Nightswimming

Четверг       Так как Фрэнк пытается оказать своей матери уважение, то с утра не пристаёт к ней по поводу телефона. Ещё он прибирается в ванной и дезинфицирует мамины щипчики на случай, если оставил на них со вчерашнего вечера какие-нибудь бактерии. Потом он пылесосит наверху и протирает пыль с полок. К трём часам дня у мамы появляется испуганный вид.       — Ты так искупляешь свою вину? — спрашивает она.       Он пожимает плечами.       — Не нужно перебарщивать, Фрэнки. Я, конечно, не против уборки, но я всё равно собиралась отдать тебе телефон на час. Тебе не нужно задабривать меня.       — Я так искупляю свою вину, — говорит он. Теперь ему немного стыдно за то, что он пытался к ней подлизаться, но в то же время в его голове всё кричит: «НА ЧАС, НА ЧАС, НА ЧАС». Одна мысль об этом так взбудораживает его, что он аж начинает дрожать и тут же сшибает с кухонного стола стакан, лишь проходя мимо.       — Ладно, — произносит мама. — Думаю, этот час начинается уже сейчас, просто уйди отсюда, пока не сломал что-то ещё.       Она достаёт телефон из своего кармана и передаёт его Фрэнку, у которого появляется ощущение, что раскрываются врата рая и куча ангелов под звуки труб начинают петь «Алли-блять-луйя».       — Спасибо, — будничным тоном говорит он, хотя мысленно вопит «спасибоспасибоспасибо» и едва удерживается от того, чтобы не обнять её. Не стоит давать ей знать, насколько он уже отчаялся. — Я просто… Ага, ладно. Спасибо.       Он бредёт наверх, чувствуя небольшое головокружение, потому что ему кажется, словно он был годами заперт в темнице, а ведь прошло всего лишь, ну… два дня.       Когда он набирает Джерарда, то идут всё гудки, и гудки, и снова гудки, и он уже готов выкинуть телефон в окно, а потом выброситься за ним следом, когда наконец-то, блять, наконец-то поднимают трубку.       Но отвечает на телефон сонный и удивлённый Майки.       — Фрэнк?       — Где Джерард?       — Мама сказала, что ты вчера звонил, — говорит Майки. Его голос сейчас напоминает Фрэнку голос миссис Уэй, потому что он говорит так же медленно и осторожно, словно стараясь не запинаться. Майки обычно не напивается посреди дня.       — Ага, ну, никто из вас, блять, не отвечал, и мне пришлось ей позвонить.       — Мой телефон всё ещё, ну, сломан. — Майки прочищает горло и добавляет:       — Думаю, твоя мама тоже звонила моей. Это было, ну… Мама немного расстроилась.       — Майки, — перебивает Фрэнк, — где, блять, Джерард?       Майки отвечает лишь через пять секунд — Фрэнк посчитал.       — Спит.       — Чего… Могу ли я…       — Нет, — говорит Майки. — Нет, ты не можешь с ним поговорить, он не просыпался с… Я даже не знаю. Он напился вчера, а потом принял что-то, чтобы заснуть, понятно.       — Чего?       — Ты же знаешь, каким он бывает. — Голос Майки звучит почти что раздражённо.       — Я просто хочу поговорить с ним, чувак, — говорит Фрэнк, в полной готовности начать умолять.       — Послушай, его не разбудить, пока он не проспится.       Фрэнк делает три глубоких вдоха и говорит:       — Он типа беспокоится из-за того, что моя мама сходила с ума? Что с ним?       — Я вам не семейный психолог, Фрэнк, — отвечает Майки. — У меня сейчас такое похмелье. Ты не думал, что я уже пытался его разбудить?       — Майки, пожалуйста.       — Да, он испугался, но я точно не знаю из-за чего, потому что он не слишком-то внятно выражался. Но, может, это из-за того, что он, вероятно, сядет в тюрьму за то, что он трахался с тобой, возможно, он волнуется из-за этого. — Майки так часто дышит в динамик, словно сейчас паникует. Боже, Майки, наверное, тоже стоит принять Ксанакс. Вот Фрэнку точно стоит.       — Она не знает об этом, Майки, — говорит он, стараясь сохранять спокойный тон. — И не узнает. Она никогда об этом не узнает, ясно. По крайней мере, до тех пор, пока мне не исполнится восемнадцать и я не съебу отсюда.       — Такие вещи обычно всплывают наружу, Фрэнк, — отвечает Майки.       Фрэнк собирается пнуть стену, но попадает ногой по кровати или по ножке кровати, оказавшейся на пути. Ему кажется, что он сломал палец или что-то такое, и он падает на кровать как мешок картошки и сворачивается в калачик, катаясь из стороны в сторону и сжимая телефон в руке.       — Фрэнк? — зовёт Майки.       — Блять, сука, ёбаный… Я знаю, чувак, ебать, прости, я только что ударился своим ебучим пальцем… Я просто хочу увидеться с ним, Майки. Я серьёзно, слышишь. — Он утыкается лицом в покрывало и бормочет:       — Я люблю его, понятно, и я не шучу. Пожалуйста, скажи ему… Скажи ему, что я буду в магазине Боба в субботу с девяти утра.       — Вы оба такие тупицы, — говорит Майки. — У вас всё постоянно не на жизнь, а на смерть. Я надеялся, что вы перестанете быть такими странными, как только, ну, расправитесь с этим дерьмом и потрахаетесь, но вы становитесь только хуже.       — Заткнись, Майки, у тебя тоже в отношениях одна драма, — отвечает Фрэнк, но слова выходят не настолько смешно, насколько он надеялся. — Прости, — говорит он. — Я не хотел, чтобы это прозвучало так… Не знаю. Прости.       — Да без разницы. — По голосу Майки Фрэнк понимает, что тот пожал плечами. — Я звонил Питу прошлой ночью, когда был пьян, и наткнулся только на автоответчик.       — Блять, — говорит Фрэнк. Он не знает, какой реакции от него ждут на эту новость, потому что Майки всегда такой бесстрастный.       — Кажется, я оставил ему сообщение, но не помню, что говорил. — Он издаёт что-то среднее между вздохом и смешком. — И я звонил с телефона Джерарда, так что я даже не узнаю, перезвонит ли он. Вот.       — Блять, Майки, — говорит Фрэнк. Он пытается представить, что было бы, если Джерард жил в Чикаго. И от одной мысли об этом он испытывает тошноту и головокружение. Он заставляет себя расслабиться и перестаёт сжиматься в комок, дыша медленнее.       — Это отстой, чувак, серьёзно, — добавляет он.       Майки ничего не отвечает, но Фрэнк знает, что он снова пожимает плечами.       — Суббота, понятно? Думаешь, он, ну… Думаешь, он вообще захочет туда прийти? — Фрэнк не сомневается, что нравится Джерарду, но Джерард правда очень странный и постоянно волнуется. Фрэнк не собирается обманывать себя и думать, что Джерард может просто прийти в магазин, радостно сказать «привет, парни» и помахать ручкой людям, с которыми не разговаривал около года.       — Ну, по крайней мере, я скажу ему об этом, — произносит Майки то ли с сомнением, то ли с равнодушием.       — Ладно, — отвечает Фрэнк. Блять, к субботе он будет просто с ума сходить от всего, а он не может даже накуриться, чтобы избавиться от напряжения, потому что застрял дома. Может, он сумеет выпросить свой плеер, если будет хорошо себя вести перед мамой. — Спасибо, Майки. Э-э. Ага, удачи, ладно? Увидимся.       — Не делай ничего глупого, Фрэнк, — говорит Майки, словно сам совершает только правильные поступки.       После того, как Майки кладёт трубку, Фрэнк снова поджимает колени к подбородку и даёт себе десять минут на беспокойство и глупые переживания. Он кусает костяшки пальцев и пытается придумать, как ему одновременно успокоить маму и сбежать отсюда. Если бы он жил в «Doom», то уже сейчас был бы в комнате Джерарда и выливал на свою ёбаную Спящую красавицу ведро воды, но в настоящей жизни демоны куда больше и куда хуже, а у Фрэнка не такой уж большой выбор оружия.       На часах всего лишь полчетвёртого, но Фрэнк так плохо спал ночью, что снова засыпает, и ему снится, как он избивает ебучих демонов-пауков гигантским стеклянным бонгом Джерарда. Когда он просыпается, то понимает, что в комнате была мама. Она забрала у него телефон и оставила плеер на прикроватном столике.       Ему нужно перестать засыпать каждый раз, когда он оказывается на кровати. Иногда Фрэнку кажется, что он может проспать все сутки, пробуждаясь, лишь чтобы поесть и сходить в туалет. Но в то же время он не может и глаз сомкнуть в такие моменты, когда ему правда не помешал бы отдых.

***

Пятница       Пятница тянется мучительно бесконечно, и она проходит в волнительном ожидании, от которого Фрэнку хочется лезть на стены. Но он не может, потому что ему приходится строить из себя какого-то невозмутимого Аль Капоне перед мамой и ёбаным Джорджем. Они обедают в Taco Bell, и Джордж рассказывает что-то совершенно неуместное про фильм «Ультиматум Борна», что могло бы заинтересовать Фрэнка, если бы он оказался в какой-нибудь параллельной вселенной, где он не тюремный заключённый, ждущий супружеского визита. Мама болтает о чём-то настолько же неуместном, типа того, что нужно подстричь газон, пока нет дождя.       — Конечно, — отвечает Фрэнк всякий раз, когда к нему обращаются с вопросом.       Он проводит три часа в своей комнате, читая тупое и нудное «Преступление и наказание», просто чтобы отвлечься. Три часа потрачены впустую, но это лучше, чем пережить их заново. Рано вечером он подстригает газон, надев под куртку две толстовки. Во время обеда он был слишком возбуждён, чтобы есть, а теперь ему холодно, и он устал, но всё ещё не голоден.       Потом наступает время ужина, и он так измучен, что готов упасть лицом в тарелку с картофельным пюре, а от запаха свинины, приготовленной для ёбаного Джорджа, его начинает мутить. Он держит в руках себя достаточно долго, чтобы съесть немного картошки с горохом и веганский спринг-ролл из супермаркета («Я просто подумала, что они выглядят аппетитно, что думаешь, Фрэнки? Может, в следующий раз есть их не с пюре…») и помочь убрать со стола, как воспитанный мальчик, а потом он извиняется и тащится на верх. Он сгорбившись сидит на кровати минут десять, затем бежит в ванную и несколько секунд спустя лицезреет немного видоизменённый спринг-ролл.       Это не похоже на отравление или на грипп, так что, наверное, живот Фрэнка просто мстит ему за то, что он нервничал весь день. Он снова садится на кровать и старается мыслить позитивно, что довольно сложно делать, когда в горле ещё стоит горький привкус. Он пытается представить, к какому бы типу оружия принадлежал стеклянный бонг Джерарда, если бы им правда можно было бы убивать демонов-пауков. Это бы явно был какой-нибудь священный божественный сосуд. Может, в нём жил бы джин.       Он засыпает прямо в одежде и не видит никаких снов, а потом просыпается в два часа ночи, идёт в ванную, где быстро отдрачивает себе, не думая конкретно о Джерарде, и возвращается в кровать, в этот раз накрываясь одеялом.