Not Strong Enough

      — Одна нога назад, вторая — в сторону. Раз, два, три, раз, два, три… Вот так, отлично! — Курт с улыбкой отпустил Билла свободно кружиться по залу с выставленными вперед руками. — Не такой широкий шаг, да, попробуйте выполнять это так долго, как сможете, пока не закружится голова.       Он улыбнулся мужчине и повернулся к Блейну, который пытался отдышаться и в перерывах пил воду из маленькой прозрачной бутылки с надписью «Титаны МакКинли» на красной крышке. Дела у него шли не очень. Курт был поражен тем фактом, что у человека, который столько лет занимается спортом, такой плохой вестибулярный аппарат. Если верить словам Андерсона, голова у него начинала кружиться уже на второй минуте.       Из-за такой возникшей проблемы, Блейн серьезно отстал от своего будущего отчима, который, по прогнозам Курта, уже буквально через одно-два занятия мог смело переходить к репетициям с миссис Андерсон.       — Продолжим? — Хаммел жестом взрослого, не готового мириться с выходками малолетнего мальчишки, встал напротив Блейна.       Тот тоже понимал, что получается у него пока не слишком хорошо, а потому к концу второго занятия окончательно перестал язвить, хамить, да и вообще хоть что-то отвечать на просьбы и предложения Курта. В большинстве случаев он просто молча выполнял все приказания, изредка ограничиваясь коротким кивком головы.       — Ты кружился в свободное время?       — Будто оно у меня есть, — тихо, но без особых эмоций, бросил Блейн.       Отсутствие у него свободного времени действительно общеизвестный факт, так что придраться не к чему. Но Курт уже в прошлый раз сказал, что с таким суровым графиком Андерсону будет тяжело готовиться к свадьбе, и с этим оставалось только смириться. Он счел бесполезным объяснять, что не одному Блейну тут тяжело: Билл вот вообще будущий конгрессмен Нью-Йорка, вынужденный работать едва ли не по двадцать часов в сутки, но он ведь не жалуется.       И самому Курту не легче: у него не было родителей, которые смогли бы оплатить ему учебу в любом университете штата, поэтому приходилось самому учиться на 4,7 балла в среднем, заниматься вокалом для прохождения творческого конкурса в НЙАДИ, готовиться к Региональным в хоровом кружке, репетировать роль в ежегодном школьном мюзикле и прочее и прочее. К тому же прошлым вечером Берт с Кэрол вернулись из Венеции, полные впечатлений и занимательных историй, а потому теперь Хаммел-младший должен был еще и завтраки готовить на всю семью.       Но Блейну же всего этого не объяснишь. Он, будучи единственным ребенком богатых родителей, привык получать все и сразу, ничего не отдавая взамен, поэтому и считал себя центром Вселенной и был склонен глубоко сочувствовать своей несчастной обделенной натуре в любой требующей хоть каких-либо усилий ситуации. Ну, по крайней мере, так казалось самому Курту, и обсуждать свои мысли с кем-либо он был не намерен.       А этот самый кто-либо в лице Куинн Фабре всеми силами старался выбить из Хаммела хоть слово касательно их с Блейном отношений.       — Нет у нас никаких «отношений»! — в очередной раз отмахивался Курт, сдерживаясь изо всех сил, чтобы не запустить в непривычно назойливую подругу каким-нибудь учебником потяжелее.       — Не придирайся к словам, ты меня понял. Что у вас там? Не поверю, что вы не общались после тех репетиций, — приставала Куинн, необычайно напоминая Рейчел Берри, которая, кстати, была ни сном ни духом про всю эту ситуацию. Даже удивительно, как это она со своей неповторимой вездесущностью и поразительно развитой интуицией ничего не заметила и не заподозрила.       — Можешь не верить, — старался сохранять равнодушие Курт. — Это было чисто деловое общение, и оно закончилось!       И в этот момент, как по команде, на голову Хаммела обрушивалась ледяная волна изумрудного слаша; мимо проносились довольные лица Гибсона и Джордона. Андерсон тоже был среди них, и это словно должно было доказать Фабре, что их отношения с Куртом никак не изменились, что они все еще футболист и хорист, которые на дух друг друга не переносят. И она даже послушно замолкала, но что-то в ее взгляде будто по-прежнему выдавало недоверие, а Курт ничего не мог с этим поделать.       Но самым ужасным было даже не это — не боязнь разоблачения, о нет. Самым ужасным было то, что каждый раз, когда Хаммел приглядывался к Куинн повнимательнее, он видел, что она на самом деле вообще ничего не подозревает, а спрашивает вроде бы просто так, из любопытства, поддерживая разговор или же от скуки старясь позлить друга, тогда как он придумывал себе невесть что и со всеми этими секретами, с боязнью быть пойманным с поличным уже действительно начинал чувствовать себя сумасшедшим.       Раз за разом он все яснее понимал, что эти занятия нужны и даже важны ему куда больше, чем им следовало бы, но не осознавал, почему.       Но вернемся в настоящее — в то самое настоящее, в котором Курт сидел на скамейке возле огромного зеркала, наблюдая одновременно за тем, как в позе ведущего в вальсе кружится по залу Билл и как в бессмысленной позе юлы кружится на одном месте Блейн.       — Все, меня сейчас стошнит, — Андерсон остановился, прикрывая глаза и приводя свое состояние в порядок, чтобы не рухнуть на месте.       Курт нажал на кнопочку на телефоне, где работал секундомер, и радостно объявил:       — Две минуты тридцать семь секунд — считай, сорок. Это рекорд, поздравляю!       — Ха-ха.       — Я серьезно, — Курт протянул ему бутылку с водой, и Блейн, снова дыша так тяжело, будто кросс пробежал, выпил все, что в ней оставалось.       — Билл, можете передохнуть, к тому же уже двенадцать часов, пора заканчивать.       — Отлично. Чувствую себя словно заново родившимся; похоже, мне стоит записаться на танцы, — усмехнулся мистер де Блазио, переводя взгляд на измученное лицо пасынка и тут же становясь серьезным. — Может, нам переделать эту часть, и оставить тебе пару минут танца вместо четырех?       — Я справлюсь, — упрямо ответил Блейн, откидывая голову назад и бесцельно глядя в потолок.       — Ты поступаешь по-мужски, но со здоровьем не шутят. Если у тебя какие-то проблемы, может, и в самом деле не стоит мучить организм такими…       — Я же сказал, справлюсь! — повысил тон Андерсон.       — Это правда, Билл, — уверенно кивнул Курт. — Я не врач, но от вальса никто еще не умирал. Возможно, у Блейна есть проблемы с давлением, но эти упражнения, хоть и даются сложнее, не будут во вред, могу вас заверить. На самом деле так происходит с большинством на первых порах.       Тут Хаммел немного приврал, чтобы утешить старика, потому что, ясное дело, Андерсон, упертый как баран, от достижения этой цели уже не откажется. Но, честно говоря, он был первым человеком на памяти Курта, которому так долго не удавалось приучить свой организм не терять равновесия в течение жалких трех-четырех минут.       — Ладно, верю, — кивнул мистер де Блазио, уже полностью погруженный в чтение сообщений на своем телефоне. Курт успел догадаться, что этот телефон Билла предназначен для работы. — Так, ребята, у меня появилось неотложное дело, так что я должен бежать. Блейн, подвезти не смогу, возьми такси, — он быстрым, отработанным движением вынул из кармана кошелек, протянул Андерсону пару хрустящих купюр, похлопал его по плечу и, взвалив спортивную сумку с одеждой на плечо, выбежал из зала.       Курт поспешил последовать его примеру и быстро встал.       — Ну что, до вторника?       — Ага, — Блейн неохотно поднялся и поплелся к двери. Курт взял пальто, накинул на плечо и пошел следом — тихо, словно тень, чтобы лишний раз не бесить Андерсона, у которого и так настроение было хуже некуда.       Они вышли на улицу и одновременно скривившимся выражениями лиц отметили, что погода даже для октября была прескверной: моросил противный колючий дождик, а серые облака на сером небе мешал, словно густую кашу, сильный, сурово воющий ветер. Он же поднимал с земли серо-коричневые листья, пыль и прочую грязь, бросая ее в прохожих.       — Подвезти? — щурясь от ветра, предложил Курт, жалея Блейна, которому в такую погоду придется ждать такси. К тому же выходной, час-пик, машины в пробках стоят по два часа.       — Если тебе по пути, — пожал плечами Блейн.       — Ну, вроде того, — зачем-то соврал Курт.       Они залезли в машину, Хаммел включил печку.       Часть пути проехали молча, пока Андерсон не включил радио, а Курт не выключил его, потому что заигравший безвкусный кошмар в стиле Берта Хаммела был просто насилием над его изысканным вкусом. Андерсон снова включил, да еще и сделал погромче, а Курт снова выключил. Как назло, Андерсон повторил, Курт выключил, и так еще несколько раз, пока Хаммел не психанул и не вытащил магнитолу, молча и с каменным лицом бросая ее куда-то за спину, на заднее сиденье.       — Истеричка, — коротко подытожил Блейн.       — Это моя машина!       — «Мама, он отобрал мою машинку»! — в своей любимой манере пискляво передразнил Андерсон.       Курт нахмурился, но, осознав комичность ситуации, хихикнул (сначала сдерживаясь), а потом заразительно рассмеялся на весь салон.       — Ты же понимаешь, как это абсурдно? — сквозь отдельные смешки спросил он, глядя на дорогу.       — Да, — Блейн откинул голову назад, посмеиваясь. — Идиотская шутка.       — Мы просто включали и выключали ее.       — Точно.       — Как в этих дурацких сериалах, где есть закадровый смех и глупые герои.       — Эй, не обижай сериалы! — театрально возмутился Блейн. И тут же поняв, что «он что, действительно разговаривает сейчас с Куртом Хаммелом о сериалах?!», сделал серьезное выражение лица.       — Ты что, смотришь сериалы? — тоном типа «ты уже не отвертишься» глянул на него Курт.       — Ну, может, время от времени, — неохотно признался Блейн.       — О, ну так уж «время от времени»? — не поверил Хаммел. Он насмешливо сощурил глаза и еще раз взглянул на парня на соседнем сиденье.       — Или немного чаще.       — Интересно, какие? «Секс в большом городе»?       — Боже, нет конечно! — ненатурально возмутился Блейн.       Губы Курта медленно изогнулись в форме буквы «О». Проследив это разоблачающее выражение на его лице, Андерсон мигом запротестовал, но было уже поздно.       — Один раз, со своей девушкой! — тщетно продолжал пытаться он.       — Ну да, конечно, — довольно улыбался Хаммел.       — Только попробуй кому-то сказать.       — Нет, ты что, я завтра же утром приду в школу с огромным плакатом «Внимание, МакКинли, Блейн Андерсон смотрит „Секс в большом городе“. Сенсация!»       — О, да заткнись ты!       — Это еще раз доказывает, что быть мной гораздо лучше, чем быть тобой. Я могу смотреть что угодно и не бояться признаться в этом.       — Да, потому что всем плевать, — фыркнул Блейн.       — Именно. В этом вся прелесть.       — Может, расскажешь заодно, в чем прелесть надписей на стенах туалета? Я на днях видел пару свеженьких. Как там было? «Курт Хаммел насосал соло на Отборочных» или как-то так?       Курт перестал улыбаться. Андерсон заметил.       — Прости, — тихо бросил он. — Мне не стоило…       — Ничего. К тому же ты прав.       — Главное, чтобы автор надписи был не прав, — не удержался Блейн, усмехнувшись.       Курт усмехнулся в ответ, решив не воспринимать это серьезно.       — Слушай, я хотел еще спросить кое-что, — неуверенно начал Андерсон.       Хаммел вопросительно поднял бровь.       — Я знаю, что у меня не очень получается с этим танцем…       «О, ты тоже заметил?» — язвительно подумал Курт, но удержался и вслух ничего не сказал. Он помнил, как Блейн умеет круто двигаться еще со времен их тайных репетиций поздравительной свадебной песни, так что то, что проблема именно в вальсе, было очевидно.       — Я здорово отстану от Билла, если продолжу в том же духе, так что подумал… может, нам стоит позаниматься дополнительно? Где-нибудь. Потренироваться, попробовать еще упражнения, раз с этим так получается. Мне реально становится хреново, и я не знаю, что с этим сделать. Я пробовал дома, хочешь верь, хочешь нет, выходит все то же самое.       — Я тебе верю, — первым делом ответил Курт. — И, если ты хочешь, я могу снова взять ключи от Хоровой, правда, это будет уже немного подозрительно, но…       — Нет, без риска, — качнул головой Блейн. — Я знаю, на втором этаже в конце коридора, рядом с каморкой уборщика есть заброшенный класс. Там старые парты, доски, пара сломанных стульев, но вообще места достаточно для того, чтобы кружиться. Не спрашивай, откуда, но у меня с давних пор есть ключ. Я вчера порылся дома, нашел его и придумал все это, так что…       — Ого.       — Ого — что?       — Ого, какой грандиозный коварный план.       — Вовсе нет! Я просто иду к цели, вот и все.       — Ладно-ладно, — Курт поднял руки в жесте типа «сдаюсь», практически сразу быстро опуская их обратно на руль. — Когда начнем?       — Ну, я вообще думал насчет завтра. У меня тренировка только с пяти, так что с двух будет время.       — У меня последний урок завтра заканчивается в два сорок.       — Отлично. Я буду ждать тебя там, в сто сорок восьмом классе.       — Сорок минут?       — Поделаю домашку. Это даже лучше, что ты придешь позже.       — Нас не увидят вместе? — заговорщицким тоном прошептал Курт, мысленно закатывая глаза.       — Вообще, я имел в виду, что придется освобождать площадку, таскать тяжелые столы, а ты будешь только мешаться, что толку от девчонки… но мыслишь правильно.       Теперь Курт закатил глаза уже не мысленно, а Блейн как-то слишком уж дружелюбно усмехнулся. Словно без злости. Словно все это правильно.       Правильно то, что они так мило болтают, пока Курт «по пути» подвозит парня, бросавшего его в мусорный бак, до дома. Правильно то, что смеются друг над другом и обсуждают сериалы. Правильно то, что Хаммел ни на минуту не задумался над ответом на предложение Блейна. Правильно то, что Андерсон вообще предложил принцессе-Курту просто встречаться после уроков в закрытом заброшенном классе и… танцевать? Серьезно?       Остановите землю.       Оставшиеся минут двадцать до дома проехали почти молча, лишь изредка перекидываясь каким-то незначительными фразами и шутками. Курт еще несколько раз пытался подколоть Блейна насчет сериалов, а тот отшучивался едкими, но теперь уже почему-то не такими обидными высказываниями о геях и хористах. И не то чтобы между ними вдруг что-то наладилось, они все еще жили на совершенно разных планетах, просто теперь как будто кто-то заботливой рукой протянул между этими планетами тоненькую канатную дорожку.       И в то время как на улице было дождливо, холодно и ветрено, в машине Курта Хаммела было тепло и уютно. И не только из-за включенной печки.       — Ну вот, приехали. Оставлю тебя здесь, окей? Дорогу развезло, дальше машина может не проехать, — Курт остановился на въезде под холмом, в двух минутах ходьбы до дома Андерсона.       — Окей. А разве тебе дальше не мимо меня?       — Не совсем, — уклончиво ответил Курт.       — Хаммел? — Блейн подозрительно сощурился. — Тебе ведь не по пути, да?       — Ну…       — Ты мог сразу сказать? Я бы вызвал такси.       — Мне не трудно. И я не очень хочу домой, если честно. Мои отец и мачеха вернулись вчера из свадебного путешествия, но мысленно они, похоже, все еще в нем, так что у меня такое чувство, будто я порчу идиллию.       — Фу, — скривился Андерсон. — Я бы, конечно, пригласил тебя на кружечку пива, но мне что-то подсказывает, то ты пьешь только шампанское или мартини.       — Я же за рулем, придурок. И я бы все равно не согласился с тобой пить.       — Это вызов, Хаммел. Когда-нибудь я напою тебя, так и знай.       — Весь дрожу.       — Ладно, не люблю быть обязанным, так что вот, — он протянул Курту те две зеленые бумажки. — Не знаю, сколько стоило бы такси, но сдачи не надо.       — Не занимайся ерундой, — фыркнул Хаммел. — За те деньги, которые мне платит Билл, я мог бы стать твоим личным водителем. Так что просто выметайся уже.       — Ловлю на слове, — усмехнулся Блейн, выходя все-таки из машины. — До завтра.       — До завтра, — удивленно ответил Курт захлопнувшейся двери.       Он чувствовал себя как-то странно, непривычно, по-особенному хорошо.       Домой возвращаться на самом деле не хотелось, как бы сильно он ни соскучился по родителям за этот месяц, поэтому, подъезжая к Лайме, Курт набрал номер Мерседес. Он, со всеми этими подработками и постоянным самокопанием, совершенно забыл, что у него, вообще-то, есть лучшие друзья, и в его обязанности входит периодически справляться об их жизни.       — Привет, — зевая, отозвалась в трубке Джонс.       — Еще спишь? Уже даже не обед!       — Мой обед в любое время, — фыркнула Мерседес.       — Тогда как ты смотришь на то, чтобы провести его в Хлебных Палочках?       — Если ты платишь.       — Естественно, кавалер всегда платит за даму, — улыбнулся Курт. — Я заеду минут через двадцать, успеешь собраться?       — Я всегда в идеальном состоянии, Курт Хаммел, — окончательно проснулась Мерседес. — Жду через пятнадцать, — на том конце послышались гудки.       Курт усмехнулся: все-таки его подруга крутая. Он даже поругал себя за то, что посмел забыть об этом, да и вообще о многом. Что происходило сейчас в жизни Мерседес Джонс? Он не знал. Он не знал бы даже, что происходило в жизни Рейчел Берри, если Джейкоб Бен Израиль не помещал все новости о ней на первой странице «Чистильщика», школьной газеты.       Похоже, Хаммел невольно выпал из жизни своих друзей, и с этим пора было что-то делать. Первым шагом стало решение засесть на добрых пару часов в кафе с подругой и, под попивание остывшего кофе и поедания отвратных хлебных палочек с неплохим сырным соусом, слушать ее откровения по поводу отношений с Шейном.       — Мы мало общались после Великой Вечеринки, — с грустью говорила Мерседес, нервно теребя в руках соломинку. Она действительно собралась через пятнадцать минут. Непонятно, как она успела завить кудри, сделать макияж и погладить одежду, но выглядела как всегда великолепно, и Курт готов был выдать ей благодарственное письмо за то, что ему не пришлось ждать ее до ужина, как это случилось бы, пригласи он в «Палочки» Рейчел. — Он повел себя так, как я не ожидала от него, и мне было страшно.       — Он заступился за тебя, — логично вставил Хаммел.       — Но он был пьян и не в себе. Он же чуть не убил того парня.       — И вы из-за этого расстались?       — Да к этому давно уже шло, — тоном, мол, «ерунда это» бросила Джонс, но от Хаммела не ускользнуло то, как предательски дрогнули ее губы после этих слов. Так всегда у девчонок дрожат губы, когда они собираются заплакать. Курт быстро среагировал на это и положил руку на ладонь девушки, на что та благодарно улыбнулась. — Мне нравилось, что я чувствую, когда он поддерживал меня, когда верил и говорил, что я в сотни раз лучше Рейчел. Но у нас так мало общего, мы почти не разговаривали вне стен школы.       — О, — только и смог выдавить Курт. Отношения, оказывается, не всегда такие радужные, какими кажутся со стороны.       — Ничего, зато теперь я полна вдохновения для написания песни, — усмехнулась Джонс.       — Песни? — не понял Курт.       — Песни для Национальных, — хихикнула Мерседес. — Похоже, ты переутомился.       — Боже, — Хаммел выдохнул.       Песня для Национальных!       Он что, действительно забыл? Забыл с чего все это начиналось? В какой момент мир окончательно свихнулся?       — Ты правда забыл? — теперь уже всерьез удивилась Мерседес. — Курт, ты точно в порядке? Что с тобой происходит?       — Нет, конечно, я помнил, — истерически хихикнул Хаммел. — Со мной все в порядке.       — Точно? Не хочешь мне ничего рассказать?       — Ты о чем?       — Да так.       — Мерседес? Ты что-то знаешь?       — Нет, если тебе нечего скрывать. Но судя по тому, как ты заволновался, все-таки что-то есть. Что-то, чего ты не хочешь рассказать мне, своей лучшей подруге. Неужели это так важно? Ты скрываешь что-то с самого начала года, Курт, и это очень заметно, потому что, знаешь, когда ты врешь, у тебя все лицо краснеет!       Она сердито встала из-за стола и махнула официантке, чтобы та посчитала их.       — Это не так, Мерседес! — жалко проскулил Курт. — Я бы рассказал тебе все, если бы мог и если бы это было достаточно важно. Просто у меня… проблемы на работе, ничего интересного.       — Это даже не смешно, Курт Хаммел. Я не Рейчел Берри, чтобы ты отделывался от меня, и не Финн Хадсон, чтобы верить в такую непродуманную ложь, и не твой отец, чтобы ты врал мне о парнях. У тебя кто-то появился, да?       — Нет!       — Курт!       — Мерседес!       — Ваш счет!       Они разом обернулись на подошедшую девушку, на лице которой застыла смесь удивления и страха. Джонс, все это время угрожающе нависающая над Куртом, опустилась обратно в кресло, Хаммел прерывисто выдохнул.       — Если у меня кто-то появится, ты узнаешь об этом первая, я тебе обещаю, — доверительным тоном проговорил Курт.       — Тогда что? Ты постоянно пропадаешь где-то, уходишь сразу после репетиций, почти перестал с нами общаться, и при этом ходишь счастливый, как тогда, когда ты был влюблен в Финна.       — Я не думал, что это так бросается в глаза, — тихо проговорил Хаммел, глядя куда-то сквозь подругу и забывая моргать. — В смысле, мое отсутствие, — быстро добавил он, не давая девушке возможности предположить, что он снова в кого-то там влюблен.       — Бросается, ты же наш друг, — улыбнулась Мерседес. — Я знаю, ты привык быть один. Мы все привыкли, но хор — это хор, и там сложно не быть на виду. Возвращайся, Курт, нам тебя не хватает. Не хватает твоего участия в общих беседах и сплетнях.       — Я участвую, — неуверенно вставил Курт.       — Правда? Ты знал, что мисс Коркаран вернулась и позволяет Паку и Куинн общаться с Бет? Знаешь, что Майка хотят перевести в другую школу, потому что отец не разрешает ему участвовать в выступлениях хора?       — Ого.       Курту действительно казалось, что в МакКинли для него ничего не поменялось. Все новое просто происходило теперь за стенами школы, а внутри осталось так же спокойно и тихо. Видимо, увлеченный чем-то сторонним, он на самом деле многое упустил.       — Мы все знаем, что жизнь — это не только школа, Курт, — повторила его же недавнюю фразу Мерседес. Эти слова как мантру говорили время от времени все хористы, желая успокоить самих себя и увериться в том, что у них еще будет шанс добиться успеха. — Но у нас вместе остался последний год, так что не пропадай, ладно? Работа и внеклассные интересы — это очень-очень здорово, поиск себя — это всегда важно, но друзья и последние школьные месяцы — неповторимы, поэтому, пожалуйста, найди для всех нас немного времени в своем плотном графике.       — Я обещаю, — тепло улыбнулся Хаммел.       — И да, мы с Рейчел по-прежнему ждем тебя по субботам у нее дома.       — Черт, — Курт ударил себя по лицу ладонью, подумав о том, что он, и в самом деле, просто забыл вчера прийти. И на прошлой неделе. Потому что занимался танцами с Блейном Андерсоном и его будущим отчимом-конгрессменом.       — Ага, — поджав губы, кивнула Мерседес. — Мне надо идти домой, я обещала маме прийти до того, как начнет темнеть. Увидимся в школе.       — Увидимся, — грустно улыбнулся Курт.       Он чувствовал себя паршиво. Будто стал героем какого-то научно-фантастического романа, в котором злые ученые поставили жестокий эксперимент над его памятью, и теперь разные события частично терялись.       И почему после общения с Андерсоном, который по-прежнему оставался самовлюбленным, грубым и эгоистичным придурком, Курт чувствовал небывалый эмоциональный подъем, а после пары часов болтовни с Мерседес, которая по-прежнему оставалась его лучшей подругой, заботливой и понимающей, хотелось спрыгнуть с Бруклинского моста?       На следующий день в школе Курт вел себя как полагается: встречался с Рейчел, Мерседес и Тиной на переменах и сидел с ними в столовой. Оказалось, что в Хоре действительно происходит много всего интересного, и, пока Курт был увлечен собой, целых два члена кружка решили баллотироваться в президенты МакКинли. Рейчел и, как ни странно, Бриттани бегали по школе, угощая всех капкейками (Берри) и раздаривая всем значки с единорогами и собственным именем (Пирс).       — Тебе мало того, что ты являешься руководителем или соруководителем шестнадцати школьных кружков? — жуя кусочки сочного куриного филе, поинтересовался у подруги Курт.       — Во-первых, восемнадцати, — с укором поправила Рейчел, — а во-вторых, если я не получу роль Марии в мюзикле, мне нужна будет достойная замена для портфолио в НЙАДИ. Всего двадцать человек со всех штатов поступают туда каждый год. Шанс, что я попаду туда только благодаря оценкам и таланту, не слишком большой. Я бы и тебе посоветовала взяться за это, Курт, — припечатала Берри, гордо вставая из-за стола и направляясь к стойке возле буфета, за которой Финн бесплатно раздавал всем желающим разноцветные кексы, испеченные в форме звездочек.       — Не волнуйся, Курт, ты и так поступишь, — заверила сидящая рядом Тина. Она выглядела не очень счастливой, очевидно, переживала за поступление Майка и за отношение его родителей к хору. Расспрашивать не хотелось.       — Нет, она права, — Курт положил вилку в тарелку, еще минимум наполовину заполненную едой, потому что вдруг понял, что не сможет съесть больше ни кусочка, если сейчас же не пойдет и не запишется во все мыслимые и немыслимые кружки. И еще кое-что… — Я тоже буду баллотироваться.       — С ума сошел? Ты хоть представляешь, сколько всего нужно будет сделать? Это Рейчел может спать по три часа в сутки, а во все остальное время работать, как на батарейках, мы — нормальные люди — нет, — угрюмо качнула головой Джонс.       — Но у меня есть идеи, я многое могу сделать для этой школы. Возможно, обе кандидатки хороши, но Рейчел движут собственный эгоизм и желание поступить в академию, а Бриттани просто хочет доказать, что девушка тоже может стать президентом. Цели хорошие, но недостаточно. Я же могу дать людям возможность быть собой, запретить классовые деления и подавления меньшинств. Это ли не повод подать заявку?       Тина и Мерседес переглянулись и пожали плечами. Курт, не давая им возможности сказать что-то против, взял сумку и выскочил в коридор. Подача заявок на участие в выборах была возможна только в кабинете Фиггинса и только до полудня, так что первым делом Хаммел поспешил туда. Заполнив необходимую анкету, он подошел к доске с объявлениями о наборе в кружки дополнительного образования и записался во все более или менее адекватные.       На листке с заголовком «Новые горизонты» красовалась надпись «пидоры», и Курт еле удержался, чтобы не сорвать его и не выбросить к черту. И как только мистер Шу такое терпит? Как только Курт станет президентом старших классов, он на законодательном уровне запретит слова «пидор», «педик», «гомик» и все им подобные.       Как бы в знак подтверждения своих вдруг зародившихся стремлений, Хаммел кивнул собственным мыслям и, полный энтузиазма, отправился в класс.       На литературе учительница поставила его работу в пример, и это особенно подбодрило Курта. Возможно, он не сможет как Рейчел руководить двумя десятками глупых кружков, но он многое может сказать этой школе, и, если его услышит хотя бы треть учеников, президентство Курта Хаммела станет переломным моментом для МакКинли.       За оставшиеся уроки Курт исписал половину тетради, составляя свою предвыборную программу, он уже даже начал писать благодарственную речь, которую зачитает после своей победы, как вдруг прозвенел звонок.       В коридоре Хаммела под руки поймали Мерседес и Рейчел.       — Ну что, домой? — повисла на руке друга Берри.       Понедельник был тем самым днем, когда расписание ребят совпадало и они могли добираться до дома все вместе, на машине Курта или пешком. Хаммел совсем об этом забыл.       — Я не могу, — быстро начал он.       — Я даже не удивлена, — фыркнула Джонс. — Тайные дела с тайным новым другом? Кажется, будто вчерашнего разговора вовсе не было.       — Неправда! — возмутился Хаммел. Он что, зря целый день сегодня выпытывал подробности всех произошедших в хоре драм у кого только можно? — Мне просто нужно сдать работу по экономике, большой проект.       — В начале года? — недоверчиво скрестила руки Мерседес.       — Я беспокоюсь о своих баллах, поэтому еще в первую неделю взял дополнительную работу, — выкрутился Курт.       — Это верно, я тоже так делаю, — неожиданно вступилась Рейчел.       — Хорошо, тогда мы будем ждать внизу, — Джонс подняла одну бровь, как бы бросая другу вызов. Получилось у нее это мастерски, так что Хаммел моментально почувствовал себя загнанным в ловушку диким зверьком или кроликом под взглядом удава.       — Боюсь, у мистера Стоткрафта возникнут вопросы, я могу здорово задержаться, так что не ждите меня, увидимся завтра на репетиции, ладно? Обещаю провести с вами весь оставшийся вечер, — и, не дав больше удивленным девушкам и слова вставить, Хаммел развернулся и поспешно зашагал в сторону лестницы наверх.       — Что-то с ним не так, — услышал он раздавшийся за спиной голос Мерседес.       «Ну и наплевать, пускай думают, что хотят», — сердито решил Курт. В конце концов, друзья должны помогать и поддерживать, а не лезть в душу, и если кто-то из них не может уважать личное пространство, то не пойти бы ему ко всем чертям?       — Андерсон! — яростно крикнул Курт, едва ли не с пинка раскрыв дверь сто сорок восьмого класса.       — Хаммел? — Блейн вынырнул откуда-то из-за шкафа, стоящего так, чтобы довольно большая площадь класса будто бы делилась пополам. — Какого черта ты так орешь?       Его кудряшки были весело взъерошены, лицо казалось чуть-чуть припухшим, а правая щека была красной, как от пощечины. На ней, ко всему прочему, красовалось темно-синее пятно от ручки. Увидев на этом помятом лице такое ошарашенное выражение, Курт сразу забыл, что злился секунду назад, и еле сдержался, чтобы не рассмеяться.       — Андерсон, ты что, спал?       — Закрой дверь, придурок, — отмахнулся Блейн, зевая и подтверждая догадку Хаммела. Кажется, с домашкой отношения не сложились.       Класс действительно казался просторным, удивительно, почему его вообще забросили и использовали как кладовую. Здесь было довольно темно, освещение исходило лишь от тех частей окна, которые не были завалены какими-то деревянными палками и досками. Узкие полоски света падали на сломанные стулья, парты и учительские столы, которые Андерсон уже растащил по углам, освобождая в первой половине класса широкую площадку.       — А свет здесь включается? — поинтересовался Хаммел, закрывая дверь и поворачивая ручку.       — Слева, за доской, — скидывая тетрадь и пенал в рюкзак, ответил Андерсон.       — Не расскажешь, откуда у тебя все-таки ключ?       Курт поставил сумку на свободный край заваленной старыми книгами тумбочки в углу и вышел в центр комнаты. Одиноко висящая лампочка над его головой устрашающе потрескивала, но помещение вроде бы освещала.       — Стащили с парнями из каморки уборщика пару лет назад, — Блейн тоже вышел вперед. Он держал в руках телефон и что-то сосредоточенно читал на экране. — Чтобы было куда затаскивать девчонок, если вдруг приспичит. Ну, ты понимаешь, — и оторвал голову от экрана, специально, чтобы саркастически приподнять уголок губ, поймать взгляд-ты-меня-задолбал Курта и снова опустить глаза в телефон. — А, ну да. Наверное, обычно не ты затаскиваешь в пустые классы, а тебя. Правда, не в МакКинли, верно?       — Мы будем заниматься, или я мешаю тебе читать твиттер? — проигнорировал издевки Курт.       — Это не твиттер, ваше величество. Я искал песню. Ты же не можешь заниматься без музыки, — едко припечатал Блейн.       — Как мило, что ты помнишь, — в тон ему ответил Хаммел, но про себя отметил, что это действительно кажется очень и очень милым. — Ладно, закончим обмен любезностями и перейдем к делу. Я подыскал пару-тройку действенных упражнений. Если будешь выполнять их хотя бы по десять минут каждый день, уже к выходным сможешь повысить рекорд до трех с половиной минут минимум.       — Отлично, показывай, — Андерсон быстро снял футбольную куртку, бросил ее на стул и остался перед Куртом в одной белой майке и серых спортивных штанах.       Хаммел, стараясь не думать о том, что будет ненавидеть себя за это всю оставшуюся жизнь, мимолетным, но все-таки оценивающим взглядом пробежался по его телу. Курту нравились высокие и изящные мужчины, какими всегда выглядят главные герои в романтических мюзиклах, но даже он не мог не признать, что и при своем небольшом росте Блейн выглядит весьма эффектно.       — Ты занимался еще чем-то, помимо футбола? — спросил Курт быстрее, чем сообразил, что это сейчас не совсем кстати.       — Ну да. Несколько лет занимался плаванием из-за проблем с позвоночником, в младшей школе — баскетболом, пока не стал самым низким в классе. Немного теннисом, боксом и карате, но это так, для себя.       — А остальное — не для себя?       — Какая вообще тебе разница?       — Просто так спросил, — пожал плечами Курт. Действительно, какая ему разница?       — Давай, учи, учитель, а то теряем время, — усмехнулся Андерсон.       — Так, значит, первое… — Курт приготовился объяснять, как вдруг треск лампы над их головами стал еще более настойчивым, а свет заморгал, как в ночном клубе. — Что это?..       Не успел Курт спросить, как лампочка, издав свой последний, прощальный и самый громкий треск, дрогнула тусклым светом и окончательно погасла, погрузив класс в пугающую полутьму. В узкой полоске оконного света кружилась пыль. Блейн выругался.       — В Хоровой есть запасные лампы на всякий случай. Если мистер Шу еще не ушел, я смогу взять ключ, — предложил Курт, понимая, что пока они вот так оба стоят, уперев руки в бока и уставившись на источник проблем, ничего не изменится.       — Да, так, похоже, и придется сделать, — согласился Андерсон.       Хаммел направился к двери, повернул ручку, но та не поддалась.       — Серьезно? Это даже уже не смешно.       — Что такое?       — Похоже, ее заклинило, — в доказательство Курт нервно подергал ручкой влево-вправо, но она совсем не сдвинулась. — Видишь, не проворачивается.       — Дай, я попробую, — влез Блейн. Его усилия тоже ни к каким результатам не привели. Курт громко выдохнул, стараясь сохранять спокойствие. — Ты что, повернул ручку, когда вошел?       — Ты сам сказал закрыть дверь, забыл? — нет уж, он не позволит обвинить себя в этом.       — Закрыть на ключ, придурок! — закатил глаза Блейн.       — А где бы я должен был взять ключ, умник?       — В двери!       — То есть ты оставил ключ в двери снаружи, а я виноват? — вспыхнул Курт. — Боже…       — Ладно, принцесса, только не начинай ныть.       — Я и не собирался, — огрызнулся Курт. — Только что нам теперь делать, гений? Как часто сюда заходит кто-то из персонала?       — Судя по слою пыли, не слишком часто. Скорее уж сюда зайдет кто-то из парней, — выдохнул Блейн, проведя рукой по волосам и замерев в этом жесте. — Черт. Черт! — он пнул по той самой тумбочке.       Сумка Курта свалилась на пол.       В любой другой ситуации он бы как минимум придумал десять способов оторвать эту самую ногу и засунуть ее Андерсону в одно место за то, что тот так варварски обошелся с дизайнерским изделием, но сейчас было не до того. Нужно было искать выход.       Они с Блейном Андерсоном оказались запертыми в пустом темном классе. Вдвоем. И найти их могли только Фиггинс, уборщик или, того лучше, какой-нибудь футболист.       Надо было что-то решать.       И как можно скорее.