***
Как только Джордж заезжает на стоянку возле заправки, Фрэнк тут же открывает дверь, даже не дожидаясь остановки машины. — Фрэнк, — резко произносит его мама, а Фрэнк медленно досчитывает до десяти, а затем опасливо вылезает из машины. Мама тоже выходит из машины, а затем, обойдя её, подходит к нему. — Так, ладно, э-э… И сколько по времени это всё примерно займёт? — спрашивает Фрэнк. На парковке совершенно никого не было. Затянутое тучами небо нависало над их головами так низко, словно было готово обрушиться вниз в любой момент. — Без понятия, — отвечает мама. — Но ты, если что, сможешь увидеть нас из окна, так что… — Ну что ещё? — говорит Фрэнк, но через огромную витрину внезапно замечает Майки, стоящего за прилавком как всегда без капли энтузиазма на лице. — О. Эм. Да. Я, наверное, пойду, заодно проведаю Джерарда. Мама угрожающе поджимает губы, и Фрэнк тут же идёт на попятную. — То есть, я хотел сказать, ну да, конечно, там ещё будет Майки. Э-э, в общем, я буду неподалёку, не переживай, просто разберитесь там со всем. И помиритесь. На долю секунды на её лице показывается подозрение, но затем она расслабляется и говорит: — Так и сделаем.***
Фрэнк распахивает дверь магазина и, стараясь перекричать звон колокольчиков, спрашивает: — Помнишь тот раз, когда я приходил сюда с моей тётей? Майки подпрыгивает от неожиданности, при этом уронив что-то на пол. — Блять, — угрюмо бормочет он и ныряет под прилавок. А затем сухо отвечает: — Конечно, я помню тот случай, как ты оставил меня стоять на шухере, чтобы вы с моим братом могли потрахаться. — Ну вот, э-э… — мнётся Фрэнк. Голова Майки снова показывается над прилавком. Он выглядит устало: у него под глазами явно проступают тёмные круги. Его волосы торчат в разные стороны и немного завиваются, словно он совсем не пытался их уложить, что не может не показаться удивительным. Теперь Фрэнк понимает, почему Майки тратит столько времени на возню с ними. — Не то чтобы вам удастся потрахаться сегодня, — продолжает Майки, медленно вставая с пола, — но я всё равно послежу за твоей мамой. — Ты это о чём? — спрашивает Фрэнк, но Майки лишь понуро пожимает плечами и снова сгорбливается над прилавком. Фрэнк быстро пересекает стоянку, бежит по дорожке до лестницы и поднимается наверх, перескакивая через несколько ступенек за раз, а затем врывается внутрь через незапертую входную дверь. — Джерард? — зовёт он, оказавшись в тёмной прихожей. Он перешагивает через разбросанные по всему ковру кроссовки и ботинки. Тут всегда пахло как в шкафчике со спортивной формой, но в этот раз запах кажется куда сильнее. Фрэнк решает, что он просто слишком давно не был у Уэев, поэтому его иммунитет к их мерзким запахам и привычкам поизносился. Дверь в комнату Джерарда закрыта, и Фрэнк колеблется снаружи, чувствуя себя странно неуверенно и не понимая, почему он просто сразу не зашёл внутрь. Ему становится ещё более неловко, и возникает какой-то непонятный замкнутый круг. На мгновение он даже серьёзно задумывается о том, чтобы постучать, но потом он берёт себя в руки и открывает эту ёбаную дверь. У него, наверное, есть какая-то волшебная способность предчувствовать надвигающийся пиздец, потому что всё оказывается куда хуже, чем он мог себе представить, и он имел полное право колебаться перед тем, как зайти. В комнате Джерарда, разумеется, никогда не было прибрано, но сейчас она выглядит так, словно тут только что снимали фильм про Джейсона Борна[1], где тот учил других агентов приёмам борьбы. Фрэнк старается дышать только через рот и постепенно начинает замечать всё новые и новые детали. Например, разорванные в клочья обои, по которым словно поводили ножом. В луже под столом валяется разбитая бутылка. Повсюду разбросаны скомканные бумажки. На кровати возвышается гора одеял, украшенная банками пива и всё теми же бумажками. В комнате стоит тяжёлый запах водки, рвоты и сигаретного дыма. Фрэнк старается игнорировать водку и рвоту и сосредоточиться на дыме. — Это что ещё за хуйня? — на выдохе произносит он, потому что… ну что это за хуйня? У него появляется желание сбегать до заправки и дать Майки кулаком в челюсть. Что за хуйня, что за хуйня, блять? — М-м, — отзывается куча одеял. До Фрэнка доходит, что он перестал дышать. От этого в его груди начинает жечь, коленки дрожат, а голова кружится. Он делает резкий вдох через рот и закашливается, почувствовав, насколько воздух спёртый и застоявшийся. Фрэнк даже ощущает в нём привкус рвоты, мерзко оседающий на языке, хоть и не вдыхает через нос. Вообще, он не считает рвоту такой уж противной. В конце концов, его самого тошнит чуть ли не каждый день. К тому же, он и раньше видел, как тошнило Джерарда, но в этот раз ему кажется, словно ещё немного и он отключится. — Пиздец, — говорит он, поскольку это единственное, что приходит ему на ум. Потом он решительно проходит к кровати и сдёргивает с неё кучу одеял. Под ней оказывается Джерард, скрючившийся лицом к стене. Он, конечно, не утопает в рвоте, но его точно стошнило в кровать, а потом он, видимо, просто перевернулся на другой бок и накрылся одеялом с головой. На самом деле, это довольно мерзко, и Фрэнку хочется протянуть в комнату поливочный шланг и окатить водой всю кровать. — Что, блять, с тобой не так? — спрашивает Фрэнк сквозь сжатые зубы, отчего слова выходят немного невнятно. — Устал, — бормочет Джерард. Фрэнк крепко зажмуривает глаза на пару секунд. — Нет, ты просто, блять… просто пьяный в хлам, господи боже. — Он дёргает за одеяла чуть сильнее, отчего Джерард снова что-то мычит и переворачивается. Он выглядит очень бледно, а синяки под его глазами кажутся аж чёрными и напоминают размазавшуюся подводку. На его щеке видны отпечатки складок от подушки, похожие на кривые красные шрамы, а его пересохшие губы сильно потрескались. — Что за хуйня, Джерард? — повторяет Фрэнк, потому что… — Ты похож на какого-то наркомана. — Я устал, — снова говорит Джерард, часто заморгав глазами. Ему даже удаётся не сбиться и не мямлить. А потом его глаза снова закрываются, и когда Фрэнк снова пихает его в бок, то он даже не шевелится. Фрэнк отходит от кровати и принимается яростно тереть своё лицо руками, пока чуть не вытыкает себе глаз. Наконец он выходит из комнаты и отправляется в ванную. На полу пролито немного воды, а на закрытое сиденье туалета брошено полотенце, значит, кто-то (но явно не Джерард) всё же моется в этом доме. Фрэнк вспоминает, какой вид имел Майки со своими взъерошенными волосами и мешками под глазами. Господи боже. Фрэнка просто посадили под домашний арест на пару недель, и всё тут же пошло наперекосяк. Фрэнк помнит, что Джерард часто напивался в одиночку в прошлом году, после того как вернулся сюда. Точнее, он помнит, как Майки рассказывал ему об этом. Но, блять, они тогда были ещё такими детьми. Фрэнк точно знает, что он совершенно не осознавал, что происходило, и он уверен, что Майки тоже ничего не понимал. Ему сложно поверить, что это всё случилось с ними же. Такое чувство, будто всё резко изменилось этим летом, но ему забыли об этом сообщить. Он пытается найти какую-нибудь ёмкость и в конце концов останавливает свой выбор на стоящей под столом Майки мусорке, роль которой играло пластиковое ведро с отломанной ручкой. Мусор Фрэнк просто вываливает на пол, при этом обнаруживая, что у Майки есть какая-то одержимость печеньем «Twinkie». Фу. Он набирает в ведро холодной воды и направляется в комнату Джерарда, а потом выливает воду ему на кровать с громким воплем: «ААААААРХ», после чего сразу же испытывает громадное облегчение. У Джерарда уходит две секунды на то, чтобы отреагировать. — Чего? — мямлит Джерард таким тоном, которым обычно говорят: «Я встану через пять минут, мам». — ААААААА! — снова орёт Фрэнк и пинает кровать. — ПРОСЫПАЙСЯ! — Чего? — повторяет Джерард, но уже не так плаксиво. Фрэнк отбрасывает ведро прочь. Ему ни за что не удастся вытащить Джерарда из кровати, если тот будет сопротивляться. Фрэнк даже жалеет, что он не высокий мускулистый качок. Тогда он бы с лёгкостью смог дотащить Джерарда до ванной, а там просто подержал бы его под холодным душем, пока тот не пришёл в себя. Но в реальности рост Фрэнка едва дотягивает до метра шестидесяти, и, хотя он и может резко вытянутся в каком-нибудь гипотетическом будущем, сейчас ему нечего с этим поделать. Фрэнк осторожно опирается коленом на промокший матрас и склоняется над Джерардом. — Джерард, — зовёт он, — вставай. Вставай. Вставай. Вста-вай. Вставайвставайвставай. Вставай сейчас же, или я так тебя изобью, что тебя не узнает даже твой ёбаный брат, богом клянусь. Джерард просто прикрывает глаза и отворачивается в другую сторону. Тогда Фрэнк хлопает его по лицу со всей силы. Джерард взмахивает руками и заезжает Фрэнку локтём по голове. — Блять, — выдавливает Фрэнк сквозь сжатые зубы. Ему не больно, но теперь он уже не уверен, что испытывает злость — возможно, это просто страх. В его голове пролетает мысль, что ему пиздецки страшно. Ему стоит сбегать за ёбаным Джорджем, вот уж у кого точно есть мускулы. По крайней мере, Майки ему точно нужно позвать. Вместо всего этого он просто хватает Джерарда за грязные, мокрые и противные волосы и тянет. Не дёргает, а прямо медленно тянет, прилагая силу и упираясь коленом в кровать. Ему удаётся наполовину стянуть Джерарда с кровати, когда тот наконец просыпается, снова принимается размахивать руками и начинает издавать скулящие звуки, словно он напуганный щеночек, а не парень которому пытаются выдрать волосы с корнем. Фрэнк тут же его отпускает и чуть не падает на задницу. К его ботинкам прилипают какие-то бумажки. Джерард с трудом принимает сидячее положение, которое ему удаётся удерживать секунд пять, а затем он резко свешивается с кровати, и его рвёт на пол. Фрэнк шлёпает себя ладонью по лицу. — Это безумие, — говорит он. — Джерард, это какое-то безумие. Майки, твоя мама, моя мама и ёбаный Джордж сейчас все там внизу. — Я не чувствую своё… — бормочет Джерард. — Это просто безумие, — повторяет Фрэнк. — Что ты там не чувствуешь? — Не знаю, — отвечает Джерард, ощупывая своё лицо со странным отсутствующим видом, словно он не уверен, чьё лицо он сейчас трогает. — Ты сможешь дойти до ванной, или мне снова тебя ударить? — спрашивает Фрэнк, ощущая, как его глотка сжимается, отчего его голос становится тонким и пищащим. Его горло дико болит. — Я не знаю, — говорит Джерард. Тогда Фрэнк снова хлопает его по лицу, но уже не так сильно. А потом ещё раз, но уже по другой щеке. — Ауч. Единственный способ вытащить Джерарда из кровати и не искупаться в луже рвоты это позволить ему целиком навалиться на Фрэнка. Поэтому Фрэнк подныривает под его руку, а потом тянет их обоих прочь от плохого места (от лужи рвоты) в хорошее место (к двери). Джерард пытается как-то помочь ему, Фрэнк даже чувствует как движутся мышцы его спины, но его движения слишком раскоординированные, чтобы их можно было назвать «ходьбой» или даже просто «стоянием». Фрэнк прикусывает свою щёку изнутри и мысленно возносит молитву богу, если «господи боже, пожалуйста, можно мы сдвинемся с места» можно считать молитвой. Джерард не выглядит таким уж крупным, если поставить его рядом с обычными парнями, но сейчас Фрэнку кажется, что тот весит столько же, сколько и кит. И помощи от него примерно столько же, сколько от кита. Через каждые два шага Джерард останавливается и начинает ныть, что он устал, или спрашивать, где они, или звать Майки, а Фрэнку приходится тащить его силой, и всё идёт по кругу. К тому моменту, когда они добираются до кучи ботинок в коридоре, Фрэнк насквозь промокает от пота, задыхается и у него появляется боль в спине. Когда они, наконец, буквально валятся в ванну, он готов остаться лежать там на всю оставшуюся жизнь. «Наверное, мне стоит записаться в тренажёрный зал», — думает Фрэнк, а вслух говорит: — Ты что, переборщил с ксанаксом или что? — Да, — отвечает Джерард. — Я не мог уснуть. Джерард говорит довольно чётко, несмотря на то, что он согнут так, что прижимается к груди подбородком. Фрэнк почти целиком лежит на нём и теперь, кажется, не может встать, поэтому он просто продолжает лежать, чувствуя, как вода пропитывает его толстовку и футболку, из-за чего ему становится холодно. Но от Джерарда исходит тепло, что немного улучшает ситуацию. — Ты просто придурок. Ёбаный мудак, — говорит Фрэнк, наконец слезает с Джерарда и поднимается. Он принимается растирать лицо руками, покрытыми чем-то мерзким и липким, и замечает, что на его щеках слёзы. Отлично, замечательно, теперь они просто могут посидеть и порыдать о жизни. Он нашаривает рукой кран и включает воду. Она настолько холодная, что его лёгкие на какое-то мгновение будто сужаются, и Фрэнк просто стоит в ванне с открытым ртом, пытаясь сделать вдох. Но потом он приходит в себя и делает воду потеплее. Джерард в это время всё ещё лежит на дне ванной, издавая какие-то сдавленные звуки и пытаясь тоже подняться. Фрэнк хватает его за руки и помогает ему сесть, чтобы тот не захлебнулся или ещё что похуже. На Джерарде надета его пижама со Снупи, с ёбаным Снупи, рубашка застёгнута не на те пуговицы и в чём-то испачкана, а на штанах красуется дырка прямо в паховой области. Когда руки Фрэнка наконец отмерзают, он начинает торопливо раздевать Джерарда, стараясь не думать о том, что в других обстоятельствах, когда они были бы сухими и не покрытыми рвотой, это могло бы иметь совсем другой подтекст. На одном плече Джерарда обнаруживается большой синяк, а потом Фрэнк замечает ещё несколько на этой же руке. Некоторые из них различаются по цвету, словно Джерард падал несколько раз. Джерард послушно позволяет Фрэнку стащить с себя рубашку, словно понимает, что происходит. Фрэнку срочно нужно покурить. Его телефон внезапно начинает звонить, и Фрэнк осознаёт, что он лежит у него в кармане и мокнет, поэтому он выскакивает из ванны, срывает мокрое полотенце с бачка туалета, затем, даже не пытаясь снять ботинки, быстро избавляется от штанов и вешает их на место полотенца. Телефон перестаёт звонить. — Джерард, — зовёт он. — Сейчас ты примешь душ, чтобы потом проснуться чистым. — Хм, — произносит Джерард, озадаченно разглядывая льющуюся сверху воду. Фрэнк хватает с полки первый подвернувшийся под руку бутылёк. Это оказывается шампунь, и когда он открывает крышку, то тут же чувствует тот фруктовый аромат, который напоминает ему о той ночи, когда Джерард сидел на кровати в свете свечи со спадающими на лицо мокрыми волосами. Фрэнк старается запихнуть эти воспоминания куда подальше и склоняется над Джерардом. Вода, обрушивающаяся ему на спину, теперь напоминает кипяток. Мокрая футболка неприятно облепляет тело Фрэнка словно полиэтиленовая обёртка. — Ты всё ещё со мной? — спрашивает он у Джерарда. — Фрэнки, — отвечает Джерард и первый раз за день смотрит Фрэнку в глаза. — Ну неужели, блять, — говорит Фрэнк, отклоняя голову Джерарда из-под струй воды, и выдавливает ему на волосы кучу шампуня. — Вот он я, мою тебе голову ёбаным шампунем от Пантин. Фрэнк старательно намыливает ему волосы, а потом нащупывает шишку и засохшую корку крови с той же стороны головы Джерарда, что и синяки на его руке. Джерард вздрагивает, когда Фрэнк тыкает его в это место, но потом сразу же прикрывает глаза и расслабляется, прислоняясь к стене. — Прости, — говорит Джерард всё так же чётко и ни чуть не пьяно, хотя он явно сейчас находится в каком-то полусне. Это, наверное, одна из множества его странностей. — Я не мог вспомнить, как выглядит твоё лицо. — Прошло не так уж много времени с того момента, когда мы виделись в прошлый раз, — отвечает Фрэнк, но у него всё равно что-то сжимается внутри. — Я просто напился, ну, то есть, серьёзно напился, прямо до неприличия, поэтому я забыл. — Джерард пару раз моргает, а потом морщится и дёргает рукой. Наверное, ему попал шампунь в глаза. Фрэнк мысленно отмечает, что это должно быть неприятно, споласкивает руку и осторожно промывает веки Джерарда. — Я думал, я умираю. — Что? — переспрашивает Фрэнк. — Мне просто казалось… что я умираю. И я думал, что если сильно этого захочу, то это правда произойдёт. Не как суицид, а просто… просто произойдёт. — Он промаргивается, а затем просто закрывает глаза. Фрэнку даже не хочется переставать мыть Джерарду волосы, но ему приходится. Он подставляет голову Джерарда под душ и смывает с его волос всю пену и шампунь. Ну вот, теперь какая-то часть Джерарда точно чистая. Фрэнк на какое-то мгновение чувствует удовлетворение, но затем на него накатывает дикая усталость, поэтому он наклоняется к Джерарду, обнимает его руками за шею и утыкается носом в чистые, пахнущие фруктовым шампунем волосы. Они кажутся шёлковыми из-за того, что сверху всё ещё льётся вода. Фрэнк отодвигается, чтобы глотнуть воздуха, но из-за летящих прямо ему в лицо капель воды у него перехватывает дыхание. — Фрэнк, — невнятно зовёт Джерард и нащупывает рукой колени Фрэнка. — Фрэнк. Фрэнк обнимает Джерарда крепче и досчитывает до десяти. Потом отпускает и говорит: — Эй, ты можешь встать? — Я не знаю, — говорит Джерард, глядя вниз на своё тело. — Я не уверен, где находится верх. — Я тебя подниму, ладно, и тогда ты сразу поймёшь, где верх, но мы не можем сидеть здесь вечно, под «здесь» я имею в виду в ванне под душем, а под «вечно» я имею в виду дольше одной минуты. Поднимайся, Джерард, — тараторит Фрэнк, с трудом переводя дыхание. Он словно забыл, как нужно произносить слова, и поэтому просто вываливает их одной кучей. На какое-то мгновение он сомневается, что ему самому удастся встать, но потом он вспоминает, как это делается, и поднимается на ноги. У Фрэнка появляются сомнения и насчёт того, что Джерарду удастся устоять на ногах, и тогда они точно застрянут здесь до тех пор, пока горячая вода не закончится, а потом они замёрзнут до смерти, и их никто никогда не найдёт. Но затем Джерард поднимает на него взгляд, берётся за его руку, и общими усилиями они поднимают Джерарда наверх, что со стороны, наверное, выглядело очень смешно. У Фрэнка снова появляется боль в спине. — Только не блюй на меня, — предупреждает он Джерарда, когда тот корчит странное лицо. — Нет, у меня просто… закружилась голова. — Джерард вцепляется пальцами за плечи Фрэнка, а Фрэнк хватает его за талию. — Снимай штаны, — командует Фрэнк и пытается сам стащить их с Джерарда, но они застревают где-то в районе колен. — Или просто оставь их, неважно. Давай уже покончим с этим. — Давай покончим с этим, — повторяет за ним Джерард, дыша прямо в лицо Фрэнка. Его дыхание всё ещё не очень приятно пахнет, но, по крайней мере, больше не отдаёт водкой и рвотой. Телефон Фрэнка снова начинает звонить. С одной стороны, это хорошо, ведь это значит, что вода в него не попала. С другой стороны, это пиздецки плохо, потому что теперь Фрэнк вспоминает про свою маму. О чём он только думал? Явно ни о чём, потому что он весь мокрый до нитки и стоит в душе в своих ботинках, и единственная вещь, которая останавливает Джерарда от того, чтобы упасть и пробить голову, это сам Фрэнк, и теперь он понятия не имеет, что ему делать. «Что бы сделал Иисус?[2]», — мысленно задаётся вопросом Фрэнк. Ответ: Иисус бы вообще не позволил своим друзьям попасть в такую ситуацию. Очень полезный совет, Иисус, ёбаный ты всезнайка. Что бы сделал человек, у которого действительно есть мозг? Фрэнк хватает с раковины мыло и впихивает его в руку Джерарда. — Просто сядь обратно, ладно? Можешь попускать мыльные пузыри. Давай, садись, садись. — Ладно, — отвечает Джерард и садится. Фрэнку при этом требуется всего лишь 90% собственных усилий, чтобы не дать Джерарду раскроить себе череп. — У меня всё равно кружилась голова. — Джерард принимается ёрзать, и ему даже удаётся самостоятельно выбраться из мокрых штанов со Снупи. Фрэнк оставляет его играться с мылом и идёт отвечать на звонок. — Твои предки начинают что-то подозревать, — шепчет Майки в трубку вместо приветствия. — Я соврал, что ты в толчке, но ты сидишь там уже двадцать минут. Мне кажется, ещё немного и Джордж пойдёт выламывать дверь. Фрэнк делает глубокий вдох. Потом ещё один. Потом он вытирает подкатившие к глазам слёзы, потому что, ёбаный в рот, удача снова отвернулась от него. — Майки, — произносит он немного дрожащим (но вовсе не пищащим, нет!) голосом. — Майки, прямо сейчас я занят спасением твоего ёбаного, пиздецки пьяного и тупого брата от блядской комы, поэтому тебе лучше бы отвлечь их чем-нибудь, иначе, я клянусь, я клянусь, я сделаю что-то нереально ужасное, что я придумаю чуть позже, когда не буду так, сука, дико напуган. Майки молчит так долго, что Фрэнку приходится позвать его по имени, чтобы убедиться, что тот ещё не положил трубку. — Я надеюсь, ты меня не наёбываешь, — хрипло говорит Майки странным и одновременно бесцветным тоном. — Пошёл ты, Майки, если правда думаешь, что я тебя наёбываю. — Вот теперь Фрэнк точно начинает пищать. Он, наверное, звучит как какой-нибудь четырнадцатилетка, у которого ломается голос через каждое слово. — Сам ты пошёл, Фрэнки. — Нет, серьёзно, иди нахуй. — Фрэнк снова начинает тереть глаза. Их так жжёт, словно в них попал шампунь. — Стой, стой, извини, — говорит Майки, и его голос тоже подскакивает. — Как это… Он… — Он разговаривает. Конечно, он не умрёт, если, разумеется, не поскользнётся в ванной. Расслабься. Просто займи их чем-нибудь. Устрой сцену! — Чего? Что значит ус… Фрэнк отключается, даже не дослушав последнее предложение. Джерард всё ещё сидит в душе, пялясь на кусок мыла в своей руке. — Мыло используют не так, долбоёб, — сообщает Фрэнк. — А, — произносит Джерард. — Точно. — Он начинает небрежно намыливать себя. Фрэнк плюёт на всё (он всё равно уже насквозь промок, и его ничего не спасёт от грядущего пиздеца, так что какая разница) и залезает обратно в ванну, снова склоняясь над Джерардом и забирая у него мыло. Фрэнк намыливает сначала одну его руку, потом грудь, потом другую руку, потом его спину, потом живот. Затем Джерард отклоняется назад, и Франк проводит рукой по его лобковым волосам и ниже, между его ног, и в этом нет ничего сексуального, но от этого в животе Фрэнка что-то снова болезненно сжимается. А потом Джерард вздыхает и прислоняется лбом к плечу Фрэнка. — Как ты себя чувствуешь? — спрашивает Фрэнк, а Джерард прижимается лицом к изгибу его шеи и шепчет: — Я устал. — Нет, я имею в виду, тебе хочется умереть или что-то такое? — говорит Фрэнк. — Ты сможешь проснуться, если сейчас ляжешь спать? Или ты не знаешь? — У меня просто немного кружится голова, — отвечает Джерард. — И ещё я устал, и мой мозг будто жрут какие-то черви изнутри, знаешь? Это просто похмелье, мне кажется. — Ну ладно, — говорит Фрэнк. — Но если ты сейчас соврал и потом впадёшь в кому и умрёшь, то мне придётся совершить суицид, чтобы я смог найти тебя в загробной жизни и снова убить, тупой ублюдок. Ты меня слышишь? — Да, — смиренно соглашается Джерард. — Всё в порядке, Фрэнки. В ванной не оказывается ни одного сухого полотенца, поэтому Фрэнк просто поднимает то использованное с пола. Оно вроде ничем не пахнет, так что его, наверное, можно даже счесть чистым по меркам этого дома. На самом деле, от него пахнет даже приятно, тем самым шампунем от Пантин и ещё чем-то, наверное, гелем для душа, который Фрэнк так и не нашёл. Но вытираться мокрым и влажным полотенцем всё равно не очень здорово, поэтому Джерард морщится и вздрагивает, но всё равно старается не шевелиться и даже сам держится на ногах, иногда пытаясь помогать. Фрэнку начинает казаться, что это у него похмелье, а не у Джерарда. Он просто ненавидит, что на любую стрессовую ситуацию его организм отвечает болью в животе, в голове и в других рандомных местах. Его всего начинает трясти, словно он какой-то Майкл Джей Фокс[3]. Фрэнк помогает Джерарду добраться до дивана в гостиной, лечь на него, а потом накрывает его одеялом. Ему уже пора бы встать, стащить у Майки сухую одежду и придумать хорошее оправдание своей задержке, но вместо этого он садится рядом с Джерардом и кладёт свою голову ему на плечо. — Фрэнк, — мягко зовёт Джерард. Он словно задумывается о чём-то, но потом просто добавляет: — Скажи Майки, что я в порядке. — Ладно, — отвечает Фрэнк, но не уходит сразу, а слушает, как дыхание Джерарда выравнивается вместе с тем, как тот засыпает. Кажется, что это всё произошло за несколько часов. Фрэнк чувствует себя на пару лет старше. Нет, на двадцать лет старше. Ускоренная перемотка. Или замедленное действие? Он решает не искать смысл в своих метафорах. Метафоры для придурков, которые напиваются до коматозного состояния. — Ёбаный придурок, — говорит он вслух, а потом наконец встаёт и отправляется исследовать шкаф с одеждой Майки.***
[1] Джейсон Борн — персонаж романов Роберта Ладлэма, бывший агент ЦРУ проекта «Тредстоун». [2] Все же знают фразу ‘what would Jesus do’, да? [3] Играл Марти Макфлая в «Назад в будущее».