***
Тихое сопение Лийсы на диване. Отзвуки чужой ссоры за стеной. Гул ветра в щелях оконных рам, напоминающий гул безумного ока. Едва слышимые, по-кошачьи мягкие шаги, которые приближаются к кровати… Наверняка это Ищейка нашёл лазейку, как подобраться к Муравейнику, минуя Глашатай и ловушки. Разум Айры забил тревогу — ну же, хватайся за нож и защищайся! — но тело не слушалось, оно так и осталось во власти дрёмы. Скрип половицы у изголовья кровати. Тихий шорох матраса и одеяла. В нос забился тяжёлый запах сырой земли, что-то легонько коснулось щёки, подразнивая — Айра схватился за эти ощущения, как за брошенную утопающему палку, и выбрался из сонной трясины. Он распахнул глаза и увидел нависшего над ним Ворона. Кадавр почти лёг сверху, но при этом не коснулся и кончиком пальца: один из первых приказов — не трогать хозяина, если это не требуется для спасения его жизни. Лента от капюшона вновь мазнула по щеке. Сегодня Ворон ходил без маски: Лийса решила сделать его второе лицо «повеселее», но умаялась, пока бегала по Муравейнику в поисках подходящих красок, да так своё баловство и не довела до конца. Тень скрыла от Айры изуродованное ихором лицо. — Ворон, что ты делаешь? Сиплый вдох, от которого по рукам пробежали мурашки, и мертвец ответил: — …Слежу. — Зачем ты следил за мной? — Дыхание… слабело, — просипел Ворон. — Врага — нет. Спасать… не от кого. Ждал… когда сердце… остановится. Голоден. Айра прикрыл глаза, лишь бы не видеть силуэта перед собой. Как же это неправильно. Неправильно… На мгновение ему настолько всё осточертело, что он почти решился позволить Ворону исполнить своё желание. — Если умру, что будешь делать? — спросил он вместо этого. — Домой… вернусь… домой… — У тебя нет дома, Ворон. Только я, — Айра открыл глаза и упёрся ладонями в грудь кадавра. Тёплый, но не живой. Никак не получается к этому привыкнуть. — Не подходи ко мне ближе, чем на два шага, если я тебя не позову или мне не грозит опасность. Ворон сполз с кровати и отступил ровно на два шага. Что за мысли сейчас крутились в его наполненной чёрной жижей голове? Будь он человеком, Айра мог бы одним касанием узнать все потаённые секреты, но если коснуться Ворона, то он не слышал ничего. Совсем ничего. — Как всё прошло? — раздался тихий голос горихвостки. Дымная птичка с ярко-красным хвостом сидела на спинке дивана, берегла сон Лийсы. Её глаза светились в темноте крошечными угольками. — Как обычно. А «как обычно» — это очередной провал. Айра свесил ноги с кровати, но вставать не спешил — голова ещё кружилась после снохождения. Раньше отдача била по нему не так сильно. Неужели он близок к своему пределу? — Может, всё-таки позволишь нам с сестричкой тебе помочь? Ты же для того и взял нас под своё крыло. — Исключено, — Айра покачал головой, и комната вновь закружилась перед глазами. — Я не хочу, чтобы Древние о вас знали. Лийса и так натворила дел, когда раскрыла себя Глашатай, хотя бы её братья не должны видеть вас рядом со мной. — А ты уверен, что они ещё не знают? Айра обменялся с горихвосткой мрачными взглядами. Как ни странно, этот не очень живой придаток к Лийсе во многом от неё отличался: «сестричка» чаще молчала, но не боялась задавать неудобные вопросы и спорить. Воистину удивительная аномалия, пусть и немного раздражающая. В керосиновой лампе засиял огонёк, Айра прикрыл её тряпкой, чтобы свет не падал на Лийсу. С вечера осталось немного травяного чая, на вкус он оказался горьким и холодным; Айра скривился и по-ребячески высунул язык, но заставил себя выпить до дна. Гадость, зато бодрящая гадость. Отставив чашку на стол, он случайно заметил наблюдательницу: сойка впервые вылезла из своего убежища и теперь следила за ним, уцепившись лапками за спинку стула. Даже ей стало интересно, что за переполох творится в квартире. — Так и будешь молчать, или наконец поговорим? Вместо ответа сойка растворилась в воздухе, как мираж, и спустя мгновение две лазурные точки засияли в щели между шкафом и потолком. Значит, не сегодня. Судя по часам, до утра было полно времени, но ложиться спать больше не хотелось. Айра присел на подушки в углу комнаты, где он оборудовал мастерскую — за столом ему не хватало места. Лезвие ножа заскользило по ветке, и на подстеленную газету упали тонкие завитки коры. Ветвь была хорошая, дубовая, а главное — крепкая. Однажды на ней повесили сразу трёх человек, и на каждое движение ножа слышался тихий отзвук их предсмертных хрипов. Работа с деревом успокаивала. Будь у Айры обычная жизнь — вырезал бы заговорённые ложки да тарелки, в его крынках молоко дольше оставалось бы свежим, а пиво из кружек казалось вкуснее. Неплохая работёнка, главное квадрианцам на глаза не попадаться. Увы, вместо ложек он мастерил оружие: и то был ни меч, ни арбалет — а посох с навершием из лже-Предтечи. Основу сделать легко, а вот как соединить её с древними костями, это уже была задачка поинтереснее. Деревяшка быстро сгорит, металл тоже не подойдёт, остался последний вариант — камень. Нужно будет достать инструменты для его обработки, а это всё время, время… За работой остаток ночи пролетел незаметно. Послышался голосок Лийсы: та пожелала доброго утра и сестре с Айрой, и Ворону, и молчаливой соседке на шкафу. Загудели трубы в уборной, а потом заскрипели ножки стула по полу, когда девочка потащила его на кухню, чтобы было удобнее тянуться до ящиков. Вскоре Айру накрыла тень: Лийса села перед ним на корточки и подала тарелку, из которой шёл пар. — Прости, я забылся. В следующий раз потряси меня за плечо, когда проголодаешься, — Айра виновато улыбнулся и отложил нож в сторону. Обычно он ел мало, легко забывал про завтрак и обед, но от запаха овсяной каши мигом заурчало в животе. Лийса плюхнулась рядом на подушку и положила свою тарелку на колени. Горячо было, скорее всего, но такие мелочи не помешали ей зачерпнуть кашу с горкой и сунуть ложку в рот. За ночь бинты на её руках успели расплестись, под ними виднелись аккуратные порезы. Жизнь в Муравейнике дорого ей обходилась. — Мне нетрудно чуточку помочь. Пока я путешествовала с Милицей, она научила меня, как готовить всякое простенькое. Тут хотя бы не надо костёр разжигать. Айра протянул было руку к лохматой макушке, но вместо этого взялся за ложку. Он до сих пор не свыкся с тем, что эта девчонка — не только морока с заплетанием косичек по утрам, но и помощница в таких мелочах, как готовка или уборка. Да и не хотел привыкать. Вряд ли Лийса рядом с ним надолго: или сбежит сама, или Айра отошлёт её, когда решит, что та готова. Ночь выдалась суматошной, а новый день — и подавно. Едва за окном рассвело, как раздался нетерпеливый стук в дверь. Это Йялан, правая рука Стаха, пришёл с очередным приказом: хозяин Муравейника желал немедленно видеть у себя Лийсу, чтобы та помогла его людям подготовиться к вылазке на Ахерон. — Ахерон? — Айра тут же подскочил на ноги. — Что за безумие. Удача задурила ему голову? — Если Стаху нужен будет твой совет — он тебя и спросит, но сейчас он хочет послушать девчонку, — Йялан кивнул в сторону двери, зазывая за собой, причём немедленно. Он был редким человеком в Муравейнике, не считая семейства Нуа, который не испытывал перед беззаконниками ни малейшего страха — как и уважения, судя по всему. Лийса вытерла рукой остатки каши с губ и надула щёки. Она всегда строила рожицы, когда её заставляли делать то, что ей не нравилось, но дальше гримас её недовольство не заходило. Понимала ведь: одно слово Стаха, и следующую ночь ей придётся спать на морозе. — Моя ученица останется здесь, — Айра встал рядом с Лийсой и слегка сжал её худенькое плечо. — Я сам поговорю со Стахом. Он готов был ругаться с Йяланом, если придётся, но тот почесал родимое пятно на щеке, да пожал плечами: «Как хочешь, не мне же огребать». Лийса схватила Айру за край сюрко, взгляд у неё стал растерянным и чуточку напуганным, она не понимала, зачем ссориться с их благодетелем. Улыбка Айры её ничуть не успокоила, как и переданное через касание послание: «Я разберусь». Не так давно Муравейник оказался на грани вымирания, но после Дня основания айрхе вновь, как десятилетия назад, искали под его крышей спасение и защиту. Каждый новый день начинался с того, что во тьме коридоров, которые никогда не видели солнца, одна за другой зажигались разноцветные лампочки: если над дверью горела обычная, с тускловатым жёлтым светом — то жилая квартира, если лампу покрасили в зелёный — значит, там была торговая лавка, а если в красный — мастерская. На стенах не найдёшь хоть одну вывеску, но кого ни спросишь — все знали, куда нужно постучаться, чтобы выменять еду, новые горшки или инструменты, а где сидит лекарь, швея или часовщик. Айра до сих пор терялся в этих пятнах света, как в дремучей чаще. Запутанные ходы и узкие лестницы привели его в подземные помещения, где Стах построил оружейную. Не по своей воле ему пришлось тесниться под землёй — это Айра попросил убрать всё железное подальше от его убежища, и так нелегко было заниматься снохождением, когда весь дом пронизывают жилы медных труб. Йялан открыл дверь и в насмешливом поклоне пригласил внутрь, а сам предусмотрительно остался снаружи. Сокровищница Стаха впечатляла. На стенах висели арбалеты, луки, топоры и ножи, было оружие и посовременнее: несколько револьверов, винтовка, пара палашей и чуть больше сабель — явно трофейные. А ведь стояли ещё и сундуки, ящики!.. Всё это добро копилось не один год. «Кажется, я недооценил Стаха», — Айра коснулся ладонью сабли. Обычно клинки молчат — с металла быстро исчезают все следы, но в ножны из мягкой кожи впиталось так много крови, что до сих пор слышались отголоски жертв. Без того скверное предчувствие начало бить в набат. — О, только посмотрите, кто вышел к людям. Тебя я всегда рад видеть, амойлах, но где ты девчонку потерял? — своим возгласом Стах заглушил шёпот мертвецов. Сегодня его было не узнать: обычно он одевался так, как ходят айрхе в Ашвайлии, но суровая дарнеллская зима вынудила его сменить дэгэл на утеплённый пиджак, а голову прикрыть шляпой, на полях которой блестели нерастаявшие снежинки. Выглядел почти как приличный человек, да только застывший холодный взгляд выдавал его с потрохами. Рядом на ящике сидел Киан, он с унылым видом подсчитывал арбалетные болты. Подготовка к вылазке шла полным ходом. — Тебе надо было родиться в Ашвайлии, друг мой. Только бескрайняя степь сможет удовлетворить твою жажду крови. — Глупости. В Ашвайлии пришлось бы воевать против своих же, а мне приятно пускать кровь только белорожим. — Вдруг на Айру уставились два буравящих взгляда: светлых глаз Стаха, и чёрных пустельги на его плече. Холодок пробежал по коже. — Так что хорош мне зубы заговаривать. Где девчонка? Киан сжал в руках учётный журнал, его пустельга вскрикнула, как маленький тревожный гудок — так всегда бывало, когда Стах упоминал Лийсу. Айра слегка прищурился, наблюдая за мальчишкой, и с озабоченным видом прижал ладонь к сердцу. — Стах, с таким рвением ты уморишь мою ученицу. Она же ростком с два пальца, если ей придётся часто проливать кровь, то скоро и капли не останется. Чтобы удовлетворить твои аппетиты, нужны звери. Причём живые, от холодной крови меньше толку. Лучше выбери цель попроще, Ахерон слишком… Стах вдруг сгрёб в кулак ворот сюрко и вжал Айру в кирпичную стену, ровно между винтовкой и саблей. Инстинктивный порыв: выйти из захвата, достать нож, резануть по горлу — но волевое усилие заставило руки расслабиться и повиснуть вдоль тела. Плохой Айра остался в прошлом. Хороший Айра не убивает людей. Или хотя бы старается не делать этого без крайней нужды. — Не учи учёного, амойлах. Я не первый год кусаю белорожих за их жирные бока, — голос Стаха понизился до рыка, его ноздри расширялись от шумных вдохов и выдохов. Он честно старался успокоиться, но получалось у него куда хуже, чем у Айры. — Мороз крепнет, беженцев становится всё больше, им всем нужна еда, и тебе с девчонкой, в том числе. Консервы не появятся у ворот Муравейника сами по себе, вот так неожиданность, да? — Лийса тебе не свинья, которую можно подвесить на крюк и слить всю кровь. Хочешь за её счёт накормить весь Муравейник? — Киан спрыгнул с ящика и сжал несчастный журнал в гармошку, но лучше так, чем если бы он взялся за нож. Стах медленно обернулся к мальчишке. — Какие у тебя предложения? Вперёд, я слушаю. Чего молчишь? Не знаешь? — спросил он обманчиво спокойно. — Предлагаю каждый раз, как ко мне подойдёт вдова с малолетними детьми, или та одинокая старуха с третьего этажа, или сироты со второго, и попросят их накормить, я пошлю всех к тебе. И ты будешь говорить им в лицо, что пусть умирают от голода или попытают счастья в городе, который хочет их уничтожить, пока ты занят размышлениями, как сделать так, чтобы и овцы были целы, и волки сыты. Такой план тебе нравится больше, сын? С каждым словом Киан всё сильнее бледнел. В его сердце разгоралось пламя — губительное и яростное, которое всю жизнь не мог обуздать в себе Стах. Ещё чуть-чуть, и точно прольётся кровь, но Айра влез меж двух огней раньше: — Давай вместе подумаем как нам быть, не рискуя понапрасну твоими людьми и моей ученицей. С ядовитыми растениями мы ведь справились. И тут найдём способ выкрутиться, — он положил ладонь на руку Стаха, которая всё ещё сжимала сюрко. Лишь бы ткань выдержала, эта старая тряпка — единственное, что у него осталось от Пилигрима. Мгновение назад в оружейной едва ли не искрило, но Стах отошёл так же быстро, как загорелся, чего не скажешь про Киана. Опасно. Стоит заняться мальчишкой, но не сейчас, потом. Сначала надо увести Стаха подальше от клинков, шепчущих голосами мёртвых, напоить чаем и спокойно всё обсудить. На разговоры ушёл целый день. Положение у Муравейника было незавидное, и всё из-за того, что Тараск оказался в изоляции: энлодов на острове практически не осталось, и Чёрная гвардия решила отрезать от города дурную треть, чтобы хватило сил на спасение тех районов, которые они хоть немного контролировали. У Стаха не осталось иного выбора, кроме как лезть всё глубже и глубже в Дарнелл, но история Тормандалла не раз показывала, с какой жестокостью Гвардия обходится с теми, кого посчитает угрозой. Если перегнуть палку, то гвардейцы перестанут делать вид, будто Муравейника не существует. «Стаху повезло, что у меня богатейший опыт набегов и диверсий», — Айра хмыкнул себе под нос, хотя ему было совсем несмешно, пока он делился своей идеей: подловить обозы с продовольствием ещё до того, как они доберутся до Дарнелла. Все грузы завозили по рекам, да по морю, и хоть напасть на судно тяжелее, чем на повозку в городской улочке, но зато можно будет увести все следы к Левиафанам. — Мы тебе что, пираты? — Стах вздёрнул рассечённую шрамом бровь. — Лодки-то достать нетрудно, но мы никогда не дрались на воде. Быстро напасть из тени, забрать то, что нам принадлежит, и вновь исчезнуть — вот наш метод. — Я подскажу, что нужно делать. И в каком месте лучше всего подготовить засаду, — ответил Айра и отпил чай из пиалы. — Все эти хитрости тебе тоже духи рассказали? — Может быть, — улыбнулся Айра, невинно и простодушно. Споры не стихали до самого вечера, и всё же получилось уговорить Стаха не лезть к Ахерону. Маленькая победа, которая не обещала победу в войне. Голова раскалывалась от стольких разговоров, Айра с огромным наслаждением запер за собой дверь, отрезав себя от гомона и шума коридоров. Несмотря на поздний час, Лийса ещё не спала и что-то чиркала на бумаге. — Ох, я и забыл дать тебе на сегодня задание, — Айра вздохнул и потёр переносицу. Он же весь день только языком трепался, откуда взялась усталость? — Я всё равно не лентяйничала, — Лийса с гордым видом протянула ему несколько исписанных буквами листков. — Ещё мы с сестрицей немножко почитали твой журнал. А теперь смотри-ка! — она схватила со стола маску Ворона и нацепила на себя. — Нравится? На белой безликой основе появился большой улыбающийся рот, похожий на красный разрез, и жёлтые пятна вокруг отверстий для глаз. Рисовала Лийса куда аккуратнее, чем писала. — Не забывай: главная задача этой штуки — отвести от Ворона внимание людей. Раньше она выглядела как маска больного, а теперь — как чудака. Лийса скуксилась, но долго грустить не стала и вновь взялась за краски. Новая поделка выглядела похлеще старой: на лбу и щеках прибавилось по паре жёлтых глаз, а улыбка напоминала клюв. Вылитая ритуальная маска степняков. Скорее всего, Лийса повторила что-то из того, что носили её наставницы-жрицы. — Теперь она больше напоминает «птицу», — сказала Лийса, а сама прищурилась хитро-хитро. — Думаю, я бы поседел ещё сильнее, если увидел в ночи такую рожу. — Значит, к воришке точно никто не подойдёт! Ворон принял обновку с полным безразличием. Он опустил голову и сложил руки на продырявленной груди, тень от капюшона скрыла нарисованные глаза, оставив видимой только похожую на клюв улыбку. Да уж, такой облик точно привлечёт внимание, но Айра не стал перекрашивать маску обратно. Если Лийсе нравится — то и пусть, всё равно кадавр сам держится подальше от людей. Следующие дни выдались… суматошными. Чтобы Лийсе не пришлось вновь резать свои ладони и запястья, вместо неё главным советчиком выступил Айра. Сомнения грызли всё сильнее, они шептали на ухо: не ошибся ли он, когда решил научить Стаха и его людей, как правильно захватывать суда? У таких набегов тоже будут последствия, разве что не сразу. И как долго получится оттягивать неизбежное? — ОНИ. ОБРЕЧЕНЫ, — говорил на это Глубинный Ужас. Пусть так, но Айра сделает всё возможное, чтобы Муравейник выстоял ещё немного. Ему, как и другим беженцам, нужна защита от врагов, которыми полон Дарнелл. Пока Айра решал судьбу Муравейника, его ученица осталась предоставлена сама себе. Лийса недолго грустила в одиночестве: она начала бродить по этажам и гадать помаленьку всем желающим, но Киан быстро утащил подругу к себе — чтобы отдыхала и копила силы. Поначалу Айре эти гостевания не понравились, но его легко подкупили обещанием учить Лийсу грамоте. Удивительно, но для жителя Муравейника парень оказался неплохо образован, Стах много сил вкладывал в сына, пока тот не сбежал. Без девочки убежище выглядело непривычно пустынным и тихим. Айра облокотился спиной о дверь и обвёл взглядом квартиру. На полу лежал недоделанный посох, стружки разлетелись по всей комнате, у шкафа стояла позабытая коробка с птичьими костями, стол был весь завален мусором, в сторону кухни и смотреть не хотелось. Бардак, конечно, страшный, Хейд от такого зрелища мигом взбесился бы и взялся за уборку. Ворон замер в ожидании на своём обычном месте у окна. Айра сгрёб исписанные Лийсой листы, карандаши и перья к краю стола, и на этом посчитал уборку законченной. Пора вспомнить и о своих заботах. Сегодня он сыграет в очередные догонялки с Древними, но если их финал будет «как обычно», то всё пропало. Ему не хватало всего лишь маленького толчка. Маленького толчка… Пузырёк с темноватой жидкостью словно сам прыгнул из саквояжа в руки. Степняки называют эти капли «слезой радости», в местных аптеках их продают как «опиум» — лекарство от всех болезней, если верить рекламе. Айра подцепил ногтем пробку и вытащил её с небольшим усилием. Слеза радости не сравнится с алой улыбкой, но один глоток, и голова очистится от кошмаров, сомнений и страхов. Тот самый толчок, который поможет долететь до конца пути. Айра скосил взгляд на Ворона. Покачал пузырьком: «Что, не будешь отбирать у меня эту гадость?», но кадавр даже не оглянулся в его сторону. Вряд ли он понял, что сейчас обращались к нему. Глупое создание. — Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. Иначе для нас сегодня будет последняя ночь. Этот голос!.. Тот самый ублюдок, который забрал жизнь его брата, но как он смог подобраться так близко!.. Айра схватился за нож, но вместо энлода он увидел позади себя маленькую сойку на шкафу. — Ты больше так не шути, пожалуйста, — из груди Айры вырвался нервный смешок. Гулкий стук сердца всё ещё отдавался в ушах. Птица изящно спланировала на спинку стула. Она изогнула шею, будто пыталась снисходительно посмотреть на собеседника сверху вниз, но ей не хватало роста. — Ты больна, — заметил Айра, присмотревшись к нежно-голубому оперению. Правая лапка сойки выглядела сгнившей, перья на брюшке слиплись и под ними проглядывала чёрная плоть, поверх которой росла красноватая бугристая плесень. — А я предупреждал, что связывать свою душу с Кэйшес — рисковая затея. Сам до сих пор никак не отделаюсь от влияния Молчащего. На макушке сойки забавно взъерошился гребешок. — Знания этой женщины помогли бы мне добраться до Горнила, но я так и не смог достучаться до неё. Я уверен, что её не сожгли на костре, но нигде даже отголоска не осталось. Куда она пропала? — вдруг пропела она голосом самого Айры. Тот вздёрнул бровь, а потом вспомнил, что и правда говорил нечто подобное в один из редких случаев, когда встречался с любимицей Глашатай во время снохождения. Тогда они не знали, чем стала Кэйшес. — Эта женщина близка к Горнилу, — многоголосый хор Глашатай эхом отразился от стен. — После моего брата она станет следующей, кто постарается вырваться из клетки. Она зла на меня. Она будет мешать. Но в твоих словах есть смысл: её силы и знания могут нам пригодиться, когда придёт время бросить вызов Молчащему. Я помогу незаметно к ней подобраться, но всё остальное зависит только от тебя. Покажи мне, на что ты способна, девочка. — Ладно, ладно, зря я тебя задираю! — Айра прикрыл ладонями уши. — Я и не знал, что вы с Глашатай хотели подчинить Древнего. Разве это возможно?.. Судя по твоему состоянию — вряд ли. Сойка замолкла и опустила голову. Много ли в этой птичке осталось от личности хозяйки? И как быстро её погубит красная плесень? Скорее всего, именно поэтому Глашатай так легко рассталась с некогда любимым пером — не захотела носить на себе гадость. — Давай работать вместе? Пожалуйста? — Айра с мягкой улыбкой протянул ладонь. — У меня к Кэйшес и её мотылькам свои счёты. Ты поможешь мне разобраться с Горнилом, а я — постараюсь разорвать твою связь с Древними. Согласна? Долго раздумывать сойка не стала. Она села на протянутую ладонь, невесомая, как бабочка, касание её призрачных лапок приятно покалывало кожу. Если у них всё получится, то больше Айре не придётся вспоминать про пузырёк со слезами радости.***
Издалека Муравейник напоминает скопление звёзд. Некоторые души сияют ярко, как маленькие солнца, но в их тени таится настоящая красота: десятки, сотни разноцветных огоньков, похожие на осколки драгоценных камней — вместе они собираются в причудливые формы и образы, которые можно разглядывать бесконечно. Мимо проносится небесно-голубой всполох: сойка кружится рядом, зовёт за собой, и вместе они летят к границе Горбов. Вокруг сгущается тёмная мгла, звёзды гаснут одна за другой — это знак, что остались позади земли, которые Глашатай скрыла от внимания братьев. Дальше её птенцы предоставлены сами себе. Сойка ловко переворачивается в воздухе, её оперение вспыхивает лазурным огнём, и спустя миг на её месте летит грач. Их появление не осталось без внимания: лиловый свет разгоняет мрак, гул сотрясает тело, но взгляд безумного ока сейчас обращён на фальшивку. Теперь главное — нащупать подходящий сон, в котором можно спрятаться и ещё сильнее запутать следы. Вспышка — айрхе в цилиндре и фраке, похожим на сорочье оперенье, стоит на роскошной сцене. Он окружён софитами, овациями, но вдруг пол под ним чернеет и проламывается, айрхе падает во тьму, из которой тянутся испачканные кровью руки. Вспышка — красивая энлодка прячется от солнца под куполом шёлкового парасоля, её отражение скользит по витринам магазинчиков и кофеен, мехатроны наперебой зачитывают рекламу или играют музыку. По её пятам крадётся бездонная пустота, энлодка в страхе зовёт: «Майр!», и тьма догоняет её. Вспышка — строгая айрхе в очках сидит в кресле, перелистывает страницы увесистой книги. Рядом на столике стоит поднос, а на нём кружечка кофе и тарелка с кусочком штруделя. Тихий, уютный уголок, окружённый книжными шкафами, в котором так и хочется остаться чуть дольше. Айрхе морщится, судорожно кашляет, прикрыв ладонью рот, а когда убирает руку от лица — видит на ней горстку окровавленных зубов. Тень его крыльев приносит людям кошмары, которые он сплетает друг с другом, как петли в неводе, и прокладывает для себя дорожку прямиком к цели — скрытой в глубинах золотого сада драгоценности. Это была ворона, белоснежная, словно вылепленная из снега. Она прячет голову под гигантским крылом: не хочет ничего видеть и слышать. Шипы на лозах не могут коснуться её перьев, только вьются вокруг, сплетаются в клетку. Ворона вяло шевелится. Большие вишнёвые глаза смотрят на гостя. — Грачик! — кричит она девичьим голоском. — Это правда ты, Грачик? Наконец ты нашёл меня! Я так долго тебя звала! Ответить он не успевает. Между ними опускается рука, сотканная из множества ростков, которые светятся, как язычки пламени. Следом из тьмы выплывает олений череп, он закрывает собой и ворону, и пути к отступлению. Его тело настолько огромно, что в сравнении с ним безумное око покажется не больше клубка ниток. — Она слышит тебя. Но не меня. Если поглощу тебя, она услышит меня? Она выпустит меня. Она поможет. Олень распахивает пасть, тьма его глотки затягивает, как болотистая топь, медленно и неотвратимо. Ему невозможно сопротивляться. Выбора нет. Птичье тело вновь сгорает и осыпается пеплом. — Грачик!.. — слышится далёкое эхо, и оно тает в протяжном вое чудовища.***
Сойка прыгала со спинки стула на диван, с дивана на шкаф, один раз она едва не приземлилась на макушку Айры. В её мельтешении он видел молчаливый упрёк. — Не смотри так на меня. У нас почти получилось. Осталась мелочь: придумать, как обмануть рогатого друга, — постарался Айра её угомонить, хотя у самого на душе кошки скреблись. То и дело он почёсывал рваные шрамы на руке, которые остались от укуса собаки и попыток Хейда его вылечить. Лёгкие касания одновременно и тревожили воспоминания, и странным образом успокаивали. — Мы ещё покажем этим ублюдкам! — воскликнула сойка гулким женским голосом. — Я заставлю их заплатить за каждый потерянный кусочек плоти с моей руки! — Мне нравится твой настрой, — Айра рассмеялся, но улыбка быстро сошла с его лица. В задумчивости он собрал на столе небольшую композицию: в центре возвышалась лампа, которая исполняла роль белой вороны, её окружали пиала с узором в виде глаз и блюдце с лиственным орнаментом. Перед лампой Айра бросил россыпь карандашей: все эти огрызки — люди, в чьих кошмарах он сегодня побывал, и каждый из них будет защищать Айлин до последнего вздоха. «Как же это сложно — спасать людей», — Айра нахмурился и положил перед собой нож Ищейки. Его ждёт увлекательное путешествие к цирку. — Воришка, ты же воришка! — рядом раздался звонкий и полный негодования голосок. — Напряги память, ты точно знаешь, что делать. Главное начать, и оно само как по маслу пойдёт. Сегодня Лийса вновь полезла к Ворону с очередной идеей: сунула ему в руки по отмычке и пыталась заставить открыть ими простенький замок шкатулки, но мертвец не торопился хоть пальцем шевельнуть. Айра не вмешивался и наблюдал со стороны. Кадавр оказался чуть удобнее марионетки: не надо было постоянно дёргать за ниточки, но без кукловода он может только стоять у стены и смотреть в пустоту. Однако не стоило забывать, что Ворон сожрал конечность Предтеча, а вместо сердца в его груди была древняя кость. Если первые дни после пробуждения он не мог поймать вилку на лету, то теперь спокойно бродил по Горбам. Кто знает, как на него подействуют игры с Лийсой. Вот только… — Где ты достала отмычки? — Айра присмотрелся к инструментам в руках кадавра. Очень похожие он видел у Хейда. — Взяла из чемодана воришки, — Лийса накрутила на палец кончик косички и торопливо добавила: — Если хозяина больше нет, то это не воровство, верно? Я подумала, что тоже смогу научиться замки открывать. Когда-нибудь. — С кем поведёшься… — Айра покачал головой. — Погоди. А куда делся сам чемодан? — Спрятала. В нём осталась одежда и железная палка с ножом, тяжёлая, но выглядела полезной. — Что же ты сразу обо всём не рассказала! — это было впервые, когда Айра поднял на Лийсу голос. Девочка вздрогнула, но ответила прямо, глядя ему в глаза: — Я была уверена, что ты всей душой ненавидишь брата. Иначе не стал бы так над ним издеваться, — и ткнула пальцем в сторону Ворона. Тот нелепо сжимал отмычки перед собой, как ложку с вилкой, только тарелки не хватало для полноты картины. В сердце Айры будто воткнули нож, и пару раз провернули. Вновь кровоточила рана, которую он старательно игнорировал, чтобы не мешала его миссии. Неужели со стороны его чувства выглядели как ненависть? — Прости, — все эмоции он скрыл за улыбкой. — Каждый переживает горе по-своему, и пусть сейчас ты меня не понимаешь, может, поймёшь потом. — Вряд ли. Твой брат — вот он, перед тобой стоит, но ты не хочешь его видеть. Айра смерил девочку долгим взглядом, а после повернулся к кадавру и сказал: — Ворон, открой замок перед собой. — В тот же миг мертвец бросил отмычки и оторвал дужку голыми руками. То, что осталось, упало к ногам Лийсы. — Если хочешь играться с Вороном — играйся, мешать не стану. Но прошу, не пытайся убедить меня, что это создание — тот же самый человек, который был мне дорог. Лийса поджала губы и собрала в ладошку куски железа. Ничего она не ответила, но и сдаваться не собиралась. Как-никак старых замков у неё было предостаточно — целая корзинка. «42 день наблюдений. Сегодня кадавр открыл замок отмычкой. Это удивительно. И немного пугающе. Однажды мы с ЧП нашли отголосок духа — в прошлом он был воином-руанни. Та история, которую он из раза в раз переживал в посмертии, оказалась для нас бесценной. Воина сильно ранили во время стычки двух кланов, в тот день погибло много людей, и запах смерти привлёк внимание Предтеча. От одного его упоминания дух плакал от ужаса, он так боялся стать жертвой чудовища, что ползком, из последних сил, но убрался в то место, где мы с ЧП в итоге его нашли. Он рассказал, как Предтеч расщепил плоть и кости мертвецов в ихор, который затвердел на его теле в виде дополнительного сегмента на хвосте. Эти существа могли развиваться. Подстраиваться под окружение. Как и Ворон. Не знаю, чего теперь ожидать. Меня не удивила бестолковость кадавра: слишком много времени прошло с момента смерти до его слияния с костью, но как он смог вернуть утраченные умения и навыки? Неужели в нём происходит тот же самый процесс, что у Предтечи? Ворон будет меняться и дальше? Но как сильно? (На полях нарисован тёмный человеческий силуэт с лишней парой рук и головой с птичьим клювом). Одно я знаю точно: если Ворон подобен Предтечу, то все его изменения должны тратить колоссальное количество энергии, которая нужна мне самому, чтобы открыть Горнило…» Не успел Айра закончить запись, как Лийса нарисовала в углу листа цветочек. — Не порть мне журнал. — Но у тебя полно рисунков. Чем мой хуже? Прозвучало как вызов. Айра начиркал рядом с цветком саму Лийсу, похожую на маленького чертёнка. Та захихикала и добавила ещё одну каракулю, напоминающую лисицу с большими ушами — так она видела свою сестру. — Жаль, что ты не сможешь познакомиться с Милицей. Она такая заумная была, на тебя похожа. Вы бы нашли о чём поговорить, — сказала Лийса, когда прочитала свежую запись в журнале. С письмом всё было не так гладко, зато с чтением она могла справиться без помощи сестры. — Знал я одну степную ведунью. Думаю, и с твоей мы не сошлись бы характерами, — хмыкнул Айра себе под нос, вспоминая невероятно длинную и красивую косу Сияны. Давно от неё не было вестей, как бы не случилось дурное. Время тянулось невыносимо медленно, хоть Айра и старался занять себя делом. Сегодня был первый раз, когда он послал кадавра за пределы Горбов: небольшая проверка, как он справится с более сложной задачей, чем ходить по округе и искать себе пропитание. Ему было поручено найти тайничок Лийсы и принести оттуда чемодан. С ним могло случиться что угодно, от стычки с гвардейцами до Левиафанов, поэтому каждая минута ожидания давила на нервы всё сильнее. Скрипнули створка окна. Ворон вернулся, да не с пустыми руками: он прижимал к груди чемодан, будто не хотел с ним расставаться. На сером рабочем комбинезоне появились пятна крови, несколько капель Айра стёр и с его маски. Всё-таки кадавр нарвался на неприятности, или скорее неприятности появились у того, кто к нему полез. Ворон сгрузил чемодан на стол и отошёл на два шага. Крышка из чёрной кожи оказалась на ощупь холодной после улицы, и вдруг Айру накрыло волнением. Обычно Хейд не привязывался к вещам: он старался не таскать за собой то, что можно украсть у других. Исключением стал этот самый чемодан. Даже Айре не позволялось совать свой нос, и чуточку обидно, что Лийса успела заглянуть внутрь раньше него. Замки открылись с тихим щелчком, и Айра откинул крышку. На мягкой клетчатой подложке лежало не так много вещей: комбинезон и нижнее бельё, футляр с воровскими инструментами, ремень с подсумками, несколько метательных ножей, но интереснее всего выглядел складной ледоруб. — Ворон, ты помнишь, как им пользоваться? — Айра провёл пальцем у края заточенного клюва, и поднял взгляд на кадавра. — Цепляться. Ломать, — сиплый вдох. — Бить. Клюв ледоруба сложился обратно почти без усилий. Удобный инструмент, и заметно, что его собирали вручную. Раз дейхе использовали своих кадавров в бою, вдруг из Ворона тоже выйдет какой-нибудь толк? — Тогда он пригодится тебе против врагов, — Айра достал из чемодана ремни и закрепил ледоруб на ноге кадавра. Можно было бы позаимствовать саблю из запасов Стаха, но Ворон гораздо лучше воспринимал вещи из своего прошлого. В подкладке нашёлся тайный кармашек, а в нём — кошелёк с шиллетами и фотокарточка. На пожелтевшей бумаге было изображено несколько человек: улыбчивых, но одинаково безликих; среди них получилось выделить одного Хейда, и то благодаря шрамам. Немного концентрации, и Айра смог ухватить больше деталей: брат выглядел не старше шестнадцати лет, на его лице застыла неуверенная улыбка — он заметно стеснялся своего уродства, но все на фотографии улыбались, вот и он постарался. Рядом с ним стоял энлод судя по разнице в росте, и обнимал женщину-айрхе. Ещё один айрхе, уже в мужском костюме, перекинул руку через плечо Хейда. Брат дорожил этими людьми, раз он столько лет хранил фотографию в своём особенном чемодане. Кусочек прошлого, в котором мог быть и Айра, сложись их жизнь немного по-другому. — Что там за бумажка? — Лийса встала на цыпочки, но ей всё равно не хватило роста, чтобы подглядеть. — Ничего важного, — с этими словами Айра осторожно оторвал от Хейда всех лишних людей и бросил их в огонь. «Одно я знаю точно: если Ворон подобен Предтечу, то все его изменения должны тратить колоссальное количество энергии, которая нужна мне самому, чтобы открыть Горнило. Неужели мне придётся выбирать? Я должен или завершить миссию и спасти людей, или поверить в призрачный шанс, что однажды смогу назвать это существо братом». — Ворон, подай мне руку. Не пришлось уточнять, какую именно: кадавр сам додумался протянуть ближайшую. Росток разума потихоньку креп. А что насчёт оболочки? С помощью нити Айра померил ноготь на большом пальце — чёрную пластину с едва заметным тёмно-серым пятнышком лунулы. Длина не изменилась, и это хороший знак. Но зубы всё равно стоит проверять почаще: нельзя оставить Ворону и малейшего шанса выбраться из паутины приказов. Всякое чудовище опасно без контроля. — Состояние тела стабильное, я не вижу признаков мутаций, — Айра старался говорить помедленнее, чтобы Лийса успевала записать его слова на бумаге. Пока рановато доверять ей вести журнал, и всё же куда проще заниматься делом, если не приходится отвлекаться на перо с чернилами. Как будет время, он перенесёт все записи из черновика сам. Наточенный скальпель с трудом прорезал кожу на запястье Ворона, но ещё сложнее было справиться с чёрными нитями вен и артерий: ихор застывал быстрее, чем Айра успевал сцедить хотя бы каплю. Так дело не пойдёт, из-за порезов Ворон впустую тратит слишком много энергии, чтобы их залечить. Нужно действовать быстро, решительно. Айра отложил скальпель и взялся за кухонный нож. — Лийса, закрой глаза, — и он ударил по руке Ворона с такой силой, будто разделывал подстреленную на охоте тушу. Лийса аж подпрыгнула от резкого стука клинка о кость. Нож разломался от удара, а вся добыча — несколько капель ихора на обломке лезвия. Загадочная субстанция растекалась то в одну сторону, то в другую, смотря куда Айра наклонял нож, и не торопилась застыть прочной плёнкой. — Долгий контакт с металлом замедляет процесс загустения, — озвучил он свои наблюдения. В нос забился смрад, словно рядом открыли бочку с протухшей рыбой. — И появляется неприятный запах. Предположу, что ихор окисляется на воздухе, если не успевает застыть защитной плёнкой. — За несколько минут пятно всё-таки высохло, и тряпка легко стёрла с ножа мелкую крошку, похожую на раскрошенный уголь. — После окисления ихор теряет свои особенные свойства и не отличается от обычной свернувшейся крови. Хорошая новость: кадавр всё ещё уязвим перед металлом, как и остальные мертвецы. У Лийсы на лбу выступила капелька пота, пока она старалась поспеть за летящей мыслью Айры. Горихвостка шёпотом поправляла её ошибки, и это тоже замедляло дело. Подождав немного, Айра потыкал скальпелем в то место, где оставил на руке Ворона глубокую рану: ихор заменил кожу плотной эластичной заплаткой. На теле кадавра осталось множество таких тёмных «шрамов» — все они были следами любопытства Айры. В ответ на издевательства Ворон не пошевелил и пальцем, но из тьмы глазниц маски чувствовался взгляд: давящий, выжидающий. Нельзя обманываться его покорным видом. В клетке послушания сидит зверь, который терпеливо ожидает момента, когда дверцу неосторожно приоткроют хотя бы на щель — ему хватит и этого. Айра с трудом выдавил ещё каплю ихора, вместо ножа собрав её на осколок стекла. — На стекло ихор не реагирует, он застыл плёнкой практически мгновенно. Я пробовал показать кадавру его отражение в зеркале, и тоже без эффекта. Увы, эта слабость мёртвых его совершенно не беспокоит. Зато стоило поднести осколок ближе к свече, как ихор вспыхнул фиолетовым огнём — язычки пламени прожили около минуты, прежде чем пятно крови осыпалось порошком. Лийса ахнула, заворожённая необычным зрелищем, а вот Айра ничуть не удивился. Насмотрелся уже на причудливое пламя в треклятый День основания… Его теория подтвердилась. Именно благодаря пожару Предтеч не смог надолго захватить энлодский скелет — ихор сгорал быстрее, чем тварь успела бы сформировать из них новую оболочку. — А вот к огню ихор язвим. Может, тогда и Молчащего получится сжечь? Его кости почернели, как у Ворона, но не кристаллизовались, как у полноценного Предтечи, так что в теории он должен сгореть без остатка. Это обнадёживает. — Молчащий? — Лийса оторвалась от записей. — Эй, я думала, мы ищем способ, как освободить воришку! — Одно другому не мешает. У Молчащего и Ворона много общего… — тут Айра заметил, что Лийса нахмурилась и пристально уставилась на него. — Я опять начал быстро говорить? — Признайся: ты сделал из воришки куколку из плоти ради того, чтобы было над кем опыты ставить? — Я так низко пал в твоих глазах? — Айра мягко улыбнулся. Он не хотел злиться, не хотел конфликтов, споров, от них одни проблемы, но слова Лийсы обратились в шипы, которые впились в сердце и заставили его истекать ядом. — Если твоя дорогая сестричка вдруг исчезнет, разве тебе не станет грустно? Ты не будешь по ней скучать? Не захочешь вернуть её хоть ненадолго? Меня убивала мысль, что я мог спасти брата, но не успел, выбрал не те решения. Разве можно было сидеть сложа руки, когда я знал, как всё исправить — или хотя бы попытаться? — он выдохнул и добавил уже спокойнее: — На этом мы закрыли тему. Не хочу больше о ней говорить. Пожалуйста. — Извини, — Лийса опустила взгляд и прижала к себе тряпичную куклу. Она спросила робко: — Получается, Молчащий какая-то чудь неведомая? — «Неведомая»... — задумчиво повторил Айра и постучал по столу рукоятью скальпеля. Стоило вернуться мыслями к делу, как боль в сердце утихла. — Да, пожалуй, Молчащий — это что-то новенькое. Дух, который с помощью ихора управляет собственными останками, но при этом сохранил разум, воспоминания и личность, что отличает его от Предтеч. Он — аномалия, но Ворон может подсказать его слабые места. Жаль, у любимицы Глашатай не вышло подчинить себе Альму Кэйшес. Эта женщина заварила всю кашу, но она была учёным человеком и наверняка пыталась изучить Молчащего. Вдруг со стороны шкафа раздался женский голос, рокочущий и глубокий, которому вторил шепчущий хор: — Знакомый душок палёных перьев… Ты ускользала от моего внимания не один год, но теперь ты у меня на ладони, и деваться больше некуда. Правда думала, что сможешь подчинить меня? Глупо и самонадеянно. Советую внимательнее прислушиваться к шагам за своей спиной, маленькая дерзкая птичка. Вдруг это крадётся тот, кто снесёт уже твою голову? Например, тот большой и глупый дружок, за которого ты всё цепляешься. — Это Кэйшес? Она говорила с тобой? Завидую, — Айра вздохнул. — Я бы многое отдал, чтобы побеседовать с такой выдающийся личностью, пусть даже с её отголоском. Сойка вылетела из убежища и уселась за спинку стула подальше от Ворона. Она в гневе встопорщила синий гребешок и заговорила: — Ты не услышала голос Двуглавого на Разделении? Ха-ха, девочка моя, да тебе бы радоваться, а не донимать меня вопросами, как это исправить, — раздался мужской голос, полный жизни и лёгкой усмешки. — Он заглянет в самые тёмные и далёкие уголки души, вытащит все секреты, вывернет их наизнанку и обратит против тебя. Растопчет всё, что было дорого, извратит, сделает невыносимым. Моя жизнь стала светлее с того дня, как я соединил плоть с металлом, и с тех пор не слышал мерзкий шёпот Двуглавого. Радуйся тому, что имеешь, милая. Эта сволочь не даст тебе ответы, только безумие и боль. — Несмотря на всю силу, Древние остаются блудными духами: они зациклены на мыслях и переживаниях из прошлого. Если разгадать, на каких именно, это всё равно что подобрать ключ к замку. Думаю, я бы смог, — и Айра улыбнулся своим мыслям. В чём-то его работа походила на искусство взлома Хейда. В ответ сойка выругалась басом подвыпившего и крайне разгневанного матроса. Лийса ойкнула и закрыла уши ладонями. Пора вернуться к делу. Следующий этап — капнуть ихором на косточку животного. Айра склонился ближе, Лийса тоже сунула любопытный нос. Результат удивил: мёртвая кровь прожгла кость с лёгкостью, как уголёк деревяшку, но стоило потереть пятно кончиком скальпеля, как на подложенную бумагу посыпался чёрный порошок. — Интересно, — Айра почесал затылок, пока в мыслях сводил воедино кучку разрозненный фактов. — Ихор разжижает органику, это помогает Предтечам собирать материал для конструирования своих тел. Но оказывается, что без влияния самого Предтеча ихор не может начать кристаллизацию, вместо этого он окисляется и сохнет. Пазл сходился, картинка вырисовалась всё ярче. Айра схватился за журнал, зашелестел страницами. Пусть его память и дырявое решето, как хорошо, что он не ленился все эти годы скрупулёзно вести записи. — Теперь я лучше понимаю, что происходило с Малышом, — Айра провёл пальцем по неровным строчкам. — Кость Предтеча начала паразитировать на скелете птицы, она использовала остатки плоти, чтобы разжидить её в ихор, а ихор пропитал кости и должен был их кристаллизировать. То же самое произошло с Вороном. Полагаю, если я не хочу допустить его мутации, то нельзя позволить кадавру поглощать чужую плоть. Я верно сделал, что ограничил его диетой заражёнными ростками. Чистая энергия, без лишнего… кхм… строительного материала. — Как всё сложно, — вздохнула Лийса, когда дописала за ним последнее слово. — И предки ничего рассказать не могут. Неуютно как-то… Я привыкла, что они знают всё на свете. — Добро пожаловать в мой мир: никаких ответов, одни вопросы, догадки и сомнения. — Ужасно, — пробубнила Лийса себе под нос и потрясла запястьем.