***
Звучно щёлкали клавиши печатной машинки. «Дзинь», и унизанная кольцами рука сдвинула каретку к началу. Секретарь замерла в ожидании, когда в допросной комнате кто-нибудь скажет слово. — При задержании вы представились как Виктор Раймонд, но, по нашим данным, человека с таким именем казнили в тот же день, когда умерла приближённая София Тарнетт, — прозвучал женский голос, и его тут же сопроводило клацанье печатной машинки. — Как видите, даже мастер Хранителей иногда отходил от правил. Он приказал найти убийцу его дочери, после чего изгнал меня, — ответил на это Виктор. По виску скользнула капля пота. Душно. Слишком много народу собралось в допросной: помимо секретаря, которая тихо занималась своим делом в углу комнаты, двое гвардейцев сторожили выход, ещё трое держались чуть поодаль у стены, а одна из них сидела за столом напротив Виктора. То была миловидная светловолосая женщина, с заметными морщинками у глаз и уголков губ, на её правой щеке краснел едва затянувшийся серповидный шрам. Виктор не сразу её узнал: та Филин, которую он помнил, была обезображена опухшими ушибами и кровоподтёками, да и вместо чёрного мундира с погонами лейтенанта она носила платье. Женщина всё-таки пережила тот страшный день в Дарнелле, что не могло не радовать. — И вы нашли? — Филин держалась с ним строго. Весь её вид показывал: сейчас они заключённый и дознаватель. — Да. Он мёртв, — руки сжались в кулаки, но Виктор заставил себя расслабиться. — Прошу прощения за самосуд. Дарнелл уже погряз в хаосе, у меня не было времени искать полицейских и объяснять им ситуацию. — В убийстве леди Тарнетт обвинялся айрхе, Хейд из рода Мортов, — Филин достала из папки копию гончего листа. Она задержала взгляд на хмуром лице с портрета, прежде чем выложила его перед Виктором. — В День основания Дарнелла мистер Морт сбежал из тюрьмы, а вскоре его заметила команда полицейского парохода. Рядом с преступником видели мужчину, чьё описание совпадает с вашим. Пауза. Ни одного вопроса, но требовательный взгляд Филин принуждал к ответу. — Да, мы вместе пытались выжить. Тогда я не знал, что мистер Морт — убийца моей хранимой, — не стал Виктор врать и увиливать. Внешность у него примечательная, любой свидетель мигом его узнает, особенно если приведут сержанта Келлаба. — И для выживания вам потребовалось захватить пароход? — подал голос второй дознаватель. Он сидел по правую руку от Филин и до того молчаливо делал пометки в записной книжке. По алой судейской мантии и Дару Квадранты на шее легко было узнать в нём приближённого Пламенного судии. В начале допроса он представился как Славомир из Зорицы — кто-то из новеньких, да ещё степняк. Обычно у Виктора никогда с ними не складывалось. — Я бы не назвал это «захватом»... Мне пришлось немного припугнуть людей на пароходе, чтобы они перестали убивать друг друга. Ваш свидетель рассказал о том, какая бойня едва не случилась на судне? Я попросил высадить меня и моих спутников на берег, на этом всё. От моей руки никто не пострадал. — Мистер Раймонд, вы знали, что Хейд из рода Мортов обвиняется в заговоре против империи и сотрудничестве с Левиафанами? — Филин мягко, но настойчиво вклинилась в разговор. То ли ей не было дела до парохода, то ли она не хотела, чтобы приближённый заострял внимание на сомнительных действиях Виктора. Второе звучало слишком хорошо для правды. — Знал, — медленно ответил Виктор, и опустил взгляд на портрет перед собой. Хейд смотрел на него с осуждением. — Гончие листы с его лицом висели по всему городу, сложно было их не заметить. Он не связан с Левиафанами, наоборот, сильно от них пострадал. — Почему вы так считаете? — Я же беззаконник, — Виктор слегка пожал здоровым плечом. Пулю Катерины из него вытащили, но без силы роя лечиться ему придётся долго. — Я чую Левиафанов. Вижу их проклятые души. У мистера Морта она была чистой. — Вот как, — Славомир постучал тупым концом карандаша по обложке. Густые бакенбарды из пушистых золотистых волос делали его похожим на распустившийся одуванчик. Нелепое сравнение никак не шло из головы, из-за чего Виктору сложно было воспринимать этого человека всерьёз. — А наши души вы можете видеть? Виктор задрал подбородок. На шее блеснул серебряный обод с бледно-розовым камнем. — Вы же сами нацепили на меня ошейник, чтобы я стал безобидной собачкой, — и он ухмыльнулся.***
«ЧËРНАЯ ГВАРДИЯ УНИЧТОЖИЛА ВРАГОВ ИМПЕРИИ! Первый генерал А. Риверс объявил, что была арестована и казнена вся банда беззаконников, известная как «Курьеры». «Долгие годы Курьеры бесчинствовали на землях Тормандалла, но объединённые усилия Чёрной гвардии и приближённых Квадранты смогли вычистить все гнёзда, в которых завелись паразиты. Будьте уверены, такая участь постигнет всех и каждого, кто вознамерится навредить империи и её народу», сообщил редакции А. Риверс». Первая полоса газеты «Вестник Андронталла».***
Филин слегка ослабила ворот мундира. Из тугого пучка на лоб выбилась светлая прядь и быстро потемнела от пота. Тяжело приходилось и остальным гвардейцам, которые стояли в шлемах-масках, но выучка не позволяла им показывать своё неудобство. Только один человек вёл себя чересчур вольно. Виктор давно косился на странного гвардейца, который стоял рядом с секретарём: по широким бёдрам он сразу понял, что это женщина, но на её форме не было погон, шевронов или других знаков отличия. Она то облокотится о край стола с папками, то обмакнёт платком пот с шеи — вряд ли за свою жизнь она хотя бы час простояла в карауле. Вместо меча на поясе висел кинжал, рукоять револьвера выглядела слишком вычурно. Кто эта женщина? Что она здесь забыла? Пока Виктор мог только гадать и наблюдать украдкой. Ужасно хотелось пить. Допрос шёл не меньше двух часов, может, и трёх, но Виктор не рисковал отвлекать дознавателей своими просьбами. Он чувствовал, что после долгих расспросов обо всех перипетиях его жизни за последние полгода, разговор вот-вот коснётся той темы, которая была ему нужна. — Так случай массовой одержимости в Холодном Пике — ваших рук дело? — между тем спросил Славомир. Приближённый выглядел на зависть свежо и бодро; такой, как он, давно привык жить бок о бок с жаром пламени. — Почему вы были единственным, кто остался в своём уме? Наконец-то! Виктор опасался сам начинать тему Двуглавого — вдруг его дознаватели решили бы, что он так хочет перевести всю вину с себя? Но теперь он всего лишь отвечал на вопрос и рассказал всё, о чём Гвардии действительно стоило знать: о колодце, о том, кто жил на его глубине, как древний дух одурманил атамана Безглавых судий, кто атамана убил и занял его место, как это повлияло на Хранителей и Курьеров, и чем кончилось их долгое противостояние. Старался не упустить ни единой детали. На помилование Виктор не надеялся: сам же признался за этим столом во многих нарушениях всевозможных законов. Но и твари из колодца он спокойно жить не позволит, а главное оружие против неё — это знания. Слишком долго Двуглавый оставался в тени, прятался в своём железном гробу, как в коконе. Реакцией на его рассказ стали хмурые, недоверчивые взгляды. — Значит, вы утверждаете, что мастер Хранителей был беззаконником и бывшим атаманом Безглавых судий? — вдруг подала голос та самая женщина без погон. Впервые она отреагировала на то, что услышала во время допроса. — Верно. Так оно и было. — Абсурд! — Славомир резко наклонился к Виктору, его карие глаза смотрели прямо в душу и пытались увидеть в ней признаки лжи. — Чтобы беззаконник охранял адептов Квадранты и за столько лет никто ничего не заметил? Да его дочь сама стала приближённой! Мистер Раймонд, надеюсь, вы понимаете, какие последствия вас ждут за подобную клевету. — Вы убьёте меня в любом случае, — Виктор встретил его жгучий взгляд со всем спокойствием. — Но Левиафаны — наш общий враг, и я хочу помочь вам в неравной борьбе против него. Один из способов — это использовать Двуглавого. Благодаря Курьерам, ни один червь больше не проползёт мимо вашего взгляда, а умения Хранителей помогут их раздавить. — Как удобно, — процедил Славомир. Его забавные бакенбарды встопорщились ещё больше. — Рассказали нам о духе, до останков которого не добраться, и теперь пытаетесь убедить нас, что во всём виноват он? Какой смысл оставлять Курьеров и Хранителей в живых, раз они могут обезуметь в любой момент? Все вокруг наверняка заметили, с каким облегчением Виктор сейчас выдохнул. Плевать, главное — остальные ещё живы! Гвардейцы отмалчивались на вопросы о судьбе одержимых, чтобы он подольше мучился в неведении, пока сидел в тюремной камере и ждал своей участи. — Тише, сэр Славомир, — вновь заговорила гвардеец без погон. Она подошла к столу, слегка покачивая бёдрами, и никто не сказал ей ни слова, хотя она только что заткнула приближённого. Виктор внимательно посмотрел на женщину, и он чувствовал такой же пристальный взгляд через окуляры маски. Непростая эта дама. Именно от её решения зависело множество судеб. — У вас есть доказательства, что Дариус Тарнетт был беззаконником? — Вы когда-нибудь задумывались, почему Хранители так выделялись своей силой, выносливостью и ловкостью? — Если верить слухам, вас с малолетства дрессируют особо сложными тренировками. — Не без этого, но главный секрет можно увидеть под одеждой любого Хранителя, — Виктор слегка повёл плечами. — Клеймо. Мастер ставил его на каждом новобранце собственной рукой. Жертва, которая связывала душу с Двуглавым, но слишком маленькая, чтобы можно было заметить влияние этой связи. Я и сам долгое время о ней не подозревал, пока не попал к Курьерам… — Очередные утверждения, которые невозможно проверить, — заявил Славомир, а сам взглядом ощупал пленника сверху донизу, будто надеялся увидеть то самое клеймо сквозь тюремную робу. — Вы — не можете, — Виктор не стал спорить. — Но будь у вас хоть один ведун… — Тогда есть ли у вас доказательства, что Тарнетт был атаманом Безглавых судий? — спросила гвардеец без шевронов. Вот же сдался ей этот старик. — Я всё узнал от главы Курьеров, Гаруспика, но он уже мёртв, его допросить не получится. Он не делал из прошлого тайны, в отличие от Тарнетта, так что другие Курьеры могут подтвердить эту историю. О главном свидетеле Виктор умолчал. Если гвардейцы узнают, что Ведьма раньше была одной из Безглавых — она обречена. — Допустим, я вам верю, — сказала гвардеец, а сама скрестила руки на груди. — Тогда тот, кто убил Тарнетта и Гаруспика, должен был стать новым, как вы выразились, «приближённым» Двуглавого. Но кто им стал? Виктор обвёл взглядом всех присутствующих. Вздохнул. Раз уж он решил говорить правду, то и здесь врать не было смысла. — По воле обстоятельств им стал я. — Значит, вы признаёте, что убили Дариуса Тарнетта? — подытожила Филин. Виктор опустил взгляд на листовку с Хейдом, словно спрашивал у него совета. Стоит ли рассказывать про Катерину? Если начнутся расспросы про неё, то много поведать он не сможет. Вдруг гвардейцы подумают, что от них утаивают важную информацию? Пока Виктор размышлял, сгущалось витавшее в допросной напряжение. — Его убила новая глава Курьеров. Ей и принадлежала идея объединить людей Двуглавого, избавившись от старых мастеров. — Но раз «приближённый» сейчас именно вы, значит, та женщина мертва? — гвардеец упёрлась руками о стол и наклонилась ближе. Теперь её тон звучал почти угрожающе. — Да, — с тяжёлым сердцем признался Виктор. Хоть его дружба с Катериной и разрушилась, он никогда не считал её врагом. — Мы повздорили, и она решила от меня избавиться. Дело быстро дошло до перестрелки. Так я получил свою рану, а она погибла. Гвардеец сжала кулаки, плечи её напряглись. Она больше ничего не спрашивала, и тогда беседу продолжила Филин: — Как звали убитую? — У неё было много имён. Я знал её как Катерина Аннуир. Хоть наша ссора и кончилась смертью, я думаю, что в её плане есть смысл. По отдельности никто не смог справиться с Левиафанами: ни Гвардия, ни Хранители, ни Курьеры. Но если объединить усилия, что-то может измениться. Поэтому о единственном прошу: найдите человека, у которого достаточно крепкая воля, чтобы сопротивляться древнему духу, и пусть он казнит меня. Иначе Двуглавый вновь начнёт творить, что ему вздумается. — Проще предать вас огню, — сказал на это Славомир. — Проще. Можете сжечь и меня, и всех остальных, но Двуглавого это задержит, а не остановит. Рано или поздно он приманит нового ведомого, как было с первым атаманом Безглавых. Соберёт вокруг себя кормильцев. И тогда всё повторится, но контроля над ситуацией у вас уже не будет. Гвардеец вдруг выпрямилась и положила ладонь на плечо Славомира, слегка сжав в пальцах алую ткань мантии. — Снимите с заключённого подавитель. — Это слишком рискованно — давать свободу беззаконнику! — воскликнул Славомир. — И он ценный свидетель, — добавила Филин, нервно стиснув папку с уликами. — Если что-то пойдёт не так… — На всех нас подавители. А вы — приближённый Квадранты, — гвардеец слегка опустила голову и посмотрела на Славомира сквозь окуляры. — Куда беззаконнику деваться? Снимите с него ошейник. Я хочу поговорить с этим Двуглавым, если он правда существует.***
«ВОССТАНЬТЕ! Смерть роду Аргеллов! Сколько ещё мы будем позволять Скорпиону отправлять своим ядом земли Тормандалла, рушить наши дома в степях, разбирать дольмены в горах, уничтожать всё, что было нам дорого? Настало время перемен! Спасём наше будущее от гнёта Золотого Скорпиона!» Окровавленная листовка.***
— Они всё знают. Голос Виктора гулко отразился от стен комнаты. Он видел смутные силуэты за стеклом, которое отделяло допросную от соседнего помещения, но лучше всего он мог разглядеть своё отражение. Виктор слегка наклонил голову, присмотрелся к тонкому краснеющему следу на шее, который остался от подавителя. Гвардейцы заперли его в этой комнате один на один с Двуглавым, а сами наблюдали через стекло, как за подопытным. «Не так давно я отказался от предложения стать циркачом, а теперь меня вынуждают сплясать на потеху публике». — Безмозглый дурак, — прозвучало над головой далёкое, едва слышимое эхо. — Нужно было сожрать тебя ещё в колодце, раз ты всё равно ищешь смерть. На потолке сидел рой мотыльков. Вместе они собрались в гигантского бражника: его крылья раскинулись от стены до стены, большие чёрно-красные «глаза» шевельнулись, как живые, и уставились на Виктора. Тварь всё это время была рядом, выжидала момент, когда жертва станет уязвимой. — Думаю, ты бы мной подавилась. Или надеешься, что сейчас заставишь меня самоубиться? Гвардейцы тебе этого не позволят, сразу ошейник на место вернут. Так и останусь я гнить в тюрьме весь положенный мне век, и ни черта ты не получишь. Этого хочешь? Или всё-таки попробуем договориться? — Я хочу пообщаться с духом напрямую, — прозвучал голос гвардейца из громкоговорителя. Виктор ни на мгновение не спускал взгляда с чудовищного бражника, словно это могло удержать тварь на потолке, подальше от него. Если впустить в себя Двуглавого, такой гость вряд ли добровольно выйдет за порог… Но и права на отказ у Виктора не было. — Ну что, скажешь людям пару слов? Крошечные тельца зашевелились, их окраска сменилась. Рисунок на крыльях теперь напоминал Двуглавого в своей настоящей форме: обтянутый зачатками мышц череп, в пустых глазницах которого сиял багровый свет. Распахнулась здоровенная смердящая пасть, и череп рухнул на Виктора, поглотив его вместе со стулом. Для наблюдателей ничего не изменилось. Они не слышали раздирающий уши писк, не видели, как по склере глаза Виктора ползали насекомые, как нагло они лезли в пустую глазницу. Тело онемело, стало чужим, теперь оно — кожаный мешок, набитый паразитами. Разум Виктора угасал. Словно безжалостная буря пыталась задуть костёр, но под углями всё ещё теплился огонёк. Вскоре тело начало двигаться. Вместо того чтобы сидеть прямо и неподвижно, оно откинулось на спинку стула и закинуло ногу на ногу. Звякнула цепь наручников, когда ладони легли на колено. Голова слегка наклонилась, будто на носу были очки, и пристальный взгляд изучил людей за стеклом. В отражении вместо его лица кишело пёстрое месиво из мотыльков. — Какая честь, — задвигались губы Виктора. Его голос звучал на полтона выше, чем обычно. — Не так давно вы рьяно охотились за моими людьми, а теперь желаете вести светские беседы. — Как можно к вам обращаться? — кажется, в этот раз слово взяла Филин. — Имена для мёртвых не имеют значения. Называйте так, как вам угодно. — Позвольте мне проверить, правда ли мистер Раймонд сейчас одержим, а не пытается нас одурачить, — голос Славомира прозвучал совсем тихо, его силуэт стоял дальше всех от микрофона. — Этот глупец сможет дурачить лишь самого себя. Вперёд, делайте со шкуркой всё, что пожелаете. Открылась дверь. Славомир замер у порога и сначала убедился, что Двуглавый надёжно прикован цепью к столу. Подошёл без страха, нарочно избегая зрительного контакта — видно было, что с одержимыми он имел дело не в первый раз. Достал из полевой сумки, украшенной заклёпкой в виде красного ромба, широкое прямоугольное зеркало. Поднёс его к лицу, Двуглавый заглянул в него — и стекло треснуло, будто по нему ударили палкой. — Впечатляюще, — медленно произнёс Славомир и отступил на шаг. — Похвала из уст раба безликих истуканов — вот что воистину впечатляет, — Двуглавый растянул губы в улыбке, но с лицом Виктора она выглядела угрожающим оскалом. — Вы подтверждаете слова мистера Раймонда? Дариус Тарнетт правда служил вам? — спросила Филин. — О, и ещё как! Я бы могла поведать множество историй об этом чудесном человеке, да боюсь, моя шкурка не доживёт до конца рассказа, — Двуглавый посмотрел на стол, на который медленно падали кровавые пятна. Ещё одна капля скользнула за ворот тюремной робы. — А вы сами готовы служить роду Аргелл на благо империи? Хор бражников внутри Виктора зазвучал по-другому: вместо злого веселья в их голосах появилось удивление. — Ты осмелилась призвать мертвеца служить живому, хотя ваш век для меня короток, словно отблеск падающей звезды. Смешно. Я ещё успею попировать на костях последнего из Аргеллов — паршивенький выдался род, не чета Хоррусам, — Двуглавый уставился на одну из фигур за стеклом. — Зачем мне служить, если я могу просто дождаться вашего краха? Двуглавый вдруг подавился своими словами. По лицу прошлась судорога, тело завалилось вперёд и едва успело выставить руки, чтобы не удариться о столешницу носом. Дыхание стало тяжёлым, прерывистым: — Скорбящий… палач… Пообещайте духу… Добраться… До Глотки Предтечей… Только это… Заинтересует… — Мистер Раймонд! — Славомир шагнул ближе, в его руках вместо зеркала блестел подавитель. Он видел, какое это мучение — держать в себе древнюю сущность. — Стойте, я ещё не закончила, — остановил его голос гвардейца. В нём не звучало ни капли сочувствия. — Что, если я предложу вам не службу, а сотрудничество, любезный дух? Левиафаны смогли ранить и Хранителей, и Курьеров, если верить рассказам мистера Раймонда. Выходит, перед ними вы такая же беззащитная, как и мы. Если род Аргеллов падёт, у вас не получится пировать на их костях, потому что всё уже будет съедено червями. — Госпожа, молю вас, одумайтесь, — Славомир во все глаза уставился на тени за стеклом. — Или ради этого вы попросили меня присутствовать здесь — чтобы стать свидетелем вашего безумия? — Держите себя в руках, сэр Славомир. Мои слова не означают, что мы отказываемся от поддержки квадрианства, ведь мы всё ещё союзники в борьбе против Левиафанов. Но ради победы над большей угрозой можно и объединиться с меньшей, не так ли? — Жертва… Для войны мне нужны жертвы!.. — хор бражников прорывался сквозь волю Виктора, как помехи в радиоэфире. Тёмные капли всё чаще падали с подбородка на стол. — Кровь! Плоть! Души! — Будут вам жертвы. Левиафанов — бесчисленное множество, их должно хватить надолго. — Вы раскормите древнего духа и создадите куда большее зло, чем Скорбящий палач! — Славомир не терял надежды достучаться до женщины по ту сторону стекла. — Но мистер Раймонд раскрыл нам, где находятся останки этого Двуглавого, не так ли? До подземелий Дарнелла добраться куда легче, чем до ледяной пустоши Глотки Предтечей. Но мы не станем торопиться с раскопками, если получится прийти к соглашению. — Никаких союзов, пока вы не уничтожите эту шкурку, — Двуглавый повёл плечами и шеей, будто ему стало тесно в большом теле. — Если я буду долго связана с таким дураком, то и сама весь разум растеряю. — Исключено! — вмешался голос Филин. Следующие слова звучали тише, едва разборчиво: — Вы сами видите, мэм, как этот человек сопротивляется воле духа. Он может стать надёжным посредником между ним и нами; хотя бы успеет предупредить, если что-то пойдёт не по плану. При этом он разделяет наши цели. Где ещё мы найдём более подходящего человека? У нас на это просто нет времени. Повисла тишина, хотя по силуэтам было заметно, что шёл диалог. Громкоговоритель оживился, на этот раз говорила гвардеец: — Жизнь мистера Раймонда покажет нам, что вы действительно способны на сотрудничество, любезный дух. В ином случае, напоминаю, я немедленно снаряжу людей, чтобы те добрались до ваших останков, которыми займётся сэр Славомир. — С превеликим удовольствием, — приближённый скрестил руки на груди. Тело конвульсивно дёрнуло головой. Рой бражников затих, их голоса больше не получалось разобрать. Они что-то задумали. Но что? — Да будет так, — процедило тело и рухнуло на стол.***
«ЧТО СКРЫВАЕТ ЧËРНАЯ ГВАРДИЯ? Тени императорской семьи всегда выделялись своей скрытностью. Ещё многие годы нам придётся распутывать паутину лжи, которой Гвардия опутала Тормандалл. Может оказаться, что тени давно поглотили трон, и человек с короной на голове — не более, чем их марионетка…» Отрывок из газеты «Глас истины».***
Виктор в задумчивости почесал отросшую щетину, пока он проверял текст перед собой на ошибки и неточности. Едва с него сняли наручники, так сразу посадили за стол и завалили отчётами. О, как много ему пришлось извести чернил! Гвардейцы требовали расписать все подробности о том, о чём он говорил на допросе: как попасть к Двуглавому, какие слабости у Курьеров, у Хранителей — совершенно всё. Многие сочли бы такой поступок предательством. Но что поделать, если по-другому ему никак не выкупить жизни нескольких сотен людей. К вечеру перед Виктором выросла гора из бумаг, а глаз начал болезненно слезиться. Даже в годы ученичества не приходилось писать так много. После долгой работы за столом хотелось размяться, и Виктор прошёлся кругами по комнатке, которая была размером с тюремную камеру. Очередное напоминание, как он далёк от настоящей свободы — её придётся заслужить, но ему хотя бы дали на это шанс. Ветер ударил по окну еловой веткой, с пушистых иголок упали комья снега. За стеклом открывался неплохой вид: вокруг росли укрытые белоснежными шапками ели и сосны, за их стволами можно было разглядеть крепостные стены, а через дорогу — соседний корпус штаба Чёрной гвардии. По очищенным тропинкам ходили одетые в чёрное люди: кто-то в мундирах, кто-то в форме клерков, иногда их мрачность разбавляли пёстрые мантии адептов. «Эти люди стёрли из истории мою семью, а теперь мне приходится вылизывать им сапоги. Наверно, это тоже считается предательством», — но Виктора забавляла такая превратность судьбы. До сих пор не верилось, что его жизнь решили сохранить и использовать. Короткий стук в дверь, и в комнату вошла Филин. Она прижимала к груди стопку газет: Виктор попросил дать ему почитать номера за те недели, которые он просидел в глуши Холодного Пика, а после этого за решёткой. — Выглядите так, будто не ожидали меня увидеть, — сказал Виктор, заметив пристальный взгляд Филин. — Признаюсь, я думала, что вы сбежите в тот же миг, как останетесь без присмотра. — Тогда у вас начались бы проблемы, верно? — Катастрофические, — Филин положила газеты на стол. — Что ж, как вы могли заметить, не в моих привычках бросать дам в беде. Филин коротко рассмеялась, прикрыв ладонью рот. Зашелестели страницы отчётов, пока она бегло просматривала каждый из них. Теперь Хранители и Курьеры стали её ответственностью — Филин тоже верила, что из этой идеи могло выйти нечто стоящее, и Виктор надеялся оправдать её доверие. Но прежде им следовало решить множество организационных вопросов: всё-таки их случай был неординарный, каждый шаг приходилось обговаривать с приближёнными, а тем встала поперёк горла сама идея объединиться с беззаконниками. Безумные настали времена. Если бы София до них дожила, скорее всего, она тоже совала бы Филин палки в колёса. Наконец гвардеец кивнула и сказала, что передаст отчёты в канцелярию. На душе сразу полегчало, Виктор не выдержал бы переписывать такой объём. — Мисс Филин, давайте я помогу, — начал было он, заметив, что женщина собиралась забрать всю бумажную гору сразу. Его поправили: — Светлана Глостер. Никогда не любила эти клички, давайте обойдёмся без них, — улыбнулась Филин. Вблизи было заметно, что выбитые в День основания зубы ей заменили на фарфоровые протезы, но это не сильно портило её очарование. — В таком случае рад знакомству, — Виктор улыбнулся в ответ. — Вы правильно сделали, что на допросе вели себя как незнакомец, иначе мне не позволили бы вести ваше дело. Посчитали бы, что я помогаю вам из личной симпатии. — А она есть? — Может, самую малость, — Светлана вновь рассмеялась, а её глаза заблестели в свете ламп. — Вы спасли мне жизнь, вот и возвращаю должок. — С вашим сыном всё в порядке? У вас получилось провести ритуал? Тот свет, что едва зажёгся в Светлане, мигом потух. Она отвела взгляд, отстранённо наблюдая за тем, как ветер за окном игрался со снежинками. — Получилось, — после долгой паузы ответила она. — Он привёл меня к мёртвому телу. Как видите, я теперь тоже чуточку беззаконница. — Простите, зря я спросил. Соболезную вам. Светлана вздохнула и вновь повернулась к Виктору. — Что было, то было. Раз у меня не вышло исполнить материнский долг и защитить сына, я решила посвятить свою жизнь войне с Левиафанами. К счастью, императрица разделяет моё желание, поэтому мы смогли договориться о судьбе Хранителей и Курьеров, но очень многое зависело от вас, — она мимолётно коснулась предплечья Виктора. — Я рада, что вы оправдали мои ожидания. — Значит, мне не показалось… — Виктор задумался, вспоминая вчерашний день. — На допросе и правда была леди Аргелл? — Она всегда обращала пристальное внимание на Хранителей. Вести о Холодном Пике её не на шутку взбудоражили, и она решила лично приехать в штаб, — Светлана вздохнула с лёгким оттенком раздражения. — До сих пор не могу поверить, что она вызвала духа на глазах у приближённого. Я думала потихоньку склонять Славомира к нашей идее, чтобы в будущем он стал нам союзником, но после близкого знакомства с Двуглавым, боюсь, его не получится так легко убедить… Они поделили отчёты на две неравные стопки, и Виктор взял ту, что побольше. Стоило выйти из комнаты, как в него штыками воткнулись настороженные взгляды: вместо тюремной робы Виктору выдали такой же костюм клерка, как у многих вокруг, но сойти за «своего» всё равно не вышло. После запустения Холодного Пика и одиночества тюремной камеры непривычно было наблюдать столько оживления: приезжали и уезжали экипажи, персонал торопился по своим делам, вокруг звучали то клички, то имена, иногда в обрывках разговоров слышалось «эти ведуны», «у сэра Славомира очередные замечания», «Левиафаны вновь атаковали обозы с продовольствием, и как нам прокормить такую ораву?». Очень редко Филин с кем-то здоровалась, а не просто кивала из вежливости — похоже, она мало кого знала в штабе. — Мисс Глостер, раз уж мы теперь в одной лодке… Скажите честно — что сейчас с одержимыми? Как понимаю, они живы. Но где они? Вы их допрашивали? Светлана замедлила шаг. Подумала немного, решая, имела ли она право разглашать такую информацию. — У меня для вас есть и хорошая новость, и плохая. Начну с хорошей: ваши люди и правда живы. Плохая: не обошлось без потерь. Адепты вытащили их из-под контроля духа, но некоторые умерли ещё при перевозке в штаб, часть до сих пор не пришла в себя, а те, кто очнулся, пока не могут сказать даже своё имя. — Снимите с них свинец, и ведовская сила поможет им быстрее восстановиться. — Я стараюсь убедить Славомира так поступить. Надеюсь, ваша информация сможет его поторопить, пока ещё есть кого спасать, — Светлана приподняла свою стопку отчётов. Виктор нахмурился и кивнул. Главное, чтобы Даниил выжил. Последний друг остался, нельзя загубить ещё и его. — А что сейчас с айрхе, которую поймали вместе со мной? — Ох… «Она», — Светлана болезненно скорчила лицо, словно одно её упоминание вызывало головную боль. — Адепты Пламенного судии хотели разговорить её своими методами, но я убедила руководство, что лучше обождать с пытками до тех пор, пока не решится вопрос с вами. — У этой женщины скверный нрав, но прошу, не отдавайте её квадрианцам. Никто из Курьеров не знает про Двуглавого больше, чем она. — Всё зависит от результатов вашей работы, мистер Раймонд. Кто бы сомневался. Виктор ещё не привык, не осознал всю тяжесть груза, который вдруг на него свалился. Проклятье, он ведь должен был колесить по империи, учиться жить свободно, без оглядки на прошлое, чужие приказы, на всё то, что тянуло его вниз. Вместо этого его навечно приковали к ножке императорского трона. Виктор вздохнул и потёр шею, чувствуя, как кожу холодит серебряный обод подавителя. Хоть и жалко было свои несбывшиеся мечты, он готов взять ответственность за то, что натворил. Секретарь приняла всю стопку макулатуры, а, значит, с работой на сегодня официально покончено. Светлана проводила Виктора обратно до его комнаты — ему пока не следовало бродить по штабу без присмотра, — но короткая прогулка за пределы четырёх стен приободрила поникший было моральный дух. Светлана так углубилась в отрешённую задумчивость, что не заметила, как начала покусывать губу фарфоровыми зубами. Когда они дошли до комнаты Виктора, она подняла взгляд и вместо прощания спросила: — Вы… Вы правда убили мистера Морта? Клянусь, я не потащу вас за решётку, если окажется, что вы чуточку приврали на допросе. Виктор вздрогнул. Значит, ему не померещилось особое внимание Светланы к портрету Хейда. — Я ни разу не соврал вам, мисс Глостер, — сказал он и почувствовал себя из-за этого виноватым. — Вы его знали, верно? — Что было, то было, мистер Раймонд, — Светлана отвернулась и быстрым шагом ушла прочь. Виктор коснулся нагрудного кармана пиджака. Вместо зажигалки он нащупал пустоту, такая же пустота осталась и на душе после слов Светланы. Убийство Хейда походило на брошенный в воду камень: круги от удара задевали всё больше людей, и возможно среди них найдётся такой, как Виктор, который тоже захочет отомстить. Хотя бы тот желтоглазый ублюдок с птицами. Спустя пару дней явился неожиданный гость — Славомир. Его бакенбарды топорщились, как усы рассерженного кота, но он оставался вежлив и спокоен, да ещё пришёл с подарком. — Столько лет верной службы леди Тарнетт… Как после долгой охоты на беззаконников можно было стать одним из них — выше моего понимания, — Славомир положил на стол маленькую коробочку, но пока не говорил, что в ней, да ещё прижал сверху ладонью. — Мисс Филин пытается убедить меня, что из вас выйдет полезный союзник. Я ей не верю, — он смерил Виктора давящим взглядом, но тот молча стоял у окна и ждал, пока адепт перейдёт к сути. — И всё же я решил, что лучше пусть беззаконники убивают друг друга, чем в войне будут страдать обычные люди. Славомир придвинул коробочку ближе к Виктору. Внутри деревянного футляра лежало боло — такое же, какое носил Даниил. Очередной подавитель, но этот хотя бы снимался без специального ключа. — Ваш ошейник самый красивый из тех, что у меня были, сэр, — Виктор ухмыльнулся и затянул под горлом крепёж боло. — Привыкните к нему по дороге на юг. Будьте готовы выезжать через час, — и приближённый закрыл за собой дверь, прихватив старый подавитель. Кривая ухмылка сошла с лица Виктора. Первый же порыв — снять шнурок и посмотреть, осталось ли что-то от его роя… Но это означало неизбежную встречу с Двуглавым, а тот наверняка жаждет сказать ему пару ласковых. Нет, пока у Виктора не было настроения для подобных разговоров. Достаточно самого факта, что у него появилось чуть больше контроля над своими способностями: можно сказать, сам приближённый Пламенного судии дал ему официальное разрешение нарушать Непреложные законы! Виктор от души захохотал. «Интересно, как ты хотела заставить всю эту неповоротливую систему принять твои идеи?» — мысленно обратился он к Катерине. Та не оставила ни единой подсказки, а жаль. Придётся и дальше прокладывать свой путь. Спустя ровно час из крепости, в которой располагался штаб Чёрной гвардии, выехало несколько экипажей. Компанию Виктору составили Филин и Славомир — теперь они всегда будут следовать по пятам, и к этому тоже стоит привыкнуть. — Хоть ваши люди и должны подчиняться Чёрной гвардии, официально никакой связи между нами не будет, — Светлана чиркнула карандашом в записной книжке. На её мундире появился новый шеврон в виде двух красных скрещённых «галок», подозрительно напоминающий квадрианский ромб. — Императрица не хочет, чтобы ваш провал мог бросить на неё тень — и без того хватает волнений среди народа. Хранителям придётся уйти на покой вслед за их мастером: после крепости Багортт и смерти Тарнетта вера в синие мундиры пошатнулась, да ещё газетчики начали раздувать нелепые слухи. Вы станете главой вольных наёмников, которые были наняты короной для помощи в подавлении бунтов и мятежей. Несколько таких отрядов уже работают на нас, так что вы не должны привлечь особого внимания. Только с названием мы ещё не определились. У вас есть пожелания, мистер Раймонд? — Раз уж зовёте нас наёмниками, то пусть будут… «Клинки»? — Виктор пожал плечами, ему было ровным счётом плевать. — Не самый плохой вариант, — Светлана чиркнула пару строк в записной книжке. — Казна поможет вам встать на ноги, но прямо скажем, этих денег едва хватит на самое необходимое: надо организовать новый штаб, наладить поставки оружия, припасов, всего и не перечислить. Императрица хочет посмотреть на вас и представить другим высокопоставленным лицам, которые будут влиять на вашу работу. Если хорошо себя покажете, то, может, к вам проявят чуть больше щедрости. — Но ведь от Хранителей должно было остаться всё то, что вы перечислили. Неужели нельзя использовать наследие Тарнетта? — Корона подарила Тарнетту всё, что тот имел, и после его смерти дары вернулись короне, — Славомир поморщился при упоминании беззаконника. — Если вы придёте на место Хранителей, то станет слишком очевидно, что они просто сменили название. Начнутся пересуды, а мы не хотим привлекать к вашим людям лишнее внимание. — Действовать надо осторожно, — кивнула Светлана. Редкий случай их единогласия. — Левиафаны уже долгое время стараются очернить род Аргеллов, пошатнуть умы тех людей, которых они не смогли переманить к себе иными способами. Не стоит подавать им для этого лишний повод. Виктор вздохнул и потёр переносицу. Все эти политические игрища — худшее наказание, какое только можно было для него придумать. Груз на плечах становился всё тяжелее. Путь выдался долгим: несколько часов экипаж ехал через укрытые снегом леса, поля, и опустевшие поселения, обезображенные символом безумного глаза. Напомнило времена, когда Виктор колесил по всей империи следом за Софией — смешно, но тогда он чувствовал себя свободным. Дорога вильнула в объезд еловой рощи и привела к холму, на склоне которого сиял в лучах зимнего солнца белоснежный особняк. Как Хранитель, Виктор побывал во многих домах аристократов, но впервые увидел родовое гнездо Фэйзерров. Их часто называют «портными короны»: уже не одну сотню лет их ткацкие фабрики радуют благородных господ роскошными тканями. Почему императрица захотела устроить встречу именно в этом месте, где она жила до того, как вышла замуж за Арчибальда IV? Здесь тоже был какой-то скрытый подтекст и политический ход? Прислуга встретила гостей радушно, но Виктор ничего толком не успел сделать, хотя бы подкрепиться после дороги. Человек во фраке, местный дворецкий, передал волю императрицы: та желала видеть беззаконника прямо сейчас, не дожидаясь официальной встречи. — Не знаю, что на этот раз задумала леди Аргелл, поэтому будьте осторожны. Говорите только тогда, когда вас спросят, и отвечайте лаконично, — торопливо наставляла его Светлана, пока они вместе шли к ажурной, как плетёное кружево, ограде. — Не переживайте, мисс Глостер. Я много лет был Хранителем, ещё помню, как следует себя вести с высшим обществом. — Тогда просто пожелаю вам удачи. У арки им пришлось расстаться, и дальше Виктора сопровождало двое менее дружелюбных гвардейцев. Они шли через кладбище, настолько древнее, что даты на некоторых памятных стелах были из эпохи Хоррусов. В этом тихом, печальном месте время будто застыло, чтобы не тревожить покой мёртвых. Одна из стел появилась здесь недавно судя по голой земле вокруг, которую ещё не успели заложить декоративной плиткой. На отполированном мраморе было высечено имя: Кейтлин Нокс, и оно выбивалось из стройного ряда Фэйзерров. Напротив стелы замерла ещё одна фигурка, но уже человеческая. — Ваше императорское величество, — Виктор с почтением поклонился после того, как гвардейцы представили его императрице. — Благодарю вас за вашу милость и оказанное доверие. Леди Аргелл зябко прятала руки в меховой муфте. Она носила серый цвет траура, и вряд ли его причиной была скорбь только по супругу. По коже Виктора пробежались мурашки от её ледяного пронзительного взгляда. — Хотите, я расскажу вам сказку, мистер Раймонд? — динамики больше не искажали голос леди Аргелл, но он звучал всё так же властно и чуточку угрожающе. — Да, мэм. Из муфты выскользнула рука и убрала чёрный локон, который выбился из-под капюшона пелерины. Пока леди Аргелл поправляла причёску, Виктор случайно заметил шрам на её горле, прямо над воротником. — Давным-давно в оранжерее росли две чудесные розы. За ними прилежно ухаживали, но они страдали от одиночества — такова была участь всех роз, пока их бутоны не расцветут. Всё изменилось в день, когда птица обронила на землю семечко ромашки: неожиданная соседка полюбилась розам, и уговорили они садовника не трогать сорняк, когда тот начал прорастать. С тех пор ромашка росла в тени своих названых сестёр, окружённая их заботой, и жили они счастливо в маленьком мирке для троих, пока старшая роза не расцвела прекрасными бутонами. Императорский садовник влюбился в них без памяти, и пожелал он посадить цветок в своём саду. Розе тоже полюбились его нежные руки, и сёстры искренне радовались за неё, ведь найти свою любовь — редкий дар в то жестокое время. К сожалению, необыкновенная красота привлекла и злые взгляды. Когда розу везли в императорский сад, из тьмы вдруг налетели вредители: они закусали всех, кто пытался её защитить, а над самим цветком надругались, оборвали лепестки и бросили то, что осталось, на осколках былой жизни. Даже покалеченную, императорский садовник продолжал любить розу. Он ухаживал за цветком изо всех сил и надеялся, что однажды бутоны вновь расцветут, но ни его любви, ни поддержки сестёр оказалось недостаточно. Одним злополучным утром розу нашли срезанной под корень. От неё остался отводок, и бедная роза не выдержала позорных слухов, что этот росточек был осквернён вредителями. Но самое видное место в саду не могло пустовать долго. Пришлось младшей розе заменить сестру, хотя у неё был свой возлюбленный садовник. Когда младшая роза покинула старый сад, из него исчезла и ромашка — не смогла она вынести той несправедливости, что случилась с её пусть и не родной, но семьёй. Никто не мог найти её следов, пока однажды она не вернулась сама. В тот день ромашка поклялась розе, что уничтожит вредителей, которые разрушили жизнь их старшей сестры. Многих уже выловил садовник, но не всех, далеко не всех, и самые хитрые из них смогли спрятаться прямо в императорском саду. Ромашка сказала розе, чтобы та подождала ещё немного. Сказала, что принесёт головы вредителей и удобрит ими сад, чтобы в будущем он цвёл так, как никогда прежде. Младшая роза поверила ромашке. И осталась ждать, помогая ей по мере сил. Неугасимая ненависть в глазах леди Аргелл очень напоминала взгляд, которым обычно на Виктора смотрела Ведьма. — Вы удостоились моей «милости» исключительно из уважения к делу, которому отважная ромашка посвятила свою жизнь. Я собиралась бросить вас в костёр сразу же после допроса, но ваша честность смогла убедить меня, что вы ещё можете принести Тормандаллу пользу. Заставьте своих вредителей помочь саду расцвести, мистер Раймонд. Иначе я удобрю его вашими телами. Виктор вновь поклонился. — Я вас не подведу, мэм. Леди Аргелл кивнула и отвернулась к стеле. За весь разговор на бледном лице, похожем на изящную фарфоровую маску, не дрогнул и мускул. На этом короткая аудиенция закончилась, а Виктор получил то послание, которое до него хотели донести. Теперь он понимал, почему Катерина была настолько самоуверенна в своих планах: сложись всё так, как она хотела, то вместо допроса её ждало благословение императрицы, и против Левиафанов сразу же выступила бы новая сила, скорее всего, одетая в чёрные мундиры. Мнение самого Двуглавого в этом плане явно не учитывалось. Гвардейцы повели Виктора к выходу из кладбища, но он успел бросить прощальный взгляд на стелу. «Кейтлин Нокс»… Южанка, кто бы мог подумать. И сердце у неё оказалось не такое каменное, как Виктор всегда считал. «Выходит, мы оба были одержимы местью, да, Катерина? Поэтому ты так хотела увидеть во мне союзника? Прости уж, что не оправдал ожиданий. Нас вели разные дороги, и только своей гибелью ты заставила меня пойти следом за тобой».