А Юнги пускает слюни

— Ну, пора уходить, а то ещё хозяин вернется, — засуетилась Аня, собираясь встать и помыть кружку. Но ее руку накрыла руку рэпера, и девушка замерла, чувствуя жар его ладони. И будто жар всполыхнулся во всем ее теле. Наверное, она заболела, вот и температура поднялась. Заболела Юнги. — Не говори о других при мне, — голосом с пошатывающимся спокойствием проговорил Юнги. Аня не могла и не хотела сейчас думать об очередных непонятных словах Мина, возможно, обращенных и не к ней, поэтому попыталась встать снова, но теперь ее рука с кружкой была схвачена за запястье. Кружка с характерным звуком разбилась о пол. Аня не посмела отвести взгляд от Мина на осколки, видя его настойчивость. — Не игнорируй мои слова. — Больно мне, — она опустила взгляд на свою руку, жёстко схваченную крепкой, хоть и худощавой, мужской рукой. Юнги ещё с пару секунд буравил девушку взглядом, крепко сжимая ее руку, а потом позволил Чанми упасть на колени, чтобы собрать осколки. Потухший огонек чего-то — последнее, что Мин увидел в ее глазах, отпустив руку. Не этого же он хотел, не этого. Но как объяснить этой девчонке, что его дико раздражает упоминание кого-либо третьего, когда они говорят наедине. Как впрочем и то, что каждый может ее коснуться, а он — нет. А он может только сделать больно. — Я сам соберу, — тихо произнёс Мин, присев рядом и потянувшись к осколкам. Аня испуганно отдернула руки и поднялась. Не сказав ни слова, она ушла. А он остался один. Мальчик в синей ветровке, безнадежно влюбленный. Когда Аня пришла домой, ее ждал сюрприз. Все сидели за столом, что ломился от Сокджиновской еды, праздновали успех Ани и немножко день рождения Намджуна. Не желая расстраивать ребят, она села за стол, хотя была совсем не в настроении праздновать. Парни ещё много раз поздравляли ее, фантазировали на тему ее дебюта, где-то в перерывах желали своему лидеру процветания и не смеялись над тупыми шутками Чимина, а так же снова и снова расхваливали ее способности к рисованию.

***

— Хен, ну можно мне тоже пописать? — скулил Чимин, раздражая каждую клеточку тела Юнги, что сидел с ручкой и блокнотом и пытался сосредоточиться. — Слушай, если ты пришёл мешать, то иди нахрен,— отмахнулся Мин и, закусив край ручки, отвел взгляд в сторону. Пак больше не скулил. Он задумался. Закинул одну ногу на колено и стал стучать по столу пальцами. Мин закатил глаза, а затем выкатил их и пырнул тонсена парой молний из своих очей. — Хен, ты идиот, — вдруг выдал Чимин. Интонация была такой, что Юнги принял фразу как справедливый укор, понял, что имеет в виду Чимин. Поэтому сдержал кулак. Лицо Чимина стало серьёзным, как никогда; он не смотрел на Юнги. Юнги ждал. — Я думал сначала, что ты не просто так привёл Чанми в квартиру, что ты будешь что-то делать с ней. Но теперь я вижу, что ты фигней страдаешь, — гнев в груди Мина закипал с невиданной скоростью, но он сдерживался и ждал, чем же закончит разговор тонсен. — Если ты ничего не предпримешь, я сделаю это. — Сделаешь что? — серьёзно спросил Мин, непринужденно опустив взгляд на блокнот. — Что-то, что заставит тебя жалеть о бездействии. — Это ты так угрожаешь, или мне кажется? — едва усмехнулся Юнги. -Без шуток, хен, это не угроза, а просьба. Я ее друг, и я вижу, как иногда она думает о тебе. Так иногда, как ты дышишь. — Ты ее друг? — зависть Мина вызвала в нем непреодолимое желание убивать. За все это время он даже не стал ей хорошим соседом. — А чего добился ты? — вдруг глупо засмеялся Пак. Потому что вошел Намджун и окинул подозрительным взглядом слишком веселого Чимина и слишком мрачного Юнги. Хотя нет, последнее время настроение Юна только и меняется по шкале мрачности, так что все нормально. Тонсен ушёл, тогда Намджун сел на его место и вопросительно уставился на хена. — Что? — раздразился тот. — Там по коридору за версту пахнет Чанми. Вы о ней говорили. — Допустим. Словно слышавший монолог Чимина и согласный с ним, Мон укоризненно цокнул языком и поматал головой. — Время теряешь. — А что я, по-твоему, должен делать? Взять и подойти, всунуть ей цветочек и как в дораме сказать "Мое сердце стучит, как гигантское четырехкамерное у динозавра, когда ты рядом" ? А потом еще так поцеловать в губы, типа лысого в макушку лизнуть? — Юнги быстро коснулся губами тыльной стороны своей ладони, продемонстрировав свой взгляд на поцелуи в дорамах, и вновь уставился на Мона. — Примерно так. — Это даже не смешно. — Гораздо смешнее наблюдать, как ты еб… Имеешь нам всем мозги. Ты, мать твою, суровый рэпер, а к девчонке подкатить не можешь. — Я не хочу просто подкатить. — Ой, суть ты понял, — отмахнулся Мон. — Я не хочу насильно что-либо… — Да, проще подождать пару веков, пока бабы поменяются местами с мужиками, а потом уж она тебя закадрит, отвезет в свою квартиру и жестко возьмёт на кухонном столе. — Ты идиот. — Это ты, бл_ть, идиот, хен, — Намджун повысил голос, не сумев сдержать децибелы, что долбили в его голове. — Она до сих пор даже ни разу не улыбнулась мне без причины, зато с тобой — как со старым знакомым... — не контролируя себя, начал меланхолить Мин. — Ну, _бать, горе мне тоже, — активно жестикулировал руками Мон, пользуясь моментом, пока хен был в каком-то ступоре и безнаказанно оставлял маты тонсена в свою сторону. — Когда девушка к тебе неровно дышит, она стесняется, боится, стесняется и ещё раз боится. Я, сорян, конечно, не психолог, но дураку ясно, что ей проще меня по плечу похлопать, чем на тебя вообще глаза поднять. — Чего разорался? — Юнги поднял на тонсена глаза, подперев подбородок рукой, но посмотрел сквозь него. — Ещё Пак услышит, вечно она по коридорам ходит. — Я как с Чонгуком разговариваю, — развел Мон руками. — Ты вообще меня слушал? — Да, — сделал Мин короткий выдох. — И все твои маты, сученыш. И почему ты не пошёл в актёры? Мимика и жестикуляция у тебя на высшем уровне. Намджун выругался. И продолжил материть эту жизнь на английском, поудобнее усаживаясь в кресле. Мин не знал перевода скверных слов, но главное, что они не были обращены к нему. Он надеялся. Мон взялся за ручку с тетрадью и выражение его лица приобрело "штиль". Слова полились на бумагу.