In your hands - salvation

Полгода спустя - Кто-нибудь видел мой паспорт? Парни? – Наруто нервно носился по всему блоку, кидаясь от одного его угла к другому, неистово перерывая каждый сантиметр небольшого пространства. – Блять, да где он? Только что же видел. Вот только что! – психовано выругался Узумаки, принимаясь копаться в своем маленьком дорожном чемодане. - Посмотри в столе, - спокойно предложил Шикамару, равномерно укладывая свои собственные документы в тайный кармашек в рюкзаке. - Да нет его там. Я уже все проверил! - Ну все, Узумаки, не видать тебе теперь практики как собственных оттопыренных ушей, - прохихикал Киба, делая пару глотков бодрящего крепкого пива из алюминиевой баночки. - Тебя забыл спросить, придурок, - встав посреди комнаты, буркнул Наруто, начиная усердно почесывать руками свою голову, пытаясь сообразить, куда от него успел спрятаться его паспорт. - Хорош бухать уже, а, - подал голос Конохомару, который все это время боролся с молнией на своем уже по швам трещащем чемодане от количества в нем вещей. – Я тебя не буду тащить потом на посадку – где упадешь, там и проведешь всю экспедицию, ясно? - Я просто боюсь летать, чего ты начинаешь-то? – обиженно просипел Инузука. - Вот и оставайся тогда здесь! Наруто, сложив губы трубочкой, стал ощущать подкатывающую к его горлу слабую панику касательно того, что в их блоке, скорее всего, останется не Киба, а он сам, если не успеет найти паспорт до выхода. Он прикрыл глаза, усердно воспроизводя в памяти последний час из своей жизни, пытаясь пошагово вспомнить, когда последний раз держал в руках собственное удостоверение личности. - Нару, я, конечно, понимаю, что твоя фотка в паспорте оставляет желать лучшего, но это как-то неправильно – засовывать свои же документы себе в задницу из-за этого, - поучительно заверил его Шика, вопреки серьёзному тону стараясь не рассмеяться в голос. Узумаки нахмурился, не особо догоняя, в чем вся соль, но, проведя ладонью по своей филейной части, он с громким возгласом облегчения вытащил из заднего кармана джинсов пропажу. Совсем память отшибло. - Так, теперь давайте-ка поднапрягитесь и помогите мне найти мой билет, - икнув от поступившего в кровь алкоголя, деловито выговорил Киба, осматривая свои ещё не собранные вещи. - Начина-ается. Наруто коротко хохотнул, когда Конохомару с криками «убью, гадина» накинулся на никак не ожидавшего такого эффекта от своей просьбы Инузуку, пытаясь, видимо, раздавить того всем своим маленьким тельцем насмерть. Переводя взгляд на распахнутое грязное окно их блока, Узумаки широко улыбнулся, слегка щуря глаза на яркий солнечный свет. Весна, каждый день которой Наруто переживал в старательной и усердной борьбе с собственным изнывающим сердцем, прошла для него крайне медленно и болезненно. Но, чем ближе приближался май, а за ним и лето, тем дальше блондин отпускал от себя депрессивные, доводящие до дрожи и всё тех же истерик мысли о двух людях, что перевернули его жизнь с ног на голову, едва в ней появившись. Вполне себе достойно закончив год и отмучавшись на всегда забирающей много сил сессии, Узумаки с гордостью ждал своего последнего пятого курса в уже родном университете, начиная потихоньку строить планы на собственное дальнейшее существование в большом городе. Сейчас за окном полыхал жаркий август, принося вместе с собой как и убийственный зной, так и летную практику для студентов, большую часть которых решили отправить на другой конец страны в горы и ущелья, дабы уже в полной мере серьёзно ознакомить с трудностями будущей профессии. И Наруто очень ждал этой поездки, всей душой надеясь, что это поможет ему окончательно перестать испытывать саднящее тупой болью в сердце, до сих пор не покинувшее его чувство вины. - Блин, я телефон забыл, – спохватился Киба уже тогда, когда они всем их дружным курсом погружались в большой вместительный двухэтажный автобус у ворот университета, который должен был отвезти молодых студентов до аэропорта. – Я сейчас быстро сгоняю! Попросите, чтобы подождали меня! – выкрикнул он ребятам, прежде чем круто развернулся и пулей унесся обратно в блок. - Вот скажите мне, и чего я с этим лоботрясом связался, а? – цыкнул Сарутоби, обращаясь к ухмыльнувшемуся Шике и расхохотавшемуся Наруто. - Молодость свою прожигаешь, - проходя в автобус, резонно подметил Нара, усаживаясь на первое попавшееся место. Наруто плюхнулся рядом, попутно начиная спорить с Шикой по поводу того, что это ему всегда нравилось сидеть у окна, а потому это и есть его законное место в этом транспорте. Узумаки победоносно усмехнулся, когда друг молча отсел к проходу, не забыв одарить надоедливого идиота красноречивым поучительным взглядом. Усмехнулся, а затем ожидаемо споткнулся о подло подставленную ему подножку, ощутимо приложившись лбом о свое такое любимое окно после. Когда Киба, весь красный как рак и вспотевший как конь, вбежал в автобус, извиняясь перед грозным, сопровождающим их в поездке преподавателем за задержку всего курса, двери тут же закрылись, и окрыленные жаждой приключений студенты отправились в путь. Наруто заерзал на своем месте, устраиваясь поудобнее. Пока он рылся в рюкзаке в поисках старенького плеера и буквально на ладан дышавших наушников, мысли его все увереннее собирались спутанным комком в голове, а отчего-то щемящее и щекочущее чувство в районе солнечного сплетения заставило блондина невесомо нахмуриться. - На...Наруто, ты, случайно, не голоден? – послышался скромный тихий голос откуда-то из-за спины, и Узумаки невольно вздрогнул, повернувшись на звук. - О, нет, Хината, спасибо, я не хочу есть, - мягко запротестовал он, видя растерянные и преданно смотрящие на него серо-голубые глаза в щелочке между креслами. – Я просто до отвала пузо набил бутербродами перед выходом. Так что, может позже, ладно? – неловко добавил Узумаки, ощущая себя не в своей тарелке от того, как Хьюго разочарованно поджала губы. Девушка кивнула, пряча предложенные вкусности обратно в сумку, а Наруто лишь смазано улыбнулся, вновь отвернувшись к окну. Ему было до сих пор стыдно и неловко перед Хинатой после того случая в клубе, когда он так уверенно и самонадеянно пытался очаровать и без того уже давно очарованную сокурсницу, а после всего просто взял и исчез вопреки тому, что обещал вернуться. Узумаки тогда даже и не подумал о том, что сделал. Не подумал и на протяжении следующих месяцев. Просто было совсем не до того, а Наруто осознал, что должен хоть как-то продолжать жить дальше только в конце весны. Тогда он решил начать новую страницу своего существования хотя бы с того, чтобы просто извиниться перед всеми, с кем обошелся неправильно в то время, когда потерял голову и собственноручно размолотил в щепки собственное сердце. Когда под окнами исторического университета отцвела вишня, а все деревья в городе полностью покрылись ярко-зеленым обновленным покрывалом листвы, Наруто выловил Хинату в столовой между парами и отвел в сторону, нервно собираясь с мыслями. Он искренне просил у неё прощения за то, что просто использовал на той вечеринке как наживку для своей же идиотской самооценки и раненой души. За то, что, наверняка, обидел, за то, что никогда не сможет ответить взаимностью. И за то, что нашел в себе силы на извинения только сейчас. Хьюго тогда ошарашено вылупила на блондина свои огромные глаза, а затем мягко улыбнулась, говоря о том, что, мол, все хорошо, и она понимает. А у самой едва хватало выдержки на то, чтобы постыдно не расплакаться от прямого отказа. Следующей в небольшом списке была Сакура, с которой все оказалось совсем не так просто, как со скромной и тактичной Хинатой. Харуно сначала даже и слышать ничего не желала, лишь громко фыркала и показушно удалялась в противоположную от блондина сторону. Но по мере того, как Наруто нечеловеческой силой воли буквально выдавливал из себя извинения, а затем объяснения и факты касаемо причин своего поведения, она все яростнее вступала в борьбу с собственной гордыней. Ибо даже такая мнительная и самовлюбленная Сакура не смогла без сожаления, некоторой боли и действительно искреннего участия смотреть на совсем поникшего Узумаки, в застекленевших глазах которого практически не остались прежние беззаботность и веселье. В безжизненной, некогда глубокой синеве отражались лишь жестокое понимание, горькое сожаление и полное смирение. Загруженный до отказа автобус ехал аккуратно, не спеша. Престарелый водитель большого транспорта понимал, что вез драгоценный груз молодых, полных жизни и энтузиазма студентов на встречу новым ощущениям и опыту. Картинка за окном сменялась медленно, плавно, и Наруто поглубже воткнул наушники в уши, включая любимую песню громче, совершенно не обращая внимания на то, что сейчас пытался донести ему сидевший рядом Шикамару. Узумаки прикрыл глаза, возвращаясь на несколько месяцев назад. С друзьями разбираться и выяснять отношения практически не прошлось. Конохомару старался не лезть лишний раз не в свое дело, только изредка предлагал выбраться куда-нибудь на свежий воздух, дабы вновь не лицезреть поникшее, истерзанное собственной болью, бледное и исхудавшее на несколько килограмм тело в их блоке. Инузука привычно басил всякую ерунду, отмахиваясь каждый раз, когда Наруто извинялся перед ним за прошлые ссоры и обиды, а Нара просто вовремя приходил на помощь со своими философскими и мудрыми советами, вновь и вновь помогая блондину выбраться из глубокой ямы отчаяния и безысходности, которую тот выкопал себе сам. Ребята просто были рядом, как и всегда, не давая снова сойти с ума. Ближе к концу апреля Узумаки понял, что больше не выдержит. Тщательно подавляемые мысли в его голове все чаще находили свой неимоверно болезненный выход в жутких и выматывающих снах. В них Наруто видел, словно наяву, отросшую черную челку с проглядывающими из под неё темными глубокими глазами, которые смотрели на него осуждающе и озлоблено, словно обвиняя во всех известных человечеству грехах. После чего смазанная картинка сменялась, показывая мягкую родную улыбку слегка пухлых губ и ниспадавшие водопадом по иссохшим плечам темные густые волосы. Наруто долго, очень долго боролся со своей тяжелой от постоянных, никому не нужных и бессмысленных догадок головой, каждый раз ощущая под ребрами тот самый жар неуемной боли, так и не находя нигде и ни в чем долгожданного покоя. И в какой-то момент он просто сорвался. Итачи не звонил и не писал, как они и договорились. Наруто не получил ни слова о состоянии старшего Учихи, ни звука о его нынешнем местоположении. И у Узумаки тогда кости выламывало да внутренности скручивались от невозможности хоть что-то узнать, не говоря уже о том, чтобы быть рядом. Он изнывал от боли, желая до дрожи во всем теле просто получить ответ на элементарный вопрос касаемо того, а жив ли тот. «Как ты?» Это все, что он смог выдавить из себя одним дождливым и холодным весенним вечером. Просто сухое и бездушное смс, ибо на звонок у блондина не хватило бы сил, потому как он до ужаса боялся вновь наткнуться на бездушные глухие гудки на другом конце провода, как тогда, зимой. Тогда, когда он каждый день изводил себя мучительными предположениями о причинах внезапного исчезновения старшего Учихи из своей жизни. Тогда, когда все полетело к хренам собачьим. Наруто ощущал бешено колотящееся внутри своей грудной клетки сердце, словно так и норовившее вырваться наружу, пока несколько долгих часов он ждал ответа, который так и не пришел. И Узумаки, проведя всю ночь без сна и тихо всхлипывая в уже промокшую от слез подушку, чтобы никого не разбудить, встал следующим утром с твердым пониманием того, что так, видимо, и должно быть. Он просто понял, что время пошло. Пошло своим размеренным чередом, как и жизнь, которой он должен был продолжать жить, несмотря на то, что до одури хотелось забиться в ближайший темный угол и не слышать, не видеть и не знать ничего о том, что происходило в мире без его участия. Но Наруто смог справиться. Более того, у него даже получилось закончить семестр без неудов и пересдач, довести до ума все свои доклады и проекты, за которые взялся ещё в самом начале. Также, он попросил прощения у всех преподавателей, на чьих предметах вел себя в последние месяцы совершенно неуважительно и, откровенно говоря, по-хамски равнодушно. Автобус припарковался рядом с ближайшей на их пути заправкой, и многочисленный гомон веселящихся студентов только усилился, когда им разрешили выйти подышать свежим воздухом, да накупить чего душе угодно в стоящем неподалеку продуктовом магазине. Киба с Конохомару наперегонки понеслись за любимыми чипсами с колой, а Шика и Наруто спрятались за невысоким фасадом палатки, чтобы покурить. - Бросай, пока не поздно. Это всё не шутки, - пробубнил Нара в привычной поучительной манере, вытащив из полупустой пачки две сигареты, одну из них протянув блондину. – Хотя, ты уже и так пристрастился. - Вернемся с экспедиции и брошу. Стопроцентно, - кивнув, уверенно заверил его Наруто, после чего прикурил, глубоко вдыхая в легкие ядовитый никотин, щурясь на уже обжигающие своим теплом утренние солнечные лучи. - Я тоже сам себя наебывал ещё на первом курсе и, как видишь, - Шика слегка нахмурился, уставившись на сверток табака, зажатый между его пальцами. – Бросить так и не получилось. - У меня-то сила воли побольше будет, - ухмыльнулся Узумаки, в свою очередь так же посмотрев на собственную тлеющую на слабом ветру сигарету. Саске исчез, как и обещал. Исчез быстро, слишком внезапно и резко, оставив после себя лишь расплывчатую тень собственного образа, которую Наруто видел едва ли не каждый день в других, совершенно, казалось бы, непохожих на младшего Учиху людях. И это мучительное созерцание таких родных привычек, знакомой мимики, случайно проскальзывающей в лицах его друзей или просто случайных прохожих, жестов, даже взгляда и запаха выбивало у Узумаки почву из под ног, взрезаясь в сердце острым клинком болезненного узнавания. Откуда-то слева от ребят послышался громкий голос сопровождающего их преподавателя, звавшего разбежавшихся студентов обратно. Шикамару равнодушно потушил сигарету о кирпичную стену маленького магазинчика, выходя из укрытия, а Наруто слегка вздрогнул, боясь быть пойманным с поличным, а затем последовал примеру друга. Учитель молча проводил их подозрительными взглядом прищуренных глаз, пока те взбирались по высоким ступеньками в душный автобус, и Узумаки лишь коротко хохотнул, ощущая самого себя нашкодившим маленьким ребенком. У Наруто от Саске остались лишь те самые мягкие варежки, которые блондин больше не прятал в самый дальний угол, а наоборот, очень даже старательно напяливал на свои трясущиеся руки каждый раз, когда становилось холодно, а иногда и просто так. И он сдавленно хихикал от своего же маразма, который так и вторил мазохистским желаниям его души страдать так долго и мучительно, пока сердце не разорвется по швам. Ещё у Узумаки остался номер телефона. Тогда, когда младший Учиха выловил Наруто у подъезда его общежития, вываливая как снег на голову все то, что осознал и переосмыслил, блондину казалось, что его нахрен разорвет от облегчения и острой истерики, но Саске лишь ободряюще хлопнул трясущиеся перед ним тело по плечам, приводя в чувства. Грозный ненавистник всего рода человеческого тогда просто-напросто поцеловал его в подставленную щеку, аккуратно собирая холодными губами соленые капли слез, и сказал, что если вдруг ему, Узумаки, что-то будет нужно, то достаточно просто позвонить. А затем как-то очень грустно улыбнулся с немой просьбой о прощении в черных глазах и просто ушел так же внезапно, как и появился. Но Наруто не позвонил. Лишь однажды он позволил своему разуму на несколько часов потерять связь с серой реальностью, позволил себе окунуться с головой во мрак собственных иллюзий. Позволил раненой душе заскучать. После той долгой ночи болезненного ожидания ответа на смс от Итачи, Узумаки вечером следующего дня отправился на другой конец города в квартиру, которая одним лишь своим существованием в том самом многоэтажном доме вызывала у блондина четкое осознание масштабов своей надорванной психики. Но Наруто трясся от ужаса и страха совершенно зря, ведь сколько бы он не звонил в дверной звонок, сколько бы часов не просидел перед чужим порогом – никто так и не откликнулся. Узумаки поморщился, когда через приоткрытую форточку своего окна уловил неприятный и горький запах выхлопных газов и бензина. Большой автобус встал в пробку на подъезде к аэропорту, а это означало, что осталось ещё совсем немного времени до того, как он сможет улететь из этого города на целый месяц и вернуться в него уже совсем другим человеком. Наруто считал, что сейчас он вполне готов начать жить заново. Он совсем не знал, вернется ли когда-нибудь Итачи, не знал, появится ли снова под окнами его общежития Саске, как делал это всегда, но знал, что будет к этому готов. Блондин строил большие планы на свой следующий год обучения, твердо решив взяться за голову основательно и максимально продуктивно, желая с гордостью и без особых приключений окончить университет. Во время всех следующих семестров он планировал найти подработку по вечерам, чтобы к следующему лету накопить на маленькую квартиру, которую можно было бы снимать в городе. А дальше все пойдет как по маслу. Не без трудностей, разумеется, но Наруто предвкушал начало взрослой жизни, очень надеясь, что сможет правильно найти в ней свой путь. К слову, Узумаки даже удалось немного разобраться в том, кем для него являлись оба из Учих. Итачи всегда будет недосягаемым, призрачным идеалом. Личностью с уму не постижимой жертвенностью и заботой, с невероятной силой и абсолютной, непоколебимой верой во что-то светлое и настоящее в людях до самого конца. Он преподнес Наруто бесценный дар в виде никогда ранее не испытанных искренних и доводящих до беспамятства своей чистотой и красотой чувств, о которых даже и не могла помышлять молодая душа. Он скромно показал, как можно любить, небрежно отводя себя самого и собственные желания в сторону. Как можно прощать, забывая про все обиды и жестокие предательства, даже не требуя извинений. Как нужно смотреть на этот мир, ощущая лишь искреннюю благодарность неизвестно чему и кому просто от того, что ты всего-навсего существуешь. Говорить о храбрости и силе духа старшего Учихи, который всю свою сознательную жизнь боролся с собственными страхами и мучительной болью, в высшей степени мужественно снося жестокие удары под дых от родных и близких людей, вообще не стоило. Итачи являлся одним сплошным комком преданности и заботы для Наруто. Он будет хранить воспоминания об этом человеке глубоко в своем сердце до самой смерти, в полной мере оценив подарок судьбы. Ведь та оказала ему неслыханную милость, когда предоставила такого уникального в своем роде человека Узумаки в учителя, наставника и сущее олицетворение любви. И блондин не мог без замершего сердца вспоминать всю ту глубину этих теплых и нежных чувств, которые имел смелость и оглушительное для себя счастье познать рядом с ним, частично переживая их до сих пор. А Саске был просто до одури реальной и подлинной копией его самого, с разницей только в том, что восприятие у того было полярно противоположным. Это всегда было странным, всегда непонятным, а от того жутко притягательным и невообразимо интересным. Человек-вызов, человек-головоломка, но головоломка такая сложная и никак не решаемая, что скулы сводило каждый раз при взгляде на безразличный, но вместе с тем вечно озлобленный бледный профиль. Саске словно показал Наруто обратную сторону его самого. И если Итачи научил и наглядно продемонстрировал то, к чему нужно стремиться и каким стоило бы быть, то младший Учиха сделал абсолютно противоположное. Он буквально кричал всем своим видом обо всем том, во что никогда не надо превращаться. И это тоже стало для Узумаки своим жестоким, суровым уроком, стало плодотворной почвой для борьбы с собственным мраком в душе, стало откровением. Но Наруто вовсе не был уверен, что сможет когда-нибудь отпустить от себя мысль о том, что ещё он мог бы сделать для этого человека, и что тот смог бы сделать для него. Наверное, стоило назвать все то, что между ними происходило простым словом «страсть», но блондин каждый раз хмурился, когда это определение приходило ему в голову. Все было глубже, все неоднозначно и не просто. Впрочем, как и всегда. Но Узумаки готов был сказать Саске спасибо просто за то, что тот жил, и одним лишь своим существованием у того получилось показать блондину совершенно другую грань реальности. А это было так же бесценно, как и всеобъемлющая любовь Итачи. Но все это Наруто принял и осознал всего несколько недель назад. А тогда, весной, его невообразимо сильно крыло и выворачивало наизнанку от невозможности хоть что-то сделать со своим ноющим, растасканным по частям сердцем. Призрачное, но такое важное определение слову «любовь» все так же и по сей день ускользало от него, и Наруто долгие месяцы пытался добиться от своей башки хоть какого-то ответа на собственные вопросы, но слышал лишь тишину, а затем и гул спутанных, разносторонних мыслей. Эти мысли снова вводили его в состояние глубокой опустошенности и иллюзорного равнодушия, ибо истязав свою душу до самого дна, у Узумаки совсем не оставалось сил на то, чтобы справиться с болью как-то по-другому. А где-то на периферии своего сознания он улавливал голос воображаемого Саске, который снова тихо спрашивал у него: «каково это, Наруто - любить сразу двоих?» И блондину тогда казалось, что ему нужно разбить свою голову о ближайшую стену, чтобы понять это. Но время действительно дает смирение. Острая глубокая боль и каждодневные душевные терзания с каждым месяцем плавно сходили на нет, давая израненному сердцу и воспаленной нервной системе с гораздо большим наслаждением созерцать и чувствовать красоту окружающего мира, в который постепенно возвращались утерянные краски. Теперь, спустя полгода, Наруто был уверен, что все будет хорошо. И он свято надеялся, что хорошо будет не только у него. Тем не мене, Узумаки не мог упустить из вида тот факт, что пережив настолько выматывающее нервное потрясение, не прошедшее просто так мимо его психики, у него получится окончательно все забыть. Более того, он и не хотел забывать. Воспоминания были до одури болезненными, но вместе с тем такими теплыми и яркими, что у Наруто дух захватывало каждый раз, когда он переживал все случившееся заново. А это означало, что он действительно справился. Ведь только в том случае, когда человек снова мог воспроизводить в памяти то, что он так усердно и мучительно долго старался от туда выкинуть, изгнать и испепелить до дна, он имел право на новое начало. И только в этом случае счетчик жизни обнулялся, давая возможность истерзанной душе переродиться. - А меня пропустят с пивом, как думаете? – крепко призадумавшись, протянул Киба, тряхнув рюкзаком за спиной, в котором очень недвусмысленно зазвенели алюминиевые баночки. - Ты дебил или как? – возмущенно пропищал Конохомару, привычно отвешивая подзатыльник в миг скуксившемуся Инузуке. – Тебя даже в аэропорт не пустят, кретин ты недоразвитый! Автобус благополучно добрался в установленный срок до аэропорта на окраине города, и оживленные студенты поспешили убраться подальше из душного транспорта, вывалившись на не особо свежий, накаленный полуденный воздух, рассредоточиваясь кучками перед входом в зал регистрации. - Лучше иди выкинь это все, иначе действительно тут останешься, - резонно подметил Шика, попутно оглядываясь по сторонам в поисках закоулка, куда можно было бы подастся, чтобы перекурить. - Не буду я ничего выкидывать! Ты хоть знаешь, сколько это пиво стоит? - В аэропорту есть магазины - купишь уже там. Хорош ныть, - подал голос Наруто, у которого так же, как и у Нары, руки чесались засунуть сигарету в рот. - Ага, только вот цены там поднебесные, - обиженно просипел Киба, но все-таки подошел к ближайшей мусорке. – У меня всего десятка в кармане, - совсем помрачнев, добавил он, пока выкидывал такое дорогое сердцу пиво, не особо, впрочем, переживая по поводу того, как на него посмотрели их сокурсники. - Да заткнись уже, - рявкнул Конохомару, опуская к своим ногам, чтобы перевязать шнурки на ярко-фиолетовых кроссовках. – А вы куда намылились? Там же есть зоны для курения. Давайте хоть регистрацию пройдем! - недовольно обратился он к Узумаки и Наре, которые уже дружно собирались свалить за угол. - Ты сегодня нервный какой-то, - развернувшись обратно, хохотнул Наруто и, подойдя к мелкому, шутливо натянул тому кепку посильнее на лоб, чем заслужил в свою сторону грозный, не обещающий ничего хорошего взгляд прищуренных глаз. - А с вами по-другому никак. Совсем от рук отбились, - в ответ буркнул Сарутоби. - Все на месте? Тогда дружно разворачиваемся и заходим в аэропорт! Никого не терять! Кому нужно в туалет - сразу заворачивайте налево. Встречаемся у сорок седьмой стойки регистрации! Так, молодой человек, куда это вы собрались? Я что, не ясно изъяснился? И вообще... - Несладко нам с ним придется, - поправив рюкзак на плече, тихо подытожил Шика, оглядывая нахохлившегося преподавателя, который пытался за шкирку поймать так и норовившего удрать от него вздорного студента. Грозный учитель, весь с ног до головы облаченный в полный комплект походного обмундирования, вел себя так, словно имел дело со школьниками или, того хуже, воспитанниками детсада, а не с состоявшимися мужчинами и девушками в самом расцвете сил. - И не говори, - многозначительно вскинув брови, согласился Наруто. Аэропорт встретил будущих археологов гомоном не утихающих и на секунду голосов, шумом маленьких колес многочисленных чемоданов, проезжавших и тут и там по серой пыльной плитке пола, и сладким предвкушением чего-то нового и неизведанного. Узумаки бодро вышагивал вдоль многочисленных табло с расписанием рейсов и выходов на посадку, направляясь к озвученной стойке регистрации, и немного удивленно рассматривал окружающие его пространство. Он слегка нахмурился, почувствовав, как что-то неприятно царапнуло его по ребрам изнутри грудной клетки, запоздало вспоминая, что последний раз он был в этом аэропорту, когда встречал прилетевших к нему на каникулы родителей несколько лет назад, после чего больше ни разу не имел возможности их увидеть. Наруто резко тряхнул головой, отгоняя от себя совсем безрадостные и болезненные воспоминания, усиленно включаясь в беседу стоявших рядом с ним в очереди к сдаче багажа друзей. Настроение уверенно поползло вверх, и Узумаки в полной мере восполнил недостаток веселья и ненадолго потерянного задора в своей душе посредством того, что Кибе пришлось вывернуть свой небольшой чемодан прямо перед всеми любопытными гражданами, ибо обнаружилось, что у этого несуразного представителя рода человеческого был перевес аж на пять килограмм. А был он потому, что три бутылки крепкого виски таки нашли своё законное место в багаже. Конохомару ещё очень долго чертыхался и злился, так как именно ему пришлось переложить алкоголь к себе в и без того битком набитый чемодан, а Шикамару просто давился хохотом, наблюдая за тем, какая воистину колоритная пара образовалась в их компании. Слава богу, что этот инцидент прошел мимо глаз преподавателя. Проблем бы тогда прибавилось. Благополучно пройдя паспортный и таможенный контроль, ребята одними из первых вырулили в огромный зал ожидания, с неким удовольствием для себя обнаруживая целый час до посадки, что давало возможность походить и поглазеть на дорогие витрины брендовых магазинов, да собраться с духом перед полетом. - Узумаки, только не смотри направо, - дернув блондина за рукав, предостерегающе прошептал Киба, когда они прогуливались вдоль всевозможных пестрящих красочными вывесками кафе, надеясь завалиться в одно из них и поесть что-то недорогое. - Мм? А что там? – Наруто ожидаемо повернулся именно в ту сторону, в которую поворачиваться было запрещено. Повернулся и четко ощутил, как молниеносно прошибло его током до мозга и костей. - Блять, я же сказал - не смотри! – в сердцах выругался Инузка, обеспокоенно оглядывая застывшего каменной статуей друга, в глазах которого так ясно сейчас читалось глубокое потрясение на грани полноценного шока. Узумаки почувствовал, как замерло его сердце, казалось, на несколько долгих секунд, а затем снова забилось с нечеловеческой силой. Он слышал собственный пульс, глухим эхом отражавшийся в висках, и готов был поклясться, что какое-то время просто не дышал. Наруто дрожал с кончиков волос на макушке до самых пят, но не мог найти в себе сил отвернуться и перестать смотреть. Смотреть на торчащий ёжик черных как смоль волос, на прямой, гордо вздернутый аристократический нос, на такой же, как он и помнил, бледный, будто высеченный из мрамора профиль. И ровно в тот момент, когда из груди его вырвался тихий, сдавленный и абсолютно не контролируемый всхлип, Саске повернулся, в упор встречаясь с яркой синевой ошарашено смотрящих на него глаз. - Узумаки, стой. Стой, я сказал! – угрожающе прошипел Киба, когда Наруто, не видя больше ничего и никого кроме человека, стоящего сейчас в нескольких метрах от него, сделал уверенный шаг тому навстречу. – Ай, бля-я, всё, пиздец. Мелкий! Мелкий, ты где? Мы потеряли Узумаки! – крепко матернулся Инузука чуть погодя, принимаясь вертеть башкой в разные стороны в поисках куда-то испарившихся друзей, обреченно поглядывая в сторону стремительно удаляющегося от него блондина. А Узумаки пытался не завыть вслух от невесть кого чувства, когда увидел, что Саске вдруг отмер, и теперь так же направлялся к нему. Они остановились только тогда, когда между ними остался всего метр свободного пространства. И каждый из них молчал, не находя слов, совершенно не догадываясь о том, какая ошеломительная буря эмоций переливается сейчас свежим крышесносным потоком по жилам друг друга. - Привет, - через целых полминуты ступора прохрипел Наруто, размыкая губы первым, не отводя взгляда от чужих черных выразительных глаз, пытаясь всего-навсего не задохнуться ко всем чертям. - Привет, - тихо повторил Саске, закусывая собственный язык, а через секунду плюнул на все и улыбнулся. И от этой неожиданно искренней и нереальной мягкой улыбки внутренности Узумаки скрутились в такой тугой жгут, что закружилась голова от ощущения чего-то сильно щекочущего в районе солнечного сплетения. Он смотрел на младшего Учиху прямо, во все глаза, внимательно разглядывая каждый миллиметр тонкой бледной кожи его лица, даже и не отдавая себя отчета в том, что совсем не боялся просто-напросто смотреть. Потому что больше не чувствовал боли. - Узумаки, меня сейчас разорвет от счастья, если ты не прекратишь лыбиться, - проговорил Саске, так же не сводя и на секунду глаз с человека, который, сам того не ведая, подарил ему новую жизнь. Он действительно не знал, куда себя деть от распирающего его изнутри непонятного чувства дикой эйфории. - Ты сам лыбишься, - подметил Наруто, у которого аж дыханье сперло от того, как тут же сконфузился младший Учиха, силой сжав губы обратно в узкую полоску. Узумаки едва не расхохотался от этого спектакля. - Ну и? Долго пялиться на меня будешь? – деланно недовольно пробухтел Саске, нарочно принимая именно то закостенелое, хмурое и недовольное выражение лица, с которым проходил большую часть своей жизни. Младший Учиха вдруг решил, что хочет ещё разок поглумиться над белобрысым, вовсе не желая упускать такого невероятного шанса. Ведь Узумаки даже и не подозревал, что мог сделать с ним одним лишь своим появлением спустя столько месяцев. - Сколько захочу, столько и буду пялиться, - в тон ответил Наруто, не прекращая улыбаться словно умалишенный. - А меня ты спросил? - А чего тебя спрашивать? - Действительно. Мозгов-то нет. - Свои-то давно обрел? - Не твое дело, идиот. - Сам идиот. - Ну вот и иди куда шел. - А вот и не пойду. Младший Учиха опустил голову, разорвав зрительный контакт. Но лишь для того, чтобы тихо хохотнуть, вновь поднимая на блондина смеющиеся глаза. - Сюда лучше иди. - Саске-е, - самозабвенно протянул Наруто родное имя, прежде чем кинулся в расставленные в стороны чужие руки, которые крепко сомкнулись за его спиной сразу же, как только Узумаки уткнулся носом куда-то в бледную шею. – Я так скучал, Саске... Он совершенно не понимал, что говорил, зачем говорил и почему. Наруто ощущал целый ворох поднявшихся из глубины его души оглушительных эмоций, к своему удивлению отмечая, что чувствовал лишь какую-то щемящую добрую грусть вперемешку с глупым счастьем. Он был до дикости рад его видеть. - А я не скучал, - приподняв бровь, меланхолично ответил Саске, а сам внутренне весь свернулся в клубочек от того, с каким трепетом и рвением так и лип к его груди белобрысый. - Врешь. - Вру. Наруто нехотя оторвал голову от чужих ключиц, куда до этого желал зарыться всем лицом, выбрался из объятий и отошел на пару шагов назад, уверенно заглядывая в темные глаза напротив. Дышал он рвано, через раз, коленки его то и дело подрагивали, заставляя переминаться с ноги на ногу, а сам Узумаки слов не находил на то, чтобы передать даже самому себе все то, что сейчас ощущал. Он столько раз, столько мучительных ночей подряд представлял, как снова сможет увидеть его, заранее подготавливая себя, выучивая до скрежета зубов наизусть возможный диалог. А когда он уже смирился, когда практически смог отпустить, получилось все так, что ему, Наруто, было совсем не страшно и вовсе не больно. Это оказалось настолько странным и невероятным, что заставило тряхнуть головой, а затем снова уставиться на чужое бледное лицо, проверяя, а не сон ли все это. Ведь Узумаки был уверен, что не сможет без сожаления и болезненной дрожи даже стоять на одном асфальте с младшим Учихой. Да, он знал, что справится, знал, что будет готов. Но это чувство сплошного счастья, уверено и четко идущее наперекор всему жестокому прошлому, всем обидам и всей боли, просто грозилось стереть его в мелкий порошок. И Наруто отметил, что, отчасти, все это благодаря Саске. Ведь это он смотрел на блондина сейчас так, будто Узумаки есть самое родное и дорогое в его жизни. - Да, я тоже шокирован, прекрати пялиться уже, - многозначительно кивнув, напомнил о себе Учиха, с подозрением посмотрев на белобрысого, который все так же гипнотизировал его своими невозможными голубыми глазенками. - Сказать честно? Я думал, что, если и увижу тебя, то ты будешь бухим в говно и сразу же начнешь обвинять меня во всем, в чем только можно, - скороговоркой начал Наруто, выдавая все как на духу. – Потом мы бы подрались, а после покурили и, может, я бы напился тоже. Это действительно был один из тех малоприятных, но таких, черт возьми, родных и до одури привычных вариантов, что накидал у себя в голове Узумаки за эти полгода. Учиха неожиданно тихо рассмеялся, отводя глаза куда-то в сторону. Забавно, но примерно так и он представлял себе эту встречу. - Ну, как видишь, я трезв. Покурить можем выйти вон туда, драться мне с тобой без надобности – руки марать не хочу. А обвинять тебя в чем-то, Узумаки, себе дороже, - подытожил Саске, поправляя на плече ремень дорожной сумки. И, не говоря больше ни слова, он развернулся и направился к одному из выходов на специально отведенные для курения зоны. Наруто недоуменно вылупился в ответ, а затем слегка нахмурился, оглядывая спину внезапно покинувшего его Учиху, но секундой позже лишь хохотнул, опуская голову. Опять это чудовище уходит без предупреждения, безмолвно прося следовать за ним. И Наруто снова пойдет, ибо, право, должны же быть хоть какие-то неизменные вещи в этом мире. - Вот же говнюк. - Я все слышу, - через плечо кинул Саске, не без удовольствия отмечая, что блондин так же, как и всегда это было, топал за ним. В груди его отчетливо зашевелилась странная, острая, но беззлобная грусть. Это было просто невообразимо знакомо и до замершего сердца важно. Все это. Но от этого больше не хотелось бежать. - Так и не бросил? – спросил младший Учиха, когда они встали в уголочке на балконе подальше от всех остальных расслабляющихся никотином людей. - Не-а. Как-то не до этого было, - отрицательно помотав головой, ответил Наруто, пытаясь справиться с зажигалкой, которая никак не хотела извергать маленькое пламя на теплом ветру. - Тупица, - цыкнул Саске, вырвав из руки тут же нахохлившегося блондина несчастный сверток табака и прикурив его о свою уже тлеющую сигарету, что держал в зубах, через пару секунд протягивая обратно. - Сам такой, - Узумаки почувствовал слабый электрический разряд, когда случайно соприкоснулся с чужими холодными пальцами. На некоторое время между ними воцарилась тишина. Но она вовсе не приносила дискомфорта или неловкости, наоборот – давала стойкое ощущение какого-то непонятного уюта, заставляя их обоих прятать невесомые мягкие улыбки за сигаретным дымом. Наруто поглубже затягивался никотином, думая о том, что сейчас проснется в своей кровати в общаге, и младший Учиха снова останется лишь расплывчатым силуэтом на фоне его болезненной фантазии. А Саске не переставал дивиться происходящему, смазано проходясь взглядом по всему телу белобрысого, возвращаясь обратно к его загорелому лицу, в конечном итоге останавливаясь на маленьких редких веснушках на чужом курносом носу и щеках. Тех самых веснушках, о существовании которых он узнал тогда, на крыше, когда сам он был ещё совсем другим человеком. - Прости, что научил тебя курить, - негромко выговорил Учиха, отворачивая лицо от ярких лучей солнца. - Ерунда. Лучше ты, чем кто-то другой, - слегка пожав плечами, просто ответил Наруто, даже и не думая о том, как двусмысленно прозвучали его слова. Сейчас он совсем не чувствовал потребности в том, чтобы что-то скрывать. Сейчас все казалось таким правильным и таким цельным. Все как надо. И Узумаки совсем не стыдно было говорить о том, что для него значил младший Учиха. Пусть и говорить так косвенно. - Сочту за комплимент, - Саске усмехнулся, привычно и виртуозно выпуская кольца дыма Наруто в лицо, как делал когда-то давно. – Куда намылился? - Не я, а мы, - поправил блондин, потушив сигарету о стоящую рядом пепельницу, доставая новую. – Почти весь наш курс отправили в экспедицию в горы на месяц. Палатки там, костры, спальники, туалет под ближайшим кустом, душ в озере и все такое. Круто, в общем. Ну и мое любимое копание в земле с лопаткой. Короче, я рад, что сваливаю, - затараторил он, активно жестикулируя, забывая прикурить. - О, и с нами такой препод летит – это капец. Видел бы ты его заумную рожу. Он такое вытворяет, что... Саске молча вытащил сигарету из чужих пальцев, снова прикурив её о свою, внимательно слушая то, что ему так возбужденно рассказывали. Он ухмыльнулся своим мыслям о том, что белобрысый ничуть не изменился и все так же трещал без остановки, только дай волю. Младший Учиха так же, как и Наруто, и подумать не мог о том, что сможет когда-нибудь вот так просто снова разговаривать с ним, совершенно не ощущая ни злости, ни ненависти, ни обид, ни даже боли. Саске крыло от того, что он мог снова просто слушать этот голос, который такими приятными вибрациями отражался сейчас в его грудной клетке. Там, где почти ровно стучало сердце. - Что? Давай, скажи опять, что у меня язык без костей, - буркнул Узумаки, когда заметил, что Учиха лишь попеременно кивал на каждое его слово и молчал. - Ты сам это сказал, - вскинув голову, подметил Саске, разглядывая чистое голубое небо над собой. – Девушку-то хоть нашел? – чуть погодя спросил он. Спросил, на самом деле, для того, чтобы просто спросить, не вкладывая в это какой-либо подтекст. - Какие девушки? Я в себя-то после всего пришел только...я только недавно их вообще начал замечать, - запнувшись, невнятно промямлил Наруто, в свою очередь уставившись на собственные кроссовки. Поднимать былую боль совсем не хотелось снова. - О, значит, ты все ещё пидор, да? Саске уловил сменившуюся интонацию, но сделал вид, что не обратил внимание. Пусть то, что было в прошлом, там и остается. Незачем тянуть это дерьмо обратно. - Заткнись. Я не пидор, - обиженно буркнул Наруто, но почувствовал лишь распирающий его грудную клетку смех. – Я не разделяю людей так, говорил же. - Тебе напомнить, с кем анальной девственности лишился, м? – Саске доставило нереально взрывное удовольствие то, как тут же вспыхнул ярким румянцем Узумаки перед ним. – Таких людей называют пидорами. Он все эти полгода мечтал увидеть краску смущение на лице белобрысого вновь. - Отстань, придурок. - Только после тебя, идиотина. Наруто демонстративно фыркнул, четко ощущая, как горели его щеки, а затем, выждав несколько секунд, полностью повернулся, в упор встречаясь с черными глазами, которые на солнечном свету всегда были, на самом деле, темно-карими. - Я правда скучал, Саске, - мягко сказал он, невесомо улыбнувшись. Он чувствовал, как ностальгия пробивала его до мозга и костей, но не приносила с собой разочарования и боли, а оставляла лишь тонкую дымку щемящей грусти. - И я. Младший Учиха ощущал, как у самого него быстро-быстро забилось сердце, пока он разглядывал гладь яркой синевы в чужих глазах. Эти полгода дали ему шанс на то, чтобы понять, что на самом деле значит любовь. И это время научило его отпускать. - Только не лезь обниматься опять, а то тошно, - очень серьёзно заверил он, после чего едва не распался на кусочки, увидев, как Наруто ожидаемо надулся. Как же он скучал. - И не дождешься, - обиженно просипел блондин, сцепляя руки в замок на груди. Младший Учиха широко улыбнулся, наблюдая яркую роспись напускного негодования на смуглом лице, а затем слегка прищурился, когда заметил, как секундой позже напрягся Узумаки всем телом: его пухлые губы сомкнулись в узкую полоску, выдавая нерешительность вперемешку с легкой нервозностью. И он заранее знал, что так хотел спросить у него Наруто. - Саске, а...а как...как Итачи? Узумаки весь сжался, пока выговаривал имя, которое ему было все ещё очень нелегко произносить вслух, и прикрыл глаза, выпуская из легких весь воздух, пока ждал ответа. - А ты спроси у него сам. Наруто замер, абсолютно не понимая того, что ему сейчас озвучили, а мгновеньем позже ощутил, как невообразимо сильно шарахнуло его оглушительное осознание, когда Саске перевел взгляд куда-то ему за спину, улыбаясь невесомо, понимающе и, вместе с тем, как-то совсем грустно. Блондин тихонечко всхлипнул, ощущая целый табун мурашек, пробежавших вдоль его позвоночника, совершенно не находя в себе сил на то, чтобы оглянуться. Узумаки только почувствовал тепло чужого тела позади себя, и судорожно попытался справиться с тем, чтобы подавить так внезапно и быстро подкатившие к горлу слезы. - А я ждал тебя, - негромко прошелестел до одури знакомый голос рядом с его ухом, и Наруто силой зажмурился, покрепче сжав зубы, борясь с приступом удушья от того, каким мощным торнадо узнавания пронеслась в его голове эта короткая фраза. Фраза, с которой когда-то давно все началось. Саске кивнул сам себе и выкинул окурок мимо пепельницы, искоса поглядывая на совсем потерявшегося от собственных эмоций Узумаки. Ему было все ещё тяжело полностью принять тот факт, что не он один горел с ног до головы этими странными, но такими теплыми чувствами к голубоглазому идиоту. Это осознание до сих пор врезалось ему под ребра тупым клинком не утихающей боли, но совершенно не несло в себе более обиды и разочарования. Это была та самая боль, которую человек ощущает как остаточное, побочное явление после всего пережитого. Она едва различима, почти невесома и призрачна, но, все же, не дает однозначного и полного покоя. Но младший Учиха сделал гораздо больше, чем кто-либо когда-нибудь мог от него ожидать. Он познал глубокий и чистый омут смирения, научился искать свет, вместо постоянного мрака, и понял, как люди делали то, что называлось прощением. У него получилось отпустить и дать возможность сделать самостоятельный выбор. Он осмелился предложить этот выбор не только своему брату и Наруто, но и, в первую очередь, самому себе. И это были не ненависть на весь мир за собственные неудачи, не злость от осознания полной безысходности и не болезненное отчаяние. В конечном счете, Саске, всего-навсего, избрал любовь. Любовь не как что-то романтическое, а как чувство всеобъемлющее. Любовь ко всему и всем. Это было сродни жестокой смерти и последующему болезненному перерождению, которое, к слову, далось очень непросто для Саске, но было так важно и уже давно желанно, что приносило собой одно сплошное и неслыханное облегчение. Ведь он снова мог просто жить, не горя изнутри изничтожающим пламенем лютой ненависти ко всему, на что только смотрел. Он смог справиться с собственным монстром, который так уверенно и крепко врос корнями в его душу. И теперь, по факту, младшему Учихе было абсолютно наплевать на то, под каким углом повернется его жизнь, и будет ли в ней когда-нибудь ещё присутствовать Наруто. Саске просто понял, что настоящая любовь совсем не нуждается во взаимности. Любовь все прощает, все забывает, ничего не требует, не подавляет, не ищет выгоды и не помышляет зла. Она просто существует, наполняя человека силой и светом где бы он не находился и как бы не решил прожить свою жизнь. Младший Учиха все ещё удивлялся сам себе и дошедшему до него осознанию о том, что теперь он мог предложить Наруто полную свободу выбора, не ожидая ничего в ответ. Потому что любил. - Я жду у выхода на посадку, - ровным голосом оповестил Саске, обращаясь к стоящему за спиной Узумаки брату. – Рад был тебя видеть, - уже проходя мимо, вскользь бросил он содрогающемуся от волнения Наруто, получая в ответ полный благодарности и безграничного тепла взгляд голубых глаз. И младший Учиха ушел, невесомо улыбаясь своим мыслям, в полной мере принимая тот факт, что он, наконец-то, сделал все как надо. - Так боишься посмотреть на меня? – проводив Саске взглядом, мягко спросил Итачи, вновь поворачиваясь к блондину перед собой, который так и продолжал стоять ступой на месте, не в силах даже шелохнуться. Ответом ему послужили несколько быстрых утвердительных кивков головой, и Учиха беззвучно усмехнулся, прикусывая собственную нижнюю губу. Он сдвинулся с места, медленно обходя Наруто по кругу, останавливаясь перед ним на расстоянии вытянутой руки, а затем тихо рассмеялся, видя, что тот закрыл глаза, все ещё слегка подрагивая от напряжения. - Мне всегда нравилась твоя смелость, Наруто, но сейчас что-то явно идет не так, верно? – медленно протянул Итачи, не прекращая улыбаться. Блондин снова кивнул, стараясь не разорваться от собственных эмоций и не упасть на холодную плитку пола. Ну почему это так невероятно волнующе? - Я тоже, если честно, немного испугался, когда увидел тебя. Но радость от встречи оказалась гораздо сильнее страха. Поэтому я здесь. Учиха слегка нахмурился, разглядывая никак, казалось, не отреагировавшего на его реплику Узумаки, который лишь посильнее стиснул зубы, да стал дышать через раз. Неужели Наруто действительно не хотел его видеть? - Так мне уйти? – вкрадчиво спросил Итачи, делая шаг в сторону, внимательно следя за реакцией блондина. - Нет! – широко открыв глаза, тут же вскрикнул Наруто, выставляя руки вперед и натыкаясь ими на ребра старшего Учихи, отчего четко ощутил, как сердце его упало в пятки. - Ну вот видишь – совсем и не страшно, – мягко подметил Итачи, сразу перехватывая чужие ладони, слегка подтягивая блондина к себе. А Узумаки совсем не сопротивлялся, лишь громко всхлипнул, чувствуя невыступившие слезы в уголках своих глаз, когда уткнулся носом в подставленное плечо, вдыхая до самого дна легких запах, который преследовал его в каждом закоулке все эти полгода. Пока Итачи нежно и невесомо очерчивал подушечками пальцев изгиб чужих плеч и позвонки на напряженной шее, Наруто с глубоким выдохом облегчения осознал, что больше не чувствовал под своими руками некогда выступавшие ребра и острые лопатки. Он только ощущал, как плавился как сыр в духовке от сносящей его нереальной радости, потому что больше не нужно было бояться обнять так сильно, чтобы воздух из легких вышибло, опасаясь, что это может послужить физической болью для измученного тела. Что больше не нужно переживать по поводу того, что лишь одно его прикосновение может нарушить шаткий покой чужой раненой души. - Ты живой, - на выдохе, тихо промямлил Узумаки, самозабвенно прикрывая глаза, не прекращая беспорядочно исследовать ладонями чужую спину. Как же сильно он хотел просто убедиться в этом. Сколько времени не мог найти себе места от не знания. Как мучительно долго ждал. - Живой, - кивнув, ответил Итачи, с наслаждением вдыхая в себя запах щекотавших его по носу спутанных блондинистых прядей. – Более того, я больше и не собираюсь умирать. Старшему Учихе было абсолютно наплевать на то, как искоса оглядывали их незнакомые ему люди, стоящие на другом конце балкона. Как тихо перешептывались они, отводя глаза, а затем вновь поворачиваясь к двум молодым парням, который тонули в нежных и бережных, робких объятьях друг друга. Итачи даже и представить себе не мог, что эта встреча произойдет вот так внезапно и так скоро вопреки тому, что прошедшие полгода тянулись для него бесконечно и невообразимо долго. - Ты вылечился? – Наруто вскинул голову, неосторожно натыкаясь своими губами о едва заметную ямочку на чужом подбородке, от чего сам же очень сильно смутился, тут же неловко отсранившись на полметра назад. - Ещё нет. Но прогресс уже есть. Итачи широко улыбался и слегка щурил темные глаза, в которых плескалась лишь всепоглощающая чистая любовь, даже и не думавшая угаснуть за долгое время расставания. Узумаки подавился воздухом, когда запоздало прошелся взглядом по всему телу старшего Учихи, сравнивая свои тактильные ощущения с визуальными очевидными фактами - Итачи выглядел сейчас точно так же, как и тогда, когда они только познакомились: щеки больше не были впалыми, угловатость выступавших ребер и ключиц сменилась на ярко выраженный мышечный каркас, под глазами практически не было видно залежей глубоких синяков, а кожа снова стала просто неестественно бледной, а не болезненно-желтой. - Я...я так рад, - прохрипел Наруто, сразу откашлявшись и отведя взгляд в сторону, чтобы Итачи, не дай бог, не увидел в них того, что не хотелось выставлять на показ. Узумаки чувствовал себя настолько счастливым и цельным, что сил не было на то, чтобы сдержать улыбку, а затем прикрыть рот одной рукой, ладонью другой наспех вытерев скатившиеся по щекам слезы. А старший Учиха лишь невесомо поджал губы, почувствовав, как поглотило его полное понимание того, что эти полгода прошли для них обоих вовсе не зря. - Мне не нравятся твои пристрастия к сигаретам, - оповестил Итачи, смахнув с лица непослушную прядь черных волос. – Я видел, что вы с Саске курили, - добавил он, когда Наруто непонимающе посмотрел на него. - Да-да, я брошу. Брошу, когда вернусь, - быстро закивал Узумаки, все ещё не находя связи с реальностью. И все же, он понимал, что теперь будет просто обязан сдержать обещание. - Я верю тебе, - тихо вымолвил Итачи, не сводя взгляда от чужих покрасневших, но таких радостных глаз. Было в этой простой фразе что-то такое двусмысленно-тягучее, будто говорил он вовсе не о никотиновой зависимости. Словно старший Учиха хотел сказать, что уже готов был снова довериться сам. - Куда ты летишь? – чуть погодя спросил он, пока Наруто все так же смотрел на него с немым восторгом в широко распахнутых глазах. - На...в экспедицию в горы. Не только я, весь курс. Типа практика, - сбивчиво выдавил из себя блондин, забывая, казалось, делать вдохи между предложениями. - Мне не нужно будет снова тебя спасать после таких экспедиций? – игриво приподняв бровь, улыбнулся Итачи, после чего рассмеялся от того, как Узумаки закусил губу, снова отведя взгляд. - Вообще, я и не собирался искать себе приключения, но если...если ты хочешь меня спасти, то...я буду не против, - Наруто замялся, чувствуя на себе внимательный, искрящийся теплотой взгляд родных глаз. Он ощутил, как снесло его волной спутанных и волнующих эмоций сразу же, как только Итачи сделал шаг ближе, положив прохладную ладонь на его нагретую на солнце макушку. Так, как делал это ещё очень давно. - Хочу, - подтвердил старший Учиха. – Но чуть позже. Время ещё не пришло, - мягко добавил он, заглянув в чистые голубые глаза так, чтобы его поняли без лишних слов. Итачи действительно хотел спасти Наруто ещё раз. Спасти так, чтобы ни разу после не иметь возможности переживать нужную, но мучительную разлуку. Чтобы больше не выпускать из объятий ни при каких обстоятельствах. Все эти полгода он пытался взять себя в руки, пытался перенаправить свои мысли, действия и усилия на выздоровление и реабилитацию. И если сначала он опасался невозможности исполнения выбранного им курса, то по истечении пары месяцев в другой стране понял, что сможет сделать это. Ведь у него был ориентир, была причина и был человек, к которому он обещал вернуться тогда, когда утихнет боль. А ещё у него был младший брат, всегда имеющий отдельное место в его жизни и сердце. Брат, который нашел в себе силы на то, чтобы быть рядом только совсем недавно. И боль ушла. Как и прошлое, которое тянулось неподъемным грузом за истерзанной душой бесконечное и невероятное количество лет. Итачи переживал это время так, словно оно было новым стартом, новой чистой страницей, новым миром. Миром, в котором больше не существовало места для страданий, в котором уже давно нужные и родные люди воссоединились вновь, прощая друг друга и самих себя со слезами на глазах. Но слезами такой искренней доброты и сожаления за все так тупо и бессмысленно прожитые годы, что становилось порой жутко от осознания масштабов всего наступившего облегчения. Ему осталось совсем чуть-чуть до того, чтобы окончательно встать на ноги и полностью выпрямится, с гордостью подняв голову над всем тем ужасом, что остался далеко позади. Итачи нужно ещё немного времени, и тогда он вернется для того, чтобы больше не уходить. Если, конечно, его будут ждать. - Знаю, - тихо всхлипнул Наруто, прежде чем успел себя остановить. – А ты куда летишь? – взяв себя в руки, уже более спокойно спросил он, когда Итачи убрал ладонь с его головы. - Обратно в Швейцарию на реабилитацию. Я был в городе всего несколько дней. - Я писал тебе весной...но ты не ответил, и я подумал, что... - Не ответил, потому что не был готов, - перебил Учиха, ощутив, как начали подниматься откуда-то изнутри его сердца болезненные воспоминания, в которых он прятал от самого себя собственный телефон, чтобы не сорваться. Но так было действительно лучше. Иначе кто знает, где бы они все сейчас были. - Ясно, - Наруто кивнул и в смотрящих на него темных глазах уловил тонкую дымку извинения и сожаления, после чего решил, что, да, так было нужно. Узумаки снова отдал должное предусмотрительности и мудрости Итачи, который смог уберечь их обоих от совсем ненужной боли ещё тогда, когда никто из них даже и близко не отошел от случившегося. - А Саске? Он ведь с тобой летит? - Да, со мной, - Итачи мягко улыбнулся, и на лице его ярким светом отразилось искреннее счастье. – Он все эти полгода был со мной. - Ого, - тупо выдал Наруто, непроизвольно округлив глаза от услышанного. Да, он знал, что Саске изменился. Заметил это ещё тогда, когда последний раз видел того у порога собственного общежития. Но он и подумать не мог о том, что у этого вечно огрызающегося и злющего как черт на старшего брата человека получится перевернуть самого себя настолько, чтобы быть с Итачи рядом тогда, когда не смог даже он сам. Наруто ощутил внутри себя колоссальное облегчение от того, что примирение, видимо, все-таки состоялось. - Я...у меня слов нет. Я так рад, что Саске больше ядом на тебя не брызгает, - хохотнув, быстро затараторил Узумаки, все ещё не вернув глаза к нормальным размерам. – Это же...это же вау, просто...вы ведь правда помирились, да? Я ничего не перепутал? - Я смотрю, ты рад даже больше, чем я, - негромко рассмеялся Итачи, растягивая губы в широкой улыбке. – Да, помирились. Наруто кивнул, даже и не пытаясь скрыть то, как сильно распирало его от невероятных по диапазону эмоций. - Все-таки не зря я ему мозги промывал по поводу тебя. Хоть в чем-то оказался полезным, - подметил он, немного гордо вздернув подбородок. Узумаки моментально прокрутил у себя в голове все их с Саске диалоги на повышенных тонах, где он пытался донести до младшего Учихи святую истину посредством криков и ударов кулаком по чужому прямому носу. - Ты всегда себя недооценивал, - ответил Итачи, неожиданно для развеселившегося Наруто проводя указательным пальцем по его щеке, невесомо очертив слегка шершавые полосы, которые всегда походили на лисьи усы. – Спасибо тебе, Наруто. - За что? – оторопело выдавил из себя блондин, на пару мгновений забыв, что значит дышать. - Ты вернул мне брата, - через несколько долгих секунд молчания тихо вымолвил Итачи. У Наруто в который раз не получилось сдержать непроизвольный короткий всхлип. А по щекам Итачи быстро текли слезы чистой и непомерной благодарности.

***

- Нару! – послышался донельзя раздраженный голос откуда-то сзади. – Ты где был? У нас посадка через десять минут! – подлетев к стоящему столбом другу, громко возмутился Конохомару, дернув того за плечо. - Что? Что такое? – повернувшись, оторопело отозвался блондин, высовывая наушники из ушей. - Нет, вы посмотрите на него! – разведя руки в стороны, протяжно взвизгнул Сарутоби, обращаясь к стоявшим рядом с ним Кибе и Шикамару. – Ну держись у меня, Узумаки. Я из тебя всю дурь в этих горах выбью! - Ты как? – контрастно спокойно с орущим мелким спросил Нара, с беспокойством оглядывая слегка покрасневшие голубые глаза. Конечно, разволновавшийся и разозленный Инузука уже двадцать раз успел всё рассказать ребятам касательно того, кого они успели повидать, и на встречу с кем так самозабвенно и целеустремленно направился Наруто, совершенно не слушая предостережения своего друга. И все парни решили тогда, предварительно минут пятнадцать проведя в оживленном споре, что лучше не трогать Узумаки сейчас, давя своими благоразумными наставлениями. Ведь блондин только совсем недавно стал снова улыбаться. Тем не менее, всех их очень сильно волновал тот факт, что Наруто мог опять окунуться с головой во мрак собственных депрессий. И кто знал, когда у того получится выбраться из всего этого вновь. - Н...нормально, - слегка запнувшись на первой букве и неловко улыбнувшись, выговорил блондин, а затем снова отворнулся к панорамному большому окну во всю длинную стену, задумчиво уставившись на выходивший на взлетную полосу самолет где-то вдалеке. Он проводил обоих Учих до самого выхода, неловко переминаясь с ноги на ногу, когда все они стояли в очереди на последний контроль перед вылетом. Наруто тогда смотрел на мягко улыбающегося Итачи и что-то тихо бормочущему ему Саске и не мог собрать в своем сознании воедино картину того, как эти двое вполне себе мирно и очень даже по-родному близко стояли рядом друг с другом. В глазах младшего Учихи не было злости и обиды, когда он переговаривался со старшим, когда обеспокоенно спрашивал, не забыл ли тот выпить таблетки. А Узумаки тихонечко стоял рядом, пытаясь не разорваться от чувства глубокой и колоссальной радости, поразившей его в самое сердце. Но Наруто было спокойно. Спокойно и легко. Он смог по очереди обнять Саске и Итачи в последний раз, смог снова ощутить те самые разные, но донельзя сильные и теплые чувства к каждому из них. У него получилось снова отпустить от себя их обоих, смотря в след со стойким ощущением преддверия чего-то важного. - Только не реви опять, а то по шее получишь, - поравнявшись с другом, пробурчал Инузка, так же разглядывая чистое голубое небо, в которое они взлетят уже через каких-то сорок минут. - Все хорошо, - тихо ответил Наруто, больше не находя нужды в том, чтобы скрывать слезы, которые безостановочно катились из его глаз. Но это были слезы воистину доброй грусти. - Уверен? - Да. Теперь да. Странное это чувство – любовь. Чувство невероятно сильное и способное на настоящее чудо. Для кого-то оно нежное и теплое, доводящее до дрожи в коленках, заставляющее трепетать и неловко поджимать губы, чтобы скрыть бесконтрольно рвущуюся наружу улыбку. Мягкое и воздушное, легкое, готовое подарить неземное счастье, лишь протяни руку навстречу. Ласковое, солнечное, дорогое сердцу, приносящее наслаждение и эйфорию, дающее мудрость, приближающее к осознанию того, на чем на самом деле держался все ещё весь мир. Непоколебимое и светлое, чистое и глубокое, умиротворенное и волнительное одновременно. Для кого-то наоборот: мощное, четко осязаемое, сносящее своей силой все, что до этого имело твердую почву в душе. Острое, режущее по старым швам, заставляющее одуматься, пересмотреть свои взгляды на многие вещи, требующее право на существование. Неизведанное, загадочное, терпкое на вкус, давно уже желанное, абсолютно девственное и чувственное. Невообразимо жгучее, ослепляющее, взрывное, призывающее бороться с самим собой, уничтожающее страхи и неуверенность, приносящее прозрение. А для кого-то и вовсе привычное, иногда болезненное, жертвенное, родное. Доводящее до беспамятства, дарующее жизнь, восстанавливающее силы. Первозданное, учащее терпению, усмиряющее гордыню, красивое как искусство. Доброе, заботливое, местами непонятное, но несомненно единственно верное, указывающее нужный путь. Самое искреннее и яркое, сложное, но вместе с тем невероятно простое. Излечивающее раны и дающее надежду. Любовь такая разная, такая многогранная, возвышенная и настолько всеобъемлющая, что раз испытав её, человек уже не сможет забыть то, как был рожден заново. Она дает покой и всегда приносит смирение. Но лишь тогда, когда она настоящая. Все это было невероятно тяжело и болезненно, думал Наруто. Все то, что произошло между ними тремя. Но все это подвело их всех к конечному и однозначному выводу. Любовь способна на исцеление, способна на совершение настоящего переворота в людских душах. Способна на спасение. А спасение приходит из рук тех, кто смог познать это чувство. Кто нашел в себе силы на то, чтобы взрастить его в себе и осмелиться направить во благо. Любовь – это бесценный дар, справиться с которым может далеко не каждый. Забавно, но всегда удивительно то, что приходит она именно тогда, когда её совсем не ждешь. И совершенно очевидно, что все они нашли свое спасение в руках друг друга. In your hands – salvation.

Конец

Кароч, пацаны. Я репетировал оскароносную речь ещё с главы пятой, а вот теперь, когда все закончилось, я даже и не представляю, что сказать. Я знаю, что очень многие из Вас хотели, чтобы Наруто остался в конечном итоге с Итачи. А некоторые желали увидеть в финале Наруто и Саске вместе. Но это не то. В этой истории, какой бы невероятной в некоторых моментах она не была, я изначально делала упор на как можно более реальные диалоги и чувства между героями. А в жизни-то ведь и правда не все так просто, как хотелось бы. И, по-моему мнению, идеальный и счастливый конец для них всех именно такой. Счастливым, в первую очередь, стало воссоединение когда-то давно порушенной семьи - примирение Итачи и Саске. А также то, что все они поняли, что на самом деле представляет из себя любовь. На что она способна. Впрочем, я считаю, что финал остался открытым. Каждый из вас волен додумать свое окончание для всех троих. Я сейчас немножко плачу, и у меня даже температура поднялась от эмоций. И я, правда, хочу написать гораздо больше здесь, но у меня все из головы вылетело. Спасибо Вам всем за то, что были со мной все эти долгих полтора года. Эта работа очень важна для меня, потому как имеет некоторые пересечения с моим личным жизненным опытом. О чем сама я и не догадывалась, пока мне моя бета не подсказала. Спасибо всем-всем за отзывы, за оценки, за поддержку, за похвалу и критику. Вы бы знали, как это подстегивало меня и заставляло бежать быстрее к ноуту, чтобы начать писать новую главу. Отдельное спасибо читателю под никнеймом Onaaa, ибо это создание на протяжении всего фика меня под зад пинало, чтобы я, все-таки, дописал его. И я дописал. И ОГРОМНОЕ СПАСИБО бете, потому как именно с её подачи я и села писать эту историю. А ещё спасибо ей за то, что она редактировала мои пописульки с воистину ангельским терпением, хах. Я Вас люблю, и надеюсь, что мы ещё встретимся. :3