Выбор бессмертного

В третий раз она разлепила веки тогда, когда за окном уже было светло. Шторы оказались задернуты и пропускали лишь тонкую полоску солнечного света. «Я не помню, чтобы зашторивала окно», — первое, что подумала девушка, когда проснулась. Затем она почувствовала, что в комнате не одна и повернула голову. Рядом с ней лежал мужчина — полностью одетый — и читал книгу. Она уставилась на него, хлопая сонными глазами. — Ты ворочаешься во сне, — раздался мужской бесстрастный голос. — А это не самая широкая кровать. — Тебе… было неудобно? — пробормотала Эмилия. Она проморгалась и села на кровати, все еще не веря, что он сейчас находится рядом. Память услужливо преподнесла воспоминания в мельчайших подробностях что произошло на этой кровати между ними. Она вставала посреди ночи, чтобы выпить воды. Очень хотелось пить! Она отлично помнила, как боялась выйти из комнаты и ненавидела себя за свой страх. Она боялась, что в коридоре столкнется с хозяином этого дома. Он будет стоять неподвижно как в фильме ужасов и не мигая смотреть ей в глаза. А потом кинется на нее… Страх казался ей нелогичным, ведь он остановился, послушался и не навредил ей, но она почему-то испытывала его. Эмилия все же нашла в себе силы открыть дверь и дойти до мраморной ванны. Ополоснуть лицо и сделать несколько глотков холодной воды. Губы ощущались распухшими и заветренными, и она часто касалась их… «Почему мне было не по себе выходить? Спуститься на кухню и выпить сока, например? Он же не тронул меня. Я ведь ему… дорога? Важна? Все еще?» — Подожди, что? — девушка потрясенно выкатила глаза выплывая из потока мыслей и всматриваясь в обложку. — «Сумерки»? Ты читаешь «Сумерки»?! — Да, — ответили ей с кислой улыбкой. — Чтиво так себе, мягко говоря. Эмилия впала в ступор, а затем громко рассмеялась. Адриан на это непроизвольно растянул губы в улыбке. — Да, я, кажется, поддерживаю твой смех. Не знаю, какие там дальше книги, но первая! Эти слащавые сопли подростков, семнадцатилетний вампир, сохнущий по однокласснице, благородные веганы, — тут Адриан поморщился, — доктор Каллен, который решил удариться в медицину и спасать людей! Вампир-врач, ты представляешь? И какого дьявола им надо заканчивать школу снова и снова? Боги! Ну что за логика?! — Эдвард объяснял это тем, что чем ты моложе, тем дольше можешь оставаться на новом месте, — успела вставить она, но Адриан лишь нетерпеливо отмахнулся. — Они итак вроде бы выглядят достаточно молодо, чтобы преспокойно без лишних вопросов остаться хоть на десять лет! Уверен, они вполне могли бы обойтись без бесконечных уроков, предметов, которые они уже знают наизусть! Все это вампиру вполне можно обойти, побыть несколько лет на одном месте без набившей оскомину учебы и перебраться в другое. Почему нельзя было припеваючи жить в своем лесном доме и по-тихому охотиться на зверюшек? Снова и снова по кругу протирать штаны в учебных заведениях, когда перед тобой открыт весь мир! Да хотя бы протирали в Лиге Плюща, так нет же, в обычных школах! — Ты еще фильма не видел! Да они даже не выглядят, как школьники! И видел бы ты Беллу! Ох, Адриан! Это просто удивительно! — Что именно? — наморщил лоб вампир. — Все это! Ты читаешь тинейджерскую литературу, ты со мной в комнате, ты… — С тобой, да. Эмилия снова вспомнила, как он отлетел к стене. Она посмотрела перед собой и увидела, как на полу все еще лежит упавшая картина. — Захотелось прочитать, что же такого написала эта Майер. Но до Вольтури пока не дошел. — Ты читаешь вторую книгу, так что уже скоро, — голос рядом вновь выдернул ее из воспоминаний. — Первую я прочел, пока ты спала. — А ты их откуда взял-то?! В доме были? — Ага. Видимо, кто-то из бывших хозяев приобрел этот «шедевр». Скорее всего, дочка предыдущих владельцев. Ей было, кажется, шестнадцать. Ты можешь порыться в книгах, пара сотен свалена в гараже. Они не забирали свою коллекцию. Кстати, там есть полное собрание сочинений некоторых классиков — российских и зарубежных. Мысли снова возвратились к бывшим хозяинам: «Он точно их убил. Зачем ему тратить лишние бабки, тем более так много? Аренда такого особняка в месяц даже сложно представить во сколько выйдет. Убил и трупы выкинул вон, в лес. Удобно. Неужели их никто не хватился? Соседи? Родственники? Никто не приезжал не проверял? Или он убил всех кто совался сюда?!» — Этот Эдвард идиот. — Твое мнение разделяют очень многие — поверь мне, — улыбнулась Эмилия. — Он жалок. Эмилия не стала развивать тему и вместо этого поинтересовалась: — Как думаешь, много людей мечтают о вечной жизни? — Много. Их прельщает обещание вечности и бонусов, которые она дает. За это можно убить кого угодно, выпить сколько угодно крови. — И ты решил отдать когда-то? — Нет, не решил. Когда меня обращали, я не выбирал. — Ты помнишь, что происходило с тобой две тысячи лет назад? — она продолжала задавать вопросы, видя, что он читает. Все еще. Он почти не смотрел на нее. И вел себя так, словно ночью ничего не произошло. — Не все, но многое. Отрывочно помню свою смертную жизнь. Помню, кем был. Когда встретил Кесо… Флавия… помню, как и кто обратил меня… — А кто обратил тебя? — Кесо и обратил. К тому времени, когда это произошло, ему уже было около пятиста лет. — Просто не верится… Как можно столько жить и не сойти с ума?! — Ну-у-у… — А есть вампиры, которые старше его? — В настоящее время — нет. Нет древнее его. Но когда-то были. Вампир, который обратил его — был из первородных, но он не дожил до наших дней. — И сколько ему было? — с замиранием сердца спросила Эмилия. — К тому времени, когда Кесо встретил его, ему уже стукнуло, как минимум, пара тысячелетий. — Сколько?! — охнула Эмилия. — Дети ночи, как нас еще любят называть, довольно древние существа. Адриан все еще почти не отрывал глаз от книги и Эмилия уже мечтала выдернуть ее из его рук. — А возможно, что кто-нибудь из них сейчас ходит по земле? — Вряд ли. Мы бы знали об этом. Прожить столько веков совершенно незамеченными не получится. Старейшины Болонского клана, пожалуй, самые старые представители ночного народа, ну… то есть Кесо, Флавий и… — тут вампир удостоил ее взгляда и склонил голову в поклоне, — ваш покорный слуга. — Рядом со мной вампир, который еще и один из самых старых в мире на данный момент, — ослабевшим голосом выговорила Эмилия и поежилась. — Не верится. Просто не верится. — Есть отдельные особи, которым тысяча-полторы тысячи лет. Их очень мало. Считанные единицы. Даже бессмертному сложно жить бесконечно долго. — Не будучи, к примеру, охраняемым кем-то из собратьев? — И это тоже, — кивнул мужчина. — Некоторые решались на самоубийство. По тем или иным причинам. — Солнце? — Угу. Либо просили кого-то из собратьев, чтобы смерть была не столь мучительна. В этом плане нам умереть намного легче, чем вампирам Майер. — Или сбросить в жерло вулкана… — О-о! — Адриан, наконец, отложил книгу и заинтересованно посмотрел на гостью. — Ну ты выдала! Не ожидал. — Ну, хоть здесь я тебя удивила. — Эмилия отвела взгляд и неторопливо и плавно поправила растрепанные волосы. — Не скромничай. — Расскажешь как Кесо обратил тебя? Эмилия вновь почувствовала себя так же, как и в те разы, когда она произносила вслух имена древнейших существ. Она села напротив Адриана, положила ладони на свои колени и выжидающе замерла. — Это произошло в Риме, — немного помедлив, Адриан начал говорить. — Я тогда жил в огромном доме, рабы были у меня в услужении. Был у меня отец, и мать, брат и сестра. Мы не бедствовали, так как были эквитами, теми, кто стоял всего лишь на ступень ниже сенаторов по имущественному положению. Эквиты занимали довольно влиятельную деловую нишу в тогдашнем обществе, так что жили мы в удобстве и достатке. Мой отец был крупным торговцем, я помогал ему в его деле, а так же был прекрасным всадником, знал, разумеется, военное дело. Ничего не предвещало изменений в моей жизни, ну хотя бы таких кардинальных, как обращение в вампира. Я работал, пил, гулял, развлекался, как мог и наслаждаясь молодостью. Здоровье у меня было крепкое и на увеселения — слава Богам — мне тогда сил хватало. Это был один из самых обычных вечеров, я решил выйти из дома и пройтись по окрестностям перед сном. Как сейчас помню: стоял тихий, прекрасный вечер, ноги сами несли меня на пешую прогулку, оставив дом позади. Через некоторое время я спустился к берегам Тибра и смотрел, как закат постепенно тает, уступая место сумеркам. Тогда я и встретил его. — Кесо, — прошептала Эмилия. — Он заговорил. Я с долей удивления смотрел на мужчину, у которого волосы были такой же длины, как и мои, только черными, как сажа. Если тебе известно, время на длину волос у мужчин менялась, и как раз в мое время была мода на короткие прически, но я отвоевал свою длину! По правде, это было непросто. Пришлось очень потрудиться. В этом плане насчет меня у людей было два мнения: непонимание и возмущение, и второе, которое и спасло меня — о, чудо, эти прекрасные волосы нельзя отстригать! Это, видимо, и спасло их. Так вот… я смотрел на красивого мужчину, внешне намного старше меня, одежда его говорила о том, что он принадлежал к землевладельцем или торговцем средней руки, или даже зажиточным. Мы разговорились, я слушал его с неприкрытым интересом. Голос его был удивительный, он лился плавным, тягучим медом, обволакивая твой слух. Он сказал, что путешествует, что пришел издалека, его привлек этот город, который называют Великим. Я ловил его цепкие взгляды непроницаемых черных глаз, и под ними мне было неуютно, но и уходить не хотелось. И ощущалось странное давление в области груди, и немного не хватало воздуха, я уж подумал — у меня сердечный приступ! Он странно смотрел на меня, очень пристально, будто ловил каждое мое слово и каждый жест, и я не понимал почему. А потом сказал, что следил за мной вот уже несколько недель, наблюдал. Я был крайне удивлен. Я спросил, зачем я ему, про себя уже окрестив его странником, на что он ответил: «Адриан, я хочу дать тебе то, что не дадут никакие богатства Рима. Я тебя выбрал. Надеюсь, ты не подведешь меня в моем выборе». Рассказчик на секунду прервался, и тут девушка громко сглотнула. Она смотрела на него во все глаза, боясь не уловить хоть что-нибудь из рассказа бессмертного. — Я тогда ничего не понял и глянул на незнакомца с долей возмущения. Затем я подумал, что у него не все в порядке с головой, и хотел, сославшись на дела, закончить беседу и уйти, но мне не дали. Эмилия вновь сглотнула. В мыслях тут же пронеслось, что эти сглатывания он прекрасно слышит, и не раздражают ли они его? И следом: «Скольким он рассказал это? И особенно — скольким смертным до меня? Возможно ли так, что я первая?» — Он приблизился ко мне, взгляд изменился, он словно ласкал меня им, взглядом, как опытная любовница… Да-да, не удивляйся, только Кесо умел так смотреть на мужчин, и это не выглядело так, будто он пытался соблазнить — это было нечто другое. Необычное ощущение, ты словно погружаешься в теплую воду, из которой не хочется вылезать, — глаза мужчины стали менее ясными, они смотрели куда-то сквозь девушку и будто подернулись дымкой. — Он подошел близко-близко, а я не сдвинулся с места. Он завораживал. А затем я увидел, как магнетические глаза стали меняться… Радужка Кесо настолько черная, что человеческому глазу почти незаметно, когда она наливается красным. Но белки больше не были белыми, как положено, цвет изменился… они покраснели так отчетливо, что я ужаснулся и попятился… А затем меня укусили и выпили моей крови… Пошло обращение. Оно длилось всю ночь до рассвета. Боль съедала меня, сжигала изнутри, я не мог ни о чем думать, кроме адской боли, от которой можно было отрыгивать собственные кишки. Я извивался от мук, корчился в судорогах, в глазах темно. Мне казалось, что я лишился зрения. Затем слуха. Сердце билось на предельной скорости, грохотало громом в ушах, а затем перед самым рассветом стало замедлять ход. Оно билось все медленней, медленней, а боль постепенно отступала. Честно, я думал, что умираю. Но боль все слабела, а вместе с этим стали возвращаться и зрение, и слух. Только все становилось острее с каждой минутой. Зрение намного четче — я стал видеть детали, которых не мог видеть ранее, слух — как у летучей мыши, обоняние обострилось в сотни раз. Цвета, звуки, запахи — все усилилось, мир выглядел вроде тем же, но в тоже время нет. Когда боль почти ушла, тело перестало «гореть», и уходило чувство, будто внутренности из тебя вырывают раскаленными тисками, я с ужасом слушал, что не улавливаю стука собственного сердца. Оно не билось. И не бьется до сих пор. Адриан замолчал и перевел взгляд на девушку. Она слегка побледнела и прошептала: — И что было дальше? — Я стал приходить в себя. Рядом никого. Вслушивался в новые звуки, новые запахи, глаза смотрели на яркие краски окружающего мира. Я плохо понимал, что со мной приключилось. Незнакомца, что встретил в сумерках, я не видел. Я думал, он совершил со мной что-то ужасное и покинул меня. Я понимал — тело мое менялось, но я еще не понимал, кто я. Шея болела на месте укуса — единственная боль, оставшаяся в моем теле. Пульсирующая, живая. Рана напоминала о себе еще некоторое время, пока я не попробовал первой крови. Когда же солнце начало подниматься, я с ужасом обнаружил, что не могу более переносить его лучей. Кожа стала дымиться, когда солнце оторвалось от горизонта, и до меня дошло, что я реально поджаривался. Спас меня неподалеку стоящий небольшой сад. Тень от раскидистых дубов и кипарисов укрыла меня. Нечеловеческой силой я пока не ощущал, как и не имел понятия, какими еще способностями стал обладать, но я ощущал ни с чем несравнимую жажду, которую не испытывал никогда до этого. Я наивно думал, что хочу воды, или вина, пока не увидел первого человека, который попался мне на глаза, не почувствовал его запаха, — секундная пауза. — Это была девушка. Служанка. Она шла к берегу набрать воды, вышла она из того самого дома, чьим хозяевам принадлежал тот сад, где прятался я. Как только я вздохнул ее аромат, тут же ощутил, как странное желание свело судорогой мое саднившее горло. Когда она шла обратно, то заметила меня. Солнце неумолимо поднималось, становилось жарко… Неестественно, безумно жарко. Она остановилась с глиняным кувшином в руках и посмотрела на меня. Я помню ее, словно это было вчера. Помню ее запах, ее взгляд. Ее светло-серые глаза, почти прозрачные, удивительные. Она была красива. И юна. Я захотел узнать ее возраст. Ей было шестнадцать. Она подошла ближе, почему-то не испугавшись незнакомца у себя в саду. Тень упала на нее, и я смог приблизиться, доброжелательно улыбаясь, хотя горло просто разрывало. Я спросил ее имя. Она назвалась Эвникой. Ее глаза с интересом меня разглядывали, в них не было испуга, лишь настороженность. Она спросила, что я здесь делаю, в саду ее господ, и я честно признался, что плохо переношу солнце. Помню, она улыбнулась. Я попросил попить, и она доверчиво протянула кувшин. До сих пор честно не знаю, зачем попросил. Скорее всего, я еще тогда думал, что жажда моя была вполне человеческой, а не иного рода. Надеялся глотком воды развеять наваждение, но, сделав пару глотков, я не почувствовал облегчения, а лишь закашлялся и скривился, оттолкнув от себя кувшин. Девушка в непонимании уставилась на меня. Она спросила, что со мной? Участливо, голосок был вкрадчив и мягок, она дотронулась до моего плеча, а мой взгляд уперся ей в шею. Машинально облизнулся и перевел глаза на ее лицо. Она застыла, видимо, прочтя в моем взгляде что-то очень нехорошее. Время словно остановилось. Желание усиливалось, туманило разум, я испугался и прошептал ей: «Беги!» Она побежала, но далеко убежать не успела. Я рванул ее к себе и, затянув обратно под деревья, заткнул ее рот рукой. В первые мгновения я не знал, что мне делать… как мне это делать, пока взгляд вновь не уперся в бешено бьющуюся жилку на шее, и этот стук отдавался у меня в ушах. Я смотрел на ее нежную шейку словно загипнотизированный, на вздувшуюся от напряжения артерию, и тут понял, как надо. Первый глоток крови я не забуду никогда! Ее крови, ту, которую не хотел убивать. Этих ощущений, которые опьяняли сильнее вина! Да, я был словно пьян, голова кружилась… ее кровь казалась мне вкуснейшим напитком из всех, и мне хотелось еще и еще… но девушка была уже мертва — я выпил ее до капли. Я посмотрел на ее тело, лежащее в тени дерева, и мне стало жаль ее, даже несмотря на ощущения, которые испытал. Действительно жаль. Адриан замолчал, и Эмилия подумала, что он глубоко погрузился в воспоминания, а может, более не хотел говорить. Она было уже открыла рот, как услышала: — Стало припекать так сильно, что я не выдержал и рванул к дому, откуда она вышла. Как-то само получилось, что я дошел до него на вампирской скорости. Покрасневшая кожа мгновенно восстанавливалась, я встретил еще пару слуг, затем нашел хозяев. Я убил их всех. В этом доме дождался заката. Знаешь, вампир всегда помнит свою первую жертву, сколько бы ни минуло времени, скольких бы он потом не убил, он всегда будет помнить того, из кого он сделал свой первый глоток. И я всегда помнил лицо Эвники, ее волшебные глаза, ее изящный стан и кровь… Ее кровь «пела», это я потом только понял, когда стал опытным. И я навсегда запомнил тот закат, те ало-оранжевые разводы, тот призрачный свет, который, казалось, просачивался везде, лил в каждую щель, а затем в слабеющем этом свете первый звук его тихих шагов. — Получается, Кесо бросил тебя. Типа спасение утопающего дело рук самого утопающего? — Он сказал, что так было нужно. Я должен был выплыть сам. Я увидел его однажды вечером, у моего дома, когда уже несколько дней как был вампиром. Я набросился на него… Забавная история! Впредь мне приходилось избегать солнца, выходить только на закате или когда небо плотно затянуто тучами. Прислуга стала замечать, что что-то со мной не так, как изменился я и мое поведение, мне больших трудов стоило сдерживать себя и не порвать их всех на куски. Гостей приходилось встречать вечерами, днем закрывать окна. Пополз слух, что я болен какой-то непонятной болезнью… слухи дошли до моих родственников, они пришли с визитом, плюс по городу разнеслась молва, что пропадают люди, что находят трупы со странными ранами на шее. Я понимал, что пора все бросать и уходить, особенно после прихода отца и матери. Это было началом конца. Я не хотел рисковать их жизнями. Я любил их. — И ты просто покинул Рим? — Не просто. Мне было тяжело не видеть родных, бросить все, чем я владел, и идти с ним. За ним. Но Кесо показал мне иной мир. Он сказал, что я был рожден, чтобы стать бессмертным. — И не просто бессмертным, — тут Эмилия красноречиво заглянула ему в глаза. Адриан ответил быстрой, скупой улыбкой. Спина от долгого сидения в одной позе заныла. Эмилия поерзала, стараясь принять позу получше. Неожиданно для нее Адриан усадил девушку себе на живот. — Ну и как тебе мой коротенький рассказ? Вижу, ты малость шокирована, детка, — с кривоватой улыбкой произнес он. — Будешь тут не шокированным, — пробормотала Эмилия, пытаясь вникнуть в происходящее. Его близость и руки на ее талии заставляя кровь по венам течь куда быстрее. — Я, если честно, думала, что ты отделаешься парочкой фраз. — Она помолчала, а затем добавила: — Какое-то странное, удивительное ощущение, до мурашек по коже… — Твою реакцию понять можно… И кстати, пора закругляться, думаю, для утра достаточно. — Подожди! Я хотела спросить, при каком императоре ты жил. Нероне? — Почти угадала. При Клавдии. — Я читала про него. «Я, Клавдий», называется роман. Интересная, необычная личность. — При всех его недостатках, которыми не должен был обладать император того времени, он был обожествлен, и на удивление много чего хорошего сделал для своего народа. Чего нельзя сказать о его предшественнике Калигуле или Нероне. Эмилии очень не хотелось менять позу. Она так и сидела на его каменном прессе, а Адриан перевел взгляд на ее губы. Она провела кончиками пальцев по его щеке, не зная, что от этого жеста в груди вампира вновь что-то вздрогнуло, будто колотнулось многие века назад застывшее сердце, а затем пальчики очутились на его шее. — Я хочу кое-что сделать! — объявила Эмилия. — Укусить меня? — в лазурных глазах заплескалось веселье. Девушка попыталась разжать пальцы вампира, но этого сделать, конечно же, не вышло. — Отпусти, — попросила девушка. — Не отпущу, — пошутил вампир. — Мне надо больше света. Мне кажется, за окном нет солнца и можно расшторить окна. Я быстро. Адриан расцепил пальцы, Эмилия соскочила с кровати и отодвинула тяжелые шторы. Солнце ушло за тучи. Она подошла, вновь забралась на кровать и нагнула голову, пытаясь рассмотреть укус. Затем встретилась с ним глазами, словно молча спрашивая разрешения, Адриан позволил, и она повернула подбородок вправо. Сузила глаза, нагнулась ниже, но ничего не увидела. Затем повернула влево и заметила отметины сбоку, чуть пониже уха от острых зубов. Печать Кесо. Она несмело дотронулась до бледных еле заметных отметин, ощутив под подушечкой указательного пальца бугорок, как от шрама, который никогда не проходит, не рассасывается. — Он так же мог прокусить руку, например. На запястье… — Мог. Но укус в шею — это так по-вампирски, согласись! — А создание должно выпить крови создателя? — А я не сказал? Должен. Чтобы завершить обращение. Значит, упустил этот момент. Солнце выглянуло, и Эмилия в первый раз увидела, как кожа вампира стала быстро краснеть… Она вскочила, дабы закрыть окно, но Адриан рванул ее к себе… Эмилия распахнула глаза через несколько секунд, заметив, как Адриан морщился от боли, не прерывая поцелуй, а кожа на лице все багровела, от нее уже пошел легкий дымок, будто от только что задутой свечки. Девушке, наконец, удалось отодвинуться, вскочить с постели и задернуть окно. — Зачем? — спросила она в полном недоумении. — Я не сгораю спичкой, все происходит медленней и мучительней. Я просто хотел поцеловать тебя. — Даже несмотря на боль? — Даже несмотря на нее. *** Эмилия спустилась в темный холл. Окна плотно зашторены, лишь одно гигантское окно пропускало полоску дневного света. Куда он мог подеваться? Где прячется? После поцелуя под солнечными, причиняющими страшные ожоги лучами, он, не отрывая глаз от ее серьезного и немного растерянного лица, встал и подошел к ней. — Идем есть. Ты, наверное, голодна, растрепанный воробушек. «Эх, как это мило! Мягкий, насмешливый тон… вообще как его голос богат на оттенки! А у Кесо этого так и подавно, наверное!» — Почему смеешься? Я смешно выгляжу? «Я рада, что могу заставить тебя так смеяться, ей Богу, вампир», — ответила она ему мысленно. — Забавное выражение на лице твоем. — Ты сказал как мастер Йода! — прыснула Эмилия. — Мастер… Йода? — Про «Звездные войны» может слышал? — Краем уха. — Он указал в сторону двери. — Спускайся на кухню и разогревай что тебе надо. Я отойду ненадолго. — И чмокнув девушку в макушку, удалился. Эмилия медленно прошлась по холлу, любуясь тонкой полоской света на мраморном полу. Она подошла к окну и отворила плотные шторы. Яркое солнце ударило в глаза, и она поморщилась. За ночь выпало много снега, и сейчас он белоснежным ковром покрывал землю. Снег блестел и переливался мириадами бриллиантов, и от этого зрелища становилось больно глазам. «Когда он целовал меня, сколько боли было на его лице, но как же, черт возьми, в первую секунду он был бесподобно прекрасен под солнечными лучами! Пока кожа не начала багроветь… и этот дымок, как от костра», — подумалось Эмилии, и ее передернуло. Она осмотрелась, но Адриана не увидела. В холодильнике обнаружила вчерашнюю еду, принесенную слегка растерянным курьером. В контейнерах блинчики с различной начинкой, салаты, гарнир да пару отбивных. Еще раз она порадовалась самым разным пирожным, которые можно выпить с чаем на веранде, и плевать, что на дворе зима! Девушка поставила еду разогреваться, и мысли вновь вернулись к нему. Полная, почти гробовая тишина. Где он? Неужели охотится? Так солнце же! Усевшись за стол, она принялась за предварительно разогретый в микроволновке завтрак, который состоял из блинчиков со шпинатом и сыром и салата, который она проглотила в одиночестве. Остальное Эмилия решила оставить на обед. Она заварила чай и положила на блюдце пирожное. — Ммм… обожаю «корзиночки», благо фигура не расползается от этих вкусностей, — пробормотала девушка, кусая розовый нежнейший крем. — А вдруг, если будешь увлекаться, то расползется? Эмилия посмотрела на стоявшего у стены блондина. Появился бесшумно. Как призрак. — Солнечно сегодня… — Это точно. — Ты находился в доме? — Ага. — Так и хочется спросить чем же ты таким занимался? В ответ ей лишь загадочно улыбнулись. «А если он ел? — проскочила мысль. — Если у него где-нибудь в подвале или гараже тайник с охлажденной кровушкой?» — А холодную кровь вы пьете? — О да! — Вкусная? Брови блондина образовали дуги, и Эмилия засмеялась, осознав что спросила. Она пояснила: — Ну да, странный вопрос. Если бы я была вампиром, я бы пила только сильно охлажденную! Не знаю почему, но мне так кажется. А теплая бы мне казалось противной… Странно, правда? Адриан в задумчивости посмотрел на нее и медленно произнес: — Ну да, странновато. Занятный у тебя мысли пробегают, конечно… — Я об этом когда-то уже думала, во время просмотром фильмов или чтении книг… Что только бы из холодильника и… — Эмилия остановилась на полуслове. — И… — И?! — И не через укус. — О как! — Все так ужасно за со мной? Аха-ха-ха! — Аха-ха! Нет. Поверь, это в тебе говорит твоя человеческая природа, вампиршей ты бы мыслила иначе. — Уверен? — Скорее всего. Почти наверняка. — А если бы я, к примеру, все же не смогла кусать людей и пить из ранки на шее? Убивать… не знаю. что тогда? — Не загоняйся сейчас, — голос показался Эмилии грубоватым. — Нет смысла гадать что было бы! И Элия, вряд ли бы ты была веганом, попомни мои слова, — губы снова исказила кривая улыбка. — Веганом бы я точно не была! Адриан человеческим шагом подошел к Эмилии и смахнул подушечкой большого пальца крем с кончика носа. — Ой, я поросенок! — Эмилия поспешно провела рукой по носу и выдавила стеснительную, быструю улыбку. — Там уже ничего нет. — Он подошел к креслу. — И не смущайся так. Не нервничай так. — Да с чего ты взял что я нервничаю? — Она поменялась в лице. Затем опомнилась и продолжила есть не задавая вопросов. — Тебе все еще неловко? — спустя короткую паузу. Адриан на этот раз неотрывно смотрел на нее. — Нет. — Я обидел тебя? — Нет. — Но что-то изменилось… — Нет. — Ты ешь десерт без должного аппетита. — Тебе так кажется, — она решила поднять на него глаза и легко улыбнуться. — И если так, что с того? — Так не должно быть. — Почему? Почему ему настолько не все равно? — Я не хотел бы, чтобы ты так остро реагировала на это. Это всего лишь пожелание. Так тебе, возможно, будет легче. Пожелания относиться спокойнее, легче, не впадать в смущение так явно… То есть, впадать, но реже. По возможности. — Впадать, но реже? — насмешливо скривила губы и хмыкнула. — То есть все же впадать? Отпила из чашки. Поморщилась. Горячий. Услышала вздох, заметила, как к ней приближаются. Аккуратно откусила пышный крем, скоро она дойдет до донышка — рассыпчатого печенья с кисловатым вареньем. Стул, на котором она сидела, развернули, и теперь перед ней был не стол, а чуть склонившийся вампир. Эмилии теперь пришлось смотреть на него снизу вверх. Адриан убрал прядь, упавшую ей на лицо, и заправил за ухо. Эмилии показалось, что он хотел что-то сказать, но она его опередила: — Я сейчас и правда задумалась над твоим замечанием… Неужели я часто смущаюсь и показываю нервозность или… — Нет, — грубо перебил он. — Уверен? — прищурилась Эмилия. — Уверен. — Моя реакция такая, потому что я понимаю, почему ты так сказал. Это так, для информации. — Да? Ну-ка, расскажи мне! — Потому что так реагировали многие, я полагаю. Реагируют НА ТЕБЯ. Теряются, смущаются и краснеют. Несут бред. Становятся ручными. И я иной раз делаю это, неосознанно, но догадываюсь, что тебе такие реакции надоедают, не привлекают и раздражают. Это становится привычным. Вампир опустился на корточки, взял ее руки в свои и признался скорее самому себе, нежели ей: — Знаешь, теперь я еще больше хочу тебя. Сердце сделало кульбит, но на лице не выступило румянца, а в глазах не проявилось смущение. Она просто смотрела на него, гадая, что же будет дальше. Эмилия безумно хотела его прикосновений, она думала, что сойдет с ума, если он не будет хоть какое-то время касаться ее. Девушка взяла пирожное и медленно погрузила губы в крем, облизнулась, слизывая остатки с губ, и снова, не отрывая от него долгого взгляда, стараясь, чтобы это было весьма привлекательным и не выглядело смешным или намеренно пошлым. Она словила себя на мысли, что боялась увидеть насмешливую улыбку на его лице, ведь сейчас ей нужно далеко не это. — У тебя запачкались губы. — Правда? Адриан схватился за подлокотники и заставил стул отлететь и с грохотом удариться о стену. Удар был такой силы, что Эмилия почувствовала боль в пояснице, а дерево жалобно заскрипело. Адриан навис над ней, слушая учащающиеся удары сердца. Он отметил, как Эмилия смотрела в его глаза — прямо и открыто, в ее серьезных глазах притаилось ожидание, но никого страха или смущения. — Ты сотрешь этот крем или мне сделать это самой? В губы впились грубым поцелуем, выбив весь воздух. Ей показалось, что передние зубы треснут, насколько давление казалось сильным. Более того — одна рука оказалась на ее затылке и еще сильнее прижала губы к жадному рту, терзая их. Адриан приоткрыл глаза, следя за ее реакцией, и в этот момент девушка тоже их распахнула. Вмиг став ватной, голова отказывалась соображать. Эмилия бесстрашно обвила его руками за шею. *** Призрачное дыхание на коже сводило с ума, несмотря на ощутимую боль в спине — ее рывком подняли со стула и прижали к стене. Эмилия притянула мужчину к себе, прижимаясь все плотнее. Она прильнула к его губам со всей страстью, крепко обнимая за шею, чувствуя, как ласки вновь становятся властными… Голова закружилась, унося ее в пьяном вальсе… Чужие руки спустились на бедра, прижимая к своему паху… Она почувствовала характерный выступ на брюках и еле слышно застонала, в низу живота желание скрутилось в тугой узел. Адриан отстранился, смотря на нее потемневшими глазами, ей показалось, что он даже дышит не так ровно, как обычно. — Больно? — Это стон по другому поводу… — Ты… сводишь меня с ума, — признался вампир. «Божечки… божечки… божечки…» — Надеюсь, это правда, — прошептала она, судорожно хватая ртом воздух. — Еще как правда, — Адриан прижался сильнее, и по телу девушки прошел мощный разряд. — Можно? — Что именно? — Вот это, — и она обхватила его дрожащими ногами за поясницу. — Эмилия… — в тоне проскользнула растерянность. — Прошу… еще немного… дай мне тобой насладиться… еще совсем немного… Вампир впился поцелуем в шею чуть пониже уха, и девушка застонала громче, запрокинув голову. Адриан чувствовал бешеное биение жилки… яремная вена так близко от его смертоносных зубов… Эмилия ощутила, как зубы проводят линию по коже, от уха и ниже, оставляя еле заметный розовый след, но не царапая до крови… По телу прошел еще один мощный разряд, она выгнулась, судорожно сжимая его ногами, бесстрашно открывая шею. Адриан закрыл глаза и глубоко вздохнул и выдохнул, пытаясь подавить нарастающее желание вонзить зубы в плоть… Он застыл, они встретились глазами. «Все хорошо, — говорил ее взгляд. — Ты справишься. Я верю в тебя». Длинные ноги так же крепко обвивали поясницу, несколько прядей упали ему на лицо, и она убрала их медленным неторопливым жестом. В глазах бессмертного существа мелькнуло замешательство, он впервые подумал об этом так явственно, так отчетливо, говоря это признание в мыслях, признаваясь в этом. Пальчики погладили по бледной щеке, затем обе ладошки обхватили его лицо и поцеловали в уголки губ с бескрайней нежностью. Разряд невыразимого удовольствия от этого трогательного прикосновения прошел по хладному телу, заставляя вновь вздрогнуть, будто ожить небьющееся сердце. «Я больше не хочу впиться в ее горло». Неровный выдох вырвался из груди и Эмилия удивленно на него посмотрела. Он казался ей словно выбитый из седла. «Не хочу. Совсем». — Все хорошо? — решила уточнить она. «Я люблю ее? Все же это она? Любовь?..» — Все прекрасно, — заверил Адриан. Эмилия расцепила ноги и встала на пол. Адриан продолжал обнимать ее за талию, ее руки спустились ему на плечи, сжимая ткань темной рубашки. Взгляд девушки показался ему немного встревоженным, и он поспешил успокоить ее. Они соприкоснулись лбами. — Эй, — позвал он, будоража своих вампирским дыханием, — детка… — Я здесь, — и тихо засмеялась, понимая, что смех больше от нервов. «Наверное общаясь с вампиром можно поехать кукухой довольно быстро», — подумала Эмилия невесело. И тут она услышала: — Я все же мужчина и иногда занимаюсь сексом со смертными, за неимением вампирш под рукой, да и когда те были рядом, так, для разнообразия… С одними игрался больше, с другими меньше, с некоторыми я не успевал ощутить даже слабого оргазма, представляешь? Но были и такие, с кем удавалось его получить и не раз… С некоторыми из них у меня случались аккуратные, и, как для меня, немного пресные соития, дамы кричали не столько от боли, сколько от наслаждения… и чем сильнее они кричали и старались, тем быстрее я… Да, вампиры могут трахать еду. Эмилия судорожно сглотнула и затем сцепила зубы, Адриан говорил убийственно циничным тоном, в голове повторялось заевшей пластинкой: «не успевал ощутить даже слабого оргазма… а с некоторыми удавалось получить его не раз…» Она рассеянно обвела глазами гостиную, будто что-то искала и, наконец, кашлянув, выдавила: — Да, Адриан, я поняла. И спасибо за подробности. — Я думал, ты хотела правды, — помрачнев, процедил он. — Понимаю, что с одной стороны она тебе, возможно, не очень приятна, я, признаюсь, излишне был откровенен, но с другой… — Все хорошо, — с натужной улыбкой прервала она его, — спасибо, что рассказал. Правда. Только… — Только что? — Зачем ты рассказал мне это? Просто, — она беспомощно развела руками, — это как-то, мягко говоря, не совсем к месту, извини. Между ними повисло молчание. На нее устремили крайне тяжелый, мрачный взгляд снова холодных, как льдинки, глаз. — Я мужчина, а это всего лишь оргазмы. Чистая физиология. А сказал… просто решил сказать и все. — Вампира и человека?! Не такая и уж и чистая физиология — ты должен это признать. «А было у него к девушкам что-то большее кроме желания секса? Интрижки? Увлечения на пару-тройку месяцев? Испытывал ли он глубокие чувства длинною в несколько лет? Годы… чтобы прошли годы и он все еще…» — Я не хотел, чтобы это так задело тебя, — нехотя в ответ холодно добавил Адриан. — Хочешь верь, хочешь нет. Это прошлое. Прошлое должно оставаться в прошлом. Но я решил сказать об этом. — Ага. Сейчас особенно психологи и всякие расплодившиеся эзотерики любят это повторять. — Хотя, возможно, это подсознательное желание вызвать в тебе ревность… иногда мне вообще кажется, что я веду себя с тобой как зеленый мальчишка… О! Смотрю ты ошарашена? — Не то слово… меня с тобой мотает как на американских горках! — Эмилия затряслась от приступа нервного смеха. — Твоя маленькая теплая ладошка, когда я беру тебя за руку, доставляет мне больше удовольствия, чем все их ласки вместе взятые. Веришь? Смех резко прекратился и она уставилась на него, абсолютно изумленная. Словно земля ушла из-под ног. Нет… нет… нет. Так не бывает… не с ней… — Не особо… Снова судорожно сглотнула, и в голове вновь пронеслось, что он все слышит. Все-все! — Но это так, — он скользил по ней неожиданно потеплевшим взглядом, от которого не так-то сложно было растаять. — Я удивляюсь себе. — Там они такое с тобой творили, а тут всего лишь прикосновение… Это совершенно разные вещи. Такое сравнивать… — Этим я дал тебе понять, что ты особенная для меня! Неужели ты не понимаешь, женщина?! «Ну он и вспыльчивый!» — пронеслось в ее голове. — Не сердись, мне тоже это кажется абсурдным, что задевает то, что ты мог получать удовольствие с человеческими девушками, хотя по сути я должна визжать от радости, потому что ты признался, что со мной иначе. Я знаю — это кажется дико глупым. Даже, если некоторые из них тебе очень нравились… разумеется, такое случалось за столько лет твоего существования… Не обращай внимания. Не обращай, прошу… Эмилия низко опустила голову. Ком встал поперек горла, но ее лицо тут же приподняли, заставив посмотреть в глаза напротив. Голос снова в миг потеплел. Адриан тихо произнес, касаясь еле ощутимым дыханием ее губ: — Я говорил, что давно заметил какого необычного цвета у тебя глаза? — Всего лишь каждый глаз трехцветный, — неожиданно холодно произнесла Эмилия. — Это называется центральной гетерохромией глаз. Но если не присматриваться, всем они видятся серо-голубыми. — То есть теперь тебе не понравилось что я отметил твои глаза? — тут же повысил голос Адриан. — Ох, женщины, иной раз вам совсем не угодишь! Эмилия уперлась ладошками ему в грудь и затем скромно опустила глаза в пол, как бы извиняясь. Адриан недовольно фыркнул и что-то произнес на непонятном для Эмилии языке. Он сделал шаг в сторону, и тут она взяла его за руку, впрочем, стараясь делать это не слишком поспешно, и прижала к своей груди, внутренне ликуя, что он не отдернул руку. Молча подняла глаза, смело смотря на него. Не показалось ли ей, что он поменялся в лице? Затем она, осмелев еще больше, не разжимая пальцы, завела его руку себе за спину, приблизила лицо и прошептала возле самих губ: — Останови меня. — Остановить? — Не хочу быть непоследовательной. — Не последовательной? — Помнишь наш вчерашний разговор у комнаты? — улыбнулась Эмилия, касаясь губами прохладных губ, дразня, заигрывая. Во всяком случае, она хотела, чтобы так выглядело — волнующе, призывно. — Ах, это… — И Адриан, женщина ценит про теплую ручку в твоей руке. Очень… если это правда. Просто, — она облизнулась, и он посмотрел на ее губы, которые продолжали слегка, будто перышком, касаться его, и не сказать, чтобы ему это было неприятно, — у тебя столько опыта за спиной, столько прожитых лет… — Я понимаю. — Сложно быть особенной для тебя… Он тут же поцеловал ее — чувственно и нежно, так, что ноги ослабли, а в горле защекотало. «Бабочки… предательские чертовы бабочки в животе до горла… как сложно дышать от этих эмоций…» — А первыми женщины тебя часто целовали? — А почему ты не спрашиваешь про мужчин? — Меня, знаешь, как-то больше женщины интересуют в этом вопросе… Адриан расхохотался, и Эмилия пояснила: — В любовных вопросах с тобой… а мужчины… — То есть ты бы к мужчинам меня не ревновала?! — Даже не знаю, — растеряно пробормотала Эмилия и тут же несмело уточнила: — А что, надо? Адриан залился новой порцией смеха, добавив, что она определенно забавная барышня. — И не вздумай мне обидеться! — сверкая смеющимися в тут минуту глазами, произнес весело вампир. — Может еще и смешная? — уперла руки в бока девушка. — Иногда! Взяв за руку, Адриан подвел подругу к столу и усадил на него, продолжая игриво улыбаться. — Не знаю… — Что не знаешь? — Это странно, но наверное к связям с мужчинами я бы не ревновала. Это другое. Хотя, с другой стороны, я не видела тебя в процессе с кем-то из них… может, если бы увидела, поменяла бы мнение… — Воробушек, — по голосу Эмилия поняла, что Адриан улыбался, утыкаясь в ее шею, чем вызвал бешеный шквал мурашек по всему телу. — Давай я лучше буду ласточкой! Или голубкой! Только не сизой! Адриан вновь громко рассмеялся, запрокинув голову. — Помню-помню, ты упоминал, что я бываю похожа на растрепанного воробья из-за моих волос, но воробьи — это же совсем невзрачные непривлекательные птички! И тут впервые — как показалось девушке — на нее посмотрели с неприкрытым обожанием. Она зачарованно уставилась на него, а затем опустила глаза в пол. — Эй, — тихонько позвали ее, — я хочу, чтобы ты сейчас кое-что испытала со мной. — Шок? — на этот раз рассмеялась она. — Я планирую довести тебя до оргазма лишь лаская твой рот и грудь… позволишь?