Выбор бессмертного

— Что с тобой? — А что со мной? — Ты выглядишь какой-то… не такой… — Катя не знала, как подобрать слова. — Какой не такой? — Эмилия подняла на нее глаза, а затем быстро опустила на ткани, которые держала в руке. — Не знаю… — Ну вот когда узнаешь — тогда скажешь. — О-о! — А мне пора работать. — Как-то грубовато... — Извини. Возможно, немного уставшая и нервная. — Это из-за того случая что ли? Я иногда тоже вспоминаю… — Я не вспоминаю об этом, — перебила Эмилия, думая, что ей достаточно теперь над чем думать. С лихвой хватит! — А что тогда уже? Ах, да, тебе же работать надо! Ухожу. — Кать, не обижайся, но у меня есть своя личная жизнь и я не хочу в нее посвящать посторонних. Даже друзей и коллег. Я имею на это право. — О-о! — вырвалось у Кати. Она почувствовала укол обиды. — Ок! — У меня нет привычки болтать обо всем, как, возможно, принято в женском коллективе. И да, я считаю тебя подругой. — Но? Эмилия подошла и немного помедлив, спросила: — Обнимемся? — Зачем это? — удивилась Катя. — Ты какая-то странноватая… — Вот поэтому я не все рассказываю, — не без огорчения вдохнула Эмилия. — И я не хочу ссорится или ругаться. — Глупости. Скорее всего, ты решила, что я не пойму или не достойна знать. Ладно. Надеюсь, у тебя там все в порядке. Подруга. Последнее слово Катя произнесла откровенно ядовито, и Эмилия удрученно покачала головой. Ей самой нужно было быть помягче и что-то придумать… да что угодно! А теперь отношения с Катей, которая ей искренно была симпатична, оказались немного подпорчены. Остаток ночи Эмилия спала на удивление спокойно и крепко, правда недолго — нужно было подниматься на работу. Проснувшись, первое, что она решила думать, — произошедшее ночью - это сумбурный, пугающий сон. Не было никакой машины, безумной скорости, леса и тропинки в ночи, где ее чуть не… Она еще раз глубоко вздохнула, встала из-за стола, где валялось множество эскизов, и подошла к одной из последних ее моделей, критически окидывая взглядом. На манекене красовалось платье цвета графита, по фигуре — утонченное и элегантное. Достаточно строгое, чуть выше колена, с v-образным вырезом на груди, без каких-либо вставок и украшений. «Может, драпировку добавить на бедро?» — рассуждала Эмилия, и тут в голову пришла неожиданная мысль: понравилось бы ЕМУ такое платье? Девушка нервно посмеялась над собой и, покачав головой, все же обвела взглядом помещение — мастерскую, где она, по большей части, работала. Кроме рабочих столов, были несколько стеллажей с готовой или почти готовой одеждой, остальные же изделия располагались на первом этаже магазина, куда, собственно, и заходили покупатели. «Интересно, в чем ходят вампирши? Они одеваются совершенно обычно, как люди, или, например, почему мне кажется, что те женщины, которых он предпочитает… его вампирши одеваются исключительно в красивые платья и наряды? Почему у меня такое странное чувство? — девушка скользила взглядом по манекенам и вешалкам с одеждой. — Почему я не могу представить их женщин, скажем, в вытянутой футболке с какой-нибудь дурацкой надписью и рваных джинсах? Не потому ли, что он видется мне изысканным аристократом из какого-нибудь шикарного поместья? Общий облик его говорит о том, что он, скорее, вампир из аристократических кругов, любящий окружать себя дорогими вещами и жить в роскоши и почти вседозволенности, чем какой-нибудь полудикий кочевник из леса или обычный вампир, хотя я, что, была знакома с другими вампирами? Более того, он привык скорее властвовать, чем подчиняться, и почему мне кажется, что в нем есть что-то королевское?» — Его вампирш, — повторила она вслух и усмехнулась, взгляд выхватил бархатное платье в пол карминового цвета со шлейфом — поистине царское. — Что ты там бормочешь? Эмилия вздрогнула и резко обернулась. Оксана стояла в дверях, приветливо улыбаясь. Эмилия тут же ответила слегка рассеянной улыбкой, пошутив, что иногда любит поговорить сама с собой. — Спустись-ка вниз, клиенты интересуются одним твоим платьем. — Да, конечно, — с готовностью ответила девушка. Она пропустила звонок на мобильном. Когда же вернулась и посмотрела на дисплей, высветилось имя подруги. Дина… Тут же она вспомнила, как они гадали, куда делась Виолетта, и поняла, что в свете последних нереальных событий, приключившихся с ней, она совсем не думала об этом, лишь изредка вспоминала, надеясь, что с ней все в порядке. Дина не объявлялась, Виолетта тоже, а в последние два дня она и думать забыла… И только сейчас, уставившись на непринятый вызов, она ощутила себя немного виноватой. Но это чувство не было на первом месте, на первом месте был укол страха — зыбкого, почти еле ощутимого. Эмилия сделала глубокий вдох и перезвонила. На пятом гудке сняли трубку. — Да, — сказали в трубку. — Дина? — Эмилия не сразу узнала изменившийся глухой голос. — Ты звонила, как дела? Нашлась Вета? Прости, я потерялась, в последнее время столько произошло… — Вета умерла. — Что? — Эмилии показалось, что она ослышалась. — Что ты сказала? — Ее убили. Эмилия похолодела, трубка будто примерзла к уху. Несколько секунд она стояла с полуоткрытым ртом, не в силах ничего вымолвить. Она слушала тишину, пока на том конце не спросили: — Ты придешь на похороны? Они завтра. Эмилия судорожно сглотнула комок в горле и ухватилась за край стола. — Да… да, конечно, я… мне приехать к тебе сегодня? — Если хочешь. — Голос Дины звучал совершенно безжизненно. — Да… да… разумеется, я хочу… я обязательно отпрошусь пораньше и приеду, побуду с тобой… — сбивчиво ответила девушка. — Компания мне не помешает… возможно… — Хорошо, я буду. Эмилия рухнула в кресло, зажав голову руками. Слезы от обилия эмоций как по команде полились из глаз, перед глазами стояло знакомое лицо с прелестными ямочками на щеках от широкой улыбки. Они не были так уж близки, но это совершенно не отменяло того, что стало ощутимо больно. — Динка там, наверное, с ума сходит… — Эмилия подняла мокрое от слез лицо, уставившись пустым взглядом в пространство. — Что же произошло, Боже мой… что же произошло… «А у меня возникало плохое предчувствие… оказывается, неспроста…» — Эмилия?! Эмилия перевела взгляд на женщину в дверях. Директор смотрела на нее встревожено. — Что случилось, дорогая? — она подошла и положила руку на плечо, взволнованно заглядывая в лицо. — Ты что, плакала? — Я могу уйти сегодня пораньше? — А что случилось? — Подруга умерла, — упавшим голосом сказала Эмилия, вновь почувствовав, как душат слезы. — Господи… — Так можно? Кое-куда нужно отъехать, я только узнала, а завтра похороны. — Да, разумеется, — ответила женщина поспешно. — Можешь прийти через два дня. А что… а что произошло? — Я точно не знаю, — горько покачала головой девушка. — Я вас не сильно подвожу? — Нет, что ты… такое дело, что даже не обсуждается, — заверила твердо директор, даже категорично. *** — Тело в морге, — сказала Дина. — Отец ездил на опознание, там ему стало плохо. Хоронить будут в закрытом гробу. Эмилия вновь похолодела, от лица отлила вся краска. — Я знала, что случилось что-то нехорошее, я знала, — продолжала Дина еле слышно, крутя в руках пустую рюмку. Ей нужно было выпить. — Она никогда так резко не пропадала и всегда отвечала на звонок. — Ты узнала сегодня? — Да. Позвонил ее отец. А ему позвонили следователи. — А ее мать? Она… — Давно умерла, когда Вета еще маленькая была. — Что случилось? — задала Эмилия самый важный вопрос, чувствуя, как сердце камнем падает вниз. — Ее нашли на аллее недалеко от клуба. Ночью. Всю… — Дина запнулась, затем глубоко вздохнула и досказала: — всю обгоревшей. «Вот почему гроб закрыт!» — Боже… — Отец сказал — никто пока ничего не знает. Кто и зачем сотворил такое. Видно, она поперлась через этот сквер долбанный, или за ней кто-то увязался из клуба! — Сквер? — Нашли в сквере, как мне сказали. Возможно, причастен не один человек… не знаю… Зачем сжигать тело? — Обычно сжигают, чтобы что-то скрыть. А может ритуал такой? — Какой ритуал? — Понятия не имею, Дина. Просто предположила. Есть же всякие поехавшие… — Не могу поверить, что ее нет. Это какое-то безумие! — Дина налила себе и подруге. — Всегда когда случаются какие-то несчастья, думаешь, что такое точно не может случиться с тобой и твоими близкими людьми! «Почему? Я всегда допускала такие мысли. Как раз глупо не думать о таком. Все мы смертны», — подумала Эмилия, но вслух не сказала. Выпили не чокаясь. Дина сказала: — Всегда кажется, что такая дичь не может произойти… что это происходит с другими людьми, про которых потом снимают ролики обзорщики на ютубе и выкладывают на каналы по криминальной тематике, а ты и твои близкие умрут в глубокой старости бл*ть. — Я недавно слышала, что многие вообще думают, что они бессмертны, и у них впереди море времени… не знаю, как можно так думать. — Помнишь, как я тебе говорила, что мы проснулись почти в одно и то же время ночью? — Дина подняла на нее влажные глаза. Эмилия кивнула. — Это был знак. Я думаю, она тогда и умерла. Эмилия сглотнула подступивший к горлу ком. Еще раз крепко обняв подругу, она вскоре ушла, взяв с нее обещание, что та постарается поспать. Домой она шла без трепетного чувства, что встретит его вновь. Мысли теперь были заняты совершенно другим, она даже надеялась, что не увидит его сегодня. Так и вышло. Девушка лишь на мгновение остановилась возле подъезда, обвела взглядом темный двор и, не медля ни секунды, вошла в подъезд. Налив себе стакан воды, она уселась перед компьютером и стала просматривать уже знакомые фотографии. Эмилии не верилось, она не могла понять, кто и зачем сжег тело. И зачем ее убили? Нарвалась на маньяка? Или придурков с клуба? С кем-то крепко поцапалась? Смотря на фото, где они втроем, она вспомнила, как Дина приходила к ней еще совсем недавно и говорила про слова той гадалки… Ей посоветовали быть осторожней и не ходить поздними вечерами, когда солнце уже садится! Эмилия поежилась и залпом допила воду. Она в непонимании смотрела на фото — три девушки счастливо улыбаются на камеру, в руках коктейли… Когда солнце садится… Странные слова видящей не шли из головы. Холодок пробежал по коже, когда она посмотрела на Виолетту — живую, довольную жизнью, но теперь это осталось только на фотографиях. — Это был знак. Я думаю, она тогда умерла… Она почувствовала, как на глазах наворачиваются слезы, фото точно заволокло туманом. Эмилия проговорила, смотря на улыбающиеся, слегка хмельные карие глаза: — Буду думать, что ты не мучилась. Очень надеюсь на это и очень надеюсь, что тот, кто лишил тебя жизни, получит по заслугам. Ей стало душно и жарко, щеки пылали. Она приоткрыла балконную дверь, оставив узкую щелку, и легла в постель. Начавшаяся головная боль долго не давала заснуть. Вампир подошел к окнам, когда свет в них давно погас. Бессмертный стоял неподвижно, смотря в них немигающим взглядом. Он хотел и не хотел видеть девушку, противоречивые чувства роились в его сердце. Глядя сейчас в черные окна, он почувствовал смутное желание убить. Вампир не ел уже пару дней, и ее кровь была бы как нельзя кстати. На какое-то время вчерашней встречи, как и всех предыдущих, как ни бывало. Балконная рама была слегка приоткрыта и дверь, как уже успел заметить глаз вампира, тоже, будто приглашая войти. Убедившись, что свидетелей нет, он прыгнул. Плавно взлетев, уцепился за край балкона, раздвинул окна шире, подтянулся и бесшумно опустился на ноги. Дверь, тихонько скрипнув, отворилась, впуская его в комнату. Он увидел девушку, лежащую на постели в позе эмбриона. Серебристый свет освещал лицо, на котором застыло беспокойное выражение. Дыхание неглубокое, слегка прерывистое, мышцы лица то и дело подергивались, на шее билась голубоватая жилка. Адриан придвинулся, вдохнув уже такой знакомый аромат — приятный, даже очень, только сегодня к этому запаху прибавился слабый запах алкоголя. Вампир в задумчивости провел пальцами по рассыпанным по подушке волнам волос, про себя отметив, что они скорее жесткие, чем наоборот. Мужчина наклонился ближе, вдыхая тонкий аромат жасмина, и чуть прикрыл глаза. Но жажда усиливалась с каждой минутой, и он перевел взгляд на жилку, которая билась быстро и сбивчиво. Смертоносные зубы находились так близко от ее нежной шеи, которая казалась такой бледной в лунном свете, прямо как его собственная! — Ты правда необъяснимым образом привлекаешь меня, Эмилия, но я бездушный монстр, пьющий кровь людей, не испытывающий при этом никакой жалости и раскаяния. — Адриан увидел, как смоляные брови дернулись к переносице, и затем лицо вновь застыло. — Я должен убить тебя, я хочу это сделать… Адриан увидел, как из глаз девушки скатилась одинокая слезинка, остановившись на кончике носа крохотной капелькой, и затем упала на подушку. Сердце пропустило один удар. Затем еще один. Взгляд его застыл на ее почти строгом лице, на бесстрастном же лице вампира появилось замешательство, в голове пробежала мысль: «почему она плачет?». — Боги, — сквозь зубы процедил старейшина, — почему меня это интересует? Откуда вообще подобные нелепые мысли в моей голове? Мышцы лица дернулись, и из полуоткрытого рта слетело его имя — еле слышно, почти беззвучно. Брови образовали дугу, Адриан посмотрел на девушку с долей растерянности. Он сжал кулаки: с появлением в его жизни этой девчонки он стал испытывать не особо свойственные ему эмоции, как растерянность, нерешительность и… страх. Да, именно в эту секунду он стал испытывать нечто сродни страху, потому что именно в эту секунду решимость его покачнулась, и вампир не знал, что ему делать, когда она увидит его в своей комнате. А ведь еще пару минут назад он решил впиться ей в горло, желая, чтобы она вырывалась, вопила, умоляла и проклинала его! Чтобы она боролась! Эмилия пошевелилась. «Просыпается», — заметил Адриан, кулаки сжались еще сильнее, он еле слышно зарычал от собственного бессилия. Вампир стиснул зубы и задержал дыхание, чтобы не ощущать ее запах… Нужно решать. Быстрее. Сейчас она откроет глаза… Веки затрепетали, девушка перевернулась на спину и глубоко вздохнула. — Нет… За секунду до того, как она распахнула глаза, ей показалось, что она услышала какой-то непонятный шум рядом с собой. Эмилия поежилась — в комнате стало ощутимо прохладно. Вначале она не поняла, в чем дело, но потом взгляд упал на окно, и она удивленно заморгала: балконная дверь распахнута настежь, но больше всего поразило окно на балконе, которое ну никак не могло раскрыться само шире, даже от очень сильного ветра, потому что раздвигалось вбок, а не распахивалось. Эмилия недоуменно уставилась на балкон, натянув одеяло до подбородка. В первую минуту она так и сидела, пораженная и сбитая с толку, чувствуя, как кожа становится гусиной. Наконец, она поднялась и подрагивая от холода захлопнула окно и выглянула на улицу. Ночь. Не единой души. В доме напротив кое-где еще горел свет. *** Он набросился на первого попавшегося прохожего, хотя делал это крайне редко. Рука неизвестного припечатала мужчину к стене дома с такой силой, что казалось, будто на грудь давит каменная плита, а сам он не мог пошевелиться. Мужчина хотел закричать, но из груди вырывались лишь рваные хрипы, а затем его схватили за шею и одной рукой оторвали от земли. — Почему? — страшный голос, который скорее больше походил на рычание. — Что? — смог прохрипеть мужчина, с ужасом понимая, что его ноги точно висят в воздухе, и что еще немного, и он задохнется. — Почему я не могу тронуть девчонку? — в ярости прорычал Адриан, сильнее сжимая пальцы на хрупкой человеческой шее. — Что в ней такого, и что со мной не так? — Может, потому что не хочешь, — выдавил мужчина посиневшими губами, сам не зная, как он это сделал, ведь кислорода в горло почти не поступало. Брови Адриана взметнулись вверх, он не ожидал, что жертва ответит ему именно это. Несчастный же смотрел сверху вниз и не мог оторвать глаз от беспредельного ужаса: лицо того, кто держал его как пушинку, стало меняться. Рот исказился в жутком оскале, приоткрывая увеличивающиеся на глазах клыки, человеческие черты будто исказились. Совершенно животное рычание раздалось возле самого его лица, мужчина, наконец, закрыл глаза, мечтая умереть быстро, не задумываясь ни о чем, прогоняя в памяти лишь радостные моменты своей жизни, какие мог вспомнить в эту минуту. Немыслимая боль пронзила все его существо, когда зубы глубоко погрузились в шею, а затем сознание постепенно оставило его… Осушив жертву практически до капли, вампир отбросил тело и пошел вон из города, прогоняя в памяти слова жертвы: «Может, потому что не хочешь… может, потому что не хочешь… не хочешь…» Когда же под утро он переступил порог своего дома, он задал себе еще один вопрос: — Я что, влюбляюсь в нее? *** — Здесь так жутко, а ведь есть люди, которым нравятся кладбища! Эмилия покосилась на девушку, которую она никогда не видела. Как и еще нескольких людей, которые пришли проводить Виолетту в последний путь. — Господи… ребенок… — девушка резко отвернулась от свежей могилы, щедро усыпанной цветами и детскими игрушками. Они прошли чуть дальше, к заранее вырытой яме — последнему пристанищу Виолетты, неподалеку могильщики готовили еще одну могилу. Эмилия увидела, как девушка поежилась, лицо ее — тонкое и довольно привлекательное, — исказилось болезненной судорогой, в глазах застыла тревога. «Эмоциональная», — подумала она, и вгляделась в остальные немногочисленные лица. Она никого не видела раньше, кроме Дины. Эмилия обвела глазами кладбище — огромное, все разрастающееся поле бесконечных крестов и памятников, свежих и старых могил. Ухоженных и совсем запущенных, могил, где даже не было плиты или самого захудалого креста, а только осколок камня или кусок уродливо торчащей металлической трубы; подписанных, с фото или вовсе безымянных. Кое-где росли деревья: ели, березы, да клены. Промерзлая земля под ними сейчас украшена желто-оранжевым ковром, разбавляя и слегка будто оживляя это… Два года назад она похоронила здесь бабушку с дедушкой и еще совсем недавно навещала их могилу. — На прощание пришли в основном родственники что ли? — Отец обзвонил только родственников, а я уже сообщила друзьям и знакомым, пришли вот как видишь… — она недосказала, красноречиво обведя взглядом всего лишь двух человек, которые родственниками не являлись. — Кто она? — Эмилия мотнула головой в сторону незнакомки. — Таня, — ответила Дина, поправляя черный платок на голове. — Она подруга с работы. Я точно не знаю, насколько они были близки, но она пришла. — Думаю, остальные, кто узнал эту шокирующую для них новость, хотели прийти, но не смогли по разным веским, я уверена, причинам. — Эмилия уловила в голосе Дины нотки разочарования и обиды. Она медленно скользила взглядом по присутствующим, кутаясь в теплое пальто, — холодный ветер все усиливался. Кроме Тани был еще один парень. Он смотрел на яму и закрытый наглухо гроб с явным ужасом и непониманием. Его бледные губы слегка дрожали, в темно-карих глазах стояла пелена слез. Эмилия вздрогнула, будто от холода. Глядя на этого парня, она вдруг очнулась, до этого момента находясь словно в оцепенении. Она медленно перевела взгляд на гроб, обитый темно-бордовым бархатом, и в мозгу возникла на мгновение странная ассоциация: «будто кровь!» К гробу подошел мужчина и, обняв его, опустился на колени. Плечи его содрогались в беззвучном рыдании, никто не поднял его, не мешал его горю, лишь какая-то женщина положила руку ему на плечо, склонившись над ним. — Я не верю, — сквозь слезы прошептала Таня. — Еще и такая ужасная смерть, за что? Кому понадобилось так ее мучить? Молодой парень, из глаза которого стекла скупая слеза, обернулся. Эмилия всхлипнула, стараясь проглотить комок в горле, и судорожно втянула холодный воздух, смотря в это юное, перекошенное болью лицо. «Кто он был ей? Так молод, и так переживает! На вид не дашь больше восемнадцати…» — Я говорил… я знал… Эмилия вздрогнула, почти с ужасом посмотрев на него. Парень взглянул на нее и, прочитав в ее взгляде немой вопрос, проронил: — Когда мы виделись в последний раз, — он тяжело и медленно вздохнул, — я ей сказал, чтобы она не ходила в эти клубы, потому что небезопасно все это… вот и получилось… — Вот же ж, черт! — выдохнула Таня. Глаза защипало сильнее, холодную щеку обожгла скатившаяся слеза, а болевая судорога вновь сжала горло. Эмилия бросила взгляд на Дину, которая стояла почти рядом с немногочисленными родственниками, что-то тихо говоря им. На бледном, почти меловом лице маска скорби. — Я хотел пойти с ней, но она… она не захотела идти со мной, — голос оборвался. — Тебя как зовут? — почему-то Эмилия решила, что хочет знать это. Она ясно видела, что его эмоции, его скорбь не была показушной, — она всегда чувствовала такие моменты. — Василий. — Парень быстро вытер щеки. — Вы, наверное, были очень близки, — решила Эмилия. — Не совсем, — глухо выдавил Вася и помрачнел еще больше. — Я думаю, были те, кто был ей ближе. Эмилия задержала внимательный взгляд на его лице, а затем перевела на отца Виолетты. Он все еще обнимал крышку гроба, уже не содрогаясь и почти не шевелясь, с виду казалось, будто он спал и только губы слегка шевелились. Он не мог оторваться от деревянного ящика, в котором покоилось изуродованное тело дочери и к которому он не мог сейчас прикоснуться. — Если бы я пошел с ней, ничего бы не случилось… — Не вини себя, — Эмилия дотронулась до его руки. — Ты не знал, что так будет, никто не знал. — Если бы она была более аккуратной и позволяла себя провожать, например, — процедила Таня, — этого бы не было. Дура! — воскликнула она в сердцах, и Эмилия не рассердилась на нее за это, мысленно поблагодарив, что та произнесла это хотя бы тихо. Вместо этого в памяти всплыла фраза, которую она вспоминала накануне: «Берегись темноты». Прозвучали прощальные речи. Когда опускали гроб, многие из присутствующих почувствовали, как внутри что-то оборвалось. Таня не выдержала и заплакала громко, в голос. Затем каждый подходил и бросал по кусочку земли. Эмилия услышала, как всхлипнула Дина и, обернувшись, неловко обняла ее. Та совсем расклеилась, позволив горю завладеть собой хотя бы на минуту, и рыдала навзрыд, но почти беззвучно, лишь плечи сотрясались. — Прощай, — произнес Вася, смотря, как крепкие парни за считанные минуты засыпают могильную яму. — Земля тебе пухом. — Пусть же тому, кто это сделал, воздастся по заслугам в этой жизни и в следующей, —Таня смахнула обжигающую слезу. — Прощай, Виолетта, — прошептала Эмилия.