Not Strong Enough

      Дома было тихо. Слишком тихо, чтобы можно было подумать, что здесь кто-то есть, так что Курт, постояв с полминуты в прихожей и просто прислушиваясь, неспешно разулся и прошел на кухню, выпить чашечку кофе. Он просидел за столом, бесцельно глядя в окно, гораздо дольше, чем планировал, судя по тому, что на улице уже начало смеркаться. Темнело сейчас, конечно, уже рано, но все-таки домой он приехал в обед, значит, проторчал на кухне больше часа.       Никто так и не появился.       Хаммелу оставалось только надеяться, что он своими выходками не довел отца до рецидива, и сейчас Берт просто задержался в мастерской, а Кэрол с Финном в магазине или в гостях, а не возле постели умирающего главы семьи.       Когда наконец-то в коридоре послышался дверной скрип, Курт весь встрепенулся, вырвался из своих мыслей, и зачем-то встал, морально подготавливаясь к испепелению под взглядом Берта. Ругаться, жаловаться, спорить или обижаться парень не планировал — он собирался просто вынести все, что заслужил, с виноватым видом, а потом, опустив глаза в пол, удалиться назад в свою спальню, чтобы завтра с новыми силами продолжить сидеть под уже осточертевшим домашним арестом.       Но вместо разъяренного, разочарованного, или сердитого отца в дверях появился всего лишь немного удивленный Финн.       — Курт? — глупо спросил он. — Где ты пропадал?       — Гулял, — сдержанно отозвался Хаммел. Хадсон внимательно посмотрел на него, словно раздумывая, что бы еще спросить, но потом, видимо, поняв, что ничего от брата сейчас ему добиться не удастся, просто кивнул. — С отцом все в порядке? Где он?       — Они с мамой поехали в ресторан.       — Ресторан? — Курт был немного ошарашен. Конечно, ему бы не хотелось, чтобы Берт сидел и всю ночь обзванивал больницы и отделения полиции, как это было в прошлый раз, но он все-таки его отец, мог быть хоть немного попереживать, а не ходить в ресторан, когда сын неизвестно где!       — У них же годовщина, — пожал плечами Финн. — Берт хотел все отменить, потому что после вчерашнего настроение у него было… неважное.       — И что же произошло потом? — скрестил руки Курт. Внутри у него все пылало от стыда за то, что он — тот самый человек, который когда-то собственноручно свел своего отца с Кэрол Хадсон и который буквально организовал и провел всю их свадьбу — просто взял и забыл о годовщине.       — А потом я сказал ему, что это их с мамой праздник, и глупо отменять его из-за какого-то эгоистичного мальчишки вроде тебя, — сурово отозвался Финн.       Хаммел недовольно открыл рот, чтобы сказать что-то едкое, потому что, признаться, такого выпада от Хадсона он никак не ожидал, но потом до него вдруг начало доходить, что Финн во многом прав. Для него и для Берта все выглядит именно так: Курт просто избалованный эгоистичный ребенок, который не думает о последствиях и плюет на своих близких. Хаммел был готов услышать подобное, просто не от брата, а от отца, но какая разница, кому вершить этот справедливый суд?       — Хорошо, — ответил он наконец. — Спасибо.       — Спасибо? — с подозрением прищурился Финн.       — Да, спасибо, — Курт кивнул, снова усаживаясь за стол. Кофейная гуща на дне его кружки легла в форме чего-то, похожего на покосившийся маяк.       Хадсон потоптался немного на месте, как большой неуклюжий медведь, а потом неуверенно отодвинул соседний стул и сел рядом.       — Где ты был, Курт?       — Гулял, — упрямо повторил тот.       — Перестань, — голос Финна звучал устало. — Я не хочу повторять в сотый раз то, что мы уже обсуждали. С кем гулял?       — Я не могу сказать, — Курт поднял глаза.       — Ты ответишь искренне, если я сам угадаю?       Хаммел сжал губы плотнее, будто правда могла сама вырваться из его рта.       — Это Блейн Андерсон?       Курт почувствовал, как все внутри сжалось.       Финн вглядывался брату в глаза, как будто надеялся найти там все ответы.       Хаммел собрал всю свою волю в кулак, сглотнул, надеясь, что его голос прозвучит достаточно уверенно и не так высоко, как бывает, когда он врет, и выдал тихое:       — Нет. Это не Блейн Андерсон.       Получилось идеально, без запинки.       Курту даже страшно стало. Когда это он научился так мастерски обманывать?       На Финна это, судя по всему, впечатления не произвело. Он сидел все такой же напряженный, задумчивый, и весь излучал недоверие. Наконец, Хадсон кивнул каким-то своим мыслям, быстро встал, еще раз окинул брата придирчивым взглядом, бросил что-то неопределенное, похожее на «ладно, я пойду», взял большое красное яблоко из вазы с фруктами, и удалился в свою комнату.       Курт непонимающе глянул ему вслед, после чего повернулся на стуле, сложил руки на стол, уронил на них голову и напряженно выдохнул.       Когда-нибудь ему придется рассказать Хадсону обо всей этой истории. Когда-нибудь они даже посмеются вместе над тем, каким это казалось важным и значимым. Да, когда-нибудь, но, похоже, не в ближайшие несколько месяцев.       А жаль.       Хаммел решил, что нет смысла дожидаться Берта здесь, раз они с Кэрол хорошо проводят время и вряд ли рано вернутся, так что он поднялся в свою комнату. Там все было точно так же, как и вчера, а именно — на столе валялись кучей оставленные учебники и тетради с недописанным домашним заданием. Курт тяжело вздохнул, подходя к столу и глядя на так и не решенное уравнение по математике.       Меньше всего на свете ему сейчас хотелось разбираться с интегралами или что там за тему они проходили на последнем занятии, так что Курт, лениво стянув с себя все, что только было можно и накинув легкий домашний халат, упал на кровать и включил ноут. Надо было найти образец заявления для подачи документов в НЙАДИ, а заодно и посмотреть другие творческие колледжи, академии и университеты.       Везде требовались паспортные данные, точный адрес регистрации и многие другие подробности, которых Курт о Блейне, конечно, не знал, так что он вооружился мобильным телефоном.       «Есть минутка?» — отправил он. Оставалось надеяться, что тренировка у Блейна уже закончилась, и никакой футболист в раздевалке не сможет «случайно» заметить, как Андерсону на телефон пришло сообщение от принцессы Хаммела.       Они почти не обсуждали произошедшее днем. Тайлер был далеко не главным в шайке задир и, если Блейн вполне мог считаться правой рукой Стива Гибсона, то Джордан был максимум левой ногой, так что его слово против слова Андерсона ничего не значило. По крайней мере, так сказал сам Блейн. Он напрягся и глубоко задумался, когда Курт сказал, что ресивер команды МакКинли узнал их обоих, но, с минуту помолчав, заявил, что разберется с этим.       Хаммелу это не понравилось, но что он мог сделать?       Блейн даже слова не дал ему сказать, просто молча высадил на углу улицы и помчался в МакКинли, делая вид, что у него все схвачено и беспокоиться не о чем. Хотелось бы верить, но Андерсон за последние два месяца сумел-таки убедить Курта, что ему стоит держать язык за зубами и никому ни словом не обмолвиться о том, что их что-то связывает, так что Хаммелу было немного не по себе.       Ответ, к счастью, не заставил себя долго ждать:       «Что-то случилось?»       Как мило. Он что, волнуется?       «Нужен адрес твоей регистрации и паспортные данные», — сухо ответил Курт.       «Ты что, собираешь на меня досье для шантажа?»       Хаммел хихикнул.       «Тебя есть, кому шантажировать. Я собираюсь отправить твое заявление в НЙАДИ».       Через несколько секунд пришли все данные, и Курт заполнил интернет-форму. Для полноценной анкеты нужны были еще некоторые формальности, так что их переписка слегка затянулась. Примерно через полчаса все строки были заполнены, а заявление оформлено и распечатано, но обмен смсками не закончился. Блейна было интересно и даже приятно узнавать, а еще он, как это ни странно, как будто бы искренне интересовался увлечениями Курта. Или по крайней мере хорошо делал вид из чувства благодарности.       За окном стояла кромешная тьма, а парни уже поговорили и о фильмах, и о книгах, и даже о любимых животных, когда с первого этажа послышался дверной скрип, тихие шаги и приглушенные голоса родителей.       «Мне пора идти», — быстро набрал Курт, бросая телефон на кровать и быстро спускаясь вниз.       Часы на руке показывали немного за полночь, и спать в такое время обычно могли только Курт или Кэрол, так что бояться кого-то разбудить не было смысла. Финн, даже если и заснул за своими дурацкими видеоиграми, спал так крепко, что его не поднял бы и пушечный выстрел.       — Пап? — Курт остановился на середине лестницы, когда увидел спину отца и столкнулся взглядом с Кэрол, снимающей пальто.       Он вдруг понял, что они ведь все еще в ссоре, а ему совершенно нечего сказать в свое оправдание.       Берт быстро повернулся, и его лицо сменило сразу несколько выражений, среди которых Курт, к своему счастью, заметил и облегчение. Отец все-таки рад его видеть, это уже хорошо. Возможно, предстоящий разговор не будет таким уж тяжелым, как Хаммел-младший себе уже напридумывал.       — Я пойду поставлю чайник, — тактично прошептала Кэрол, улыбаясь Курту теплой, ободряющей и какой-то материнской улыбкой.       — Пап, — снова повторил Курт, медленно спускаясь вниз.       Берт уже снял пальто, переобулся в домашние тапочки, но они почему-то так и продолжали стоять в коридоре, как будто негде больше поговорить.       — Прости меня, — поспешил произнести он, всем своим видом изображая раскаяние и стыд, тем более, что притворяться ему совершенно не приходилось. — Я, наверное, самый ужасный сын на свете, — счел необходимым добавить он.       — И ты меня прости, — поджал губы Берт. — Ты самый лучший сын, который только мог у меня быть, но я, кажется, начал забывать, что ты, Курт, у меня совсем уже взрослый парень. Мне страшно думать, что скоро учебный год закончится, и ты уедешь в Нью-Йорк, оставив здесь своего старика.       — Никогда, пап, — почти прошептал Курт, качнув головой. — Ньй-Йорк это самая большая моя мечта, но ты — это мой дом. Ни одна мечта не стоит дома.       — Я рад, что ты понимаешь это, Курт, — голос у Берта как-то сел, парень почти слышал в нем слезы. — Для вас, детей, эти несколько месяцев, что остались до окончания школы, покажутся вечностью, но для меня, старого пня, они пролетят как один день. День, на закате которого и ты, и Финн — вы оба сядете в самолет, и умчитесь на другой конец континента.       — Перестань, — умиленно улыбнулся Курт. Он знал, что отец сентиментален, но иногда забывал, до какой степени. — Я никогда не брошу тебя. Буду приезжать на все праздники и часто по выходным. Обещаю.       — Иди-ка сюда, — Берт с улыбкой потрепал сына рукой по голове, и заключил в крепкие отцовские объятия.       — Еще месяц домашнего ареста? — грустно усмехнулся Курт, тщетно поправляя прическу, когда отец его выпустил.       — Нет, — качнув головой, улыбнулся Берт. — Никаких больше домашних арестов. Я не хочу, чтобы свои последние месяцы в Лайме ты провел глядя во двор через решетки на окнах.       Они дружно прыснули.       — Спасибо, пап, — искренне ответил Курт. — Доброй ночи.       — Доброй ночи.       Хаммел-младший быстро поднялся к себе и с улыбкой плюхнулся на кровать, глядя в потолок, которого в такой темноте он разглядеть не мог. Где-то под боком завибрировал телефон, и Курт вспомнил, что так и не узнал, что ему там ответил Блейн.       На экране высветилось аж три непрочитанных сообщения:       «Удачи», — от Блейна.       «Привет. Не спишь?» — от Смайта.       «Есть разговор. Джордан», — с не определившегося номера.       Курт впился взглядом в последнюю смску, перевернулся со спины на живот, нахмурился и напечатал слегка дрожащими пальцами:       «Как ты узнал мой номер?»       «Завтра в шесть, после тренировки, под главной трибуной».       Хаммел уставился на лаконичный ответ. Что сделать? Просто проигнорировать сообщение и не прийти он никак не мог, потому что тогда Джордан мог просто начать распускать слухи по всей школе. Он мог и не говорить лично Стиву, но что помешает ему стать доносчиком свежих новостей редактору «Чистильщика»? Сплетни по МакКинли распускаются со скоростью света, так что рисковать не стоило.       Рассказать Блейну? Нет, он тогда точно захочет пойти с Куртом либо даже вместо него, а это тоже может быть опасно. Вдруг Джордан уже успел рассказать все Гибсону, но тот не поверил, и теперь Тайлер ищет доказательства. А что может быть лучшим показателем общения Блейна и Курта, чем их совместное появление под трибуной школьного стадиона во внеурочное время?       Курт шумно втянул воздух.       Лучшим решением казалось прийти туда одному и, в случае чего, просто сделать вид, что он не понимает, о чем речь. Вряд ли у Джордана есть доказательства более весомые, чего просто его собственные слова, так что бояться Хаммелу, а тем более Андерсону нечего.       «Значит, пойду один», — решил Курт, в темноте забираясь под одеяло.       В комнате, как и внутри у Хаммела, стало вдруг как-то холодно.       Курт долго не мог уснуть этой ночью, а когда наконец провалился в сон, до самого утра видел странные, жуткие картины, сменявшие друг друга, как кадры старой фотопленки. На утро он не смог вспомнить ни одной из них, но неприятный осадок остался на целый день. И день этот обещал быть очень и очень непростым.       — За последнюю неделю моя кампания поднялась на три пункта, — щебетала Рейчел. Она как всегда возникла из ниоткуда, схватила идущего по коридору Курта под руку, и принялась болтать про всякий школьный бред, который казался ей таким важным.       На самом деле, Хаммелу он тоже должен был казаться важным, но именно сегодня думать об учебе, общей успеваемости, портфолио для поступления, участии в мюзикле, выборах президента старших классов и прочей подростковой ерунде было как-то особенно сложно.       Курта встряхивало каждый раз, когда перед глазами мелькала чья-либо красная спортивная куртка, но Джордана он за целый день так пока ни разу и не увидел.       — Отлично, поздравляю, — с вежливой улыбкой постарался отделаться от подруги Хаммел.       — Как проходит твоя агитация? — не отставала Берри. — С утра я увидела, как Сантана срывает твои плакаты возле зала команды поддержки. Она сказала, что это их территория. Не представляю, что она имела в виду под этим «их», но, думаю, тебе стоит разобраться.       — Хорошо. Спасибо, Рейчел, — Курт автоматически притормозил перед поворотом в сторону хоровой и заглянул за угол, осматривая коридор на наличие какого-нибудь коренастого брюнета в футбольной форме. Тайлера там не оказалось.       — Ты чем-то озабочен, — прищурилась Берри. — Все нормально? Тебе угрожали? Ты как будто прячешься от кого-то.       — Тебе показалось, — отмахнулся Курт. — Просто не хочу, чтобы меня облили слашем прямо перед первой репетицией «Вестсайдской истории».       Все роли в мюзикле были уже распределены, утверждены, и прослушивания закончилось. Когда Арти, мисс Пилсбери и тренер Бист предложили соревнующимся за роль Марии Мерседес и Рейчел так называемый «двойной кастинг», Мерседес устроила скандал, после чего покинула кружок. Это стало еще одной потерей для хора и по-настоящему расстроило лично Курта.       Конечно, то, что Джонс не просто ушла, но и присоединилась к хору-конкуренту, который теперь носил название «Ходячие неприятности», никак не повлияло на их дружбу, но Хаммела не оставляло противное ощущение того, что он начинает терять веру в «Новые горизонты». Сначала Бриттани и Сантана, теперь еще и Мерседес — по-настоящему сильные участники покидали команду один за другим, а мистер Шу ничего не мог с этим поделать.       Все эта ситуация действовала угнетающе не только на Хаммела, но и на всех участников кружка, так что, когда они с Рейчел вошли в хоровую, их окатило волной отчаяния и страха. Ребята на заметно поредевших рядах сидели с такими лицами, будто в ближайшем будущем их ждет не постановка ежегодного школьного мюзикла, а как минимум смертная казнь.       Берри, которая не могла спокойно на это смотреть, отвязалась от Курта и вышла в центр комнаты, чтобы исполнить ободряющую веселую песенку.       Занятие прошло как-то скомкано. Мистер Шустер, в последнее время занятый непонятно чем, вообще не явился в хоровую, и все репетиционное время ребята, под руководством Арти в компании мисс Пилсбери и тренера Бист, решали различные организационные вопросы. Абрамс велел всем прочитать сценарий и раздал на отдельных листочках слова каждого отдельного персонажа.       Курт, успешно прошедший в пятницу прослушивание на роль офицера Крупке, с удивлением принял довольно увесистую стопку листов. Он-то думал, что его роль едва ли не третьего плана, так откуда столько текста?       — Наша постановка — скорее экспериментальная, нежели классическая, — с деловым видом пояснил Арти, когда Хаммел озвучил свой вопрос. — С позволения мистера Шустера, я внес в оригинальный текст ряд изменений, чтобы раскрыть некоторых персонажей с другой стороны.       Курт удовлетворенно кивнул. Отлично, ему досталась куда более весомая роль, чем он ожидал. Это было неожиданно, но приятно, так что настроение у Хаммела немного поднялось. Под конец занятия он даже успел ненадолго забыть кое-о-чем, о чем забывать не следовало, поэтому пришедшее около шести вечера сообщение буквально вышибло почву из-под ног.       «Надеюсь, ты не забыл о нашем уговоре. Я уже на месте, жду»       Номер снова не определился, но не нужно было быть гением, чтобы понять, от кого это.       Курт, уже, в принципе, получивший все дальнейшие указания касательно своего персонажа, мог уйти немного пораньше, так что он, сославшись на неотложные домашние дела, попрощался со всеми и покинул Хоровую.       Коридоры были уже пустыми, только в раздевалке футболистов слышался шум голосов и плеск воды. Конечно, быстрее было бы попасть на поле через заднюю дверь этой комнаты, но Хаммел был достаточно умен, чтобы сообразить, что сегодняшняя встреча, хоть и может оказаться просто попыткой поймать их с поличным, вряд ли совсем уж открытое для всех мероприятие. В конце концов, там, в раздевалке, присутствует еще и Блейн, который точно что-то заподозрит, когда увидит рвущегося на футбольное поле Курта.       Поэтому парень решил пойти через школьный двор, рискуя встретить разве что только бывших подружек Куинн. Их, к счастью, на улице тоже не оказалось. Да и не удивительно — мало кто захочет тусоваться под открытым небом в такую погоду: ветер так и норовил сорвать с Курта пальто или хотя бы шарф, а, судя по нависшим над головой плотным серым тучам, над Лаймой собирался суровый осенний дождь. Зато под трибуной порывы ветра преломлялись деревянной стенкой, и внутри был слышен только яростный свист.       — Джордан? — сходу громко крикнул Курт, оглядываясь.       Несмотря на то, что здесь вроде как было спокойнее и даже теплее, парню хотелось поскорее уйти.       — Хаммел.       От темноты в углу отделился знакомый силуэт. Джордан не переоделся после тренировки, даже душ не принял. Его прыщавое красное лицо блестело от пота, хотя на улице было зверски холодно. Курт впервые заметил, какая, оказывается, неприятная у этого Тайлера физиономия.       — Ты один? — поинтересовался футболист.       — Один, — как можно спокойнее отозвался Курт. Он так и не решил, какой стратегии стоит придерживаться — просто все отрицать или дать Джордану понять, что его слово против слова Блейна ничего не значит, — так что предпочитал пока просто действовать по ситуации. — А ты?       — Я играю по-честному, принцесса, — противно усмехнулся Тайлер.       — Что это значит? — Курт непонимающе скрестил руки. — Чего тебе от меня нужно?       — О, ты прав, мне кое-что нужно, но не совсем от тебя. Понимаешь ли, наш, как выяснилось, общий друг, имеет кое-что весьма важное для меня. Я хотел бы попросить тебя уговорить его добровольно отдать мне то, что я хочу, пока кто-нибудь случайно не пустил слух, что вас что-то связывает.       — Не понимаю, о чем ты, — равнодушно бросил Хаммел, чувствуя, как похолодело все внутри.       Джордан устало закатил глаза.       — Мы можем очень долго играть в отрицание очевидного, но давай сразу перейдем к той части, где ты подумаешь над моим предложением, окей?       — Мне это неинтересно, — презрительно сощурился Курт, разворачиваясь, чтобы уйти.       Что бы там не произошло между Блейном и Тайлером, его это не касается и участвовать в каком-либо заговоре он точно не станет. Это всего лишь последний школьный год, который не должен превратиться в триллер.       — МакКинли — это большая помойная яма, — добавив голосу громкости, упрямо продолжил Джордан, — ты, я думаю, знаешь это лучше кого бы то ни было. Здесь кругом копошатся мерзкие падальщики, которые, как только появятся возможность, любого разорвут на части. Тебе терять нечего, но вот Андерсон…       — С чего ты взял, что мне есть до него дело? — как можно безразличнее поинтересовался Курт.       — Ни с чего, — пожал плечами Тайлер. — Моя задача просто предложить. Если окажется, что тебе все-таки есть дело, то мы договоримся, и никто ничего не потеряет. Если же ты упрешься в свою эту «мне все равно»-позицию, я просто поговорю с тем евреем, редактором «Чистильщика», или со Стивом, или еще с кем. Тебя совершенно ничего не обязывает.       — Что именно ты хочешь получить?       — Вот это — деловой разговор, — противная улыбочка сделала мерзкое прыщавое лицо Джордана еще отвратительнее, и Хаммел на мгновение почувствовал себя героем ужастика. — Ты, думаю, далек от всего этого, так что не стану посвящать тебя в подробности, но вот что важно понимать: сейчас идет сезон смотров. Очень крутые ребята приходят посмотреть, как мы играем, а потом берут нас в свои команды, если повезет. Человек по имени Кутер Манкинс уже трижды бывал на матчах нашей команды и отобрал двоих игроков — Шона, нападающего, и твоего братца квотербека. Я слышал, что он выбрал ресивера из другой школы, так что свободным осталось только место вратаря. Мне нужно хоть раз сыграть на этой позиции, чтобы появился шанс попасть в сборную штата.       — Почему ты не можешь просто попросить? — непонимающе нахмурился Курт.       — Ты идиот? — фыркнул Тайлер. — Если я сам попрошу Андерсона уступить мне это место, он поймет, что это связано с набором в сборную, и вцепится в него зубами и когтями.       Хаммел поджал губы.       Для него эта ситуация казалась очень простой: Блейн не так болен футболом, как все эти ребята из команды вроде Гибсона, Азимио или, вот, Джордана, у которых вряд ли есть другие способы пробиться в большой мир. С другой стороны, если бы Андерсон согласился слишком быстро, это вызвало бы подозрения, поэтому необходимо было довести эту игру до конца достаточно грамотно, чтобы Тайлер ничего не заподозрил и решил, что его требование очень высокое, а задача — трудновыполнима как для Блейна, так и для самого Курта.       — Ну и как я, по-твоему, должен это сделать? С чего ты взял, что Андерсон меня послушает?       — Однажды, — Джордан сделал угрожающий шаг вперед и вмиг оказался в опасной, неприятной близости от Курта, — я попросил Блейна подвезти меня до дома. Знаешь, что он мне ответил?       Хаммел вопросительно поднял бровь.       — Что эта машина — подарок покойного дяди, и она для него очень важна. Он не любит, когда в ней есть посторонние, и сам садится в нее не слишком часто. Глупо? Возможно. Но я не стал лезть человеку в душу, вошел в его положение, хотя все это звучало просто как странная отмазка. Потом я неоднократно слышал, как он подобным же образом отвечал другим парням, хотя все знают, что Блейн вообще-то не из тех, кто откажет друзьям в какой-либо помощи. Позвони ему среди ночи и попроси вытащить из передряги — мигом примчится и подставит лицо под удар. Такому можно было просить идиотский бзик по поводу машины и чужих в ней людей, и я не обижался. Признаться, я о той ситуации даже не вспоминал. Пока не увидел тебя на соседнем с Андерсоном сиденье.       Курт ошеломленно слушал, и напряженно пытался вникнуть в смысл сказанного. Вся эта ерунда с машиной казалась похожей на детский лепет, неужели для Блейна это действительно так важно — никого туда не пускать? И, если все это правда, то у Джордана в рукаве все-таки неплохой такой козырь. Стоит ему только сказать, что он видел Курта и Блейна сидящими в той самой машине, как это уже само по себе вызовет уйму ненужных подозрений, от которых не так-то просто будет избавиться.       — Вижу, ты не знал, — усмехнулся Тайлер. — Мне плевать, что там вас связывает и почему Андерсон считает тебя настолько близким, что впускает в свою тачку. Просто выполни то, что мне нужно, и мы забудем про всю эту ситуацию.       — Ладно, я тебя понял, — растягивая слова, как бы раздумывая, проговорил Курт. — У меня есть время подумать?       — Не больше недели, — пытаясь сохранить самообладание, быстро ответил Джордан. Хаммел заметил, как при этом загорелись его глаза, и решил, что победа за ним, не хватает только драматичного завершения разговора.       — Хорошо. Через неделю, в это же время, в этом же месте, — медленно кивнул Курт, стараясь сдержать победную улыбку и не поднимая глаз, всем видом демонстрируя, какая внутри него происходит сложная борьба.       Джордан ликовал, его вспотевшее прыщавое лицо то краснело, то бледнело от предвкушения. Курту даже не по себе стало: неужели кто-то действительно настолько хочет попасть в эту сборную, так мечтает связать свою жизнь со спортом? Когда есть Бродвей или, на худой конец, шоу-бизнес? Для Хаммела это было все равно что предпочесть вещь из секонд-хэнда — фирменной.       — Договорились, — кивнул Тайлер. — И учти, принцесса, если ты не появишься здесь через неделю или если завтра Блейн вдруг захочет размазать меня по стенке за подобные требования, слух, подкрепленный, кстати, фотографией — плохого качества, но все же — достигнет страниц «Чистильщика» быстрее, чем ты скажешь слово «лузер», ясно?       — Предельно, — саркастично отозвался Курт.       Все действительно было ясно: ему просто нужно подойти в среду на репетиции к Блейну, все ему рассказать, дать понять, что не стоит ввязываться в этот нерациональный конфликт, и уговорить поменяться местами с Тайлером на одну-единственную игру. Никаких существенных проблем Хаммел не видел, разве что упрямство Андерсона, но в борьбе с этим у него как раз был опыт, поэтому школу Курт покидал в настроении куда более радостном, чем ожидалось.       Дома парень очень мирно и по-семейному посидел за ужином с Бертом и Кэрол (Финн гулял с Рейчел), после чего поднялся к себе и принялся перечитывать весь переделанный сценарий «Вестсайдской истории», попутно представляя, как он исполнит ту или иную партию Крупке.       Внезапно, когда где-то треть сценария была прочитана, раздался звонок мобильного. У Курта на сигнале стояла одна очень крутая песня The Beatles, так что он немного потанцевал, прежде чем поднять трубку и услышать запыхавшийся и взволнованный голос Себастиана:       — Привет, Хаммел! Не разбудил?       — Еще только девять, — усмехнулся Курт.       — Ну, вчера я написал немногим позже, но ты так и не ответил.       — Черт, — Хаммел ударил себя рукой по лицу. После прочтения того ужасающего сообщения от Джордана, он совсем забыл, что Смайт пытался с ним поболтать. — Прости, я замотался.       — Ничего. Я надеюсь, у тебя все в порядке?       — Да, порядок, — отмахнулся Курт.       — Отлично, потому что я с предложением!       Ох, как же Хаммел не любил, когда Себастиан говорил подобное. Это всегда звучало как: «Эй, тут появилась возможность ввязаться в неприятности, присоединишься?» И не всегда Курту хватало здравомыслия отказаться.       — Что там у тебя на этот раз? — устало протянул он.       — Что за тон! Хватит тебе сидеть под твоим домашним арестом, паинька Хаммел, пора выбираться из зоны комфорта.       — Давай поговорим об этом перед выходными, — Хаммел лениво встал и прошелся из одного конца комнаты в другой.       — Никаких выходных! — возмутился друг. — Через три часа концерт в Дейтоне, я уже взял нам два билета, отговорки не принимаются.       — Через три часа?! — Курт аж сел. — Какие могут быть отговорки? Я просто никуда не пойду. Если ты не забыл, я вообще-то все еще с родителями живу, и мы только вчера помирились с отцом после той истории.       — Той истории? Да ты же просто друга в гости привел, ничего криминального.       Хаммел вспомнил, что так не рассказал Смайту о последствиях.       — Неважно, — предпочел ответить он. — Сейчас меня никуда не отпустят.       — Сбеги, — просто предложил Себастиан.       — Нет уж, — отрез Хаммел. — Не в ближайшие пару месяцев.       — Какой ты скучный, — огорченно протянул голос на том конце. — Ладно, смотри и учись, как надо. Эх, что бы ты без меня делал…       — Стой! Что ты собираешься?.. — но договорить Курт не успел, потому что в следующую секунду в телефоне раздались гудки, а внизу послышался сигнал дверного звонка.       Когда Курт, как ошпаренный, выскочил из своей комнаты, было уже слишком поздно: Берт, смотревший телевизор в гостиной, был гораздо ближе к входной двери, так что уже успел открыть ее и теперь выслушивал пламенную речь стоявшего в прихожей Смайта. Курт даже предположить не мог, что там Себастиан плетет, потому что он ни его голоса не слышал, ни выражения лица отца не видел, но через секунду Берт сам развернулся к сыну лицом, подозрительно прищурился и скептически поднял бровь:       — Это правда? — спокойно поинтересовался он.       Хаммел-младший обалдело уставился на все так же стоящего в дверях друга, не представляя, о чем тут могла идти речь. Тот медленно кивнул, как бы подавая Курту знак, и парень неуверенно повторил этот жест, для убедительности сопроводив его словами:       — Да, пап.       — Почему ты мне раньше не сказал?       «Какого черта творится в этом доме?»       — Ну, я просто… — Курт умоляюще взглянул на Себастиана.       Тот мигом пришел на помощь:       — Думаю, мистер Хаммел, Курт просто не хотел вас волновать.       — Это, конечно, очень здорово, но, пожалуйста, предупреждай меня в следующий раз о таких вещах заранее.       — Конечно, пап, — неуверенно протянул Курт, медленно спускаясь и глядя то на друга, то на отца.       — Ну хорошо, поезжайте, но чтобы к завтрашнему вечеру был дома!       — Ладно, — кивнул парень.       Берт сам любезно снял с вешалки пальто сына, вручил ему и едва собственноручно не вытолкнул ребят из дома, все приговаривая, чтобы те поторапливались, иначе не успеют. Куда не успеют и зачем, Курт так и не понял, пока они с покрасневшим от еле сдерживаемого смеха Смайтом не оказались на дороге, за пределами участка Хаммелов.       Тогда только Себастиан дал себе волю и в голос заржал, складываясь пополам. Курт взглянул на него, как на душевнобольного.       — Вот так вот, дружище, и совершаются великие дела, — вдоволь насмеявшись, подытожил Смайт, пока они направлялись к машине, припаркованной за два дома отсюда.       Только когда ребята уселись, пристегнулись и тронулись, Курт, отошедший от шока, пораженно поинтересовался:       — Что ты ему наговорил?       — Что завтра в Дейтоне состоится слушание, судьями которого будут важные перцы из твоей НЙАДИ. Слушание едва ли не тайное, но мой отец по своим каналам узнал о нем и даже выбил нам по пять минут сценического времени, — усмехнулся Смайт. — Именно поэтому ни Берту, ни кому бы то ни было еще из твоей семьи с нами нельзя — без пропуска все равно не пустят.       — Ну и козел же ты, — не смог не усмехнуться в ответ Курт.       Ведь ловко же было придумано. Берт терпеть не мог Себастиана и никогда бы не отпустил сына на ночь черт пойми куда, но Смайт обставил все так, что мужчина едва ли не вынужден был отпустить Курта в другой город в его компании. Только этому парню могло хватить наглости и смелости на подобное.       — А если он позвонит твоему отцу? — недоверчиво сощурился Курт.       — Мой отец нашел себе новую компанию друзей и увлекся скалолазанием, так что его номер будет недоступен еще как минимум три дня.       Хаммел пораженно качнул головой.       — Признайся, я гений? — хмыкнул Смайт.       — Ты псих, — кивнул Курт.       — Одно и то же.       — Так куда же мы на самом деле едем и когда вернемся?       — Как я и сказал, в Дейтон. Там сегодня «Maroon 5» выступят. Вечер обещает быть жарким.       Вау.       Курт не был большим фанатом современных поп-рок-групп, но все-таки этих ребят он любил. Особенно со времен учебы в Далтоне. «Соловьи» буквально были специалистами по части исполнения песен из репертуара Адама Левина, так что не полюбить группу было невозможно. Их песни стояли у всех на звонках, звучали в коридорах, напевались в душе. Было очень символично и даже в какой-то мере романтично, что Смайт потащил Курта именно на этот концерт.       К слову, первый в жизни Хаммела настоящий рок-концерт.       Курт мельком взглянул на Себастиана. Тот выглядел совершенно довольным своей внезапной (или все-таки тщательно спланированной?) выходкой, и мирно улыбался каким-то своим мыслям. Хотелось хорошенько встряхнуть его за плечи, а еще лучше ударить пару раз по лицу, чтобы знал, как нарушать тихую жизнь порядочных людей, и одновременно с этим — обнять и едва ли не расцеловать за то, что подарил Курту такую возможность.       Ведь, в самом деле, Себастиан всегда был и оставался в жизни Хаммела тем единственным незаменимым человеком, который всегда поможет оторвать задницу от дивана, вытолкнет наружу из теплой и уютной раковины, и, встав плечом к плечу, примется учить наслаждаться жизнью.       Смайт действительно умел брать от жизни все и заражал этим умением других.       Курт не был уверен, что это то, в чем он нуждался и чего хотел, но сейчас, сидя в этой машине и глядя в зеркало заднего вида на удаляющиеся огни своего маленького города, был действительно рад. Ведь когда еще такое произойдет с ним, тихим парнем из Огайо?       — Злишься? — через несколько минут спросил Себастиан.       — Нет, — качнул головой Курт.       — Сдаешь, — улыбнулся Смайт.       — В смысле?       — Раньше ты бы мне за такое лицо расцарапал, — пояснил он.       Курт усмехнулся: что правда, то правда.       — Я все еще разрываюсь между желанием сделать это и желанием хорошенько тебя отблагодарить, — серьезно отозвался он.       — Правда? — Смайт выглядел таким удивленным, будто единственной целью всех его сегодняшних махинаций было только разозлить Курта. — Тогда я буду рад принять благодарность в любой форме, — очаровательно улыбнулся он.       У Хаммела подкосились бы ноги, если бы он и так не сидел.       Ох уж эта белоснежная улыбка.       — Хватит с тебя простого «спасибо», — с издевкой бросил Курт.       — И то хорошо, — смирился Смайт, переводя глаза на дорогу.       Много чего страшного происходит в таких массовых столпотворениях, но разве это не будет тем самым новым, интересным опытом, который Хаммел так искал? Он приказал себе расслабиться и даже включил музыку почти на полную, чтобы дальняя дорога не показалась такой бесконечной, и потому не услышал звук пришедшей смски.       «Мы можем увидеться?», — от Андерсона.       Пальто с телефоном в кармане валялось на заднем сиденье.       Машина неслась по сверкающему огнями шоссе вперед, навстречу новым неприятностям и новым приключениям.       Глаза у Курта горели в предвкушении.