А Юнги пускает слюни

Прошла уже целая неделя. Все этот время Аня усердно трудилась. Она не знала, что было для нее стимулом, потому что она давно впала в какую-то депрессию, которая не позволяла ей даже улыбаться. Иногда она это делала, благодаря Джина за еду, или чтобы Тэхен не переживал, или когда Пак Чимин несмешно шутил, но все это было искуственным. После того дня, после того взгляда Юнги, после тех слов, словно он ненавидел ее всю свою жизнь и дождался того момента, чтобы выгнать ее за дверь, как какую-то сасэн-фанатку, с Аней он больше не разговаривал и не пересекался почти, весь день проводил в агентстве, а когда это все-таки случалось, он обходил ее за пять метров, отводя глаза. Единственное, что радовало Аню в эти пасмурные для нее, но солнечные для всей Кореи деньки — бутылка воды или сока, которая всегда ждала у двери. Сегодня она подумала, что пора бы узнать этого тайного курьера, но сегодня все было не по расписанию, и девушка чуть не проглядела момент. Случайно заметив бутылочку, она еле успела прильнуть к двери и выглянуть в коридор. Она увидела знакомую походку, знакомые молочные волосы и худое бледное тело и не поверила глазам. Неужели Юнги с ней так играет? Приносит воду каждый день, при этом избегая при встрече. — Сюрприз! — раздалось над ухом. Аня подпрыгнула и повернула голову в бок. Это Чимин выскочил из-за поворота. Тут-то Аня и поняла, кто здесь тайный курьер, и поспешила утереть слёзы счастья. — Так это ты, Пак Чимин, поил меня? — Не, мы с Тэ на пару, — расплылся он в улыбке. — Я ещё кормить тебя хотел, но Тэ сказал… — Почему? — Ну ты ведь так усердно трудишься ради хена, а он так занят, что не может поддержать тебя. — Считаешь, он даже думал об этом? — вздохнула Аня, отпив из бутылки. — Конечно, это ведь он… — Чимин прикусил язык. — В общем, вы с ним похожи. Трудись, трудись, Чанми, — он похлопал ее по плечу. — Пак Чимин, даже не пытайся мне понравиться.

~flashback~

Юнги редко притворяется на публике, сдерживая себя только, может, в нецензурных словах. Его улыбка редко бывает искренняя, потому что он привык держать все эмоции внутри; как ни крути — это привычка, однажды въевшись в кожу, никуда не исчезает. Но бывают такие моменты, когда он забывает о привычках и перестает контролировать себя. Причина — идиоты-согруппники. А недавно появилась еще одна причина, и так невовремя. Мон старается казаться сильным и уверенным лидером, чтобы фанаты не беспокоились об этих придурках под его крылом, но иногда нервы его сдают даже в самых простых ситуациях. Он слишком много думает, поэтому видит даже в простой проблеме подвох, ищет сложные и скрытые двери, не замечая выхода перед глазами. Хосок, такой весёлый и беззаботный на публике, на самом деле схож с Юнги, который хранит все в себе. Только Хосок, пряча что-то настоящее внутри, наносит на оболочку разные слои, меняет их по настроению. То он весельчак, то извращенец, то любитель пошутить по-черному. Но в этой комнате все оболочки и маски теряют своё материальное значение и испаряются в небытие. Это комнате, где рэп-лайн творят. Здесь уже не важно, сколько всего нужно оставить в секрете даже от одногруппников, здесь просто бесконтрольно все выливается на бумагу. Здесь все друг друга понимают. Здесь не бывает слышно смеха, но и мрачной эту комнату не назовешь. Здесь каждому из творцов плевать друг на друга ровно в той степени, как и важно услышать. — Ты уверен, что это подходящие слова? — в тайне заглянув в рабочий блокнот Юнги, Мон вычитал самое сокровенное и задал вопрос только что вошедшему с кофе в руках Мину. — А что не так? Мы уже писали о любви в "I Need U". — Ты стал мыслить как-то по-другому. Ты протестовал из-за лирики "I need u", поэтому почти всю работу с ней проводили мы с Хосоком. А теперь ты пишешь сам… — Ты хочешь задать какой-то конкретный вопрос? Если нет, отвали. — Это не из-за нее ли? — Не говори местоимениями,- Юнги принялся перепечатывать слова из блокнота в документ. — Ты ведь знаешь, о ком я, — усмехнулся Мон. — И в чем ты ее обвиняешь? — не отвлекаясь от дела, поинтересовался Мин. Непривычно долгий разговор завязался в этой известной своей тишиной комнате; Хосока заинтересовало это, он оторвался от тетради и поднял глаза на одногруппников. — Я изначально был против, потом мне показалось, что ты будто расцвёл, а теперь все обратно. — Хорошие слова, запиши, — хмыкнул Юнги. Но Намджун ждал ответа. — Я говорил с директором. Он раскусил меня, как жёлудь. — Да, это было очень сложно, — решил вставить свой комментарий Хосок. — Ты просто пришёл и молил его не выкидывать Чанми. В жизни не догадаться. — Я соврал ему, что больше не контактирую с ней. Он сказал, что возможно даст ей шанс для дебюта, но я должен выкинуть ее из головы. — Он спалил всю контору, а мне влетело, — ещё одна обиженная реплика Хосока. — И ты поэтому ты даже не здороваешься с ней, проходя мимо? Помогает? Выкинул? — Он давно мне это сказал. Но я не представлял, как сделаю это. А потом она сама мне помогла возненавидеть ее. И не спрашивай… — Возненавидеть? Это из-за твоей ненависти что ли она до сих пор живёт у нас, стажируется в агентстве, и ты пишешь слова о ней в песне? — усмехнулся лидер. — Выкидывать из головы нужно полностью и окончательно. Юнги раздраженно прикусил губу. Он ведь так и не разобрался в том, чего хочет. А Чанми все ходит вокруг и смотрит, смотрит, заставляя его голову взрываться от мыслей. — Я просто не хочу, чтобы она уходила. Пока. — Да, она готовит так ничего, — разошелся на шутки Джей-Хоуп. — Смотри, чтобы это "пока" не затянулось. И сотри эти чертовы строчки, пусть дальше Гукки допишет, — настойчиво попросил Джун. — Хочешь что-то ей сказать — дерзай вживую.