***
К тому времени, как наступает полдень, Фрэнк успевает перевернуть стенд с плакатом «Metallica» три раза. Боб хватает его за шиворот и тащит в заднюю комнату. — Сядь на задницу и уймись хоть на секунду, — говорит Боб. — Ты такой нервный, что у меня начинает болеть голова от одного твоего вида. — Слушай, ну прости, — отвечает Фрэнк, но всё-таки садится. Он на самом деле нервничает. Его пульс начинает зашкаливать каждый раз, когда мимо магазина кто-то проходит. Он постоянно запинается о коробки, и у него на руках появилась куча порезов от острых картонных углов. — Та штука у стенда постоянно зацепляется за мой капюшон. — Серьёзно, чувак, успокойся. Мама налила тебе слишком много кофе на завтрак? Хлопает дверь чёрного входа, и Фрэнк тут же поворачивается на звук. — Это всего лишь Торо, — говорит Боб. Он наблюдает за Фрэнком с бесстрастным выражением лица, означающим, что либо Бобу всё равно, либо он занят построением теорий насчёт происходящего в голове. — Никогда не бывает «всего лишь» Торо, — отзывается Рэй из соседнего помещения. — Фрэнк, я так понял, что Майки должен был прийти и помочь нам. Где этот ленивый мудак? Фрэнк пожимает плечами. — Иди купи себе поесть, Фрэнк, — советует Боб. Фрэнк качает головой. — Да всё нормально. Я просто, знаешь, пойду снова подниму тот стенд.***
Около половины второго, когда Фрэнк с Рэем вместе страдают в секции лёгкой музыки, Рэй внезапно интересуется: — Джерард сейчас вообще выходит, ну, из дома? Фрэнку удавалось не думать о Джерарде целых три минуты, но вот он опять это делает. Он вспоминает, как они целовались через окно машины, и это приятная мысль, она напоминает сцену из какого-нибудь фильма, которую хочется перематывать и смотреть снова и снова, хоть в ней и нет ничего такого (в ней никому не отрывают голову и в ней никого не разрезают лазером при замедленной съёмке). Фрэнку тут же хочется закурить. — Не так уж и часто, — отвечает он. — Ну, ты же его знаешь. — Нет, не знаю, — говорит Рэй чуть ли не с раздражением. Он довольно спокойный человек, хоть он и постоянно покачивает головой, всё время часто моргает и разговаривает тонким голосом, и его сложно разозлить. Даже если он и сердится, то всё равно делает это как-то тихо. — Серьёзно, чувак, — начинает Фрэнк. Он сочувствует Рэю, несмотря на то, что тот не льёт слёзы по своему бывшему лучшему другу. У Фрэнка никогда не было лучшего друга ни в средней школе, ни до неё, но если бы и был, то Фрэнк бы выяснил, в чём дело, и не позволял бы этому мудаку просто так прекратить общение. Но он понимает, что Рэй так не смог бы сделать. Поэтому ему явно нужен совет. — Если это тебя беспокоит, то просто позвони ему. — Хватит строить из себя психолога, парень, — отвечает Рэй. Он начинает пересчитывать стопку дисков с лучшими хитами Шер, беззвучно шевеля губами. Потом он записывает их количество и добавляет: — Мы не в каком-то фильме Норы Эфрон. Фрэнк понятия не имеет, кто такая Нора Эфрон, но он уверен, что она снимает какие-нибудь романтические комедии для женщин. Фрэнк ничего не имеет против таких фильмов, особенно, если он под кайфом. Джерард обычно плачет над грустными моментами, а это ещё один их плюс. — Я просто говорю. Он точно не сможет вдруг внезапно выбраться из… ну, знаешь, из того, что там с ним сейчас происходит. Из депрессии или чего-то такого. — Фрэнк слышит, как Боб снова выходит на улицу, скорее всего, чтобы опять покурить. Фрэнку тоже хочется, но он решает отложить это на потом. Сейчас он пытается восстановить дружбу. — Он очень умный, но в то же время он такой придурок. Поверь мне. Рэй трёт лоб и возводит глаза к небу (или просто переводит взгляд на пыльные бокс-сеты, стоящие на полке позади кассы). — О боже мой, да мы правда в фильме Норы Эфрон. А ты у нас Рози О’Доннелл. — Рози О’Доннелл шире меня в два раза, она могла бы проглотить меня и глазом не моргнуть. К тому же, она лесбиянка. — Точно, она спит только с женщинами, ты ведь тоже это делаешь. — Ну, э-э, вообще-то… — начинает Фрэнк, и, ой, момент неожиданного камин-аута. Фрэнк, разумеется, не считает то ебучее признание священнику важным, так что это первый разговор об его ориентации, который имеет для Фрэнка значение. Он ощущает волнение, когда говорит: — Я, в общем-то, знаешь. Не делаю этого. Рэй забавно вытаращивает глаза. — Ты шутишь, блять. — Я смеюсь, по-твоему? — спрашивает Фрэнк и тут же начинает смеяться. — Чёрт, блять, эта фраза всегда смешит меня. Я не шучу! — И ты считаешь себя смешным, — говорит Рэй. — Меня окружают придурки, считающие, что они забавные. Фрэнк шлёпает его по руке. — Нет, блять, Рэй. Я тебе совершенно серьёзно говорю[1]. Э-э, я хотел сказать… — И Фрэнк снова заливается хохотом, ведь, кажется, он не может и фразы выдать, не сморозив при этом глупость. Он наваливается на Рэя, схватившись за живот. Его смех становится уже совсем истеричным, но он не может остановиться, потому что тогда не выдержит и начнёт крушить тут всё. — Фрэнки, ты маленький сучёнок, — говорит Рэй, ловя Фрэнка за шею в захват, и с такой силой принимается взъерошивать его волосы своими костяшками, что у Фрэнка начинает гудеть голова. Их шуточную потасовку прерывает голос Боба, раздавшийся из другой части магазина. — Когда вы прекратите разносить тут всё, мудаки? Сейчас обед, а ещё к нам наконец пожаловали Их Блядские Высочества. Фрэнк с Рэем отпускают друг друга и одновременно поворачиваются ко входу, словно партнёры в синхронном танце. Из-за спины Боба показывается Майки, помахав им рукой и сразу же направляясь к секции с инди. — Смотрите, кого я нашёл. Он ходил тут вокруг как какой-то ебучий потерявшийся бродяга, — говорит Боб. Рядом с ним стоит Джерард, бледный и с ввалившимися глазами, и пялится на пол, как полный придурок. Сегодня на небе ни облачка, но волосы Джерарда влажные, так что он, наверное, недавно принимал душ. — Эй, Джерард, — произносит Фрэнк, не узнавая собственный голос. По его лицу разливается румянец. — Привет. Джерард нервно поднимает на него глаза, и, пока ситуация не начала напоминать какую-нибудь дешёвую комедию, Фрэнк сдвигается с места и совершенно спокойно проходит мимо Джерарда (ну, настолько спокойно, насколько это можно сделать, когда твоё лицо буквально полыхает и тебе кажется, что ты можешь вырубиться от волнения). — Я собираюсь покурить, — говорит Фрэнк, — пойдём, Джи, поделишься со мной. Джерард оглядывается по сторонам. По его виду кажется, что он только проснулся. Он кидает взгляд на Фрэнка, потом смотрит на Рэя, а затем снова на Фрэнка. — Ладно, — бормочет он. Когда они оказываются уже у порога, Фрэнк хватает его за руку, а после того, как дверь захлопывается (закрывая их снаружи, но, чёрт, это меньшее, о чём Фрэнк сейчас беспокоится), он дёргает Джерарда за волосы ближе к себе и целует его. Фрэнк готов буквально заплакать от облегчения. Он помнит, как Майки жаловался, что у них с Джерардом всё не на жизнь, а на смерть, и думает, что Майки чертовски прав: по его ощущениям, у них правда всё не на жизнь, а на смерть. Он наверняка сейчас причиняет Джерарду боль — так сильно он тянет его за волосы, а ещё он пытается чуть ли не забраться на Джерарда, хотя они оба стоят. Джерард пошатывается и разворачивает их обоих, при этом сшибая урну для окурков, и они врезаются в стену, а Фрэнку в поясницу начинает впиваться острый угол обломанной кирпичной кладки. Фрэнку кажется, когда-то он собирался хранить их отношения в секрете и стараться сдерживать себя, но это явно не сработает, потому что он уже не сможет остановиться. Также на вывод о том, что они вряд ли сумеют сбавить обороты, наводит то, как Джерард раздвигает ноги Фрэнка коленом и проводит руками вниз по его спине, сжимая за ягодицы. «Такие вещи обычно всплывают наружу», — разносится у Фрэнка в голове, и он ответно толкается навстречу рту Джерарда, его бёдрам и его рукам. Вот блядство. — Джерард, чёрт, Джерард, — выпаливает он, пытаясь освободиться, но всё равно не отпуская волосы Джерарда, поэтому его старания оказываются абсолютно бессмысленными. — Джерард, стой, погоди… Джерард тут же останавливается, словно Фрэнк нажал на какой-то переключатель. Фрэнк снова встаёт на землю. Он даже не заметил, что до этого, ну, не касался её ногами. Ого. Он расслабляет пальцы и высвобождает их из волос Джерарда. Наверное, скучать по кому-то, кто стоит в десятке сантиметров от тебя, — полнейшее безумие, но Фрэнк сейчас это и чувствует. Ага, полнейшее безумие. Джерард выглядит очень напряжённо и отходит назад. Фрэнк хочется снова прижать его к себе, но нет, пора начать думать головой. — Может, э-э, ну, знаешь. Не в общественном месте, — бормочет Фрэнк против собственной воли, и Джерард вздрагивает, словно кто-то кольнул его иголкой, и оглядывается по сторонам с встревоженным и виноватым видом, который Фрэнк находит забавным. В переулке, разумеется, никого нет, кроме них, как и всегда. Но суть в том, что они даже не убедились в этом для начала, а улица-то совсем рядом. Фрэнк достаёт из кармана пачку сигарет. Она немного помялась. Выбранная им сигарета оказывается сломанной, и это, блять, раздражает. Он вытаскивает из неё фильтр и бросает его в кучу окурков, раскатившихся из перевёрнутой урны по земле, а потом прикуривает оставшуюся часть. Джерард сначала наблюдает за ним, а в его голове в это время явно идут какие-то противоречия, а затем достаёт свою пачку Мальборо. — Извини, — говорит Джерард. — Чего? Да ладно, боже, — отвечает Фрэнк. — Я просто так рад увидеть тебя, блять, ты даже не представляешь. Джерард делает шаг ближе и берёт его за руку. Потом он искренне заглядывает в глаза Фрэнка и говорит: — Я представляю. И это звучит настолько серьёзно и значительно, что по телу Фрэнка проходит дрожь. Он испытывает возбуждение и сексуальное неудовлетворение (и сейчас оно, наверное, даже стало сильнее, чем раньше), но ему в то же время нравится просто стоять вот тут с Джерардом. Он был бы не против только общаться с Джерардом, если бы у них больше никогда не было бы возможности заняться сексом, даже несмотря на то, что это было бы самым болезненным испытанием в его жизни. Это всё равно лучше, чем никогда с ним не видеться. Он осторожно оглядывается вокруг, а потом тянется к Джерарду и снова целует его, на этот раз коротко и нежно, не задействуя свой язык. Джерард прекрасно понимает его настрой и не пытается притянуть его ближе и всё такое, а потом они оба отстраняются и продолжают курить, глядя друг на друга, но не касаясь. Дверь открывается, и Боб высовывает наружу голову. — Когда вы тут прекратите дрочить друг другу и пойдёте внутрь? Мы собираемся заказать пиццу. Они оба дёргаются, из-за чего Фрэнку хочется ударить себя по лицу. Кажется, он совершенно не умеет хранить тайны. Он продул в своей игре в шпиона. Боб с подозрением прищуривается. — Ура, еда! — фальшиво и неловко говорит Фрэнк, словно забыл, как ведут себя нормальные люди. Джерард просто стоит и старательно изучает взглядом стену. — Кто из вас опрокинул мусорку? — Боб обвиняюще тыкает в них пальцем. — Вы тут что, отрабатывали удары из карате? Фрэнк неожиданно для себя самого начинает смеяться и смеётся так сильно, что сгибается пополам, а потом врезается в Джерарда. Он останавливается и распрямляется, чтобы глотнуть воздуха, и Джерард неуклюже похлопывает его по спине. Боб просто таращится на них. Смех Фрэнка сходит на нет. — Эм, — произносит он. — Ты вообще спал прошлой ночью? — интересуется Боб. — Ты ходишь сегодня весь какой-то пиздецки дёрганный целый день. — Боже, Боб, я же под домашним арестом, — отвечает Фрэнк, делая лицо грустного щеночка. — Где твоё сочувствие. — Да-да, тебе придётся остаться сегодня ночью наедине со своей рукой, — говорит Боб, закатывая глаза. Фрэнк случайно кидает взгляд на Джерарда и замечает, как глаза того расширяются то ли от испуга, то ли от смеха, то ли от всего сразу. Исмех. Смепуг. Фрэнк даже не может ничего придумать в ответ про дрочку, хотя уверен, что знает кучу шуток. Ну серьёзно. Боб снова оглядывает их, прищурившись, переводя взгляд с Фрэнка на Джерарда туда-обратно. — Вы много времени проводите вместе, да? Скорее всего, Боб не подразумевает под этим ничего такого, а они просто начали одинаково безумно вести себя или что-то ещё, но в животе у Фрэнка всё равно всё сжимается от беспокойства. Майки рассказывал ему, как Боб просто с помощью силы своего ума догадался, что он трахается с Питом Вентцем. Может… может, будет лучше напрямую признаться во всём, ну, типа… Но, судя по тому, как прошёл его камин-аут с Рэем, лучше не стоит. — Да, — немного агрессивно отвечает Джерард, словно защищаясь или что-то такое. Говоря таким «имеешь что-то против?» тоном. «О нет», — думает Фрэнк. Он торопливо вмешивается. — Просто я не думаю, что ты будешь рад, если я попытаюсь залезть к тебе через окно ночью! — говорит Фрэнк, вытягивая руки вперёд, чтобы схватить Боба. — Вот Джерарду нравится, когда я пою, но я боюсь, что ты начнёшь кидаться в меня ботинками. — Потому что у меня есть слух, птенчик, — произносит Боб, отодвигаясь назад от рук Фрэнка и врезаясь в оказавшегося позади него Майки, которому давно пора повесить колокольчик на шею. Фрэнк чувствует, что теперь рука Джерарда просто лежит у него на пояснице, и подаётся навстречу прикосновению. Майки сгибается, издавая хрипящие звуки, а Боб принимается извиняться, посмеиваясь и поглаживая плечо Майки. — Надеюсь, ты ничего ему не сломал, — говорит Джерард. Он стоит настолько близко к Фрэнку, что Фрэнк чувствует его дыхание своим затылком. — Это мой брат, вообще-то. — Ты в порядке, Майкиуэй? — спрашивает Боб. В его голосе действительно звучит беспокойство. Майки начинает часто кивать, но всё равно не прекращает сжимать живот руками и продолжает странно дышать. — Прости за удар локтём, серьёзно. Оу, это пиздецки больно. — Попытайся расслабиться, Майки, — советует Фрэнк. — Ну, не дыши глубоко. Это спазмы. — Уж он-то знает. Когда у тебя из-за удара перехватывает дыхание, то ничего нельзя поделать. — П’шёл н’хуй, ‘энк, — выдавливает Майки. — Он жив! — Фрэнк хлопает Боба по плечу. — Пошёл нахуй, Фрэнк, — говорит Боб. — Пошёл нахуй, Боб, — говорит Джерард. Рэй выглядывает на улицу и говорит: — Я только что заказал еду, парни. Фрэнк, всё вегетарианское было каким-то мерзким на вид, но кафе на пятой улице доставляет салаты, так что можешь туда позвонить. У Фрэнка появляется великолепная и блестящая идея, и он спешит ответить, пока его не начали грызть сомнения: — О, но у них очень медленная доставка. Эй, эй, Джерард, как думаешь, можешь меня подбросить туда? Это где-то в пяти кварталах отсюда. — Какие, блять, пять кварталов, — вмешивается Боб. — Да там всего… —Да, конечно, — быстро отвечает Джерард. — Ты пожалеешь, что дал ему командовать собой, Уэй, — вздыхает Боб. — Он потом никогда не остановится. — Уже поздно, — бормочет Майки.***
[1] Игра слов. В оригинале Фрэнк говорит «I'm being totally straight here», что можно примерно перевести и как «Я тут натурал (гетеро) вообще-то». Ладно, даже с объяснением на русском это вообще не смешно получается.