Гептамерон протагонистов

      У-ульк! Всплеск блестящей от света множества факелов струи разбивается о смуглое тело. Яльгарна плюется и отфыркивается, недовольно ругаясь, насколько позволяет забивающаяся в рот и уши вода из корыта. Наконец, она протирает веки и упирается взглядом в другой медный таз. Там — вода для непромытой головы. Секундой промелькнет видение: лисий цвет коротких волос и ласковая улыбка. Яльгарна резко моргает. На животе ей чудится гладкая ладонь — но в мягкие складки упирается отполированный до блеска дубовый ковш.       Веланна хмыкает, но пока не ворчит про свою очередь опираться об разогретые камни в ванной.       Разочаровала она ее, обидела. Зачем начинала? Маяться раскаянием за полюбившую.       Путаясь в косицах, она разматывает крепления на кольцах и опять будто выпадает в прошедшее: перед ней видится ее же ладонь. Расслоившиеся пластами ногти, лед Морозных гор впервые охлаждает вечно чешущиеся пальцы рук (*), от вида неба хочется съежиться в комок и припасть к земле — оглушает и запугивает один взгляд на роняющую мокрые хлопья вышину. Даже у самых нищих аккуратнее каждый грязный палец. От стыда ее не избавляли перчатки. Умелица в такой непонятной магии, Винн, долечила ее. Через три ночи заспанного Зеврана выгнали из палатки — теперь не страшно прикасаться к певунье.       На плечи Веланны льется тонкая струйка, в гортани рождается шепот эльфийских проклятий. Только тогда Броска вскидывается:       — Деширские пылеглотатели! Слышь, чего упустила? — раздосадованно морщится нос со шрамами от мелких чирьев и прыщей.       — Хоть плечи потри, а не то я зря сижу! — негодует Веланна.       Разбойница кивает. Рика... Сестра ли она ей? Рожает Белену детишек, сидит среди напыщенных девок. То ли ей надо? Зачем ей Орзаммар? Стоило ли ложиться под братоубийцу, как его обзывали или же прийти сюда с племянником? Любить она же его не любит, верно? Сколько ни пыталась, сестренка была покладистей, смиренней. Всех не зашугаешь ради нее, хоть в лаву сигани и Нетронутый Камень целуй. И нет, не хула это на Камень — это больно, раз ты и так одна.       — Ты плачешь?       — Чего-о-о? Колючка, я ревела лет эдак пять назад — и то, как глотку Джарвии вспорола, если не рассказывала. Ну или когда пешком под стол бегала.       — И сейчас слеза под глазом, — поджимает губы долийка в ответ на возражения.       Широкая ладонь едва мокнет от касания к щеке.       — Тю! — только и вырывается у гномки.       — Ффы! Ты тоже плакать можешь, — убежденно констатирует магесса с долей недоумения.       — Да. Совсем забыла как это делать.       — Значит, мне молчать, разве нет? Только случайность, а как я о сестре — опять слушать? — на лице Серого Стража проступает гримаса недовольства таким несоответствием.       — Наверное. Спасибо что помогла. Сама таз поставишь или мне взять?       — Я уже спать иду. Зови слуг.       — Ага, — вымытые волосы капают по льняной рубахе серыми стежками. Яльгарна шлепает потрескавшимися ступнями в спальню, но тут же разворачивается, не заперев дверь:       — Спокойной ночи, Веланна.       Пускай тебе не достанется много кошмаров. Переплативших за возможность видеть сны в крепости уже больше троих.       "И пускай нас обеих не терзает прошлое" — от мысли о том, что это возможно, на лице в царапинках появляется улыбка.