В своих ладонях он держал весну

У Джевона кружится голова, и картинка перед глазами плывет. Парень держится за дверную ручку, не в силах войти внутрь, потому что просто не может… или не хочет показываться в таком состоянии младшему. Самуэль и так слишком загружен каждодневными тренировками, записями в студии, выездами на различные интервью, поэтому взваливать на него еще и уход за собой Чон никак не хочет. Но и идти ему больше некуда, поэтому он и стоит здесь. Тишину лестничкой клетки разрывает звук мобильного телефона, что лежит в кармане куртки старшего. На экране высвечивается до боли знакомое имя, но парень скидывает, прислоняясь к дверям спиной и ощущая, как ее стальной холод пробирается сквозь толстую ткань одежды и обжигает кожу. Телефон звонит снова, и Джевон закрывает глаза, теперь уже не в состоянии даже отклонить входящий вызов. — Хён, хён, ты что, с ума сошел?! — Самуэль резко толкает дверь и выбегает в одной тонкой футболке наружу, хватая старшего за руку и пытаясь понять, что же с ним такое. — Почему ты здесь? Почему скидываешь? Почему не заходишь, а? Тебе плохо? Ты заболел? Хён, почему молчишь? — младший не на шутку пугается и берет бледное лицо Чона в свои ладони, разворачивая к себе. — Всё в порядке… — Джевон собирает последние силы и едва шевелит пересохшими губами, пытаясь успокоить тонсэна. — Возвращайся обратно… тут слишком холодно. — У тебя жар, да? — Ким прикладывает руку к горячему лбу старшего и ужасается, ощутив его температуру. — Давай зайдем вместе, — Панч наваливает парня на себя, насколько это возможно, и тащит внутрь. Чону на самом деле уже все равно. Он еще минуту назад теряет тонкую грань реальности, поэтому просто следует за любимым голосом, который уже не ругается, не ворчит, а просто ласково шепчет, что всё будет хорошо. Джевон расплывчато вспоминает, как дошел до кровати, как Самуэль долго пытался снять с него куртку, как суетился на кухне и что-то горькое засовывал в рот, уговаривая, словно ребенка, проглотить. — Ну, хён, ну, пожалуйста, глотай, — младший приподнимает одной рукой тяжелую голову старшего и слегка раскрывает его губы, засовывая таблетку в рот. — Какой хороший мальчик… — после парень подносит стакан теплой воды и гладит Джевона по волосам, осторожно укладывая его на подушку. — А теперь спать. На протяжении всей ночи Самуэль не слазит с кровати Чона, обтирая его кожу холодным полотенцем и нашептывая что-то исцеляющее. Парню хочется вызвать скорую, потому что ему страшно оставаться с больным хёном наедине, ведь он совершенно ничего не понимает в медицине, поэтому и боится, что ситуация может только усугубиться от его домашнего лечения. — Слава Богу, — Панч облегченно выдыхает, когда видит, что температура Джевона медленно, но снижается. — Как же ты напугал меня, хён… — младшего самого нещадно вырубает, потому что днем он очень сильно устал. Былое напряжение отпускает, и веки, словно сами, мгновенно закрываются, а парень ложится рядом со старшим, подперев голову ладонью и стараясь никак ему не помешать. И пусть макнэ ничего не смыслит в уходе за больным, он очень старался сделать все возможное, потому что дорожит этим человеком, переживает за его состояние как физическое, так и душевное. Он знает, что хён постоянно заботится и о нем, и даже сейчас он не хотел бы выглядеть слабым перед младшим, но болезнь все же взяла свое. И Самуэль самую малость рад, что может хоть где-то проявить свою заботу, от которой Джевон все время, словно нарочно, отказывается. «Я ведь тоже люблю тебя, хён, — крутится в голове Кима. — Так позволь мне быть ближе». Не физически, а именно в эмоциональном плане, ведь Чон разрешает порой спать рядом, разрешает дотрагиваться до себя и даже сам крепко обнимает, когда очень рад, но… всегда держит все свои проблемы при себе, не делится переживаниями, а потом вот так тяжело болеет. Самуэль хочет стать ему настоящим другом. И пусть он еще многого не понимает во взрослой жизни, он готов всему учиться и даже нашел себе в этом прекрасного учителя.