Еда - отдельно, дружба - отдельно

Дерек больше не прикасается к Стайлзу, ни единой попытки это сделать. Это приводит Стайлза в полнейшее смятение. Конечно, Дерек не часто касался его, но это имело место быть — случайно или осознанно. Можно было бы даже сказать, что Дерек избегает Стайлза. Но это не так, потому что они до сих пор видятся. Так же часто, как и раньше. Но… Дерек больше не прикасается к Стайлзу. Это все, о чем может думать Стайлз, и он всерьез боится, что может озвучить эту мысль вслух. Прямо при Дереке. Мысль крутится в его голове, она сводит с ума, и Стайлз начинает задумываться о том, что дело именно в нем. Что все из-за него. *** Они лежат на берегу ручья: Дерек — на земле, как и всегда, а Стайлз в траве. Волк дремлет, а Стайлз не может перестать думать. Он постоянно возвращается взглядом к черной шерсти, и ничего не может с собой поделать. — Может, ты уже скажешь? — Что? — вскидывается Стайлз, заливаясь краской, радуясь, что Дерек лежит с закрытыми глазами и не видит его. — Всю неделю от тебя веет неопределенностью и грустью, ты задумчив и непривычно молчалив. — А, вот о чем ты, — вздыхает Стайлз, срывая травинку и теребя ее в пальцах. Он не знает, что сказать. Дерек услышит ложь, как бы он ни старался. А сказать правду — подписать себе смертный приговор. Потому что он сдохнет от смущения прямо тут, на берегу. Дерек перекатывается на живот и подпирает голову руками. — И? .. — Если я отвечу, что мне нечего тебе сказать, это прокатит? — неуверенно спрашивает Стайлз, на что Дерек приподнимает брови. То ли вопрошающе, то ли недоверчиво. И это не помогает, от слова "совсем". — Я не хочу на тебя давить, но я чувствую себя некомфортно от того, что знаю, что тебя что-то беспокоит. Мы могли бы это обсудить. Но если… — Тыменянекасаешься, — бормочет Стайлз так тихо и неразборчиво, что сам себя почти не слышит, только вот не уверен, из-за того, что он идиот, или из-за того, что сердце стучит по барабанным перепонкам, заглушая все звуки вокруг. Но Дерек-то слышит. Из них двоих именно у него супер-волчий-слух, как называет это Стайлз. Он старается сдержать улыбку, которая готова вырваться в любой момент и расползтись до ушей. Называйте его как хотите, но… — Что-что? — переспрашивает он у покрасневшего с ног до головы Стайлза. Ему так хочется снова услышать это. Олень прячет лицо в ладонях и отчаянно стонет. Потом снова выпрямляется и говорит, не глядя на Дерека: — Ты меня не касаешься. Не трогаешь. Избегаешь телесного контакта. Ты даже перестал со мной бороться, показывая все эти приемчики для самозащиты. И я очень, очень устал думать об этом. А тем более устал искать причину в себе, — он взмахивает руками и осмеливается поднять взгляд на Дерека. — Ты… Чт… Ты смеешься надо мной? Дерек уже не сдерживает себя, ему кажется, что у него настоящая истерика, потому что… Боже, какой же он глупец! Как он мог подумать о том, что Стайлзу, такому милому, постоянно требующему внимания олененку, неприятны его прикосновения? Сейчас-то он видит, как он ошибался! Он упирается лбом во влажную землю, чтобы хоть немного остудить жар тела. А когда поднимает голову, Стайлза уже нет. Стайлз быстр, ничего не скажешь, но Дерек в сто раз быстрее. Он догоняет оленя и набрасывается на него. Они катятся по земле до тех пор, пока не врезаются в одно из деревьев. Дерек придавливает Стайлза к земле, чтобы тот даже не думал рыпаться, но Стайлз все равно не оставляет попытки вырваться. Елозит и дергается, бьет по волку лапами и руками, сжатыми в кулаки. Но Дереку все нипочем. На его лице дебильная улыбка, даже несмотря на то, что олень под ним мечет взглядом искры. Стайлз зол и обескуражен выражением лица Дерека. Он затихает и пытается выровнять дыхание. Дерек чувствует заполошно бьющееся сердце под собой, стук которого отражается прямо в него, распространяя вибрацию по всему телу. — Ты меня даже не выслушал, — мягко говорит Дерек, глядя прямо в подрагивающую карюю радужку. — Ты не можешь просто так брать и обижаться, а потом еще и сбегать, воспользовавшись моим замешательством, ты понял? — Ты смеялся надо мной, смеялся над моими мыслями, хотя сам попросил их озвучить. Знаешь, Дерек, это — не смешно. Вот ни капельки не смешно. Мне, по крайней мере, точно не смешно! — шипит Стайлз, ну совсем не как олень. — И мне не смешно, — кивает Дерек, подтверждая слова Стайлза. — Но ты смеялся! — выкрикивает олень, не сдержавшись. — Если бы ты остался, глупый, глупый олень, то узнал бы, что я смеялся над собой. Стайлз недоверчиво смотрит на Дерека. — Не понял. Дерек обхватывает лицо Стайлза ладонями и, проговаривая каждое слово с паузой, порывисто целует его. — Я. Был. Таким. Глупцом. Стайлз до сих пор ничего не понимает, но ему определенно нравится происходящее. Он тянется за новой порцией поцелуев, оставив все разговоры на потом. Они оба были глупцами, если уж на то пошло.