***
Наруто нервно кусал собственные губы, пока рассматривал в экране ноутбука предложенные ему поиском пошаговые инструкции того, как можно правильно, красиво и быстро завязать самому себе галстук. И сидевшие рядом Киба и Шика с выражением глубокой активной мыслительной работы на лице никак не способствовали достижению решения этой неприятной проблемы. - В жизни бы не подумал, что это так сложно, - крайне озадаченно протянул Узумаки, делая первые неудачные попытки справиться со своим предметом гардероба, одним глазом поглядывая в монитор. - И не говори, - поддакнул Инузука. – Вообще не понимаю, на кой черт нужным нам эти галстуки! - У нас выпускной, балда. Нужно выглядеть соответствующе, - пробурчал находящийся в не менее щекотливом положении Нара. - И что? Прям событие, деваться некуда. Будь моя воля, я бы вообще в трениках и футболке пришел. Забрал бы свой диплом, а потом отметил хорошенько это дело у Узумаки в баре. А тут, бля, костюмы, рубашки, галстуки. Чушь собачья. - Ага, чтобы опозорить меня? Я только вчера уволился, - подойдя к зеркалу, должным образом возмутился Наруто. - Но уволился же. Некого позорить, не ссы. Сам говорил, что вискарь у вас там не паленый. - Пацаны, я, кажется, справился, - пропустив мимо ушей реплику друга, оповестил блондин, со всей торжественностью поворачиваясь к ребятам, дабы предоставить им возможность оценить то, что сейчас скомканной удавкой болталось вокруг его шеи. - Что-то не впечатляет, - прикрыв рот кулаком, прыснул Шика, переглядываясь с уже гоготавшим во весь голос Кибой. - Может, ну его, этот диплом, а? – отсмеявшись под обиженное бурчание Узумаки, очень серьёзно предложил тот. - Вы что, ещё не готовы? – взвизгнул залетевший в блок нарядный и причесанный Сарутоби. – Церемония уже через час! - У нас возникли непредвиденные трудности, - хохотнул Шика, указывая на Наруто, который все не терял надежду добиться от этой надоедливой черной полоски надлежащего приемлемого вида. - Серьёзно? Вы не умеете галстуки завязывать? – скептически протянул Конохомару, проходя в комнату. – Давай сюда, - подлетев к скуксившемуся блондину, уверенно добавил он. - Сейчас мелкий класс покажет. И тот действительно показал, уже через пару секунд развернув насупившегося Узумаки к зеркалу с идеальным узлом, который теперь действительно украшал, а не уродовал его шею. - Вот тебе на! - Ты следующий, - угрожающе просипел младший, ткнув пальцем в вытянувшееся от шока лицо Инузуки. – И побыстрее! Такое ощущение, что это мне ваши дипломы нужны. Вскоре, потратив ещё полчаса на последние приготовления и ещё немного на то, что бы разнять вечно ругающихся Кибу и Конохомару, все ребята поспешили на улицу, где и было решено провести праздничное вручение аттестатов о законченном высшем образовании. Изначально, отмечать планировали в актовом зале, но поскольку на дворе уже цвело лето и погода совсем разгулялась, даруя жителям города вполне уверенную жару для начала июня, было целесообразно перенести торжество на свежий воздух и зеленую лужайку. Наруто, вышагивая немного позади от парней, с удивлением и восторгом рассматривал украшенный шариками и всевозможной прочей мишурой небольшой парк, что примыкал с левой стороны к воротам университета. Площадь его была совсем не впечатляющей, и парк этот напоминал скорее крохотный сад с массивными старыми деревьями, чем зону отдыха. Но благодаря стараниям руководства вуза, сегодня это место выглядело действительно праздничным: в центре возвышалась на скорую руку собранная трибуна, с которой декан факультета вскоре будет вещать мудрые напутствия выпускавшимся студентами, перед ней были расставлены десятки складных стульев, а вокруг располагались невысокие столы, с предложенными на них вкусностями и бокалами шампанского на стройной ножке. - Ни хрена себе. Чего это они так разошлись, – никак не сводя нижнюю челюсть с верхней, оторопело выдал Узумаки, рассматривая весь размах. – В прошлом году такого и близко не было. А тут тебе и жрачка, и алкоголь, шарики эти. - Будто на свадьбу пришел, - согласился Киба, тут же чертыхнувшись от того, что споткнулся о подло торчащий на своем пути корень дуба. - Университету выдали поощрительные субсидии в этом году за то, что кто-то с нашего курса выиграл международную олимпиаду по истории, - пояснил Шикамару, засовывая руки в карманы отутюженных брюк. – Скажи спасибо, что они эти деньги себе в заначку не положили, а устроили нам нормальный выпускной. - А я слышал, что у нас спонсор появился, - добавил Конохомару. - Нахрена универу спонсор? Чего он там спонсировать собрался? - глубокомысленно, как он думал, возразил Инузука. - Ну, уж точно не твое интеллектуальное развитие, - поддерживаемый всеми остальными, рассмеялся Наруто, вовремя успев отскочить в сторону от друга, который собирался отвесить ему не менее дружескую оплеуху. Летнее жаркое солнце палило просто нещадно, хоть какого-то дуновения ветра сегодня и в помине не предполагалось, потому парни решили встать под широкую крону ближайшего дерева, худо-бедно пытаясь спрятаться от ярких лучей в его тени. Подбежавшая запыхавшаяся староста группы наперебой начала раздавать указания о том, когда нужно будет усаживаться на свои места, как будет проходить сама церемония вручения дипломов, и что ни в коем случае нельзя притрагиваться к ограниченному количеству шампанского до того, как разрешит декан. - А то какие-то дебилы уже умудрились стащить три бокала! Не напасешься же! – раздраженно буркнула девушка и пулей унеслась дальше по своим организаторским делам. Шика, пользуясь вместительностью толстого и поражающего своими размерами дерева, под которым стоял, скрылся с другой его стороны, чтобы тихо и спокойно покурить. Киба с Конохомару в очередной раз что-то выясняли на повышенных тонах, а сам Наруто просто вертел головой туда-сюда, разглядывая красиво одетых в утонченные коктейльные платья разных фасонов и цветов сокурсниц, непроизвольно начиная улыбаться, чувствуя, как пробирала его до костей атмосфера этого знаменательного дня. Он сделал глубокий вдох, желая запечатлеть в своей памяти все это намертво, и сходу пустился в веселую и непринужденную беседу со знакомыми, которые подошли переговорить да обменяться впечатлениями. Через сорок минут, как и предвещала староста, всех подозвали к трибуне на официальную часть, приглашая занять свои места. Ребята решили расположиться в самом конце, ибо, как мудро подметил Инузука: «если будем сидеть в жопе, то сама эта жопа до нас не доберется, если что». Наруто нетерпеливо подпрыгивал на месте и нервно теребил туго завязанный пресловутый галстук на своей шее, который будто задушить его хотел в такую жару, пока ждал, когда пройдет время этого не пойми для чего предназначенного чесания языком. На трибуну по очереди выходили все главные и важные представители университета, каждый из которых стремился донести до студентов весь масштаб и торжественность данного события, призывая молодых парней и девушек не терять тягу к знаниям и продолжать идти по извилистой дороге своей жизни целеустремленно и так же благополучно. Появившийся под занавес престарелый, но внушающий уважение декан, сходу пустился в увлекательное повествование о том, как сам он начинал свой путь всего лишь с изучения азов археологии и поверхностного ознакомления с историей всего мира, а теперь имел возможность путешествовать по разным концам света, неся за собой багаж полученного яркого и впечатляющего опыта. И прошло ещё добрых полтора часа с начала всей церемонии, пока не пригласили куратора факультета, дабы, наконец, начать вручение дипломов. Наруто звонко свистел и со всей дури хлопал в ладоши каждый раз, когда к трибуне вызывали ребят, которых он, так или иначе, знал со своего потока, и особенно громко выкрикивал несвязные реплики, когда долгожданные аттестаты получали его лучшие друзья. Парни стали ему настоящей семьей за все эти пять лет, и Узумаки тут же почувствовал зарождающиеся предательские, сентиментальные нотки грусти в своей душе. Время общажных баек по вечерам и ночей пьяного угара ушло, и все они вскоре разбегутся кто куда, оставляя после себя лишь радостные и до дикости приятные воспоминания о том, как шумно и по-студенчески задорно пережили они эти светлые и трепетные в своем безумстве года юности. - На вручение диплома о законченном высшем образовании факультета археологии и зарубежной истории приглашается Узумаки Наруто! - На-ру! На-ру! На-ру! – хором скандировали улыбающиеся и донельзя счастливые Киба, Конохомару и Шика, а сам блондин четко ощутил, как подкашивались его ноги, пока он взбирался по высоким ступеням к ожидающему его важному моменту. Как только он дорвался до собственного диплома, пальцами обведя шероховатый корешок подаренного ему права на взрослую жизнь, студенты ожидаемо взорвались бурными аплодисментами, как делали это со всеми предыдущими кандидатами. - Поздравляю, - восторженно прошептал Сарутоби, когда Узумаки уселся обратно на свое место весь красный от смущения из-за такого внимания. – Теперь ты не абы кто, а специалист-этнолог! – прохихикал он, шутливо ткнув друга локтем под ребра. К слову, Конохомару, на самом деле, было очень грустно. Он искренне радовался за ребят, испытывая неподдельные будоражащие эмоции от осознания того, что те удачно выпустились. Но, все же, младший весьма сильно переживал. Переживал за то, как благополучно те смогут устроиться в дальнейшем, как быстро найдут работу, как и на что вообще будут жить. А ещё он заранее предвкушал, насколько удручающе одиноко ему будет в их родном блоке без добродушного Наруто, начитанного и серьёзного Шикамару, без идиота Кибы в конце концов, к которому он прикипел всей душой и ещё чем-то, что никак не укладывалось в голове. Когда с дипломами было покончено, всех довольных и пышущих возбуждением студентов собрали в кучку на фоне герба университета, дабы запечатлеть на фото сей момент истинного праздника. Пока Узумаки позировал, показательно выставив вперед свой аттестат и искоса поглядывая на довольных Инузуку и Нару, что стояли по обе стороны от его плеч, он почувствовал, как по всему его телу мощным потоком распространилась гордость. Гордость за самого себя. Он сделал это. У него получилось. У Наруто подрагивали вспотевшие на жаре ладошки и радостно ухало сердце в груди. Он смог. Смог пройти весь этот тяжелый и ухабистый путь обучения, смог получить образование там, где он и мечтал. Смог пережить душераздирающую потерю собственных родителей, смог справиться один и не растерять в себе качества светлого, сильного и отзывчивого человека. Он встретил любовь и нашел в себе храбрость отдаться ей полностью, мужественно приняв последствия своего местами неправильного выбора. Он смог пережить боль от соприкосновения с этими чувствами, смог преодолеть гнетущее чувство вины, смог вынести из всего этого свой урок. Он справился, выжил, переродился. Нашел самого себя и даже частично уловил попутный ветер собственного места в этом большом мире. Он окончил университет и победил во всех битвах, что преподносила ему судьба. Пусть даже и с существенными потерями для немного подорванной теперь психики. Он цельный, настоящий, сумевший сохранить в своем сердце доброту, нашедший в себе силы для того, чтобы не сломаться под тяжестью событий всех этих пяти лет. И сейчас он же стоял на трибуне рядом с деканом, среди лучших друзей, сжимал в руках диплом, улыбаясь до ушей, и чувствовал, как сможет сделать ещё очень много возможного и невозможного для того, чтобы стать лучше. Он справился. - Нажремся сегодня, - склонившись чуть влево к уху друга, по-детски заговорщически прошептал Наруто. - А то, - приподняв подбородок, согласился лыбящийся во все тридцать два зуба Инузука. - Главное, чтобы этот диплом теперь пригодился, - тихо проговорил Нара, периодически отвлекаясь на то, чтобы найти правильный и наиболее выгодный для себя ракурс. - Нет, главное - его теперь не пропить! – вполне себе резонно подметил Киба, и Наруто не удержался да задорно расхохотался вслух, тут же получая беззлобный подзатыльник от стоявшей позади него сокурсницы. И когда все уже, наконец, приняли удачные позы, когда декан, расположившись в центре, скомандовал давно готовому фотографу начинать, и когда Узумаки почувствовал, как начала затекать его выставленная вперед рука, взгляд его непроизвольно переместился на всю собравшуюся толпу остальных учащихся, родителей и родственников выпускников, останавливаясь на скромно примостившемся рядом с праздничным столом одном единственном человеке. Человеке, который был последним, кого он ожидал здесь увидеть и который, в принципе, был тем, кого уже давно он, Наруто, перестал ждать. В быстро вздымающейся груди моментально развернулась поражающая своими размерами бездонная дыра, которая грозилась поглотить собой не только все внутренности, но и последние остатки разума. И дыра эта была настолько черной, насколько темными и глубокими казались чужие раскосые глаза, смотрящие прямо, неотрывно. До одури родные глаза, которые излучали тепло, гордость и одному богу известный трепет. Узумаки сорвался со своего места сразу же, как только молодой фотограф дал отбой. Он грубо расталкивал локтями набежавших отовсюду студентов и их родственников, прорываясь сквозь толпу рьяно, уверенно, совсем не думая о том, зачем это делал и для чего. Это был словно рефлекс. Словно команда к действию, о сути которой и не задумываешься, но просто знаешь, что должен выполнить. Наруто ощутил в своем сердце лишь скрутившийся узел острого разочарования, когда выбежал на то место, где видел мелькнувший призрак собственного прошлого. Но там уже никого не было. Развеселившиеся парни и девушки наперебой выкрикивали радостные и полные восторга поздравления друг другу, моментом оккупировав все столы с шампанским и легкой закуской, а в ушах у Узумаки стоял сплошной гул, который, казалось, больше вообще не имел никакого отношения к нему самому. Он просто стоял посреди всего этого праздника своей жизни, вертя головой в разные стороны, но никак не мог найти глазами того, кого хотел, совершенно отказываясь верить в то, что собственное зрение так подло его обмануло. - Ты куда это рванул так быстро? Что, не терпится уже к бухлишку приложиться, да? – привычно загоготал Инузука, подходя к блондину со спины, от чего тот сразу дернулся, выныривая из оцепенения. - Я видел его, - нахмурившись, тихо пробубнил Наруто, и тут же закрыл ладонью свое лицо, силой начиная потирать его, что есть мочи. - Пацаны, декан только что сказал, что в актовом дискач будет. Даже диджея пригласили! – подлетевший возбужденным вихрем Конохомару на пару с Шикой, учтиво заткнулся, когда увидел совсем потерявшегося блондина, который аж на корточки присел, тупо уставившись на зеленую траву под своими ногами. - Кого видел-то? – спросил Киба, обеспокоенно оглядывая друга сверху вниз. Узумаки уже было рот открыл для того, чтобы действительно поделиться тем, что так сильно и глубоко задело его душу, но все задуманные слова бесцеремонно прервал звук пришедшей смс-ки. Наруто сглотнул, выпрямился и вытащил из внутреннего кармана пиджака свой телефон. Он снова нахмурился, когда увидел, что сообщение пришло с незнакомого номера, но через пару секунд просто громко фыркнул, протягивая мобильный стоявшим столбом, ничего непонимающим ребятам. «Поздравляю, Наруто»***
Ритмичные басы глухо отражались от наружных тонких стен вместительного актового зала. Опьяневшие выпускники непринужденно прогуливались туда-сюда перед открытыми дверьми черного выхода, совсем не стесняясь того, что каждый второй из них уже не мог ровно пройти по прямой линии. Кто-то пританцовывал в такт громкой незамысловатой мелодии, кто-то вступал в разборки и оживленные споры, которые на пьяную голову всегда казались очень важными для немедленного выяснения, кто-то просто дымил, прислонившись спиной к нагретой за весь день штукатурке. Не особо трезвые девушки звонко хохотали над всеми попытками таких же убитых алкоголем парней добиться от них медленного танца и всех последующих интимных радостей жизни, а на вечерний город плавно и медленно опускались сумерки. Небо завораживало разводами алого мягкого заката, плавно переходящего в темно-фиолетовую гладь подкрадывающейся ночи. В воздухе отчетливо витал запах недавно скошенной травы и жженой пыли, принося атмосферу свежести и определенной свободы пьяным и окрыленным своим выпуском студентам. - Это точно был он. - Да быть не может. - А как это объяснить? Я что, слепой, по-твоему? – бесновался Узумаки, выкидывая скуренную до фильтра сигарету, сразу доставая новую. – Это был Итачи. Думаешь, я не узнал бы его? – раздраженно буркнул он, поднося зажигалку ко рту. - Нет, я понимаю, Нару, - примирительно вскинув ладони вверх, начал Киба. – Просто странно это все. Он же уже дал тебе понять, что ждать его не стоит. На кой хер, блять, тогда объявляться вот так с бухты-барахты? - Иди и спроси у него это. Я-то откуда знаю? – грубо отрезал Узумаки, во все легкие затягиваясь никотином. - Так вообще не делается, - встрял в разговор стоявший рядом Шика. – Логика в его действиях нулевая, и у меня только одно объяснение. Он, возможно, пожалел о том, что сделал и предпринял попытку вернуться, но испугался в самый последний момент и сбежал. - Испугался он. А то, как я отреагирую на это после тех выкидонов осенью его вообще не волновало, видимо, – блондину казалось, что он сейчас испепелится от негодования так же стремительно, как и тлеющая в его пальцах злосчастная сигарета. – И сообщение это ещё: «поздравляю, Наруто». Мозгов, что ли, вообще нет? Ай, блять, ну нахер это все. На-хер. Узумаки с громким фырканьем и последующим выплеском всего своего словарного запаса матерных выражений выкинул изживший себя сверток табака под ноги, не забыв красноречиво вдолбить его пяткой в землю. Дожили. Теперь он снова курит. - А знаешь, мне кажется, что он специально это сделал, - почесывая висок пальцами, выдал Киба, когда Наруто завис раздраженным взглядом на собственной обуви. - Конечно, блять, специально. Он же не мог нормально появиться. Всегда надо устроить из этого целый спектакль. Гребаные Учихи, сука, - Наруто колотило будто при судорогах и ему, к слову, вообще было наплевать сейчас на то, как презрительно оглядывали его стоявшие рядом напившиеся сокурсницы. - Не, я не об этом. Написал смс он тебе специально. Номер же он тогда сменил, верно? А тут наоборот показал. Типа, смотри, вот я и вот мой мобильный, и если что, то можешь позвонить. Как-то так, - загибая пальцы на каждом слове, справедливо рассудил Инузука. - Я солидарен, - кивнул Шикамару. – Он дал тебе выбор, мол, хочешь – я здесь, не хочешь – не надо. А дальше будет только то, что ты сам для себя решишь, Нару. Узумаки насупился, отстраненно ковыряя носком черных туфель несчастный окурок, который превратился уже в разорванное месиво из бумаги и раздавленного фильтра. - Да пошел он, - в сердцах пробухтел блондин и тут же развернулся, разгневанной фурией удаляясь в противоположную сторону. Рев музыки ощутимо ударил по ушам сразу же, как только парни зашли обратно в помещение, по всему периметру которого отплясывала молодежь. Наруто сходу зацепился взглядом за импровизированный пластмассовый стол с выпивкой, скромно притаившийся на другом конце зала, твердо вознамерившись нажраться сегодня так, чтобы аж искры из глаз повылетали. К слову, изначально он собирался наполнить себя алкоголем до отказа потому, что радость от получения диплома должна была быть подкреплена спиртным. А теперь Узумаки просто хотел забыться. Снова. Кто же знал, что прошлое напомнит ему о себе вот так внезапно. - Может, не стоит? Ты почти полгода не пил. Сейчас улетишь после первой же стопки, - перекрикивая музыку, предостерегающе напомнил Шика, догадавшись о намерениях блондина по тому, как тот уверенно схватился всей ладонью за бутылку недорогого виски. - Именно это мне сейчас и нужно. Наруто мысленно поблагодарил весь студенческий комитет за то, что те умудрились добиться от руководства университета разрешения не только на дискотеку, но и на то, что сама эта дискотека обязательно должна пройти при сопровождении крепкого алкоголя. Выпускной же ведь. Как организаторам это удалось, Узумаки до сих пор не понимал, но размышлять на эту тему ему долго не пришлось. Он сходу опрокинул в себя пятьдесят грамм неразбавленного вискаря, закусив все это дело тем, как недовольно и обеспокоенно окинул его взглядом Нара. - Что? Не смотри на меня так, и без того тошно, - всплеснув руками, прокричал блондин, когда друг картинно закатил глаза. - Ничего. Просто будь поаккуратнее с этим, ладно? – пальцем обведя весь забитый алкоголем стол, вкрадчиво пояснил Шика, а затем откланялся, понимая, что Узумаки нужно оставить ненадолго наедине с самим собой. Блондин лишь смазано кивнул в ответ, отводя глаза в сторону. Следующая поглощенная стопка была гораздо большей по своему объему, а трезвость в головах скачущих по залу студентов с каждой секундой уменьшалась прямо пропорционально растущему раздражению в груди Наруто. К слову, Узумаки не желал сейчас думать вообще ни о чем, но, как это всегда бывает, назойливые мысли против воли постепенно всплывали в сознании. Он устало плюхнулся на стоящий рядом с ним одинокий стул и откинул голову на неприятно холодившую его шею металлическую спинку, нехотя начиная воспроизводить в памяти то, как скомкано и сумбурно пролетели мимо него события минувшей холодной осени. Тогда, в начале сентября он вернулся с практики обратно в общежитие снова веселым и практически беззаботным, успев за один короткий месяц восполнить в своем теле недостаток не только потерянного за все время потрепанных нервов веса, но и определенного количества душевного покоя. Обосновавшиеся в его сердце обиды и боль окончательно ушли, душа исцелилась, наполняясь знанием чего-то важного, недосказанность исчезла, события прошлого года правильно и закономерно утрамбовались в голове, и все, казалось, встало на свои места. Наруто чувствовал себя тогда обновленным и готовым к свершению новых маленьких подвигов в своем будущем. Сначала он устроился помощником в университет в отдел связи со студентами, потом занимался пристраиванием первокурсников в общежития и филиалы вуза, восторженно получая первую небольшую зарплату на новом месте, кропотливо откладывая её до лучших времен. И все было вполне себе ладно, ибо блондин уверенно взращивал в своей голове то, что скромным семенем поселилось в нем ещё летом. Тогда, когда судьба подарила ему шанс на переосмысление собственных поступков в том самом небольшом аэропорту на окраине города. Но маячащее впереди слабым огоньком света новая жизнь померкла, как только в середине октября Узумаки получил одно сообщение, за которым сразу же последовал звонок. Говорить о том, что испытал Наруто, узнав родной голос объявившегося Итачи, вовсе не стоит, но важно подметить именно то, какой яркой вспышкой радости отразился в его душе вопрос, тихо, но вместе с тем уверенно озвученный после робкого приветствия. - Реабилитация почти закончена. Когда мне можно будет тебя увидеть? У блондина тогда буквально ноги подкосились и дыханье сперло от услышанного, да и вообще, не сразу у него получилось выдавить из себя что-то членораздельное. Но спустя несколько долгих секунд молчания, во время которого Узумаки отчетливо улавливал бешеный стук собственного сердца, он сказал, что готов встретиться в любой день, но если только вечером, ибо по будням и даже выходным был по горло занят работой и учебой. И все началось заново. Вот так просто. Итачи снова звонил и писал несколько раз на дню, снова настоятельно требовал, чтобы Наруто заботился о том, что ест и пьет, и снова настойчиво напоминал о себе каждым сообщением, вместе с тем стараясь лишний раз не давить и не выказывать вслух то, как сильно скучал и с каким невообразимо жгучим желанием хотел увидеть чужие чистые голубые глаза вновь. А Наруто сначала и вовсе ничего не понимал, чувствуя лишь невесомые, но четко осознанные нотки страха, щекотавшие его ребра изнутри, опасаясь вновь возрождать в себе это дикое чувство былой привязанности. Но чувство то возродилось само собой, не давая и секундной передышки на хоть какой-то беглый анализ того, почему и как это произошло. Узумаки просто давился подкатывающей к его горлу счастливой сухой истерикой, когда получал по электронной почте скрины выписок из больницы в Швейцарии, в которых говорилось о том, что их пациенту удалось побороть болезнь в самых её истоках. Просто лыбился до ушей, когда видел, от кого ему пришло пожелание спокойной ночи перед сном. Просто испытывал трепетное чувство дежавю, когда разговаривал часами с Итачи по телефону, неосознанно ковыряя пальцем ту самую розовую потрескавшуюся штукатурку на стене коридора его общежития. Наруто подавлял, подавлял до последнего в своем сердце эти ощущения скромной, робкой радости, но ничего не мог поделать с самим собой, день за днем слыша приятный тембр мягкого баритона, который так уверенно разбивал вдребезги всю его оборону. Ведь он и подумать не мог о том, что этим чувствам когда-нибудь будет дан второй шанс. Так закончился прохладный октябрь, практически пролетел промозглый и мрачный ноябрь, неловкость от неожиданного воссоединения прошла, и Узумаки снова носился с работы на учебу с идиотской улыбкой на лице, снова постоянно проверял телефон на предмет пропущенных звонков и прошедшего мимо него сообщения, снова ощущал себя немного потерянным от всего этого. И снова влюбленным. К слову, никто из них не поднимал эту щекотливую тему возобновления более высокого уровня отношений. Итачи и словом ни обмолвился о том, что все так же любил, а Наруто ни разу не оповестил о том, что действительно скучал. Он просто продолжал жить, предварительно усвоив преподнесенный ему ещё в прошлом году урок, стараясь не кидаться в омут с головой, вместо этого отыскивая необходимый баланс между уровнем плещущейся на дне его души эйфорией и гранью, через которую переступать нельзя. Узумаки сам не заметил как трепетно и бережно выстроил вокруг своего сердца необходимые заслоны для того, чтобы те охраняли эти хрупкие чувства, которые только начинали возрождаться из пепла былой боли. И Наруто решил тогда, что черт с ним, с этим прошлым, черт и с тем чувством вины, черт с осознанием масштабов принесенных друг другу страданий, ведь голос Итачи в телефонной трубке звучал уверенно и бодро, а обещания о скором приезде вновь казались блондину едва ли не клятвенными. Он думал тогда, что готов ждать сколько угодно, пока старший Учиха не утрясет все свои дела заграницей. Лишь бы приехал, чтобы поговорить, наконец, глядя друг другу в глаза. А там видно будет. Но видно Наруто стало только то, что в какой-то из последних дней осени Итачи снова исчез. Просто в очередной раз резко и внезапно прекратил с ним всякое общение, оставляя свой телефон недоступным для хоть какого-то контакта. Узумаки тогда даже не стал терроризировать старшего Учиху звонками, как делал это прошлой зимой. Он лишь набрал пару раз выученный наизусть номер, натыкаясь на бездушный голос автоответчика на другом конце провода, и пульнул собственный мобильный в окно, в которое смотрел, от чего тот разлетелся вдребезги по мокрому от первого растаявшего снега асфальту. Наруто уволился с низко оплачиваемой работы в университете в тот же день, и уже через двое суток устроился в бар. Ибо он ни разу не горел желанием просиживать штаны там, где воспоминания о разговорах с Итачи настигали его чуть ли не каждые полчаса. И нет, он не ныл и не рыдал как в прошлый раз, не бил кулаками стены, не лежал в коматозе и депрессии несколько месяцев, пытаясь переварить очередную вспышку боли в своем сердце. Узумаки включился в работу с рвением, которому только позавидовать можно было, и старался элементарно не думать о том, чему он позволил случиться. Так, к нему пришло очень полезное и нужное умение контролировать собственные мысли, кошелек наполнился необходимой наличкой, новый телефон прочно обосновался в кармане джинс, а душа практически перестала саднить. И да, Наруто поначалу испугался, что Итачи испарился потому, что ему снова стало хуже, и что, возможно, всплыли какие-то ужасные и далеко неоптимистичные новые диагнозы. Но Узумаки быстро отмел эти догадки в сторону, ибо он собственные глазами видел эти выписки, собственными ушами слышал, как Учиха рассказывал о своем воистину невообразимом везении, и собственным сердцем чувствовал, что тот действительно не врал. Соответственно, блондин пришел к выводу, что Итачи просто выдумал что-то такое, до чего не мог допустить его, Наруто. Просто в очередной раз решил все сам и за всех, принимая решение уйти вновь быстро, без объяснения причин и без возможности это обсудить. Но, надо сказать, Узумаки крайне спокойно и сдержанно принял все это, отстраненно осознавая лишь то, что если бы не его предусмотрительность, выраженная в стойком и уверенном желании не отдаваться этим чувствам целиком и полностью, то он просто-напросто снова бы пропал. И сейчас Наруто, порядком окосев от количества поглощенного алкоголя, сидел посреди шумной вечеринки собственного праздника жизни на своем стуле в одиночестве и просто скрежетал зубами от злости. Он то и дело надувал от обиды щеки, через пару секунд испуская из себя полный тяжести и негодования выдох, и с недовольством отмечал, как стремительно разрасталась в его душе неприятная горечь. Рука его потянулась за опустевшей на треть небольшой бутылкой виски, и он, не задумываясь, сходу приложился к ней губами, решая не тратить время на разлив жидкости по пластмассовым стаканчикам. В сердце блондина шла ожесточенная борьба между собственной гордостью и желанием сейчас же позвонить Итачи, вывести того на разговор и наорать как следует за такое наплевательское отношение к его чувствам и нервной системе. Конечно, он знал, что старший Учиха полон благих намерений, и что даже если тот и посмел снова исчезнуть вот так просто, то это только потому, что причины были наверняка крайне весомыми. И причины эти стопроцентно учитывали то, как бы облегчить страдания и боль всем, кого только могли затронуть вынужденные обстоятельства. Но, видимо, совсем не учитывали его, Наруто, переживаний. Неужели нельзя было все объяснить? Неужели он не достоин пары предложений? Да хотя бы двух слов? Разве сложно поступить по-человечески? Сделать хоть раз так, как делают все нормальные люди? Почему обязательно нужно разыгрывать драму и собственноручно создавать этот водоворот из потраченных впустую иллюзий и нервов? И, главное, где правда? И теперь старший Учиха берет и неожиданно появляется. Появляется так просто и легко, будто не он скачет туда-сюда, не давая ни себе, ни Узумаки должного покоя. Уж отпустил бы лучше, угрюмо размышлял Наруто, да дал спокойно жить дальше. И ведь умудрился же припереться на его выпускной, на его праздник. Осмелился напомнить о себе так, чтобы уж наверняка испортить все веселье. Узумаки силой клацнул зубами, до боли в костяшках сжимая пальцы в кулаки. Хрена с два все это сойдет ему с рук. - Не ужрался ещё? – прокричал подошедший нетвердой походкой Киба. – Брось ты это, пойдем лучше с нами зажигать. Там Шика пытается Темари склеить, а та прячется от него по всем углам уже. Не умеет он баб обхаживать, все-таки. Вот спросил бы совета хотя бы у меня. Я-то знаю, как это делается, - самодовольно оповестил он, пододвигая к блондину стул, плюхаясь рядом. - Ты слышишь меня, нет? – нахмурившись, недовольно протянул Инузка, развязно ткнув пальцем блондина в покрасневшую щеку. Тот даже и внимания на него не обращал, потому как нашел что-то очень интересное в своем телефоне. - Отвали, - буркнул Узумаки, нервно передернув плечами. Киба нахмурился ещё больше, а затем, не долго думая, с особой наглостью выдернул мобильный из рук тут же подорвавшегося на месте Наруто. - Бля, ты чего творишь? Отдай обратно, - выкрикнул Узумаки, аж весь побагровев от злости, пытаясь дотянуться теперь руками до собственного телефона, который Инузука предусмотрительно и быстро запихнул себе в карман брюк. - Что, написать ему удумал, да? В темных глазах друга так и плескалось беспокойство вперемешку с негодованием, и блондин нехотя, но, все же, приспустил спесь, отмахиваясь и отворачиваясь обратно к столу, дабы глотнуть ещё немного крепкого алкоголя. - Ты мне просто скажи, на кой хрен он тебе сдался и я верну телефон, - выхватив из рук блондина бутылку и отпив сразу грамм сто, пробубнил Инузука. Честно говоря, Наруто и сам не знал, для чего он собрался сейчас провернуть то, что задумал. Обида и вышедшие из под контроля эмоции брали свое, и ему, наверное, хотелось всего лишь посмотреть в глубокие черные омуты чужих глаз, да задать прямой вопрос в лоб. Что-то вроде: какого хрена, Итачи? - Просто надо поговорить. Меня бесит эта недосказанность и неопределенность какая-то, - уставившись куда-то перед собой, выдал Узумаки. - Ну, окей, он скажет тебе причину и все такое. Дальше-то что? – всплеснув руками, резонно подметил Киба, перекрикивая музыку. – Жалеть не будешь об этом? Наруто мужественно выдержал обращенный на него многозначительный взгляд пьяного друга. - Нет. По крайней мере, я очень на это надеюсь. Инузука поджал губы, а затем вытащил из кармана запрятанный телефон, протягивая его хозяину. - На. Только вот не ной потом как баба опять, договорились? – сказал он, поднимаясь с места. – И если куда-то намылишься, то в этот раз предупреди хотя бы, а то пиздюлей получишь. Усек? – угрожающе сузив глаза, бросил Киба и, дождавшись утвердительного кивка блондина, вновь направился в центр зала, дабы растрястись как следует. Наруто ещё пару минут раздумывал о правильности и адекватности своих действий, но по итогу решил, что более взбалмошным и непредсказуемым чем некоторые представители рода Учих он точно не будет, поэтому, глотнув ещё чуть-чуть виски, принялся выпечатывать нужное сообщение. «Ты в городе?» Ответ не приходил минут пятнадцать, и все это время Узумаки сидел словно на иголках, то закидывая одну ногу на другую, то меняя их местами, то поднимаясь за тем, чтобы украсть что-то съестное со стола, то просто нервно кусая и облизывая собственные губы. Он думал о том, что если Итачи не соизволит даже и ответить ему, то он точно пустится сегодня во все тяжкие, ибо это будет абсолютным идиотизмом со стороны старшего Учихи. «Да, я здесь, недалеко. Тебе что-то нужно, Наруто?» Блондин едва не поперхнулся очередной стопкой вискаря, когда прочитал пришедшее сообщение. Нужно? Ему? Конечно нужно, подумал Узумаки. К примеру, дать по щам. «Поговорить. Сейчас» «Где ты?» Наруто немного колотило, и он вскинул голову вверх, прикрывая глаза, раздумывая о том, где будет лучше встретиться. «Я рядом с общагой. Подъезжай сюда» Лучше уж на своей территории, чем не пойми где. «Буду через двадцать минут» «Будь. И только попробуй слиться в этот раз» - Нару-у, пойдем танцевать! – подлетевшая сзади нежданно-негаданно Сакура напугала сосредоточенного на своих мыслях Узумаки чуть ли не до икоты. – Чего ты весь вечер сидишь тут один? Пойдем веселиться! Наруто против воли хохотнул, когда та умудрился запутаться в собственных туфлях на высоченных шпильках, в следующую секунду с громким визгом упав ему на грудь. - Кто-то перепил сегодня, - подстегнул блондин, ставя пьяную подругу обратно на ноги. - Вот как раз сегодня и можно, не ворчи, - вскинув указательный пальчик вверх, заплетающимся языком возразила Харуно. – На себя посмотри. У самого, вон, глаза в разные стороны смотрят, - пьяненько рассмеялась она, тыча тем же пальцем Наруто в лицо. - Так и мне сегодня можно, - вскинув брови, рассмеялся блондин, про себя весь скрючившись от того, что всю двусмысленность сказанного, к сожалению, понимал только он сам. – Сакура, иди отсюда. Ты мешаешь мне думать, - деланно недовольно добавил он секундой позже, когда та настойчиво потянула его в центр зала за руку. - Потанцуешь со мной и отстану. Честное слово. Узумаки оставалось лишь раздосадовано поджать губы, да позволить подруге увести себя в давку и месиво веселившихся на полную катушку студентов. А пока он немного скованно двигался посреди танцпола, Сакура то и дело пыталась заставить его скакать и прыгать ровно в такт орущей музыки. Наруто думал, что это очень хорошо, что после событий прошлого года им с Харуно все-таки удалось наладить отношения и снова стать хорошими приятелями. Та больше не бухтела и не пыталась залезть Узумаки в голову, дабы собственноручно навести там порядок, а сам Наруто лишний раз старался не перегибать палку со своей болтливостью. Потерявшись во времени, блондин вывалился из центра зала к спасительному алкоголю только тогда, когда почувствовал, как высохло его собственное горло от постоянных надрывных криков. Схватив первое, что стояло на столе из алкоголя и залпом это что-то осушив, Наруто с пьяным хныком осознал, что ещё две-три стопки и его точно можно будет уносить на чьих-нибудь руках из зала, ибо он и метра самостоятельно не пройдет. Что ж, оно и лучше. Зато на душе уже не так паршиво. «Я подъехал к главному входу» Узумаки сложил губы трубочкой, запоздало прочитывая пришедшее сообщение. Доставлено семь минут назад. - Вот пусть стоит и ждет, - сам себе буркнул он. Наруто мудро решил, что пить ему больше не стоит, ибо в таком случае он и половины сказать не сможет из того, что хотел. Соответственно, закинув телефон обратно в нагрудный карман, встрепенувшись да вдохнув глубоко пару раз, Узумаки круто развернулся и уверенно направился на выход, по пути вспомнив о том, что надо оповестить друзей. Кибу он нашел на другом конце зала валявшимся практически в беспамятстве на маленьком диванчике, а Шика сам подбежал к нему с выпученным глазами, спрашивая, не видел ли он Темари. На что блондин лишь отрицательно помотал головой, в свою очередь, предупредив о том, чтобы его не ждали в ближайший час. Поздний вечер встретил Узумаки мягкими порывами теплого ветра и россыпью многочисленных ярких звезд по темному небосклону. Наруто на ходу расстегнул пиджак, окончательно ослабив тугой узел галстука на своей шее, давая возможность свежему воздуху с большим эффектом наполнять его легкие. Пока он не особо ровно вышагивал по направлению к назначенному месту, мыслей в его голове становилось все меньше с каждым шагом, а былое минутное веселье испарялось быстро и безвозвратно с каждой секундой. А когда за поворотом показалась та самая черная audi и облокотившаяся об неё спиной такая же черная тень, Узумаки четко ощутил, как подобралось все его естество и как вдоль шейных позвонков пробежало стадо неприятных холодящих мурашек. Последние шаги он делал так, словно впереди его ждала казнь, и Наруто, остановившись на расстоянии двух метров от человека, которого он до сих пор не верил, что видел, уверенно вскинул голову, встречаясь в упор с притягательным мраком чужих глаз. - Здравствуй, - сходу, ровным тоном проговорил Итачи, складывая руки на груди. Узумаки едва не подорвался на месте от того, каким тяжелым эхом отозвался в его пьяной башке этот голос. - Доброй ночи, - сцепив зубы, не особо ласково выплюнул Наруто, почувствовав, как сковало все его тело оцепенение и как зачесались собственные кулаки. Вот уж не думал он, что когда-нибудь захочет ударить Итачи. Кого угодно, но не его. - Хорошая погодка сегодня, правда? – поведя носом, снова заговорил Узумаки, не сводя глаз со старшего Учихи. Чужие темные глаза слегка прищурились, выдавая активность оценочного восприятия происходящего, и через секунду Итачи отклеился от своего автомобиля, молча открыв дверь, движением открытой ладони предлагая шумно вздыхающему Наруто сесть внутрь. Узумаки без раздумий, протестов и даже лишних слов погрузился в дорогой салон, и только сильно нахмурился, когда за ним хлопнула дверь. Для чего он это сделал, блондин, откровенно говоря, и сам не знал. Просто чувствовал, что так нужно. Желания оттягивать тяжелый разговор у него было, но Наруто решил, что примет правила этой игры в любом случае, ибо проигравших сторон в ней не будет априори. Есть всего лишь азарт. Итачи вел машину спокойно и плавно, не превышая ни скорости, ни лимита собственного самообладания. Все движения его были точными, размеренными, взгляд обсидиановых глаз казался твердым и максимально сосредоточенным на дороге, а бледное лицо, повернутое к Наруто в профиль, не выражало абсолютно ничего. Впрочем, как это и было всегда. Они ехали молча минут двадцать, и за все время пути Узумаки быстро, но верно пришел к мысли о том, что, удивительно, но он не чувствовал абсолютно никакого трепета от этой встречи. Жажда выяснений все так же горела синим пламенем в подавленном переживаниями сердце, но ни одна струна его души никак не отзывалась на полное понимание того, с кем он сейчас сидел в одной машине и кто вез его на встречу с неизвестностью. А может, Наруто просто не хотел осознавать действительность так, как это стоило бы сделать. Откинувшись на мягкую обивку своего пассажирского кресла, блондин шумно выдохнул, без особого внимания вглядываясь в огни ночного города, и не понимал, какой резон тогда что-то требовать от старшего Учихи, если это все равно не имело смысла. - Где мы? – спокойно спросил Узумаки, когда они припарковались перед въездом во двор внушительного, недавно отстроенного многоэтажного комплекса на противоположной стороне города. - Я купил здесь квартиру. Теперь это мой дом. Наруто бегло обвел взглядом возвышающиеся перед ним высотки, неосознанно прикидывая в голове весь размах новой обители Итачи. А на самого Учиху у него не хватало ни сил, ни желания смотреть вовсе. - Поздравляю. На некоторое время между ними снова повисла неловкая и обжигающая своей недосказанностью пауза, и блондин коротко, безэмоционально хмыкнул, понимая, что, очевидно, каждому из них было о чем молчать. - Мы можем подняться ко мне. Я думаю, что так будет удобнее для разговора. - Лучше бы ты подумал о том, что иногда стоить объяснять свои действия, Итачи. Прозвучавшие ровным голосом слова кольнули старшего Учиху сильнее, чем если бы он снова решился пережить все физически муки своего успешного лечения. Он весь внутренне подобрался и повернул голову чуть в бок, смазано проезжаясь взглядом по спокойному, но вместе с тем усталому лицу сидевшего рядом с ним блондина, секундой позже вновь отворачиваясь в сторону. - Так было нужно, - сухо вымолвил Итачи, посильнее сжав одной рукой кожаный руль перед собой. Наруто хватило выдержки лишь на то, чтобы громко фыркнуть. - Конечно нужно. Кто же сомневается? – саркастично выпалил он, прежде чем успел прикусить собственный язык. – Ты же ведь всегда делаешь только то, что нужно и то, что правильно. - Не всегда. Иначе меня бы здесь сейчас не было, - в голосе Итачи отчетливо прозвучали нотки умело подавляемого разочарования, которые моментально заставили блондина вздрогнуть. - Ещё лучше, - сорвавшись с места, грубо выплюнул Наруто, размашистым движением руки открывая дверь автомобиля так сильно, что едва ли не сорвалась с креплений, выскакивая на улицу, чувствуя, как беспощадно сильно закружилась его голова. Он слышал, как за ним последовал Итачи, останавившись, видимо, где-то позади. Узумаки тут же потянулся за разумно и предусмотрительно захваченной с праздника пачкой сигарет, прикуривая нервно, затягиваясь во все легкие, почти откусывая фильтр зубами. Все дерьмо. Прошедшая осень – дерьмо, его выпускной – дерьмо, то, что он сейчас здесь – дерьмо. И сам он тоже дерьмо. А эти противные сигареты и подавно. - Наруто, я хочу... - Заткнись, - рявкнул Узумаки, смотря на возникшего перед собой старшего Учиху оскорблено, злобно, в следующий момент крепко выругавшись одними губами, ибо чужое бледное лицо по-прежнему ничего не выражало. - Ты ждешь объяснений, а сам не даешь мне и слова вставить, - вкрадчиво сказал Итачи, выждав добрые полминуты, пока ураган негодования в глазах блондина не утих. Учиха выглядел донельзя спокойным, адекватным и собранным, что вызывало лишь легкое отвращение, которое блондин никогда и не думал, что сможет ощутить по отношению к этому человеку. Чувство это было смутно размазанным, рассредоточенным в своем возникновении, но, непременно, внушало боль. И Узумаки старался даже и не задерживаться на Итачи взглядом дольше положенного, пытался не рассматривать чужие по-прежнему мягкие черты лица и подтянутую фигуру, привычно облаченную во все черное. Он удерживал себя от того, чтобы вновь не пропустить сквозь пальцы шелк темных длинных волос, собранных в низкий хвост. А, черт возьми, хотелось неимоверно. Ибо все это было слишком знакомо. Но и, вместе с тем, слишком далеко в прошлом. - Вовремя ты с объяснениями подкатил, - Наруто с чувством небывалого раздражения выкинул окурок себе за спину, всей душой желая, чтобы тот попал прямо в лобовое стекло чужого автомобиля. И плевать на то, что это не причинит машине никакого ущерба. – Полгода от тебя никаких вестей не было. Полгода, Итачи. А не видел я тебя с прошлого лета. Вот и считай, сколько времени ты просрал со своими объяснениями, - с вызовом протянул он, доставая новую сигарету и запихивая её себе в рот с особым рвением. Учиха нахмурился, пока смотрел на то, как Узумаки втягивал щеки, загоняя ядовитый никотин на самое дно ещё не подпорченных отравой легких, и с огромный ужасом для себя внезапно осознал, что причиной все этому являлся, очевидно, только он сам. - А знаешь, что самое интересное? – снова начал Наруто, подходя к Итачи вплотную, смотря на того снизу вверх с лихорадочным блеском в сапфировых глазах. – У тебя получилось снова заставить меня что-то почувствовать. Правда получилось. Но после этого ты просто взял и свалил молча, типа расхлебывай-ка ты это все сам. И меня сейчас даже не особо волнуют твои причины и намерения. Мне просто хреново, и я хочу знать, за что ты так со мной. Эгоистично? Да срать. Пусть я эгоист, но ты себе и представить не можешь, какую хрень вытворил тогда, - сквозь зубы, по слогам выпалил он. Выпалил, а потом чуть не задохнулся от возмущения, когда старший Учиха выхватил злосчастный сверток табака из его пальцев, отводя собственную руку в сторону, показательно сжимая ещё тлеющую сигарету в кулаке так, что та моментом превратилась в ничто. И он даже не поморщился от наверняка обжегших его ладонь углей. - Меня не нужно было заставлять что-то чувствовать снова. Мои чувства не проходили никогда, - медленно, твердо проговорил Итачи, смотря на ошарашенного блондина перед собой прямо, уверенно, и последнего против воли передернуло от этого неожиданно резкого тона. – И ты ошибаешься, Наруто, если думаешь, что все это далось мне легко. Внезапно сильный порыв теплого летного ветра ощутимо ударил своим потоком Узумаки по лицу так, будто это была пощечина. По крайней мере, так это воспринял сам Наруто. Ибо вместе с разлетевшимися по всему асфальту кусочками той самой раздавленной сигареты воздух принес и запах старшего Учихи, который так по-родному болезненно был идентифицирован его обонятельным рецепторами, что стало просто физически плохо. - Я знаю свою вину и хочу искупить её в полной мере. Если ты позволишь, - Итачи говорил искренне, вместе с тем стараясь удержать собственное колючее и саднящее в его душе отчаяние в узде, когда блондин отвернулся от него, отходя на пару шагов назад. – Знаю, звучит весьма глупо, учитывая количество упущенного времени. Но это правда. - Почему ты исчез тогда? Вопрос был задан спокойно и как-то слишком равнодушно для всегда эмоционального, импульсивного Наруто, и старший Учиха в очередной раз прошелся взглядом по всей напряженной фигуре блондина, останавливаясь на его помрачневшем, серьёзном лице, не имея возможности посмотреть тому в глаза вновь. Итачи невольно отметил про себя, что Узумаки изменился. В его грубых словах практически не осталось места для той детской фамильярности, когда ребенок болтал то, что ему первое пришло в голову. Не было больше места и для глупой наивности, непонимающе обращенного на него взгляда, прежней, всегда удивлявшей Итачи открытости. Наруто казался ему сейчас повзрослевшим, в какой-то степени даже состоявшимся как личность человеком. Человеком, который теперь сам знал, чего хотел, и понимал, что говорил. И человеком, без которого, как ни крути, а жить он не мог. - Саске. - Что, Саске? – повернувшись вполоборота, устало бросил Узумаки через плечо, а секундой позже округлил глаза, непроизвольно вспоминая весь масштаб безумства и драматизма, что всегда был присущ тому, о ком шла речь. – У него опять башня поехала? Только не говори, что да. Я думал, он исправился, ведь когда я видел его в аэропорту он...Что он вытворил? – перескакивая с одной догадки на другую, обеспокоенно спросил блондин. Он внезапно почувствовал, как сжалось его сердце в приступе щемящей тоски по этому чудовищу. К слову, Узумаки, как ни странно, за весь прошедший год довольно редко вспоминал младшего Учиху. А если и вспоминал, то мысли эти были наполнены лишь ностальгией и каким-то странным чувством грусти по тому, какой вихрь разнообразных эмоций всегда приносил вместе с собой этот человек. Но, по факту, Наруто с чистой совестью и добрым сердцем отпустил Саске уже давно, будучи просто благодарным тому за всего его сумасшествие и просто проведенное вместе время. Пусть даже если и оно не всегда имело положительные последствия для нервной системы обоих. - Верно, исправился. Дело не в этом, - Итачи не смог не улыбнулся одним уголком губ, когда заметил, как на лице Наруто отразилось облегчение. Странно, но, несмотря на всю прошлую боль и предательства, ему было приятно то, что Узумаки до сих пор волновался за его брата. Эта мысль вселяла в старшего Учиху подобие уверенности в том, что все они не чужие друг другу люди. До сих пор. И что они семья. - Саске было тяжело, когда он узнал, что мы вновь общаемся. И особенно тяжело ему было от того, что я собирался приехать к тебе. Наруто замер на месте, ощущая вставший в горле тугой ком. - Злился, да? – спустя несколько мгновений переваривания информации, осторожно спросил он, поднимая глаза на Итачи, на лице которого, впервые за весь их сегодняшний разговор, отразилась боль. - Да. Но не так сильно, как ты думаешь. Его злость не составляла и десятой доли того, какой яростью он был переполнен ещё год назад. Но я все равно не мог упустить это из виду. Не хотел травмировать его тогда, когда он только начал жить нормально. - Расскажи мне, - без былого раздражения и обиды, спокойно попросил Наруто, чувствуя, что должен узнать все, что хоть как-то связано с душевным и физическим состоянием Саске. А также о том, какие последствия это все оказало на старшего Учиху, конечным результатом действий которого стали его, Узумаки, страдания. И Итачи рассказал. Без лишних сантиментов, четко, размеренно. Все, как было. После той неожиданной и умопомрачительной по широте своего эмоционального диапазона встречи в аэропорту, они вернулись обратно в Швейцарию, где Итачи должен был продолжать реабилитацию. Старший Учиха тогда нарадоваться не мог, день за днем продолжая наблюдать разительные и очевидные перемены в мыслях и поступках своего брата, который все так же продолжал постепенно таять, возрождая в самом себе давно позабытое желание просто жить. Да, у них были ссоры, были и выяснения за все то время, что Саске находился рядом, но причиной тому, как правило, служило только то, что Итачи, так или иначе, вновь пытался заботиться о младшем с удвоенной силой, совершенно не принимая во внимание тот факт, что сам он не имел возможности даже выйти из больницы, пока шло лечение. Саске ожидаемо огрызался, призывая брата воспользоваться, наконец, серым веществом в своем мозгу так, как это полагалось, и перестать походить на имбецила с манией опеки спятившей мамаши. Во всем же другом, он проявлял небывалое мужество и выдержку, просиживая у кровати Итачи сутками, сопровождая того по всем процедурным кабинетам, составляя компанию в беседе, нехотя, но все же искренне периодически признавая то, как был неправ, когда отказывался от кровного родства, ненавидя старшего Учиху, казалось, всем сердцем. Прошли месяцы, и острый взгляд хищного затравленного животного сменился на осознанно сдержанный, отпечаток здравого, но критичного мышления пришел на смену ярко выраженной злобы в мимике, движения стали менее резкими и в них больше не сквозило желание свернуть кому-то шею. Итачи, как психолог, мог бы сказать, что его брат сделал огромный шаг вперед от своего прошлого, что тот собственными руками выстругал в своем сознании новый жизненный этап и новое будущее. Нового себя. Сказал бы. Но не скажет, ибо в тот день, когда он оповестил Саске о том, что возобновил общение с Наруто и что скоро собирается наведаться обратно в город к тому на встречу, младший Учиха отбросил собственное «я» на несколько пройденных этапов назад, едва не вернувшись обратно к уровню забитого озлобленного зверя. Конечно, Итачи знал, что озвученная им новость не принесет брату ничего, кроме боли и злости, но Саске превзошел все его ожидания. Он не обмолвился и словом о своем протесте, не кинул ни одного резкого и ядовитого "но" в ответ, даже не моргнул. К слову, Саске было просто откровенно хуево, и он элементарно не хотел выставлять это на показ, решая идти до последнего, пытаясь в тот момент думать не только о собственной гложущей его обиды, от которой он был уверен, что окончательно избавился. Его за шкирку привели сотрудники правопорядка обратно в больницу через несколько дней, рассказывая шокированному Итачи о том, что выловили этого хулигана на оживленной площади города, когда тот пытался встрять в драку с уличной шпаной. Старшего Учиху посетило в тот вечер немыслимых размеров дежавю, и он щедро откупился от полицейских, пользуясь своим авторитетом и банковским счетом. Но ощущал он тогда лишь горечь и невообразимо болезненное разочарование потому, что Саске, видимо, так и не смог справиться. А после, тот и вовсе испарился на несколько недель, оставляя вместо себя лишь право на выбор и возможность спрогнозировать дальнейший ход развития событий. И Итачи, в очередной раз, выбрал брата. Просто не смог поставить собственные чувства и желания на первое место тогда, когда Саске так явно выказывал своё «нет» вопреки тому, что ни разу не озвучил это вслух. Старший Учиха так сильно боялся потерять едва обретенную семью снова, что даже и думать забыл о себе самом. Но вскоре Саске удивил всех, включая самого себя, появившись одним туманным утром в палате Итачи с рюкзаком на спине и билетом в один конец в другую часть света. Он сказал тогда, что решил воспользоваться своей законной долей внушительного наследства и потратить её на ещё давно заброшенное обучение. Обучение заграницей. Говорил младший спокойно, без агрессии и обиды, а когда старший брат предпринял попытку хоть как-то вмешаться в это внезапное и наверняка плохо обдуманное решение, то Саске просто качнул головой, оповестив Итачи о том, что он выбрал свой путь сам и теперь должен идти по нему один. Что не нужно ныть, не нужно страдать по очередному распаду многострадального клана Учих, и что ни в коем случае не нужно из-за него отказываться от желания быть с Наруто. Ведь белобрысый уж точно достоин кого-то получше, а Саске явно не самая оптимистичная и надежная кандидатура на отношения, и ловить ему там вообще нечего. Так и вышло, что в середине февраля этого года старший Учиха был достаточно крепок для того, чтобы окончательно забыть про больницы и сопровождающий их запах медикаментов, и весьма сентиментальным потому, что отправлять взрослого, уже совсем окрепшего брата подальше от себя вновь у него не получилось без предательских слез. - Куда он улетел-то хоть? – спросил Узумаки, постукивая пяткой по голому асфальту. За все то время, что Итачи говорил, он выкурил, в общем и целом, около половины пачки и так и не решился вставить и слова. - В Америку, - слегка приподняв бровь, ответил Учиха, которому порядком надоело смотреть на то, как блондин вот уже минут пятнадцать дымел словно паровоз. – Я могу попросить тебя не курить? Хотя бы при мне, - сложив губы в узкую полоску, бесцветно добавил он. Наруто нервно хохотнул, глядя на все старания этого человека хладнокровно сохранять спокойствие вопреки тому, что темные глаза так и светились беспокойством. Узумаки немного радовало, что хоть это очевидное проявление эмоций позволял себе показывать Итачи, ибо то, с каким равнодушием тот вел всю их сегодняшнюю беседу, заставляло блондина элементарно дрожать от бешенства. - Нет, - просто возразил он, отрывая сигарету от губ и поднимая её на уровень собственных глаз. – Ты уже просил бросить. И я бросил после того, как ты исчез осенью. А сейчас снова закурил, как только ты появился. Забавно, правда? – натянуто улыбнувшись, обратился Наруто к слегка нахмурившемуся Итачи, которому, на самом деле, было очень далеко до забавы. - Ладно, я услышал тебя и твою причину, - продолжил Узумаки, полностью повернувшись к своему оппоненту. – Честно говоря, я знал, что у тебя были весомые обстоятельства на то, чтобы снова меня кинуть. Так и вышло. Я все понимаю, Итачи, правда. Ты всегда хотел уберечь Саске и действительно носился с ним как мать с грудным ребенком, поэтому... - Мы лишились родителей слишком рано. У меня не было другого выхода, - отрезал Учиха. - Я знаю, знаю. Это все ясно, - примирительно вскинув ладонь верх, пробормотал Наруто. – Только вот одно мне до сих пор непонятно. Почему ты не рассказал мне все это тогда, как рассказал сейчас? – пожав плечами, спросил он, впившись взглядом в лицо Итачи с таким рвением, будто боялся упустить хоть какой-то проблеск эмоций на бледном лице. - Ты бы не понял меня. - Да неужели? – всплеснув руками, крайне громко протянул блондин, вновь начиная раздражаться. – Исходя из чего ты сделал такой вывод? Из собственной башки? - Я поступил очень неосмотрительно, когда взялся выстраивать наши отношения заново и не предугадал того... - А не надо было ничего предугадывать, Итачи. Нужно было просто сказать мне правду. Просто. Сказать. Разве ты не понимаешь? Наруто неожиданно почувствовал себя очень усталым. Он обреченно покачал головой на красноречивое молчание старшего Учихи, который так и продолжал стоять на месте с выражением полной непрошибаемости на лице, а затем, шумно выпустив из себя воздух, развернулся, направившись к автомобилю. Узумаки открыл дверь со стороны пассажирского кресла и просто плюхнулся на мягкое сидение, упершись ногами в асфальт, тут же доставая новую сигарету. Эмоции его были смешанными и сумбурными, но блондин мог для себя отметить только то, что не ошибся, когда думал, что причина исчезновения Итачи была весьма целесообразной. Это осознание приносило Наруто какое-то подобие облегчения, ведь он всегда уважал старшего Учиху именно за то, что тот умел думать не только о себе, но ещё и о других. Разумеется, тот сделал все для того, чтобы сохранить шаткую психику брата в подобии нормы и, конечно, повернул все так, чтобы и он, Узумаки, лишний раз не волновался. Но, хоть и был теперь блондину в полной мере кристально ясен поступок Итачи, царапающее его изнутри чувство горечи так и не проходило. Он до сих пор не понимал, почему оказался не достоин элементарного объяснения. - Что ты хочешь от меня? – тихо спросил блондин, когда Учиха отмер, подошел к нему и присел на корточки рядом с его коленями словно верный пес. – Просто скажи, что тебе надо, - поднимая голову и встречаясь с океаном сожаления в смотрящих на него снизу вверх темных глазах, добавил он. - Хочу, чтобы ты простил меня и позволил быть рядом, - так же тихо, полушепотом ответил Итачи, удерживая себя от лишних движений, стараясь не прикасаться к подавленному блондину и пальцем. Ему было больно и дико обидно. Обидно за собственное поведение и больно за мучения, который Наруто переживал из-за него уже второй год. Равнодушие его было абсолютно напускным, скованные черты лица вынужденными, а скупость на эмоции необходимой. Ибо Итачи думал, что не достоин даже и права на то, чтобы их демонстрировать сейчас. - А ты, разве, спросил меня о том, хочу ли этого я сам? Учиха не выдержал обращенного на него серьёзного и убийственного своей холодностью взгляда, отвернув лицо в сторону. - Тогда что ты здесь делаешь? Узумаки замер на пару секунд, казалось, вместе с собственным дыханием, а затем неслышно рассмеялся, сетуя про себя на то, что, как ни крути, а этот человек знал, что спрашивал. - Хороший вопрос. Очень хороший, - кивнув самому себе, горько вымолвил Наруто, посильнее затягиваясь никотином. – Ты просто, видимо, не понимаешь, что делаешь, но... - Понимаю, - вновь повернувшись, твердо проговорил Итачи, сдвигая тонкие брови к переносице. А Узумаки, вдруг, стало очень неспокойно потому, что эта рьяная твердость намерений могла довести их обоих до очередного дерьма. - Когда ты исчез прошлой зимой, то я думал, что не справлюсь, - спокойно начал Наруто, чувствуя, что выпитый алкоголь свое дело все-таки сыграл, раз он решился на правду. – Да, я знаю, тогда были совсем другие обстоятельства, и вообще, много чего хренового произошло. И это был мой косяк. Но по итогу мы все справились с этим. Когда ты кинул меня второй раз осенью, я тоже справился. Но если ты сделаешь это ещё раз, то я уже не смогу это вынести. - Я просто хочу, чтобы ты понимал, какие последствия несешь своими такими выкрутасами. И я не шучу, - чуть погодя, еле слышно добавил он. Учиха ощутил в своем сердце трепет вперемешку с привычным для него тотальным чувством вины. Он смотрел на Наруто прямо и видел, как на ладони, открыто предоставленные ему яркие эмоции, не зная, что ему нужно делать и как сейчас поступить: то ли радоваться тому, что Узумаки, очевидно, все так же не все равно, то ли исчезнуть опять прямо сейчас, дабы ненароком не причинить боль снова. - Все, хватит на этом, - так и не дождавшись ответа на свою реплику, устало протянул блондин через несколько мгновений, пульнув окурок за спину сидевшего перед ним Итачи. – Отвези меня обратно или вызови такси. Деньги у меня есть. - Я отвезу, - выныривая из омута собственных противоречий, отстраненно произнес Учиха, выпрямляясь. Может, если Наруто даст ему согласие, то он сможет хотя бы попытаться вернуть его себе вновь. - Последний вопрос, - усевшись поудобнее, окликнул Узумаки, когда Итачи обходил автомобиль с другой стороны. – Зачем нужно было объявляться именно сегодня? Ты же ведь знал, что у меня выпускной, да? Естественно, он знал. - У меня день рождения, - расположившись на водительском кресле и хлопнув дверью, как-то слишком неуверенно вымолвил старший Учиха, кинув на удивленного этой новостью Наруто полный робкой теплоты взгляд. - Вот как, - тупо подытожил блондин, уставившись на лобовое стекло перед собой. – Подарок себе организовать решил? - Что-то вроде того. Итачи очень сильно не хотелось признаваться даже самому себе в том, что да, именно так он и решил сделать. Только вот изначально Учиха даже и не планировал, что его могут заметить среди десятков копошившихся тут и там студентов. Наруто вскинул брови, закусив нижнюю губу. Через несколько минут за окном автомобиля снова замаячил до сих пор не заснувший город. Где-то вдалеке пестрили рекламные билборды, по сторонам ярко отсвечивали вывески ночных баров, клубов и ресторанов, а сам Узумаки против воли улыбнулся сам себе. Он ещё не знал, готов ли снова пуститься в эту сумасшедшую и абсолютно не уместную для него сейчас авантюру возобновления давно выстраданных, пережитых отношений. Но он чувствовал, что тепло возвращалось к нему совсем маленькими, но, все же, различимыми потоками каждый раз, когда он слегка поворачивался и видел рядом с собой напряженного и о чем-то усердно размышляющего старшего Учиху. - С днем рождения, Итачи, - осипшим голосом, тихо прохрипел Узумаки, тут же показательно отвернувшись к окну. Потому что бледное лицо сразу преобразилось вспышкой удивления и робкой радости. - Не стоит, Наруто.