывать. Безумие заразно. Хуже чумы. — ВРЕМЯ. УХОДИТ, — прогудел Глубинный Ужас тревожным колоколом. — Оставь меня в покое, — ответил ему Айра. Ладонь сжимала очередную весточку из прошлого: «Дождись его во что бы то ни стало». Айра скомкал бумажку и бросил в огонь. Дождётся. Обязательно дождётся. Но как же невыносимо мучительно это ожидание… Времени и правда осталось мало. Каждую ночь Айра ходил по снам жителей Муравейника, нашёптывал им — спасите себя, спасите детей; убеждал — под развалинами скрыт источник заразы, который вас губит; успокаивал — это всего лишь куча камней, вы видите их за окном каждый день. Потихоньку путы страха и суеверий слабели. Но шалость не укрылась от рода Нуа — того из них, о ком Айра ненароком позабыл. — Не нравишься ты мне, малец, — сказал Старичок, выдыхая клубы дыма из трубки. Он давно зазывал Айру в гости, но не дождался, и сам заявился поглядеть на знаменитого «хозяина птиц». Другого за подобную нерасторопность вышвырнули бы за ворота или прикопали под Муравейником. Там покоилось много душ. По ночам были слышны их стоны. — Мне жаль, — сказал на это Айра и подлил старшему Нуа чай. — Мой сын видит в тебе наше спасение. Бедный мальчик совсем в отчаянии, раз решил связаться с беззаконником. Все несчастья начались год назад, с того дня, как ты тут объявился, — Старичок скалился беззубым ртом. На его плече тоже сидела пустельга, неподвижная и беспристрастная. Скверно. Как понять, о чём думает человек, если никаких подсказок не осталось? — Простите. Я делаю всё возможное, чтобы ужасы этого города закончились, — сказал Айра от всего сердца, но почему-то люди не верили в его искренность, сколько бы он ни улыбался. Старичок поморщил нос, пустельга не сводила с Айры пристального взгляда. От них веяло проблемами. Когда расслабляющие травы в чае смягчили настроение гостя, Айра предложил ему сыграть в Пьяного рыбака и услышал немедленное согласие. Кубики барабанили по столешнице, Старичок азартно кряхтел, потешался: «Ха, малёк, только до крабов ты и дорос!», говорил что-то про Большой улов, Крабовое нашествие, Опасную компанию… Айра улыбался, кивал и делал вид, что ему не плевать, сколько тунцов выпало на костях. Он следил за пустельгой. Птица оживилась: вскрикивала и хлопала крыльями, когда собиралась хорошая комбинация, клокотала, если и соперник вылавливал рыбку покрупнее. Выждав момент, Айра ненароком задел руку Старичка, пока тянулся за костями. Контакт вышел мимолётным, но в это мгновение всё и решилось. Они мирно доиграли в Пьяного рыбака, старый Нуа допил чай и ушёл, довольный своей победой. Больше он не говорил про Айру плохо. Скорее бы всё закончилось. Люди невероятно утомляли. Лучше им просто держаться в стороне и не мешать себя спасать. Вскоре весь Муравейник стал для Айры новой птичьей стаей. Даже Стах ничего не заподозрил, когда согласился на очередную просьбу помочь с раскопками, ведь заражённых становилось всё больше, а единственный человек, который мог бороться с поветрием, тыкал пальцем в руины на холме. Айре нужны кости Предтечей. Без них всё бессмысленно. Все планы рухнули в тот момент, когда башня обвалилась прямиком на оживший скелет. На самом деле всё разрушил Хейд. Иногда Айра ненавидел брата, но в то же время любил слишком сильно, чтобы желать ему зла — или пытался убедить в этом свою совесть. То, что он сотворил с Хейдом, сделал бы только человек, который желает врагу вечных страданий. Но ведь это не так, все поступки Айра совершал из любви. К брату. К людям. К ним всем, одинаковым на вид, но таким удивительным внутри: их души сверкают, как маленькие солнца, и эти чудеса не должны угаснуть в вечно голодных утробах Древних. Приятно ощущать себя героем. Так каждое решение обретает вес. Смысл. Не будет этой цели — не станет и Айры.***
Айра открыл глаза. Разнообразия ради он лежал не на полу, а в кровати под пуховым одеялом — роскошь после многих лет жизни на дикой природе. Никаких записок в руке. Разбудил его не кошмар, как часто бывало, а ночной холод: ветер с гулом постукивал створками окна, но Айра никогда их не открывал. Кто мог влезть на последний этаж Муравейника? Только враг. Зачем? Чтобы убить. Где убийца? Почему его сердце не стучит рядом? Лишь Глубинный Ужас следил за ним, склонившись над кроватью… Но куда делось огромное око? Капля сорвалась с нависшей тени и упала Айре на лоб. Ледяная. Настоящая. — Хе… Хеди?.. — прошептал Айра, одновременно боясь и надеясь ошибиться. Вместо ответа прилетела ещё одна капля. Она пахла речной водой. «1 день наблюдений. Мужчина, айрхе, 32 года. В хорошей физической форме, но при жизни был высокий риск сердечного приступа (выяснить, могло ли это повлиять на результат слияния). Следы гниения не обнаружены (из-за мороза?). Я пытался вскрыть тело, но кожа стала плотной как резина. Справился только охотничий нож Ищейки. Порез наполнился чёрной вязкой субстанцией — тот самый ихор, о котором писали дейхе, — и она быстро застыла плёнкой. Тело запомнило своё состояние на момент слияния с костью Предтеча и пытается его воссоздать: раны от пуль не зарастают, а новые порезы затягиваются ихором». Айра вздохнул и отложил карандаш. Тяжело писать о родном брате как о препарируемой лягушке, но он обязан сохранить бесценные знания во всех подробностях. Хейд сидел рядом на стуле, безмолвный и неподвижный. Его одежда пропиталась кровью и воняла болотом так сильно, что тряпки пришлось выбросить. На спине чернели две аккуратные точки. Айра пытался вытащить оттуда пули, но ничего не нашёл. Ихор поглотил их. — Наверно, ты меня ненавидишь. Хейд молчал. Раньше на его плече сидел ворон: шумный, вредный, но он всегда доверчиво тянулся к Айре и не пытался клюнуть, даже если сердился. Птицы больше нет. — Точно ненавидишь. Знаю, я нарушил обещание, но у меня не было выбора, понимаешь? Я освобожу тебя. Обязательно. Просто помоги мне немного, ладно? Один я не справлюсь. Не справлюсь… Хейд уставился в пустоту. Бестолковая оболочка. Бестолковая. Бестолковая!.. И стоило ради неё выворачивать Непреложные законы наизнанку?.. Лучше бы Айра смирился, отпустил брата, как тот и просил — и тут же ногти впились в ладонь. Нет, он должен был попытаться исправить хоть что-то. И сейчас сдаваться рано: чёрту тоже требовалось время, чтобы созреть. Утром Айра первым делом раздобыл железную цепь и приковал Хейда к трубе в ванной комнате: кто знает, что случится, когда его одолеет голод. Следующий пункт — найти новую одежду. Более-менее подходящий по размеру комбинезон работника бюро достался от семьи мужчины, который объелся плодами Предвестника. Тот умер, как Айра и предрекал. Разговор с вдовой вышел неловким, но в помощи она не отказала. И даже настойчиво всучила мешочек крупы — так уж в Муравейнике было заведено, все поддерживали друг друга, как один большой клан. Навевало воспоминания о «Новой земле». И там, и там Айра чувствовал себя подброшенным кукушонком. — Подними левую руку. Хейд послушно выполнил указ. — Подними правую руку. Хейд выполнил и это. Левая рука так и замерла над головой. — Ох, да, опусти руку. Обе руки, — тут же поправился Айра. — Следи глазами за ложкой. Хейд упрямо не сводил взгляда с лица Айры. Его сбивала схожая форма?.. Как ни странно, с вилкой сработало лучше. — Лови, — Айра подбросил вилку, та крутанулась в воздухе и упала на пол. Он бросил прибор ещё раз, но уточнил: — Лови вилку. Ладони Хейда приподнялись с колен, но слишком медленно — снаряд пролетел мимо. Могло быть и хуже. Куда уж хуже… Айра вздохнул и положил несчастную вилку на стол. Смотреть на брата — больно, но он должен отмечать в журнале малейшие изменения: что посерели склеры глаз, а на запястьях ветвились чёрные нити сосудов. Даже кожа потемнела, словно её слегка натёрли гарью. Айра зажмурился и крепко обнял брата; тело в его руках было горячим, как в лихорадке. Легко обмануться и представить, что если тёплое — значит, живое. Он прижался ухом к груди, но сколько ни прислушивайся — ни стука, ни звука. Кость древней твари поглотила сердце, как и пули. Хейд теперь куда ближе к Предтечам, чем к людям. — Пожалуйста, поговори со мной. Тишина. — Скажи хоть слово. Нет ответа. Проклятье. «3 день наблюдений. Начали чернеть ногти, зубы, я сделал надрез на пальце — кости тоже. На всякий случай я отрезал прядь волос, хочу проверить, сможет ли ихор восстановить и такие изменения. Чего мне ожидать дальше? Не удивлюсь, если завтра плоть сползёт с костей вонючей жижей — и появится второй Молчащий. Наверняка дейхе нашли более совершенный способ воскрешения мёртвых... Но мне приходится искать свой путь». Стах начинал злиться. Не так, как обычно — вспыхнет и успокоится, — а по-настоящему. До последнего он держался за прекрасную картину будущего, где стоит заполучить амойлаха в свои руки — и все беды Муравейника разом исчезнут. Айра сам виноват: целый год он усердно подпитывал иллюзию, что способен на всё — так Стах становился покладистым. Чуда не случилось. Крошечное ханство айрхе медленно умирало, исколотое ножами нолошей и задушенное золотыми корнями. Если так продолжится, Муравейник не простоит и до весны. Стах намекнул, что тогда Айра пойдёт ко дну следом за остальными. Вопреки всем ненастьям под крышей Муравейника бурлила жизнь: стены гудели от постукиваний и скрежета — в старом доме всегда найдётся что починить, дети с топотом носились по коридорам, играя в «охотника и волков», соседи спорили, как на базаре, сколько голов сыра можно обменять на короб вяленой рыбы. Но стоило Айре подойти ближе и его встречало молчание: малыши жались к стенам и хватались друг за друга, будто боялись, что страшный амойлах украдёт их для кровавых ритуалов, а взрослые отводили взгляды. Айра захлопнул дверь, и вся жизнь осталась за порогом. Холод сквозняком вился у ног, створки окна были распахнуты настежь, причём давно: на подоконнике намело горку снега. Саквояж с инструментами рухнул на пол, вместо него Айра выхватил нож. Амулеты на стенах молчали, рядом никого из живых нет. А мёртвых? Охнув, Айра метнулся в ванную. Хейд исчез, цепь валялась на полу — толстые стальные звенья вывернули с нечеловеческой силой. «Как это возможно?! — в голове зашумело от стука крови. — Хейд глазами двигал с неохотой! А если кто-то нашёл его и решил освободить, приняв за пленника?» Айра вдохнул, выдохнул, сел на край ванны и сложил руки на коленях. Для начала проверил сам себя — терял ли он память сегодня? Кажется, нет. Мысленно повторил все свои действия: завтрак — изучение Хейда — помощь Стаху с очередным заражённым — чаепитие — и вот он здесь. Ни одна минута не выпадала из графика. На взлом тоже не похоже. Да и другой человек просто снял бы цепь, а не разорвал её. Скорее всего, Хейд сбежал сам. «Думай, думай, думай! — Айра зажмурился, чтобы ничего не отвлекало от мыслей. — Хейд не блудный дух, но его наверняка мучает голод. Что такой, как он, посчитает пригодной пищей?..» Была одна нехорошая догадка, но Муравейник заверил: всё спокойно, в его стенах никого не убили и не съели. Ведовством Хейда не почуять — у него не было ни души, ни живой крови. Как тогда быть? Айра подошёл к раскрытому окну и выглянул на улицу, надеясь отыскать подсказку. Внизу пестрела разноцветная черепица пристроек. В летнее время жители развешивали здесь бельё, ставили горшки с цветами и отдыхали, прямо как на балконах. Зимой на крыши никто не выходил, слишком холодно и скользко, но следы на снегу остались, они вели к соседнему холму. Горнило. Яйцо в каменном гнезде. Такая приманка вполне могла выманить Хейда из Муравейника. Айра прихватил с собой подаренный Стахом арбалет и сумку с болтами. Выбрался он тоже через окно: не хотелось привлекать внимания местных, они тут же разболтают обо всём Стаху — вновь начнутся вопросы, вопросы. С крыш он спустился быстро и ловко, всё-таки рос в горах Синего Хребта. Силуэт купола темнел вдали, скрытый пеленой снегопада. Невольно взгляд шарил по сухим деревьям, по каменной арке — там, где раньше сидели птицы, его верная стая. Теперь даже Грачика не осталось. Всё из-за энлодского опарыша, нужно было вырвать его сердце, когда выдался шанс. Капля крови на птичий черепок, и душа Айры взлетела к небу призрачным грачом. Горбы раскинулись под ним во всём своём уродливом великолепии: яблоневый сад у дома призрения, пустынный Серый холм, несуразная громада Муравейника, россыпь хибар и построек с колоннами, которые остались со времён Хоррусов. С высоты облаков Дарнелл казался игрушечным и насквозь больным: все три острова душили золотистые жилы, увешанные набухшими почками как метастазами. Одна из крупных почек нашлась рядом с обрушенной башней, там, где были погребены и Дары, и неудачно пробудившийся Предтеч. Глубокий вдох, и грача затянуло обратно. Айра решительно взбежал по заснеженным ступеням выше на холм, теперь зная, куда ему идти. — Хеди! — вырвалось у Айры, хотя он и не ждал ответа. За полуразрушенной стеной послышались шорохи. На всякий случай он зарядил кранекином арбалет. Под навесом из обрушенной крыши росло деревце. Витой изящный ствол переливался золотом, янтарём и багрянцем, тянул к небу тоненькие голые веточки, усыпанные гроздьями ягодок, сияющих как звёзды. Корни обвили тело старого нолоша, они высосали из жертвы все соки, оставили пустышку, которая напоминала сброшенную змеёй шкурку. Айра сглотнул вязкую слюну. Подумалось вдруг, какими сочными и сладкими должны быть эти ягоды… Раз даже его самоконтроль пошатнулся, то что говорить о простых людях. Хейд тоже не сдержался. Он отламывал веточки одну за другой и растирал зубами нежную кору, наслаждаясь угощением. — Хеди, подойди ко мне. Хейд перестал жевать. С заминкой, будто бы с неохотой, он встал с земли. — Ты помнишь, что такое кости Предтечей? Ощущаешь осколок внутри себя? — В ответ молчание. — Ты чувствуешь рядом что-то похожее? Снег путался в волосах Хейда, собирался в складках комбинезона. Вдруг он так резко повернул голову, что Айра вздрогнул и чуть не выстрелил. Немигающий взгляд уставился на руины башни. — Под землёй много вкусных корней. Помоги найти остальные кости, и ты вскоре сможешь наесться до отвала. В зловеще-тусклых глазах читалось осуждение: «Даже сейчас ты нашёл, как меня использовать?», но это всё было выдумкой, конечно. Очередной приказ Хейд выполнил безропотно: копался в обломках и с лёгкостью отбрасывал увесистые камни, которые оказались не под силу людям Стаха. По возможности Айра помогал и сам, хотя отпускать из рук арбалет было боязно. Зимой сумерки наступают до обидного быстро. Муравейник никогда не спал, но в поздний час и он затихал, изредка мигая светом в окнах. Айра приглядывался к дому, выжидая, когда можно будет незаметно пробраться в свою квартиру, и потирал озябшие ладони друг о друга. Мороз-то крепчал, одним ведовством долго не согреешься. Это Хейду всё нипочём, знай себе копается, как крот, но оставлять его без присмотра никак нельзя. Вдруг по коже пробежали мурашки от давящей вибрирующей силы. Кости Предтеча рядом. Айра обернулся и успел заметить, как Хейд оторвал каменную лапу от скелета нолоша, почерневшего не то от ихора, не то от гари, и голодно вгрызся в фалангу пальца. — Хеди, хватит! Не надо это есть! — Хейд не слушался. — Остановись! Брось! Фу! Кажется, тот ещё усерднее пытался отгрызть кусочек. Айра вскинул арбалет и выстрелил, болт с силой врезался в плечевой сустав и опрокинул Хейда на спину. Тот медленно приподнялся, но ещё один выстрел пригвоздил его к обгоревшей балке. Здоровая рука тянулась к добыче, беспомощно хватая воздух пальцами. — Хеди, пожалуйста, слушайся меня. Нельзя есть эти кости, понимаешь? Запрещено! Грязная от гари ладонь обхватила древко стрелы и без усилий сломала пополам. Вопреки здравому смыслу хотелось верить, что где-то глубоко в Хейде сейчас бурлит злость — значит, внутри пустышки остался хоть отголосок былой личности. — Остановись! — Айра прицелился в голову. Или лучше стрелять по ногам? — Встань на колени и не шевелись! Хейд замер ненадолго, словно в раздумьях. Замер и Айра, даже дышать перестал. Казалось, они вечность сверлили друг друга взглядами, и наконец мертвец поддался, опустился на колени. Стало обидно, до слёз. Как же всё это неправильно. Чтобы Хейд — и послушался настолько унизительного приказа? Абсурд. Он бы скорее взбесился и швырнул в наглеца камень потяжелее. Пора уже признаться самому себе: это существо — не его брат. «5 день наблюдений. Ритуал я использовал тот же, что при создании чёрта: душа — в камень, камень — в идол, только не деревянный, а из человеческого тела. Былые ошибки я тоже учёл, и всё равно покорность этого создания кажется мне зыбкой. Чёрта можно отпугнуть железом, заточить в зеркале, ослабить водой — но оболочка из плоти лишила его всех уязвимостей мёртвых. Кроме, может быть, огня, но эту теорию я проверю только в крайнем случае. Дейхе называли оживших мертвецов «кадаврами», но что создал я?» Айра закрыл глаза и ткнулся лбом в зеркало. Оторвать бы от себя все воспоминания, страхи и сомнения, заточить их в стекле и разбить в мелкую крошку. Всю жизнь он действовал наобум, рисковал, экспериментировал; а как иначе, когда Глашатай бросила его, мальчишку, воевать с Древними в одиночку? Поэтому Айра старался не задумываться, верно он поступает или нет, пока это приближает его к победе. Всё пошло кувырком, когда появился Хейд. Поначалу он казался решением всех проблем, но в итоге брат всё разрушил, а Айра разрушил его. Род Мортов обречён. Малая жертва на благо всех живых. Вздохнув, Айра отстранился от зеркала. Это роскошь — позволять себе мучиться в сомнениях. Дело не ждёт. В воспоминаниях Левиафанов можно отыскать много сокровищ. Нийра из рода Тэн отравила отца, чтобы выпытать у его духа секреты, но тот упрямился и после смерти. Айра наблюдал через осколок памяти, как руки Нийры вытачивали из костей иглы, вырезали на них заговоры, она воткнула их в сердце отца и наконец подчинила дух своей воле. Вдруг и с кадавром сработает? Весь день Айра потратил на то, чтобы вырезать на костяных иглах приказы. Первый: не нападать на живых людей — только если они не угрожают Айре. Второй: не поедать кости Предтечей. Третий: слушаться беспрекословно. Это основы, которых хватит, чтобы проверить, сработает уловка или нет. Кадавр дожидался в ванной, прикованный цепями к трубе. Да, это его не сдержит, зато могло выдать шумом, если ему опять захочется прогуляться. Он с безразличием наблюдал, как Айра расстегнул комбинезон и воткнул иглы ему под рёбра. — Прости, — Айра потерял счёт извинениям, но не мог остановиться. Ранки затянулись чёрной плёнкой. Лишь бы сработало. Айра выложил на стол Дары: все эти кости, за которыми он охотился несколько лет, в один момент стали бесцветными стекляшками. Предтеч высосал всю энергию без остатка. Неприятно, но, к счастью, Хейд успел показать, как можно одной лапой открыть Горнило — а вся поглощённая сила теперь покоилась именно в ней. Айра разлёгся на полу и вытянул руку, разглядывая, как свет лампочки преломляется через грани Дара и сияет крошечной радугой. Пустышка, но не бесполезная. Из костей вышел щедрый дар Стаху, хоть и пришлось долго объяснять, в чём его ценность. — Амойлах, ты же понимаешь: если это очередная попытка меня обмануть, то я пущу тебя на суповой набор? — Сам же говорил, что мы в одной лодке, — Айра улыбнулся. — Вот и стараюсь грести изо всех сил. Дай своим людям по камню, и никому из них больше не захочется трогать странные ягоды. Так будет проще бороться с очагами заразы. Пустельга вскрикнула, ликуя — наконец амойлах придумал, как спасти Муравейник! — а вот Стах радость не показывал, только хмурился, пока крутил в руках кость. Ничего, он ещё вернётся с благодарностями. И тогда Айра расскажет, что хочет взамен своих даров. К вечеру голова болела от всех разговоров, но возвращаться к себе совершенно не хотелось. Айра замер перед входной дверью, собираясь с духом. На всякий случай вооружился ножом и обострил чувства до предела, и всё равно оказался не готов к тому, что увидел, когда включился свет. На столе сидел кадавр, поджав под себя скрещённые ноги. Прямо на глазах у Айры он засунул в рот последний осколок, который остался от лапы Предтеча, будто нарочно поджидал момент. Раздался едва слышимый свист — то воздух наполнил дырявые лёгкие. — Ты вернулся, — ещё один свистящий вдох, — ко мне. Айру передёрнуло от этого сиплого, затихающего голоса, звучащего словно на последнем издыхании. — Хеди, — он крепче сжал нож. Руки подрагивали от напряжения. — Вернись в ванную. — Почему ты гонишь меня? — вдох. — Поговори со мной. Я заскучал, пока лежал в одиночестве под холодным саваном. — Кадавр медленно поднялся на ноги. Его макушка почти касалась потолка. — Ты нашёл то, что искал за краем мира? — Он сделал шаг к Айре, и ещё один, он шёл по столу, не обращая внимания на то, как смахивал на пол всё на своём пути. — Стоило оно того, чтобы бросить семью? «Край мира»? «Бросил семью»? Айра не понял, в чём его обвиняли, но спорить с мертвецом — себе дороже. — Прости. Мне очень жаль. Давай поговорим об этом, когда ты вернёшься в ванную, — он двигался в такт шагов кадавра, потихоньку приближаясь к подоконнику, где оставил арбалет. — Почему ты вновь бежишь, сын мой? Кадавр обхватил ладонью горящую под потолком лампочку. Хруст стекла, сноп искр, и квартира погрузилась во мрак. Сердце заполошно билось в груди. Тьма пугала прямо как в ту ночь, когда Айра тонул в реке, и вокруг не было ничего, кроме холодной бездны. Тогда Глубинный Ужас явился к нему в первый раз. Сиплый голос прозвучал совсем рядом: — Теперь я здесь, Айра. Я пришёл за край мира, чтобы забрать тебя домой. Айра увернулся от чужих рук, это напоминало тренировки с Вердой, только старая подруга была куда проворней. — Око Всевидящего хана обращено на нас. Ты видишь его, Айра? Оставь мир нолошей. Вернись ко мне. Погибель Гигантов зовёт нас. В тесной квартирке особо не разгуляешься, рано или поздно кадавр загонит Айру в угол. Под руку попалась чаша с крупой, подарок вдовы, и она с грохотом полетела на пол. — Пересчитай все зёрна! Когда сделаешь это, я пойду с тобой, куда захочешь. Такой уговор кадавра устроил: он опустился на пол и начал собирать в чашу по зёрнышку. Это займёт его на какое-то время. Едва получилось зажечь фитиль у лампы, слишком дрожали руки. Итак, костяные иглы продержались меньше суток. Неужели придётся искать спасение у огня? Айра тряхнул головой. Нет, уже поздно. Кадавр сожрал Предтеча, значит, он сам теперь источник энергии, и лучше его беречь. Айра бросил на него долгий задумчивый взгляд. А ведь срезанная прядь так и торчала у макушки завитком. — Отец, — подыграл Айра мертвецу. — Твой сын признаёт свои грехи. Позволишь загладить вину? Я оставлю на тебе благословение Морского хана, пусть оно убережёт нас на пути домой. Ему поверили. Кадавр подпустил Айру к себе и послушно открыл рот, чёрный, как морская пучина. Ни разу не дёрнулся, пока на его зубах вырезали новые заговоры. Пальцы так и шарили по полу, собирая зёрнышко за зёрнышком. Ихорова кость оказалась крепче обычной, но и Айра мог наделить свои руки не дюжей силой. Он успел закончить аккурат к моменту, как в чашу упала последняя крупинка. Мертвец не смог сопротивляться приказу вернуться в ванную, он сам замотал себя в цепи. Сработало. Лишь бы этого поводка хватило до возвращения Глашатай. Несколько дней Айра не выходил из квартиры, стерёг своё творение на случай, если то вздумает бежать. Чтобы занять себя хоть чем-то, он вырезал из дерева маску: ничего особенного, простой круг с отверстиями для глаз. Айра надеялся, что эта маска скроет от чужого внимания искажённый ихором облик. Хотелось бы запомнить брата другим. Закостенелым, упрямым, но заботливым и чуточку сумасшедшим, иначе он не остался бы рядом с таким, как Айра. Хотелось вспоминать его некрасивую, но приятную сердцу улыбку, а не безжизненные глаза с тёмными склерами. Хотелось… Столько всего хотелось. Айра печально улыбнулся и закрыл лицо кадавра маской. Так будет проще. И звать это существо тоже стоит по-другому. — Слушай мой приказ, — Айра вгляделся в темноту отверстий маски, — забудь о том, как тебя звали раньше. С этой минуты ты — Ворон, и нет у тебя ни семьи, ни друзей. Для тебя я… — пальцы стиснули ткань комбинезона, — я просто Айра. Твой хозяин. И только.