Стена

Занзас не знает, чего ждать. Не знает, что будет дальше, но чувствует, как грядет что-то плохое. Хотя, куда уж хуже-то? Разве что поубивать тут друг друга. Но вот физическую силу мужчина проявлять не хочет. В отличие от Скуало. Который уже бьет по щеке, но это не кажется чем-то болезненным. Только в силу вступает фактор неожиданности, и мужчина делает шаг назад просто по инерции. А мечник теперь точно перестает быть похожим на себя. Это не тот Ску, который всегда шел навстречу, оказывался рядом и прощал все ошибки. Есть такая вещь, как лимит. Лимит терпения. И у каждого человека он свой. Акула долго терпел. Столько лет. Закрывал глаза на многие вещи, но сорвался сейчас. Все вечно ломают подобные глупые ситуации. И снова выстраиваются бесконечные стены между двумя людьми. Не позволяя ни одному из них прорваться. Слова, эти дурацкие звуки, слетающие с губ. Сколько бы Занзас ни говорил прежде чего-то обидного или неприятного, за этим никогда не крылось сразу столько чувств. И пусть взгляд мечника не выражает сейчас ровным счетом ничего, мужчина слышит все в его голосе. «Не прикасаться больше? Отсеки мне тогда руки мечом, Ску. А, ты ведь его забыл. Ну, тогда просто придуши, раз говоришь не лезть больше. Не буду сопротивляться, веришь? Не сможешь сделать подобное? Но это равносильно всем твоим запретам» - и снова невысказанное. То, что застревает где-то в глотке, не находя путей для выхода наружу. Напоминание о прошлом. Чувство провинившегося щенка, которого тыкают лицом в его же промахи. Насколько великой должна быть обида мечника, чтобы он начал попрекать тем, в чем никогда раньше не решался укорять? Как далеко они уже зашли? Но и это не все. Решительность в глазах мечника только разжигается, и Занзас уже наблюдает, как из коробочки появляется Ало, готовая к нападению. Не хватало только битву тут устраивать. Только вот босс не будет сражаться принципиально. Он впервые не хотел уничтожить того, кто готов был на него напасть. Того, кто специально нарывался. И он наблюдал. Словно со стороны. Немой зритель. Занзас всегда жил с желанием бороться, с желанием быть лучшим и первым. Сейчас он перестал хотеть этого совершенно. Мужчина уже сбит с ног. Пламя, которое парализует и не дает двигаться. Хм, что будет дальше? А, уже наплевать. Темноволосый отвлекается на умчавшихся животных, не совсем понимая, что теперь вообще происходит, но через мгновение руки оказываются над головой, а в бедра упираются острые колени. Слушать в таком положении? Да пожалуйста. Таких, как Занзас, наверное, и сломать-то нельзя, потому что они лишены живых чувств. Но почему тогда все это так душит? Не позволяя произнести ни слова в ответ. Только слушая. Босс почему-то закрывает глаза. Внимая словам. Тварь, тварь. Это отзывается где-то слишком глубоко. Мысль, которая так пугала с детства. Осознание, к которому пришел сейчас. Полнейший эгоист? Что ж, и это, наверное, так. Если уж это утверждает человек, который провел рядом так много времени. Какой смысл бежать от той сущности, что сидит внутри? Только и мириться с ней почему-то так сложно. Сложнее, чем казалось, только некуда больше убегать. Перед сомкнутыми веками проносятся приятные воспоминания. Кто тот человек? Занзас ли? Тот человек выглядит счастливым и уж никак не напоминает темное исчадие ада, которым ощущает себя сейчас. Тот человек даже умеет улыбаться. А потом новые и новые порции битого стекла, которые уже не оставляют живого места где-то там внутри. Нет, Ску посылает его далеко и надолго не впервые. Но впервые это дополняется такими словами, впервые это сказано таким тоном. Мечник уходит. Кто его знает, куда именно. Просто вот так вот докладывает в гигантскую стену между ними новые кирпичики, чтобы окончательно исчезнуть из поля зрения. А ведь все правильно. Как поступают с тварями? Их убивают. Убили и Занзаса. Вот так быстро, оставляя одну оболочку, не стоящую ничего. Как остановить Дождь? Который способен затушить любое пламя? Который так неуловим, но нужен. Черт подери, слишком нужен. И мужчина понимает, что, каким бы он ни был, полудохлым, окончательно свихнувшимся, чрезвычайно жестоким, он не сможет отпустить. Это то, что он никогда бы себе не простил. Пока он еще существует хотя бы в виде оболочки, он не отпустит. Последний рывок решимости, последние остатки пламени, достигающие цель. Несильно, но поражающие. Останутся сильные ожоги на спине, но со временем можно вылечить и их. А время будет. Потому что теперь это навсегда. Потому что пусть босс больной на всю голову, он сделает все, чтобы удержать. Как зависимый от своей жертвы маньяк. Но это что-то большее. Может, Ску прав, может, к черту любовь. Только ее уже не выкинуть и не вычеркнуть. Это чувство – последнее, что осталось в пустой оболочке, и мужчина так отчаянно за него хватается. Занзас в мгновение настигает Ску, поднимая его на руки. «Знаю. Знаю, что больно. Потерпи немного. Прости меня», - судорожные мысли и проявляющееся беспокойство. –Я не позволю тебе уйти. Я не позволю тебе оставить меня. Ты всегда будешь только моим. Потому что я люблю. Неправильно, с ошибками и как-то отчаянно, но люблю. И сделаю все, чтобы это не закончилось, - неузнаваемый голос, вновь путающиеся мысли, гримаса боли на лице того, кто был ни в чем не виноват с самого начала. Теперь Занзас это знал. И он еще обязательно извинится. За всю боль, которую причинил, как душевную, так и физическую. Но для начала разберется со всеми ожогами. Возможно, это будет напоминать о том, какую глупость оба могли совершить. Хотя уже натворили немало дел. Занзас обещает себе самому, что больше никогда не навредит мечнику. Только бы видеть его рядом и видеть вновь его улыбку, чтобы снова ломать все вмиг выстроенные стены. –Дай мне последний шанс. Пожалуйста.