Ворон ворону глаз не выклюет

      Отрывок из потрёпанного журнала.         Запись № 98:         «Мне повезло найти жемчужину. Чистокровная айрхе, и где — на краю империи, так далеко от севера! Как жаль, что ЧП уже не встретится с землячкой, он бы порадовался. Одиночество и наивность девочки помогли мне наладить с ней контакт, хоть и пришлось общаться через птиц.         Айлин слишком долго прожила в городе, а её родное поселение было уничтожено Молчащим, поэтому ничего полезного о дейхе она сказать не смогла. Скорее наоборот — это я примерил на себя роль ЧП, и делился набранными у него знаниями. И всё же её потенциал впечатляет. Одним только желанием Айлин полностью оградилась от влияния Предвестника! Не знал, что такое возможно. Лучше девочку не злить, иначе она оградится и от меня».         Несколько слов размыто дождевыми каплями.         «…Глашатай особый нюх на кровь дейхе. Еле уговорил её пощадить девочку. Я предложил план: Глашатай может использовать тело Айлин, чтобы безопасно спуститься в Горнило вместе со мной. Она могла бы провести меня по знакомым местам прямиком к останкам Предвестника, а человеческая оболочка защитила бы её от брата и Предтечей. Идея вернуться под землю её явно не порадовала. Будто что-то подозревала… И всё-таки она согласилась с тем, что её помощь увеличит мои шансы на успех там, внизу.         Надеюсь, мне не придётся на самом деле использовать Айлин вот так. Оставлю этот вариант на самый крайний случай. Однако я вижу шанс…»           Часть листа оторвана.

***

      Айра открыл глаза. В очередной раз он лежал на полу в своей комнате и не помнил ничего из того, что произошло за последний… час? День? Хоть бы раз Айра-из-прошлого успел дойти до кровати, в самом деле! Голова кружилась, пришлось зажать ладонью рот, иначе утренняя каша просилась обратно. Точно, последнее его воспоминание — это залитая первыми лучами солнца кухня. Неплохой день, чтобы продолжить изучение ихора, а дальше память ухала в бездну, и вот он здесь. За окном успел сгуститься мрак, зауныло шумел ветер. Айра потерял из своей жизни почти сутки.       — Лийса?       Тишина. С одной стороны, хорошо, что ученица не видела Айру в настолько жалком состоянии, а с другой — в голове не нашлось ни единого воспоминания о том, куда она могла подеваться.       — Василёк, ты тут?       Новая кличка сойке не нравилась, в ответ она выкрикивала все услышанные за жизнь ругательства, но главное, что откликалась. Однако сейчас промолчала и она. Айра остался совсем один. Вот это уже пугало.       «Паниковать рано. Ты в такой ситуации бывал не раз», — он медленно вдохнул, выдохнул и начал собирать реальность по кусочкам.       Первым делом стоило проверить весточку от Айры-из-прошлого, которую тот оставил на столе поверх журнала. «Не пытайся соединить ихор и Предтеча». Рядом с запиской нашёлся и виновник очередного лежания на полу — скрюченный каменный скелетик. Айра-в-настоящем теперь обречён мучиться от любопытства, гадая, какое запретное знание он умудрился добыть, но лучше не слишком увлекаться такими мыслями. Иначе придётся вновь резать память на куски.       — К счастью, мне не оставили указаний тебя выбросить. Значит, ещё пригодишься, — прошептал он лже-Предтечу. Какое всё-таки странное создание, и не догадаешься, что многие века назад оно было человеческим зародышем. Бледно-розовые косточки поблёскивали в свете керосиновой лампы. Айра провёл пальцем по выступающим позвонкам, но не почувствовал ничего особенного.       А что насчёт Лийсы? Кажется, она хотела помочь Киану своими предсказаниями. Забота о Муравейнике легла на плечи младшего из рода Нуа, пока Стах увёл лучших бойцов за пределы Дарнелла, чтобы воплотить их общий план с ограблением Чёрной гвардии. В доме остались женщины, дети, старики, горстка защитников, и неисчислимое количество проблем, которые по-хорошему должен был решать Старичок, как старший рода, а не его внук. Стах твёрдо нацелился воспитать из Киана будущего преемника.       С ученицей всё ясно, а куда пропала Василёк? Ах да, Айра сам отправил сойку присматривать за Горбами. Если Левиафаны узнают, что Муравейник остался без хозяина, эти сволочи могут воспользоваться шансом наведаться в гости. Ворон… А вот и Ворон — тень запрыгнула на подоконник, ловко и бесшумно. Теперь всё было на своих местах. Можно выдохнуть.       — Ворон, подойди ко мне.       Кадавр подчинился. На его пальцах остались следы от земли, а правый рукав задрался почти до локтя, весь сырой от снега. Айра поправил одежду, заодно и сбившуюся набок маску. Наверное, всему виной была очередная потеря памяти, после которой он размяк, подобно брошенному в молоко мякишу, иначе как ещё объяснить накатившее вдруг желание сорвать с Ворона устрашающий деревянный лик, и смотреть, смотреть в глаза перед собой, пытаться разглядеть в них проблеск мысли, хоть малейший знак, что его брат вернулся. Пальцы сжали край маски, только и осталось дёрнуть вверх, но Айра отпрянул. Он ушёл на кухню и потрогал бок чайника с заваркой, уже ледяного, хотя он помнил, как несколько минут назад залил туда горячую воду.       — Потерпи немного, — тихо сказал Айра в пустоту, наблюдая за тем, как в пиале кружилась случайно попавшая чаинка. — Я почти готов… Ещё чуть-чуть, и я верну тебе заслуженный покой.       «Вот бы ещё найти покой самому», — добавил он про себя и залпом выпил холодный чай.       В окно вместе с редкими снежинками влетел лазурный всполох. Василёк явилась с новостями: что-то произошло у Муравейника, но не из-за Левиафанов, а точнее сказать она не смогла. Айра поторопился на выход, он успел спуститься всего на пару этажей, а уже знал от местных, кто вернулся домой — это были «славные герои, в очередной раз посрамившие жалких нолошей». Иногда казалось, что жители Муравейника слились в единый разум, иначе как они умудрялись за мгновение узнавать все новости?         Стах выжил. Поверх цивильного пальто он набросил белую шкуру, которую украсили багровые пятна — от всего отряда пахло кровью, как от насытившихся охотой диких зверей. Но почему они вернулись так рано? По плану им нужно было выждать в укрытии ещё несколько дней, чтобы замести следы. Любое отклонение могло означать беду, так что Айра прибавил шагу, протискиваясь сквозь толпу зевак. Стах горбился от усталости и холода, но нашёл в себе силы обняться с Йяланом, которого оставил приглядывать за Кианом, и пожать руку любому, кто хотел выразить своё почтение. Но стоило к воротам подойти маленькой фигурке в овчинной шубе и с торчащей изо рта дымящей трубкой, как улыбка мигом сошла с лица хозяина Муравейника.       — Ты хорошо справился, сын, — бросил Старичок похвалу, как подаяние нищему, и выдул струйку дыма. Пустельга на плече Стаха аж встрепенулась, но сам он остался нарочито равнодушен:       — По-другому и быть не могло.       Люди расступились и пропустили Киана. Из-за его спины выглянула Лийса, которой одновременно было интересно узнать, что здесь творится, но на старших Нуа она косилась с опаской.       — Я присмотрел за Муравейником, как ты и хотел, — процедил Киан. На манер отца он тоже любил накинуть на плечи шкуру, так они и стояли друг напротив друга, как волк и волчонок.       — Ты сделал то, что должен был, — поправил его Стах и прошёл мимо. Возвышаясь над толпой на две головы, он легко выцепил взглядом макушку Айры и двинулся ему навстречу. — Твоя идея сработала великолепно, амойлах! Мы поубивали кучу энлодских собак, разжились едой, оружием. Улов настолько жирный, что мы сможем позволить себе принять новых беженцев. Муравейник будет жить!       У крыльца яблоку негде было упасть: если кому из айрхе не хватило места на улице у ворот, те выглядывали из окон, уселись на крышах пристроек, сажали себе на плечи детей. Они впитывали каждое сказанное Стахом слово, передавали друг другу, кричали и хлопали. Айре хотелось бы разделить их радость, но…         — Не перебарщивай с щедростью, Стах. В следующий раз у тебя не получится застать гвардейцев врасплох.       — А мы вместе придумаем, как их вновь удивить.       Айра вздохнул. Похоже, Стах не прислушается к разумным доводам, пока он опьянён победой.       — Но почему вы вернулись так рано?       — Холодно, амойлах. Старцы не ошиблись, когда предрекли в этом году на редкость суровую зиму. На самом деле, мороз-то перетерпеть можно, но какие-то ублюдки сели нам на хвост… Левиафаны, скорее всего. Их за стенами много, как клопов под матрасом, прячутся там подальше от глаз чёрных уродов. Следы мы запутали, не переживай, — вдруг Стах притянул Айру ближе к себе. Он улыбался, и это выглядело жутковато. — Теперь я понимаю, почему в Ашвайлии считается за благословение иметь в клане хотя бы одного амойлаха. Вместе мы способны горы свернуть. Хочешь, нареку тебя родовичем по клятве? Всё равно ты остался последним из Мортов и возрождать свой род не собираешься.       Айра подумал, что ослышался. Ослышался ведь? Он уставился на Стаха широко раскрытыми глазами, но не увидел ни намёка на шутку или издёвку. Неужели тот понял, что ручной ведун собирается вскоре покинуть его маленькое ханство?       — Это большая честь, но твои люди опасаются меня. Не боишься, что я стану пятном на лице великого рода Нуа?       Стах хмыкнул. Он освободил из ножен ятаган и поднял его высоко над головой. Изогнутый клинок засиял, отражая свет из множества окон.       — Слушайте меня, свободные жители Муравейника! Столетиями энлоды травили нас, как чумовых крыс, но Великие послали своё благословение, — Стах крепко сжал плечо Айры, не оставив ему и шанса скрыться в толпе. — Вместе с амойлахом мы изменим осточертевшие порядки. Я верю, что однажды айрхе смогут гордо поднять голову и назвать Тормандалл своим домом — и только своим! Пришло время напомнить нолошам, кто здесь на самом деле чужак. — Стах обернулся к Айре, а тот умолял его взглядом «Остановись!». — Однако ничего бы не вышло без моего друга. В признательность за всё, что он сделал для меня, для рода Нуа и всех в Муравейнике, я нарекаю амойлаха своим родовичем.       Разгорячённая толпа охнула. Зашелестели шепотки. Через минуту новость будут знать даже младенцы.       — Уверен, что хорошо подумал, сынок? — Старичок выдохнул ещё одну струйку дыма.       — Ты сомневаешься в решениях главы рода, отец?       — Моё мнение, как понимаю, никого не интересует? — Киан скрестил руки на груди и медленно закипал, но пока рядом стояла Лийса, он старался не давать волю гневу.       — Только сейчас тебя стали волновать дела семьи, сын?       — А как же!.. — воскликнула Лийса, но ойкнула и прикрыла рот ладонью, верно расценив прищур Айры. Скорее всего, она хотела напомнить о Вороне, и правильно сделала, что догадалась промолчать.       Со стороны разговор между Нуа казался спокойным, но пустельги на их плечах успели обложить друг друга криками. Стах не собирался отступать: он порезал ятаганом ладонь и протянул клинок Айре, ожидая его шаг. Казалось бы, чего тут думать — протяни руку в ответ и получи невиданные до этого возможности. Если род Мортов исчезнет, то сам Айра ничего не потеряет. Он не знал отца, забыл мать, чудом сохранил смутные, хоть и тёплые воспоминания о брате. Но Хейд… Вот он цеплялся за семью руками и ногами, иначе не стал бы помогать Айре, и тогда чёрт знает, где бы тот сейчас оказался. А как брата ошеломила новость о племяннике? Он готов был всё бросить и помчаться искать мальчишку только потому, что считал его одним из Мортов.       Ещё чуть-чуть, и бездействие Айры начнёт выглядеть оскорблением. Пока не передумал, он сжал клинок ятагана. Боль от пореза он не почувствовал, даже когда раненую ладонь крепко стиснула рука Стаха. Кровь смешалась с кровью и вязала их узами клятвы.       — Отныне ты — Айра из рода Нуа. Я рад назвать тебя частью семьи, брат. Пусть Великие ханы благословят наш союз!       Так у Муравейника появился ещё один повод устроить празднество. Людская река подхватила Стаха и Айру, бурным потоком пронесла их по лестницам и коридорам, мимо вереницы дверей и тёмных закоулков. Все эти одинаковые лица вокруг, которые раньше боялись смотреть в сторону «жуткого амойлаха с птицами» и прятали от него детей, теперь называли его «хранителем Муравейника», будто он какой-то герой. Из Айры вырвался нервный смешок. «Герой»… Всего несколько слов Стаха, и он получил то признание, о котором мечтать не смел. Почему тогда он всё ещё несчастлив?       Несмотря на поздний час, традиции обязывали хотя бы символически отметить пополнение в роду Нуа. Стах собрал вокруг себя глав остальных родов, в красках расписал им, как с командой подловил гвардейское судно и насколько трудной выдалась битва с экипажем, но враги сгинули в заготовленной ловушке. В обычно мёртвых, стеклянных глазах зажглась искра восторга. Стах распробовал энлодскую кровь. Он жаждал лить её всё больше и больше.       «Прости, Хеди. Судьба будто издевается, заставляя меня раз за разом предавать тебя. Я кошмарный брат, но все жертвы послужат великой цели, которая гораздо важнее нас обоих», — Айра не заметил, как начал царапать руки до крови. Он не должен сомневаться в своих решениях. Ему нужны Муравейник и лояльность Стаха — и неважно, какой ценой.       — Брат мой, — внутри всё сжалось от одного простого слова, но Айра заставил себя продолжить: — Чтобы Муравейник засиял в лучах славы и величия, как ты того желаешь, я прошу тебя помочь с одним делом. Совсем простым, но безмерно важным.       — Кончай юлить. Говори прямо, чем я могу порадовать своего родовича, — Стах махнул рукой подгоняя. Сегодня его радушие не знало границ.       — Меня беспокоят руины на центральном холме. От них остался купол, а в нём самом — трещина. Надеюсь, ты поможешь мне построить подъём к ней.       — Опять этот холм? — Стах нахмурился и опустил пиалу на стол. — Ты уже просил моих людей отыскать в тех завалах какие-то камни, так многих до сих пор кошмары мучают. То место не зря назвали проклятым, на кой ляд ты вечно туда лезешь?       — Холм и правда проклят. Давным-давно дейхе запечатали под куполом зло, но сам видишь — земля трясётся, и защита рушится. Скоро проклятье вырвется на свободу, и оно поглотит не только Муравейник, но и как минимум всё восточное побережье. Мне нужно пробраться внутрь купола, иначе я не смогу остановить напасть.       — Неужели Великие не одарят тебя крыльями, чтобы ты мог долететь до своей трещины? — усмехнулся Йялан и отпил из пиалы. Если раньше Айра чувствовал от него лёгкое пренебрежение, то сейчас оно обратилось в злобу. Крепко Йялана уязвило то, что Стах выше оценил какого-то залётного ведуна, а не годы его верной службы.       — Э, нет, Йялан, такого нам не надо. А то вдруг амойлах возьмёт да улетит от нас к небесному морю? — Стах гулко рассмеялся и похлопал друга по спине. — Ладно, разберёмся с этим сраным куполом! Если все вместе навалимся, то и пары дней хватит. Надеюсь, тебя порадовал мой ответ, брат?       Айра улыбнулся и одним глотком опустошил пиалу. Давно он дал себе зарок не притрагиваться к алкоголю, но хотелось забить чем-то ноющую боль в сердце. После одной пиалы он налил себе ещё. И ещё. Архи пилась легко и напоминала кумыс, которым его не раз угощали на севере, вот только молочная водка ударила в голову куда сильнее. Сидящие вокруг одинаковые лица смазались, как потёки краски, их голоса слились в монотонный бубнёж. На короткий миг боль и правда утихла, растворилась вслед за окружением. Айру укутало теплом, но он не заслужил покоя — кошмары всё равно догнали его.       «Её зовут Верда из клана кодаров, и она истекает кровью, пока двое мужчин ожесточённо спорят. Тот, что постарше, с белыми косами и багровыми глазами — дейхе, которому ещё давно полагалось сдохнуть. Эта ненависть обоюдна: дейхе утверждает, что от неё, Верды, стоит избавиться, пока есть шанс. Его собеседник против. Парень с полуседыми волосами уверяет, что пленницей можно воспользоваться, поэтому лучше будет её пощадить. «Пощадить», ха! Если бы только Ищейка слышал, что сейчас говорит этот человек, которого прозвали Айрой Бессердечным — он бы не проверил.       Пока два олуха спорят, она прикусывает губу и давит вскрик, когда вывихивает сустав большого пальца. Ещё одно усилие, и путы спадут, но вдруг звериные глаза пронзают её насквозь. Айра приближается, держа в опущенной руке охотничий топор, которым разломал немало черепов. Пусть бьёт, да посильнее, чтобы избавить её от мучений. По старой дружбе, так сказать.       "Прости, Верди. Это лучшее, что я могу для тебя сделать. Прошу, не сопротивляйся, иначе я ненароком тебя покалечу", говорит Айра и вместо топора протягивает раскрытую ладонь. Неужели?.. Только не это!.. Последние силы уходят на рывок, но цепкие пальцы хватают её за лицо и бьют затылком о стенку сарая. Она хочет отвернуться, но не может отвести взгляд от жёлтых глаз. Они жгут, как солнечные лучи, рвут её сознание на части, крадут воспоминания: лица отца и брата, которых она бросила, образ Молчащего, который стал для неё путеводной звездой к свободе, лицо Ищейки, которого она так любила, лицо квадрианской овечки Клары Беннет, на которую она охотилась целый год.       Айра забирает всё, что у неё есть, а она смеётся ему в лицо. Как бы хорошо ни притворялся этот маленький змеёныш, он остался бессердечным ублюдком».       Айра очнулся от собственных криков. Это его разум порвали на куски, это его воспоминания бесчестно украли. Он трогал руками лицо и не мог понять — чьё оно? Точно ли он — Айра? Паника щупальцами опутала грудь и сдавила так сильно, что дыхание спёрлось. Хотелось вырваться из этих пут и бежать, бежать куда глаза глядят, но когда на лоб опустилась чья-то ладонь, то тело парализовало от ужаса. Однако эта рука не хотела стереть последнее, что от него осталось, а наоборот — от неё исходило тепло и спокойствие.       Реальность в очередной раз неохотно собралась по кусочкам. Айра лежал на своей кровати, вместо Стаха рядом сидела Лийса, так близко, что можно было уловить, как от её платья пахло терпкой полынью. Она без устали гладила Айру по голове, лёгкими касаниями вытягивая боль и тревогу, будто вытаскивала из него застрявшие иголки.       — Долго я так провалялся?       — Тебя принесли не больше часа назад. Сказали, что ты напился до отключки, но сестричка с одного взгляда поняла — тебе плохо из-за другого.       — С выпивкой я и правда переборщил.       Поглаживания пробудили в памяти то, что считалось давно утерянным — объятия и ласку матери. Странное дело, ведь Айра до сих пор не помнил ни её имени, ни лица, ни голоса, только чувство покоя. Жаль, что он вряд ли надолго сохранит это сокровище. Чем больше в памяти образуется пустых мест, тем больше в них забивается чужого мусора. Вот почему Айре нельзя притрагиваться к алкоголю: стоит чуть-чуть ослабить контроль над собой, и сразу начинаются проблемы.       — Знаешь, я всё думала-думала, как ты мог предать воришку. Ты всегда убеждал меня, что дорожишь братом, но сегодня взял и отказался от него, — Лийса уставилась куда-то в стену, будто болтала сама с собой или с сестричкой. — Мне кажется, ты столько глупостей творишь из-за того, что боишься одиночества. Меня оно тоже пугало, когда все наставницы погибли и мы сестричкой остались в этом странном городе одни. Так вот, я обещаю, что тебя не брошу. Хочу, чтобы ты это крепко-накрепко запомнил.       — Разве ты во мне не разочаровалась? Я ведь лучше не стану.       — Ты же брат воришки. Он тоже вёл себя как вредина, а потом взял и спас мне жизнь. Да и куда я от тебя денусь, пока мы не избавимся от плохих духов?       Айра не стал спорить. Лийса всегда безошибочно тыкала пальчиком в его самые уязвимые места.        — Поэтому мы с сестрой пойдём с тобой, — вдруг заявила она следом.       — Куда? — Айра прекрасно знал ответ, но хотелось верить, что сейчас он услышит нечто другое.       — В тёмный лес сновидений, когда вы с Васильком опять в него войдёте. Хотя бы разочек дай нам себя показать.       Надежда не оправдалась. Айра набрал в лёгкие побольше воздуха, готовясь долго и нудно спорить, как вдруг в их разговор вмешался громыхающий голос Глашатай:         — Я дам тебе силу, девочка, раз ты так её хочешь. Но чтобы победить, её одной будет недостаточно. Наблюдай. Учись у своих врагов. Дальше всё зависит только от тебя, — и Василёк скромно затихла на подоконнике.         — Она имела в виду, что, сидя за твоей спиной, я ничему не научусь, — добавила Лийса с хитринкой в голосе.       — Как ты могла с ней сговориться, предательница, — проворчал Айра в сторону сойки.       — Каждый Хранитель — это кирпич, который стоит на двух других, — ответила та мужским голосом, спокойным, но с явными властными нотками. — Взаимовыручка и поддержка — это то, что поможет нам стать непробиваемой стеной, которая защитит хранимых.         — Вот только мой кирпич стоит на девочке и мертвеце. — Василёк на это издала возмущённый крик. — И на голосистом духе. Так себе опора.       — А ты нос не вороти, выбирать всё равно не из чего, — Лийса показала язык. — Я не испугаюсь. И не подведу.       В ту ночь Стах выпил немало, от души празднуя возвращение домой, и всё же наутро он про своё обещание не забыл. К руинам древнего дворца стянулся народ, во множество рук они похватали обломки и соорудили из них насыпь, которая вела прямиком к трещине в куполе. Айра чуть не подавился вечерним чаем, когда подошёл к окну и увидел на пустующем с утра месте почти готовый подъём — справились и правда быстро. Значит, пришло время решающего полёта.       К вылазке на холм Айра подготовился со всей ответственностью: ремнями закрепил на спине арбалет, за пояс сунул охотничий нож, для костра прихватил топор, а посох из дуба с навершием из лже-Предтеча он вручил Ворону, пусть несёт. Лийса получила ножны с кинжалом, лёгким и маленьким, как раз для её ручек.       — Думаешь, нас захотят поймать? — она потешно рубанула воздух, да с таким напором, будто сражалась увесистым палашом.       — Сегодня мы сильно наследим, так что лучше подстелить солому, — сказал Айра и коснулся макушки ученицы. Он передал воспоминания о том, как управляться с оружием, хотя бы ради того, чтобы Лийса не заколола сама себя. Придётся учить её не только письму, но и как правильно защищаться.       В саквояже лежал свёрток с пахучими травами, Айра прихватил его с собой, и тут рука зависла над пузырьком с опиумной настойкой. Брать или не брать? Больше риска, чем помощи, да и сработает не так хорошо, как алая улыбка. Но сегодня нужно долететь до Айлин во что бы то ни стало, а значит, придётся использовать все средства, какие есть.         К центральному холму команда отправилась ближе к ночи. Ворон шёл впереди, ветер с такой силой трепал подол его плаща, будто надумал забрать себе. По вытоптанной дорожке следом брёл Айра, он крепко держал Лийсу за руку, чтобы та не утонула в сугробах. Одной сойке погода была нипочём, она голубым всполохом кружилась высоко над их головами и высматривала врагов.       Когда Айра подошёл к кирпичной арке, то остановился под ней ненадолго. Любимое место Грачика, он мог часами сидеть на вершине и наблюдать за жизнью Горбов. Славная была птица, и ведь не хотелось к ней привязываться, а всё равно нет-нет, да накатывала тоска. И злость. Айра видел глазами Грачика, как на него опускался здоровенный ботинок. После того как он пытками заставит убийцу Хейда молить о смерти, то финальным штрихом обязательно раздавит его одноглазую голову.       «Всему своё время», — напомнил Айра себе и продолжил взбираться на холм.       Внутри купола было гораздо теплее, завывания ветра слышались отсюда далёким эхом. Сапоги оставили на коврах цепочку из снежных следов, у стены кучей валялись разбитые зеркала, а когда на канделябрах загорелись огоньки, то легко можно было представить, будто и не существовало этих месяцев в Муравейнике. И если сейчас подняться обратно по ступенькам, то Айра выйдет не к насыпи, а через стенку шкафа прямиком в своё уютное убежище, где ароматно пахнет супом, и Хейд зовёт поскорее хвататься за ложку, пока не остыло.       Айра вздохнул и приказал Ворону найти побольше деревянных балок, а сам взялся за топор и порубил их на дрова. Растопку он приготовил заранее: собрал в мешочек сухие щепки и кусочки коры, которых после возни с посохом осталось с излишком.       — Мне здесь не нравится, — Лийса поплотнее укуталась в здоровенный пуховой платок и спряталась в нём, как в домике. — Тревожненько.         — А мне тут лучше, чем в Муравейнике, — Айра слегка подул на растопку, помогая огню набрать силу. — Видимо, привык за год. Ты когда-нибудь подходила близко к отопительному котлу? — Лийса кивнула. — Считай, что мы сейчас от него на расстоянии вытянутой руки, только вместо пара внутри сидит Предвестник на куче древних костей. Тебя опаляет жаром их силы. Если научиться управлять этим потоком, или хотя бы двигаться в его ритме, то можно расширить границы своих способностей. Если твой разум справится с нагрузкой, конечно.       Отсыревшая древесина поддавалась огню неохотно, но времени до ночи у них хватало. Сойка села на плечо Айры, она с интересом разглядывала дверь Горнила, поворачивая голову то в одну сторону, то в другую. Как-никак много лет она убила на то, чтобы помочь эту самую дверь открыть.       — Затем мы сюда и пришли. Помнишь багровые скалы-зубья из моих воспоминаний о Глотке Предтечей? — Лийса вновь кивнула. — Помимо Горнила это самое крупное захоронение Предтечей, по крайней мере, в пределах Тормандалла. Не знаю, откуда оно появилось: может, это опять дейхе руку приложили, а может, Предтечи сами нашли в пустоши своё последнее пристанище. Должен же быть у этих чудищ предел, после которого они не могут прокормить свои разросшиеся туши? Ну, как мне кажется. Скорее всего, Молчащий нарочно ушёл в Глотку, чтобы отыскать эти кости. Я помню… — От одних только воспоминаний дыхание сбилось, а старый шрам на шее отозвался болью. — Я смутно помню, как он входил в резонанс с костями, и это помогало ему наблюдать за Левиафанами, даже если тех заносило на другой край империи. Мы попробуем повторить его фокус. Раньше у меня не очень получалось, но эта штука должна помочь, — Айра кивнул в сторону посоха, который лежал рядом. — Она станет для меня проводником, как для тебя стала сестрица.       — А я знаю, знаю, как это работает! Мои наставницы так делали с огнекамнями, и я тоже пробовала!       — Что? Как?       Лийса с улыбкой протянула ладонь, радуясь, что хоть где-то успела обойти учителя. Она показала свои воспоминания: как жрицы кружатся и танцуют вокруг идола в виде трёхглавого корсака, в глазах которого сияют кости Предтечей; как в старом доме Лийса вместе с Хейдом склоняется над лже-Предтечей, который лежит в ритуальном кругу из косточек. А ведь Айра узнал тот день. Кто-то пытался отыскать его след, и он ещё испугался, когда понял, что некто использовал заговор на крови брата. Тогда он плюнул на данное Глашатай обещание и послал Грачика на поиски Хейда. К сожалению, птица опоздала. Видение с братом начало рассеиваться, Айра попытался удержать такой удивительно яркий и живой образ, спрятать его в мешочек своих и чужих воспоминаний, но связь была слишком мимолётной.       Лийса присела на корточки у костра и упёрла кулаки в щёки — она последовала совету и старалась прислушаться к заключённой под её ногами силе. Айра тоже не скучал: бросил в костёр щепотку листьев багульника, несколько веток можжевельника и полыни, эти запахи помогут им попасть в нужную фазу сна, необходимую для сновидения. Но травки — они для Лийсы. Самого Айру брал только лауданум или что покрепче.       Осталась последняя деталь. Айра передал ученице воспоминания о песне Глашатай, которую та напевала долгие годы, пока летала над Дарнеллом и старалась хоть на время успокоить нрав буйного брата.         — Вы с сестрой сможет повторить колыбельную?         — Но ведь Предвестник больше её не слушает и только злится, — сказала горихвостка, пока Лийса пробовала напеть мотив.         — В этом суть идеи. Он мигом про меня забудет и начнёт охотиться за вами, — Айра нервно потёр ладонь друг о друга. — Вы уверены, что справитесь?         Сёстры переглянулись и кивнули.       Окна в домах вокруг холма начали гаснуть один за другим, это сигнал, что пора начинать ритуал. Айра сел перед костром на колени и взял в руки посох. Опиум начал потихоньку действовать: веки потяжелели, а в голове, наоборот, стало так легко — исчезли страхи, тревоги и сомнения, всё то, что могло помешать сновидению. Невыносимо хотелось нырнуть в травяной покой и никогда не пробуждаться, но Айра через силу разлепил глаза. Он подал знак, и сойка с горихвосткой одновременно влетели в его грудь, будто два раскалённых прута воткнулись под сердце. Из Айры вырвался крик, и вместе с ним из глотки вылетела тень.