В своих ладонях он держал весну

Когда Самуэль чего-то хочет, или его что-то беспокоит, это заметно. По крайней мере Джевон всегда уверен в том, что прекрасно знает своего тонсэна и читает его как раскрытую книгу, потому что младший наивен и чист до невозможности, да и врать толком никогда не умел. Вот и на этот раз Ким ходит по общежитию слишком погруженный в свои мысли, что не могло остаться незамеченным для старшего. — Тебя беспокоит что-то? Не хочешь поговорить? — после десятого круга по гостиной, хён все же ловит своего милого макнэ за руку и тащит к себе на диван. — Я бы не лез к тебе, но ты загораживаешь собой телевизор… — Джевон смеется и подтягивает колени к себе. — Хён, — Сэми разворачивается полубоком и прислоняется щекой к спинке дивана. — Ты умеешь целоваться? — Что, прости? — старший на секунду залипает в телевизоре, а после с отрешенным видом смотрит на Панча. — Ну… ты целовался когда-нибудь? — тонсэн краснеет и слегка прикусывает нижнюю губу. — А ты сомневаешься в этом? Мне двадцать два года, — на лице вмиг появляется широкая улыбка, потому что смущенный Самуэль — зрелище еще то. — Нет, просто спросил, — Ким нервничает и сцепляет руки в замок, потому что совершенно не знает, куда их деть. Конечно, шанс, что Джевон ни с кем не встречался и не целовался, был низок, но почему-то в последнее время младшего интересовали такие факты, и поэтому раз уж хён сам спросил, в чем дело, то Панч решился на этот вопрос. Вообще, Самуэля интересовало это еще и потому, что, находясь вместе со страшим двадцать четыре часа в сутки, он чувствовал некую принадлежность ему. Поэтому любые мысли о том, что этот хен побывал раньше в чужих объятиях, просто бесили и настойчивыми оповещениями всплывали в голове каждый раз, когда перед глазами появлялись влюбленные парочки… Ким заочно ненавидел любых девушек, которые касались или будут касаться этого парня. Детская ревность в разы сильнее взрослой. И тут не отделаешься шоколадными батончиками. Детям нужно внимание и любовь. Самуэль не хотел взрослеть, хотел всегда вот так жить с хеном, чтобы тот сушил его волосы после душа, чтобы завязывал шнурки перед выходом и обязательно удостоверялся в том, чтобы младший пообедал. — А я чувствую, что ты спросил не просто так, — тонсэн даже не заметил, как погас экран телевизора, а Джевон придвинулся к нему чуть ближе. — Проведем урок полового воспитания? — Чего? — Ким вздрагивает от неожиданности и пятится назад. — Это проводят в старшей школе, но думаю, я тоже могу поделиться с тобой каким-нибудь опытом из личной жизни, — Чону всегда до жути нравилось чувствовать себя папашей, который занимается воспитанием сына, поэтому и сейчас он не упускает момент. — Не стоит, — младший отворачивается к окну и смотрит куда-то вдаль. — Я же сказал, что мне просто было интересно. Всякие подробности твоих похождений меня не интересуют, — обида горьким комком застревает в горле, потому что мало было сознанию представлять Джевона целующимся с какой-то девушкой, так теперь еще голову разрывали мысли о сексе. — Хэй, но я же хотел, как лучше, — Чон замечает обидку и подсаживается еще ближе. — Все нормально. Ты можешь поговорить со мной об этом. Мы же парни. — Я курю... твои сигареты. Недавно начал. Вот что меня беспокоит, — пробубнил Самуэль и закрыл глаза. — Как будешь воспитывать, а? — Не придумывай, пожалуйста. Мы говорили о физиологии, а ты сейчас говоришь ерунду, — Джевон был на сто процентов уверен, что младший врет. — Но если ты действительно когда-нибудь начнешь курить, я в тот же день это замечу и накажу тебя. — Почему тебе можно, а мне нет? — Потому что. И это не обсуждается. Я хён. А ты… ты маленький еще, — непонятно из-за чего, но злость тонсэна переходит и на Чона, поэтому тот позволяет себе даже повысить голос. — Я не маленький, — чуть тише произносит Сэми и нервно сглатывает. — Прекрати видеть во мне ребенка, — в противовес своим же мыслям о вечном детстве, Киму очень хочется быть одновременно взрослым сейчас. — Ты младше меня. И это не изменить, — длинные пальцы Джевона ласково касаются подрагивающих плеч Панча. — Ты навсегда мой тонсэн, и я вправе воспитывать тебя, учить… и заботиться. Поэтому будь добр, не спорь со мной, — одно мгновение, и вот уже худое юношеское тело заключено в крепкие объятия. Чон молчит и просто выжидает, когда младший подуспокоится и перестанет злиться на него. — Я ревную тебя, прости, — Самуэль подается чуть назад, чувствуя, как тепло такого домашнего и родного хена разливается по его спине и отпускает все былые страхи и тревоги. — Глупый. Было б к кому ревновать… Или девочки со средней школы тоже считаются? — Джевон смеется над самым ухом, а Ким, зажмурившись, просто плавится от этих чистых звуков. Младший в курсе, что он слишком впечатлительный, что любит додумывать, придумывать, ревновать, беситься, но ничего поделать с собой не может. Джевон и раньше пользовался популярностью, а сейчас и подавно. Но Сэм не может закрыть его дома, они оба известные люди и обязаны выходить в свет. Они айдолы, и внимание поклонников — неотъемлемая часть их жизни. Но почему же, когда Панч слышит крики фанатов, обращенные к нему, его сердце не реагирует так рьяно? Почему внимание нун с их бесконечными «саранхэ» не заставлять покрываться мурашками? Почему во всех поклонниках Самуэль видит и не поклонников вовсе, а… своих конкурентов в борьбе за внимание Джевона? Эти мысли пугали младшего каждый день. — Хочешь научиться? — тихий голос старшего поблизости возвращает в реальность. — Целоваться. — Всё я умею. И без твоей помощи. Не только ты тут мистер Популярность! — Панч вырывается из теплых объятий и скрывается в ванной комнате. «Вот зачем он так шутит со мной? — парень садится на холодный кафельный пол и протягивает ноги. — Чертов хён со своей дурацкой улыбкой!» В гостиной же старший тоже ругает сам себя за свои слова. Ему не стоило заходить так далеко и говорить про поцелуи, ведь его тело тут же отреагировало на произнесенные слова, и одним учащенным сердечным ритмом там не обошлось. — Эй, мелкий, ты скоро там? — Чон нервозно тянет свою футболку вниз, растягивая вырез и оголяя тем самым часть своей груди. — Мне тоже, кажется, нужна ванная комната…