***
Майки звонит только в полдвенадцатого, и, судя по голосу, он либо раздражён, либо ему грустно. Трудно определить, в исполнении Майки эти эмоции звучат одинаково. — Эм, — отвечает Фрэнк, внезапно испытывая большое нежелание заводить этот разговор. На самом деле, это всё пиздецки печально. Майки ведёт себя настолько сдержанно, что сложно сказать, хочется ли ему начать плакать или что-то подобное, но, кажется, ему правда тяжело. — Итак. — Джерард пробормотал что-то типа, даже не знаю, что он пытался мне сказать… Джерард, что ты там говорил про то, что Фрэнк кричал?.. Ты кричал из-за меня? Если да, то это довольно странно, Фрэнк. — Нет, черт, просто произошёл небольшой инцидент. Я хотел, э-э, сказать тебе, что… эм. — Он оглядывается по сторонам, чтобы убедиться, что в этот раз ёбаный Джордж или кто другой не притаился поблизости, и начинает говорить тише, но не так подозрительно, как раньше. — Звонил Энди, сказал, что Пит в полном дерьме и тебе нужно ответить на телефон, но ты, кажется, его сломал, так что просто позвони ему, ладно? Майки молчит так долго, что это начинает пугать. Фрэнк зовёт: — Майки? Ты слышал? Энди, Пит, разбитое сердце и страдания, позвони ему. — Да, я понял, — тихо произносит Майки. — Ладно. Спасибо, Фрэнк. — Ладно? — повторяет Фрэнк. — Ладно. — Фрэнк? — кричит его мать. — Ты сегодня не сможешь пойти к Майки, помни о Франческе! Она хочет пообщаться с тобой, боже, спаси нас. — Нет, я помню! — кричит Фрэнк в ответ, кладя телефон. — Он просто хотел, эм, поговорить кое о чём. Всё хорошо. Он возвращается в свою комнату, ложится на спину и старается не шевелиться, но это нисколько не помогает, потому что из-за этого он снова вспоминает Джерарда, его колледжские трахомарафоны и прочее дерьмо. Поэтому он переворачивается на живот, думает о Кожаном лице и бензопилах, а потом о ремейке фильма, который оказался просто кощунством и выбрасыванием денег на ветер. Затем мысли плавно перетекают на ремейк «Психо», что напоминает лишь глупую шутку, и на ремейк «Рассвета мертвецов», который Фрэнк, к своему стыду, считает довольно хорошим, но явно не слишком-то страшным. И нет, это тоже ему нисколько не помогает, ведь он смотрел этот фильм вместе с Джерардом, после чего они накурились. Если подумать, они могли бы целоваться и тогда — всё то время, которое проводили вместе, смотря фильмы, напиваясь, читая комиксы и играя в Tэккен, Батлфилд и Doom. Всё это время. Месяцы. Хотя он, ну, слишком молод, чтобы думать о потраченном времени, серьёзно. Может, Пит и Майки должны служить примером того, что произойдёт, если торопить события. Джерард, наверное, куда более запутан в себе, чем Пит, тут Фрэнк не может себя обманывать. Иногда Майки не уделяет достаточного внимания тому, что Джерарду, к примеру, снятся кошмары, и он не может проснуться до тех пор, пока его не начинает рвать или ещё что-то настолько же ужасное. Фрэнку кажется, Джерард старается представлять вещи в более хорошем свете. Он рассказывает обо всём, но не углубляется в детали, не давая понять, насколько всё серьёзно на самом деле. А ещё Фрэнк слишком молод, чтобы разлёживать тут и размышлять, превращаясь в эмо, поэтому он слазит с кровати, запускает недавно приобретённую «Расхитительницу Гробниц: Юбилейное издание» и на какое-то время пропадает в джунглях Перу. Даже ёбаная Лара Крофт, конечно же, заставляет его думать о Джерарде, потому что однажды они обсуждали что-то типа… Ну, Джерард говорил, что её грудь выглядит неестественно, поэтому игра стала больше похожа на продукт порноиндустрии, а Фрэнк сказал что-то вроде: «Что тебе не нравится, ты же смотришь порно, лицемерный извращенец?» Джерард тогда устало вздохнул, и Фрэнк в итоге признал, что с её грудью что-то не так, но он же парень, что он может поделать? Это сексуально. А Джерард снова вздохнул и наконец-то кивнул, потому что, да. Это сексуально. Фрэнк старается сосредоточиться на убийстве динозавров, а не на своей заднице и причинах возникновения там дискомфорта и не думать о своём бойфренде (бойфренде!), который находится всего в паре километрах от Фрэнка, но, по ощущениям, словно на Марсе. А потом он слышит тётю Франческу: — Фрэнки! Милый! Спускайся сюда и обними свою тётушку! Они не виделись с тех пор, как тётя Франческа переехала во Флориду, то есть пару лет, поэтому, кажется, она не знает, что он больше не малыш. По крайней мере, благодаря ей он сможет отвлечься от своих мыслей.***
Фрэнк почему-то совершенно забыл, что тётя Франческа и ёбаный Джордж до этого ни разу не встречались друг с другом. Когда он спускается вниз, они одаривают друг друга презрительными взглядами, и так продолжается весь обед. Франческе очень нравился папа Фрэнка. Ещё она громко разговаривает, курит и развязно одевается, в общем, совершенно непохожа на маму Фрэнка, которая является младшей сестрой, но выглядит на пять лет старше Франчески. А ещё ей нравится Фрэнк. Она даже не даёт ему времени поздороваться, тут же набрасываясь на него с объятиями, а потом смеётся хриплым смехом, что присущ всем курильщикам, и говорит: — Боже мой, детка, ты вырос! — Да, Фран, такое случается, — суховато произносит мама из-за её спины. Она стоит рядом с Джорджем, который крепко приобнимает её за плечи. Судя по её виду, ей хочется сжать свою переносицу. — Ты же знаешь, когда он родился. Кажется, ты даже была на крестинах шестнадцать лет назад. — Ой, Линда, успокойся, — отвечает Франческа, взмахивая рукой. — Дай мне для начала поздороваться с ребёнком. — Привет, тётя Франческа, — говорит Фрэнк. За семейной встречей довольно забавно наблюдать. В детстве он упускал столько небольших деталей, которые сейчас понимает. — Как дела? Она так широко улыбается ему, что на лице появляются морщинки. У неё тонко выщипанные брови, а ресницы накрашены чёрной тушью. — Дела отлично, Фрэнки, — отвечает она. — Приятно вернуться сюда, но ещё приятней осознавать, что мне не нужно тут оставаться, понимаешь, о чём я? — Франческа, — устало произносит мама. — Ага, я понимаю, — говорит Фрэнк. — Чем ты занимаешься во Флориде, Франческа? — интересуется Джордж. Франческа резко поворачивает голову, видимо, заученным движением, отчего её кудри разлетаются в воздухе, словно она снимается в рекламе лака для волос. — Я отвечаю за провизию, Джордж, — отвечает она. — Чаще всего на свадебных юбилеях пенсионеров. Довольно прибыльная работа. — Не хочешь чего-нибудь выпить, Фран? — спрашивает мама.***
На обед у них гигантский воняющий стейк, а у Фрэнка тушёные грибы. Чем дольше он вегетерианствует, тем сильнее его мутит от запаха мяса, но этот кусок явно побил все рекорды. Но Фрэнк не может и перестать на него пялиться. Это почему-то кажется ему чем-то неприличным. — Вегетерианец! — восхищённо восклицает Франческа. — Ты тоже причисляешь себя к straight edge[3] и всему такому, Фрэнки? — Не-а, — отвечает Фрэнк, отрывая взгляд от розовой непрожаренной серединки. — Просто не хочу мясо. — И так он становится здоровее, — добавляет мама. — Доктора это советовали. — А ещё я не хочу есть трупы животных, — упрямо произносит Фрэнк. — Это становится популярно у молодёжи, — говорит ёбаный Джордж. — В школе начинают подавать вегетарианские обеды. — Но не веганские, — вставляет Фрэнк. — В них постоянно суют чёртов сыр. — Фрэнк, — одёргивает мама. — Не хочешь прогуляться со мной тут после обеда, парень? — спрашивает Франческа. — Покажешь мне всё, что изменилось за три года. У мамы такой вид, словно она сейчас предложит пойти прогуляться им всем вместе. Это бы вышло просто кошмарно, потому что все напряжены и пялятся друг на друга, прямо как в тех фильмах, где разобщённые родственники собираются вместе на День Благодарения или ещё когда-то. И всегда есть какая-нибудь кузина или чей-то приёмный сын, за которыми числится насилие над детьми или они в тайне алкоголики, или кого-то из членов этой семьи убили, и никто за столом не поднимает эту тему, но все об этом думают. Фрэнк ненавидит такие фильмы не только из-за того, что они скучные, но и потому, что ему всегда становится неуютно при их просмотре. — Да, хорошо. Это будет здорово, — отвечает Фрэнк и улыбается, надеясь, что на его лице написан энтузиазм. Мама выглядит довольной, и у неё не возникает никаких предложений. На Франчески надеты шпильки, из-за чего она становится выше Фрэнка метров на пять по его ощущениям, но, скорее, всего на десять сантиметров. В общем, она возвышается над ним и похожа на Валькирию в мини-юбке. Это немного странно, но впечатляюще. — Ты никогда не станешь высоким, парень, — говорит она, пока они идут вдоль дороги. — Твой папа тоже был маленьким низким мудаком. — Спасибо, — отвечает Фрэнк, — я уже вроде как понял. Она прикуривает сигарету и протягивает пачку Фрэнку. Он с подозрением косится на неё, но она просто пожимает плечами и дёргает бровью. Тогда он тоже пожимает плечами и берёт сигарету. Фрэнк уверен, что она возьмёт всю вину на себя, если их засечёт мама. — И правда не straight edge, а? — говорит она и подмигивает. — Ага, в самом деле. — Ну, как тут всё? — спрашивает Франческа, выпуская кольца дыма и стряхивая пепел на заборчик Сандерсов. — Линда собирается выйти замуж за этого блондинистого качка? — Наверное, — отвечает Фрэнк. — Да, это кажется неизбежным. Что насчёт тебя? — А что насчёт меня? — Девушки, подруги, все такое. — Она подпихивает его плечом. — У тебя симпатичное личико, они должны просто обожать тебя. — Ну, не совсем, — говорит он. — Я просто… Не знаю, не обожают. — Ёбаная старшая школа. Они не знают, что упускают. — Франческа взъерошивает его волосы. Она рассказывает ему длинную историю про своего парня-кубинца, который охотится на акул, и история кажется выдуманной, но Фрэнк уверен, что это правда. Если бы он рассказал ей о своём бойфренде, его слова тоже звучали бы неправдоподобно. Но он этого не делает. Зато когда она интересуется у него про друзей, он называет имя Майкиуэя, и тогда она спрашивает: — Майки Уэй? Майки Уэй тех самых Уэев? Она произносит это таким странным тоном, что Фрэнку не хочется отвечать, хотя он понимает, почему об Уэях так говорят. — Ну, не знаю, — говорит он. — Его зовут Майки Уэй и… фамилия его родственников тоже Уэй? — Ты знаешь, о чём я. Те самые Уэи, у которых заправка рядом с западным пляжем. — Ага. — Ого, Уэи. — Она прикуривает где-то третью сигарету. — Я их помню. Но не Майки, потому что он был совсем маленький, а старшего сына. Который пиздец какой странный. — Джерард, — немного агрессивно произносит Фрэнк. — Точно, Джерард. Знаешь, я ходила в школу с Донной. Она старше меня на пару лет. — Франческа замедляется и оборачивается к нему, начиная идти спиной вперёд и глядя на него, от чего ему становится не по себе, потому что она наверняка споткнётся и сломает ногу или что-то подобное. Он пытается обойти её, чтобы ей пришлось повернуться обратно, но Франческа лишь смеётся и принимается шагать быстрее. — Она была сумасбродной. Дикой. Я её чуть ли не боготворила, знаешь? Она была одной из тех девушек, которым наплевать, что другие думают. Ну и конечно, её мама была художницей, это многое объясняло. Фрэнк пытается вообразить себе молодую и сумасбродную миссис Уэй, и ему удаётся лишь представить её в соответствующей одежде, но её лицо просто не желает меняться. — А ещё она была очень красивой, — говорит Франческа, мечтательно смотря в небо. — И у неё были классные волосы. Все так удивились, когда она вышла замуж за Донни. Он был таким, как это сказать… Он был простым, тихим ботаником, знаешь? Ему нравилось обрабатывать дерево и собирать модели аэропланов. Как и предполагалось, у них родились странно выглядящие дети. — Они выглядят нормально, — возражает Фрэнк. — Не переживай, я не пытаюсь оскорбить твоих друзей… Ты же встречался с Джерардом? Хотя он может быть в колледже, ему сейчас где-то двадцать один год. — Он вернулся домой, когда умерла мама миссис Уэй. — Она умерла? Елена? — Рот Франчески приоткрывается. Фрэнк кивает, и она морщится на секунду, но потом улыбается ему. Она говорит: — Елена была классной старушкой. — Ага, — соглашается Фрэнк, хотя встречался с Еленой всего несколько раз. Но Джерард так говорит о ней, словно она была богоматерью и Чудо-женщиной в одном лице. Он протягивает руку Франческе. — Можно мне ещё сигарету? Франческа без раздумий даёт ему пачку. — Чёрт, — говорит она. — Не могу поверить. Мне надо увидеться с Донной. Как думаешь, я могу взять машину твой мамы? — Конечно, — отвечает он и небрежно добавляет: — Я могу тоже поехать?***
— Знаешь, — говорит Франческа с зажатой между губ сигаретой, сворачивая на заправку. Мама Фрэнка просто взбесится, учуяв в машине запах дыма. — Я помню, каким ты был весёлым и болтливым малышом, Фрэнки. Сейчас ты довольно тихий. У тебя проблемы? Неприятности? Он пожимает плечами. Франческа сипло смеётся и выкидывает сигарету в окно, отчего сердце Фрэнка замирает, ведь они прямо рядом с бензоколонкой. Но ничего не взрывается. Его сердце всё равно продолжает подскакивать, потому что теперь он видит через окно магазина Майки и Джерарда, опирающихся локтями на прилавок. Франческа вылезает из машины, показывая на них рукой. — Боже, — говорит она. — И они тоже выросли. Они входят внутрь, и Майки с Джерардом одновременно выпрямляются и поворачиваются к ним, из-за чего на какое-то мгновенье они выглядят чуть ли не одинаково, Джерард кажется лишь более мрачной версией Майки. Но потом наваждение проходит, и они снова становятся нормальными и, конечно, совершенно непохожими друг на друга. — Боже, — повторяет Франческа. Майки озадаченно косится на неё, а Джерард пристально глядит ей в глаза. Потом он переводит взгляд на Фрэнка, и с его лица сходят совершенно все эмоции. Фрэнк машет им, и Майки машет ему в ответ. Джерард продолжает просто смотреть. — Джерард, — говорит Франческа, — Майки. Мне так жаль слышать о Елене, мне так жаль. Я не знала. — У неё такой огорчённый тон голоса, хотя буквально пять секунд назад она строила им глазки. Джерард обходит прилавок, хмуря брови. — Я… — начинает он, но Франческа не даёт ему продолжить, бросаясь к нему и крепко обнимая. Фрэнк слышит, как он охает, когда она выбивает воздух из его лёгких. Франческа выше и Джерарда, особенно с такой объёмной причёской. — Не могу поверить, — бормочет она. — Бедная Донна. Как она держится? Фрэнк и Майки обмениваются взглядами. Майки приподнимает бровь. Фрэнк пожимает плечами. Джерард осторожно похлопывает Франческу по спине. Она наконец отпускает его, и Джерард немного отчаянно оглядывается по сторонам. — Э-э, — говорит он. — Да, она… Думаю, с ней всё хорошо. Ты в порядке, Франческа? — Да, да, я просто, ну, знаешь. Я так давно не виделась с ней и надеялась… Неважно. Приятно снова с тобой снова увидеться. С тобой тоже, Майки. Она треплет волосы Фрэнка, идя на выход и громко цокая каблуками. — Кто это? — спрашивает Майки, как только за ней захлопывается дверь. Фрэнк с Джерардом отвечают одновременно. — Моя тётя. — Франческа. А потом одновременно интересуются друг у друга: — Ты знаешь её? — Она твоя тётя? — Парни, — влезает Майки, — прекращайте. — Ладно, — хором произносят они, и все трое начинают смеяться. — Я не помню её, — говорит Майки. — Ну… не очень-то. — Франческа. Франческа, которая натурщица! — восклицает Джерард. — Та самая натурщица! — Глаза Майки округляются за стёклами очков. — Нет, серьёзно. — Фрэнк потихоньку подходит к Джерарду. — Тётя Франческа. Сестра моей мамы. Джерард глядит на него из-под приопущенных ресниц, немного улыбаясь. Майки фыркает. — У Джерарда тысячи рисунков твоей голой тёти, чувак. — Ну, да, — Джерард закатывает глаза. — Она натурщица. Она позировала Елене, боже. Иногда я тоже её рисовал. Он наклоняется к Фрэнку и коротко целует, прежде чем снова отстраниться. — Парни, — повторяет Майки. — Как думаешь, сколько времени у нас есть? — тихо произносит Джерард, но Майки всё равно слышит это и тяжело вздыхает, стоя за спиной Фрэнка. Фрэнк поворачивается к нему, делая умоляющие глаза. — Позовёшь, когда она вернётся? Майки снова вздыхает, но взмахивает рукой в положительном ответе.***
Они торопливо обходят дом, наперегонки взбегая по лестнице. Фрэнк побеждает, потому что Джерард на середине спотыкается, чуть не вышибая все зубы об перила. Они проламываются внутрь, и Фрэнк вцепляется в плечи Джерарда и подпрыгивает, оборачивая ноги вокруг его талии. Раньше он делал так с Торо или с Бобом… Ладно, с Джерардом тоже иногда, но до этого он не хватал его лицо в руки и не засовывал свой язык ему в рот. Это новое дополнение является лучшей частью. Джерард смеётся ему губы, сбивчиво дыша и держа Фрэнка, впиваясь пальцами ему в бёдра. — Блять, — выдыхает Джерард, — ты тяжелее, чем кажется. — Ты говоришь это каждый раз, знаешь, — отвечает Фрэнк, но соскальзывает с Джерарда, прижимаясь к нему при этом ширинкой. Джерард проводит руками по его спине и забирается пальцами в волосы. Фрэнк приподнимает голову, глядя на него, и произносит: — Привет. — Привет, Фрэнк, — говорит Джерард. — Привет, Джерард, — смеётся Фрэнк, притягивая Джерарда ближе. Буквально через пять секунд они принимаются яростно потираться друг о друга, а Фрэнк начинает перебирать в уме варианты того, чем они могут заняться, ведь времени так мало, а выбор такой сложный. Они отлепляются друг от друга, чтобы добраться до комнаты Джерарда, но останавливаются у порога, глядя на кровать. — А, да, — говорит Джерард. — Я собирался отправить в стирку, э-э, постельное бельё… А когда искал чистое, то обнаружил коробку со старыми выпусками «Фантома»… Они такие смешные, тебе стоит почитать. — Кровать Майки? — спрашивает Фрэнк. Он уже собирается направиться в комнату Майки, но Джерард говорит: — Он трахался там с Питом, и я знаю, что с тех пор он не менял бельё. — С каких пор это стало тебя волновать! — Это волнует тебя, — отвечает Джерард, потянув Фрэнка за руку. — Пошли. Гостиной никто не пользуется, поэтому она совсем не изменилась со смерти Елены. Тут всё так же стоят её старый телевизор, мягкое кресло, мольберт в углу. И уродливый коричневый диван, размером с небольшую яхту. Они сдвигают украшенные вышивкой подушки в сторону и падают на диван. Он настолько мягкий, что они словно плывут на коричневых волнах из плюша. Фрэнк с трудом, утопая в диване, просовывает руку между их телами, пытаясь победить пряжки-пуговицы-молнии. Джерард тоже мешается ему, пытаясь одновременно снять с него футболку, и их руки запутываются физически невозможным способом. Они так близко прижимаются к друг другу, что ощущается малейшее шевеление, и это сводит с ума. — Боже! — не выдерживает Фрэнк и яростно дёргает тупую пряжку Джерарда. — Подожди, подожди, сначала ты… — Джерард приподнимает себя на руках, и Фрэнку удаётся избавиться от обоих джинсов. Ну, лишь расстегнуть их. — Ох, похуй. — Ага, — соглашается Фрэнк, и Джерард начинает тереться об него, медленно и неторопливо поводя бёдрами. Фрэнк выдыхает ему в рот и оборачивает руку вокруг члена Джерарда. Вот так они и продолжают делать: рука Фрэнка зажата между ними, а Джерард нависает над Фрэнком, задирая его футболку, и покрывает его грудь поцелуями, задевая зубами соски. Это просто невероятно и заканчивается безумно быстро. По ощущениям Фрэнка, они не касались друг друга где-то месяц, хотя у них был секс всего двенадцать часов назад и тело Фрэнка все ещё ноет из-за него. Они заляпывают одежду, но Фрэнк не осознаёт этого до тех пор, пока его дыхание не приходит в норму и мозг не начинает работать. Он открывает глаза и замечает одну из картин на стене. — Чувак, — говорит он. — Скажи мне, что это не моя тётя Франческа вон там. Джерард немного сдвигается, но не поднимает головы. — Боюсь, что не могу тебе этого сказать, Фрэнки, — отвечает он, уткнувшись в шею Фрэнка, отчего его голос выходит немного приглушённым. Фрэнк отводит взгляд и заставляет себя быстро подумать о чём-нибудь другом. И вот тогда… — О чёрт. Мы что, кончили на мои джинсы, да? Они откатываются друг от друга, чтобы оценить урон. — Эм, — Джерард тонко и нервно хихикает, — думаю, Франческа наверняка определит по виду, что это такое. Фрэнк все ещё чувствует головокружительную лёгкость (хотя он готов хоть сейчас приступить ко второму заходу), и если бы он не кончил, то наверняка был бы напуган этим куда больше. — Думаю… Знаешь, мы просто можем вытереть это, а если она спросит, то я просто буду врать напропалую. Джерард расслабляется и пристраивается рядом, утыкаясь носом ему в шею. — Будешь просто всё отрицать или придумывать дикие отмазки? — Все отрицать, наверное, — отвечает Фрэнк, поворачивая лицо к Джерарду для поцелуя. — Знаешь, типа, «я не имею ни малейшего понятия о случившемся происшествии, сэр», и все такое. После паузы он добавляет: — Я обещал себе не делать глупостей. — Слишком поздно, — говорит Джерард. Где-то в районе их коленок раздаётся звон телефона. — Шоу начинается, — комментирует он, и они оба смеются. Они держатся за руки, пока не заворачивают за угол дома, потому что эта фигня про «не делать глупостей» придумана для полных трусов. Фрэнк даже пару раз останавливался на пути, чтобы поцеловаться с Джерардом. Ему кажется, он совершенно сошёл с ума, и, может быть, именно для этого придумали воздержание: из-за секса люди становятся безумными и глупыми. Джерард наверняка уже привык к этому, но он тоже ведёт себя глупо, просовывая руку под подол футболки Фрэнка и поглаживая его кожу, и упирается лбом в сгиб шеи Фрэнка. — О боже, — произносит Фрэнк, когда они уже почти обошли дом, шагая по гравийной дорожке на станцию. — Мы те самые люди. Те самые раздражающие люди, которые постоянно хихикают и обжимаются на публике. — Я знаю, — говорит Джерард. Судя по его тону, для него это вовсе не новость. Чёрт, он уже наверняка знал, что он такой. Скрытный мудак. — Я всегда ненавидел таких людей. Джерард роется в кармане и достаёт оттуда свои сигареты. — Ну, да, на них невозможно смотреть без раздражения. Просто снимите себе комнату. — Правда. Они поджигают сигареты и молча курят. Франческа стоит, навалившись на машину и скрестив свои длинные ноги в лодыжках. Джерард с невинным видом и улыбкой машет ей рукой. Фрэнк испытывает небольшое чувство вины, но тут же подавляет его в себе, решая оставить это для встречи с мамой. — Эй, ребята, — говорит Франческа. Её тушь немного размазалась, явно потому что она плакала, но потом, видимо, пыталась поправить её. — Вы тут бросили Майки совсем одного. — Ага, эм, — отвечает Фрэнк. — Его смена. — Джерард, наверное, первый раз в жизни так невозмутим. Франческа кивает и улыбается ему, отчего все её лицо загорается. Фрэнку кажется, что она довольно хорошо помнит Джерарда. И он ей нравился. — Вы двое так изменились, пока меня не было, — говорит она. — Куда делся тот неловкий пухлый мальчик в мешковатом свитере? — Не думаю, что он куда-то исчез, — отвечает Джерард. Майки стоит возле входа в магазин, уголки его губ опущены, а руки скрещены на груди. Франческа машет ему, и он машет в ответ, почти не приподнимая ладонь и не улыбаясь. — Твой брат выглядит не очень весело, — говорит Франческа. — Я знаю. — Рука Джерарда на секунду задерживается на пояснице Фрэнка, а потом он идёт к Майки, шаркая ногами по асфальту. Когда они едут в машине обратно на слишком высокой скорости, Франческа выгибает бровь и говорит: — Так вот как обстоят дела. — Нет, не так, — тут же возражает Фрэнк, но по какой-то причине не чувствует испуга. Она наверняка многое видала. Да Джерард даже рисовал её голой (у Фрэнка в голове при этой мысли всплывает сцена из «Титаника», где герои обменивались соблазняющими взглядами, хотя, наверное, присутствующая в одной с ними комнате бабушка слегка убивала настроение), а теперь она глядит на Фрэнка, всё так же приподнимая бровь, но у неё на лице нет отвращения. — Ага, — она широко улыбается. — Ладно, Фрэнки. Она делает вид, словно закрывает рот на замок и выкидывает невидимый ключ в окно. — Хорошо, — говорит он, все ещё думая о сцене из «Титаника», где Джерард, почти закончивший школу, весь такой серьёзный и сосредоточенный, а тётя Франческа разлеглась на том огромном и слишком мягком диване. Фрэнк пытается не представлять себе её грудь и прочее, но это нелегко, потому что, во-первых, она в первую очередь бросалась в глаза на той картине на стене, а во-вторых, она и сейчас бросается в его глаза, выглядывая из топа с низким вырезом. «Тётя!» — напоминает он себе, а она ухмыляется, потому что он открыто пялился на неё. Наверняка у него был потрясённый вид, потому что чувствует он себя именно потрясённо. — Держи эту мысль в голове, парень, — говорит она, а он прикрывает глаза рукой и старается последовать совету, а она смеётся своим хриплым смехом и прибавляет газу.***
Около десяти вечера ему звонит Майки и без лишних предисловий интересуется: — Что конкретно сказал Энди? Фрэнк витал в таких далёких облаках, что ему требуется невероятно долгое время чтобы вспомнить, кто, блять, такой Энди и что он там говорил. А, Энди. Ах, это. — Он буквально умолял меня, Майки, серьезно. — Чёрт, да неважно, — произносит Майки с несвойственным ему жаром. — Я имею в виду, о Пите. — Что он пиздецки одержимый парень, пишет грустные стихи и плачет из-за тебя по ночам? — А, — отвечает Майки. Кажется, он думает. Пауза затягивается. — Я думаю, он типа скучает по тебе и всё такое, — добавляет Фрэнк. — Ну, может, он, ну, влюбился в тебя? — Какая разница, — говорит Майки. — Нет. — Ты в порядке, Майкс? — интересуется Фрэнк, не ожидая получить ответ. — Было бы куда лучше, если бы все прекратили спрашивать об этом, — устало произносит Майки. — Джерард тоже все никак от меня не отцепится. — Ну, это потому, что он заботится о тебе. Это очевидно. Ну, и потому что, знаешь, мы выбрали… неудачное время? Ты понял. Майки фыркает. — Это вообще не… Фрэнк, ты же знаешь, что вы никого не обманете? Даже твоя тётя за две секунды поняла, что происходит, Иисусе. Вот это очевидно. А вы такие тупые. — Хорошо, — отвечает Фрэнк, прислоняясь лбом к столешнице. Ого. Майки постоянно погружен в себя, но иногда он выдаёт что-то подобное, и все становится ясно. — Это честно. — Наверное, я просто позвоню Питу и узнаю, что он там хотел. — По тону его голоса кажется, что он хотел сказать это уже давно, но Фрэнк не уверен, почему Майки озвучивает это ему, а не Джерарду. Может, Майки не хочет сбивать счастливый настрой Джерарда своей драмой и всё такое. С Майки иногда происходит такое, он скрывает эмоции, потому что не хочет мешать другим. Но иногда он выпускает всё наружу так, что аж искры летят. — Ага, — говорит Фрэнк. Ему никогда не нравилось избегать проблем, поэтому решение Майки залечь на дно и переждать казалось ему странным с самого начала. Но Майки другой, может, ему в первую очередь надо успокоиться. Даже Джерард, который любит безвылазно прятаться в своей комнате, поступает куда более импульсивно. — Знаешь, ну, что бы ни произошло дальше, это будет интересным? Майки коротко смеётся, а потом говорит: — Ага, увидимся позже, Фрэнки, — и вешает трубку. Сегодня Фрэнку не удастся улизнуть, потому что в полтретьего мама с Франческой всё ещё пьют вино внизу и смеются, может, он испытывал судьбу достаточно для одного дня. Но он не может заставить себя лечь в постель, он не может просто отказаться от решения уйти, поэтому ждёт, пока они заснут, но этого не происходит. Он просыпается часов в шесть, все ещё в одежде и странно свернувшись на кровати, и ему пиздецки холодно. Потому что он тупица и не закрыл окно, а на улице снова дождь. Когда он спускается вниз заварить себе чай, чтобы согреться, то обнаруживает на журнальном столике в гостиной две пустые бутылки вина. Его мама лежит под пледом на кушетке, поджав под себя ноги, а её туфли стоят рядом на полу. Франческа растянулась на диване, повсюду раскидав свои ноги. Судя по виду, ей тоже очень холодно, поэтому Фрэнк берёт мягкое шерстяное одеяло с кресла возле окна и набрасывает его на неё. Франческа даже не вздрагивает.***
[1] В оригинале употреблено выражение «single white female», которое пошло из одноименного фильма («Одинокая белая женщина»), ну, и это означает нездоровое преследование объекта влюбленности, не знаю. Дженнифер Джейсон Ли и играла в этом фильме безумную сталкершу. [2] Персонажи мыльной оперы «Дерзкие и красивые». [3]Straight edge («чёткая грань» — англ., сокращённо sXe) — ответвление хардкор-субкультуры, возникшее как реакция на сексуальную революцию, гедонизм и другое отсутствие воздержанности, связанное с панк-роком. В своей простейшей форме философия straight edge отрицает употребление любых алкогольных напитков, табака, а также любых других наркотических веществ в целом. В некоторых случаях сюда входит ведение вегетарианского и веганского образа жизни, отказ от использования кофеиносодержащих продуктов, медикаментов и беспорядочных половых связей.