***
Кузенам выбор предметов дался не легче, чем Гермионе Грейнджер. Дадли, разумеется, первым делом вписал себе УЗМС. Гарри изобразил панику, припомнил колыбельные, фестралов, змеек и птичек. Не помогло — дорогой кузен остался непреклонен. Пришлось записываться следом, не бросать же балбеса, все ж таки не чужой человек. — А раз ты так, то вторым нумерологию вписывай, — припечатал Поттер, со вздохом выбирая для себя этот предмет. — Что?! Да ни за что на свете! — в ужасе воскликнул Дадли. — Я, значит, за тобой иду. А ты, значит, меня готов бросить?! Записывайся, говорю! Будем потом с Граннингсом в магический мир пробиваться, — настаивал Гарри. — Точно, — фыркнул Дадли. — Приобретайте наши дрели. Они вам не нужны, зато звенят и прикольные. — Вот нечего ржать. Ты видел, как маги дрелят? И чем? Я тут у мистера Филча как-то порылся в инструментах… — Филч такой один. — Да ну конечно! Тут вся страна до семнадцати лет магглы-магглами, в худшем смысле этого слова.***
За два года в Хогвартсе друзья успели исследовать все закоулки замка, а к Северной башне знали семь разных дорог — от пяти минут неспешным ходом до получаса быстрым шагом. Но Невилл все равно нервничал: — Надо спешить, прорицание на самом верху Северной башни, туда идти минут десять, не меньше. — Десять минут от урока — ерунда. А вот десять минут от завтрака — золотое время, — замотал головой Гарри. — Пошли уже! — потянул Гарри за руку кузен. Герой магического мира упирался, пытаясь разом умять огромный кусок пирога. — Я мальчик который выжил, так не дайте же мне сдохнуть от голода! — прочавкал он. На площадке под люком, который и вел в кабинет прорицания, пока никого не было. — Мы первые! — радостно констатировал Невилл. — И со Слизерина никого нет, — согласился Рон, так и не смирившийся с тем, что герой магического мира дружит с гнусными слизеринцами. — Как это нет? Мы тут! — рассмеялся Блейз, галантно пропуская вперед мисс Грейнджер. — И как туда попадают? — нахмурилась слизеринка. — Это же про-ри-ца-ни-я, Гермиона! Настоящие пророки, вроде нас с Дадли, принесли с собой метлу, — решил пошутить Гарри. — Как же так? Как же так? — залепетала мисс Грейнджер. — Как я не догадалась? Метла — это же так логично! Забини покатывался со смеху, Невилл вспотел, припомнив, что полеты на метле — явно не его стезя, и прикидывал, нельзя ли как-то отказаться от труднодоступного предмета. — И что ты ржешь? — насупился Рон, у которого не было личной метлы, равно как и желания признаваться в этом всяким мажорам и выпендрежникам. — Как мы туда попадем? — Пророки свои одолжат — не бросят ведь друзей в беде? — не задумываясь ответил Блейз. — Или нам профессор сама лестницу скинет, лишь бы с ними наедине не оставаться. Помните, как Дурсль в доспехах ее испугал? — Да говорю вам, это Гарри там застрял! Гарри Поттер, а не я! — Наказали-то тебя, — отметил Невилл. — Если твоей логике следовать, то у нас во всех проказах вообще один Малфой виноват. Лестница или метла? Делайте ставки, — продолжил веселиться Блейз. В этот самый момент прямо ему под ноги с потолка спустилась серебристая веревочная лестница. — Да у тебя талант! — поднял большой палец Дадли. — Поднимайся. — Только после тебя. — Дамы вперед. Гермиона вспыхнула. Подошедшие Лаванда и Парвати не постеснялись пихнуть веселящегося слизеринца: — Лезь давай, шутник. Подниматься вверх по веревочной лестнице — то еще занятие, с непривычки можно так и остаться на нижних ступенях — очень она вихляется и убегает из-под ног. Если кузены, взлетели, как белки, Блейз поднялся без видимых усилий, и даже Невилл, закаленный маггловским летним лагерем умудрился не оступиться и не упасть, то Лаванда повисла на самой последней ступеньке и визжала, когда Парватти пыталась ее подсадить. — Нужно, чтобы кто-то держал лестницу снизу, — просветила магорожденных мисс Грейнджер. В ответ девчонки только зашипели. Пришлось Поттеру и Дурслю все-таки расчехлять метлы. Открыли окна в кабинете и на площадке и прокатили попискивающих барышень с ветерком. На что похож кабинет прорицаний мальчишки подумали синхронно, но так же синхронно не озвучили свои мысли — все равно магорожденные не поймут про красные фонари и сладковатый дым опиумных притонов. Впрочем, дым уже почти развеялся — окна открыли настежь, и в башню ворвался свежий ветер, взвихривший пыльные перья на многочисленных полках. — Добро пожаловать. Как приятно видеть вас наконец в вашем физическом облике. — А нас вы видели, — не смолчал Дурсль. — При этом один из вас был не в физическом облике, а в доспехах, — заржал Забини. Гермиона, возмущенная безответственным поведением мальчишек, перебивших профессора, умудрилась наколдовать на Дурсля и Забини по жалящему заклинанию, не изменившись в лице и преданно разглядывая растерянную Трелони. Слизеринка без зазрения совести пользовалась тем, что мальчишки ни за что не сдадут подругу, и эту самую совесть однокурсникам старательно прививала. Наконец, профессор отмерла и продолжила урок, как ни в чем не бывало: — Садитесь, деточки, садитесь. Дадли и Гарри выбрали два симпатичных пуфика, Блейз уселся к ним третьим, бесцеремонно отпихнув Парватти, которая после полета на метле успела напридумывать себе романтических историй с Гарри Поттером или хотя бы с похожим на Мальчика Который Выжил Дадли Дурслем. Дин выжидательно посматривал на Лаванду, которая нравилась ему со второго курса, но она села за столик с Патил, и Томас скорее руку бы себе откусил, чем уселся с ними третьим. Пришлось идти к Финнигану и Лонгботтому, по дороге как бы невзначай толкнув Лаванду и пнув ее сумку. Сивилла дождалась, когда все рассядутся, и продолжила: — Вы избрали прорицание — самую трудную из магических наук. Должна вас с самого начала предупредить: я не смогу научить многому тех, кто не обладает врожденной способностью ясновидения. Гарри, укрывшись от взгляда преподавателя за спиной кузена, захихикал: — Зельеварение, первый урок: «Если вы хоть чуть отличаетесь от тех баранов, что приходят ко мне обычно»… — Молчание, мистер Поттер, — не разжимая губ, но очень похоже процедил Дадли. Захихикали не только за их столиком, что доказывало: прислушивались третьекурсники по привычке не столько к профессору, сколько к неистощимым на выдумки кузенам. — Книги помогают только до определенных пределов, — продолжала нагнетать профессор предсказаний. — Многие талантливые ведьмы и колдуны не способны развеять туман, застилающий будущее. Этот дар дается немногим. Вот вы, — неожиданно обратилась она к Невиллу, который чуть не свалился с пуфа. — Ваша бабушка здорова? Впрочем, как профессору не удалось смутить мисс Грейнджер, пассажем про книги (Гермиона доверяла директору Дамблдору и, разумеется, если тот оставил возможность записаться на предсказания для всех студентов, значит и обучиться предмету способны все студенты. Если же профессор не знает нужной книги, значит, она просто мало читает. И никак иначе), точно так же не получилось расшатать самообладание Невилла. Закаленный общением с Гарри и Дадли, внучек леди Августы только пожал плечами: — Я передам бабушке, что вы справлялись о ее здоровье, спасибо. Профессор закашлялась на вдохе. Сердить суровую бабушку не хотелось, особенно памятуя ее визиты на первом курсе обучения драгоценного внучика, отголоски которых долетали даже и до вершины Северной башни. Сивилла не раз слышала от коллег про неуправляемый курс, в котором сошлись гриффиндорцы и слизеринцы, метко окрещенный злоязыким Северусом факультетом несвятого Поттера, но не ожидала, что обормоты попытаются сорвать первый урок прорицаний. Однако же — вот, полюбуйтесь. Ворвались, едва ли не взлетели по веревочной лестнице наверх, потом, зачем-то, вниз, к визжащим девочкам, потом опять наверх. Распахнули без спроса окна, порушив мрачно-багряную атмосферу. Не желают ни спорить о книгах, ни пугаться, ни переживать за близких родственников. И как таких прикажете ввести в состояние транса, в котором только и открывается третий глаз? Ее учили на страхе и трепете перед Тайной, этим же подавай разъяснений и список литературы. Справившись с раздражением, Сивилла почла за лучшее огласить учебный план: — В этом году мы будем изучать основополагающие методы прорицания. Первый семестр посвятим гаданию по чаинкам. Во втором семестре займемся хиромантией. Потом перейдем к магическим кристаллам, если к тому времени закончим с предсказаниями по языкам пламени. Ученики, наконец-то, прекратили хихикать и ерзать и заинтересованно прислушивались. Профессор разлила чай, а Невиллу и вовсе сама подала милую розовую чашечку из любимого сервиза, вскользь упомянув, что утомилась выметать осколки. Вопрос Гарри, почему бы не воспользоваться Эванеско, вместо веника и совка, повис в воздухе. Блейз шепотом растолковал однокурснику, что смысл фразы не в выметании осколков, а в том, что профессор подала бабушкиному любимчику чашку собственноручно и из любимого сервиза. Пока Рон давился, торопясь поскорее выпить обжигающе-горячий чай, Гарри и Дадли напряженно застыли перед своими чашками. — Вы чего? — удивился Блейз, который хотел отхлебнуть, но глянул на приятелей и тоже отставил чашку в сторону. — Да так, ты пей, не смотри на нас. — Ага, — поддакнул кузену Гарри. — Ты пей, а потом все по твоей чашке погадаем. — Дудки, — чашка поползла по столу еще дальше от Забини, едва не ошпарив Дурсля. — Может, ну его? — несколько нервно спросил Гарри кузена. — Сам знаешь, я не люблю, когда тетя заставляет перетирать все эти фарфоровые финтифлюшки в горке и на каминной полочке, но тут просто рука к мокрой тряпке сама тянется. Вымести всю эту пыль и свечные огарки. — Ага, и пустые бутылки, — кивнул Дэ в сторону бордовой гардины. — Да ладно вам, — удивился Блейз. — Нежные какие. Не будете пить, так ведь и отчислить могут. Родителям всяко напишут. — Мама нас поймет. И поддержит. — Тетя Петуния только обрадуется. Особенно, если в итоге мы все-таки поедем в Смелтинг. — Нет, что значит «Смелтинг»? — трагически возопил Дадли, не решаясь все-таки брать чашку в руки. — Тогда пей, — сурово припечатал Гарри. — А ты? — И я, — вздохнул Гарри. — Куда я от тебя? Пока они препирались чай успел несколько остыть, и троица, пожалуй единственные из всего класса, сумели получить удовольствие от хорошего, крепко заваренного несладкого чая. — Ну, что там у меня? — заерзал Гарри, силясь разглядеть чаинки на блюдце, которое вертели приятели. — Вижу темное пятно, похожее на цилиндр. На каникулах будем подрабатывать уличными фокусниками? Учись доставать кролика из распределительного колпака! — захихикал Дэ. Забини перевернул чашку: — А теперь точь-в-точь желудь. Ну-ка посмотрим, что это значит, — он пошелестел страницами учебника. — «Нежданная радость. Внезапно пролившийся золотой дождь». Надеюсь, ты поделишься с друзьями. — А так похоже на голову животного, — снова занялся блюдцеверчением Дурсль. — Тебе голова животного видится в любой бесформенной массе, — отмахнулся Гарри. — Да нет же! Смотри, животное. Похоже на беге… нет, скорее, на овцу. Гарри прыснул, профессор Трелони обернулась. — Боже мой! Какая несчастливая чашка! — воскликнула она. — Дубинка… нападение. — А по-моему, это был цилиндр, — неуверенно протянул Дэ. — Череп… опасность в дороге... — Это определенно был желудь, — не согласился Блейз, все еще надеявшийся на легкую поживу. Остальной класс смотрел на профессора, затаив дыхание. — Мой мальчик. Мой бедный мальчик! У тебя здесь Грим! — Крестный? — Дурсль, — заржал Забини. — Ты только что назвал представителя Древнейшего и Благороднейшего семейства — овцой. — Да почему сразу мистер Блэк? — возмутился Дэ. — Может, это правда Грим. Удивленная реакцией школьников Сибилла неуверенно кивнула. — Не соглашайтесь с ним, профессор! — с дрожью в голосе вскрикнул Гарри. — Иначе мы с ним весь этот год на кладбище прокукуем — будем Грима ловить. — Лучше бы, конечно, Гримова щеночка, — пробормотал Дадли, глядя в сторону. — Вот! Слышали? Гермиона встала и подошла сзади к профессору Трелони. — По-моему, ничего общего с Гримом, — твердо произнесла она. Симус Финниган так и эдак склонял голову. Даже сощурил глаза почти до щелочек. — Кажется, и правда похоже на Грима. А если отсюда взглянуть, — он подвинулся влево, — то больше смахивает на осла. За поднявшимся следом шумом и гамом едва не пропустили объявление о завершении урока. Толпой вымелись на площадку под люком, причем даже девчонки смогли спуститься по веревочной лестнице — так всем интересно было обсудить, сможет Дурсль приручить Грима или его ждет мучительная гибель. Почему гибель должна ждать Дурсля, когда Грим сидел в чашке у Поттера — ни у кого вопросов не возникло. Не надо быть предсказателем, чтобы догадаться, кто первым кинется навстречу симпатичному адскому песику.***
После обеда, обмениваясь мнением о профессорах и новых предметах, неспешно пошли на улицу — нового учителя УЗМС на торжественном пиру не представили, но профессор Кеттлберн уволился. Интрига занимала слизеринцев, гриффиндорцы же морально готовились держать Дадли Дурсля за руки и за ноги, чтобы тот не затискал учебное пособие до полной неспособности взаимодействовать с классом. А то ведь снимет новый профессор десяток баллов, и не сделает скидку на то, что Дурсль такой один на весь Хогвартс, как Хагридом покусанный. Новым профессором, к остолбенению третьекурсников, оказался Рубеус Хагрид, собственной персоной. Он сиял, как медный котел, и даже, кажется, причесывался сегодня утром. — Эт. Первым делом, вот. Возьмите каждый себе учебник. Учебники резво переползали по лугу, рычали друг на друга, а один, особенно хищный, раздобыл где-то брошюру маггловского Гринписа и трепал ее, посверкивая маленькими хищными глазками. Именно к нему устремился неудержимый Дурсль. — Ты ж моя лапочка! Ты ж мой пушистик! Ни у кого такого учебника нет, а у меня будет! — Книжка подпрыгнула, едва не отхватив Дурслю пальцы, но тот ловко перехватил ее за корешок и принялся наглаживать. — Да какой ты милый! Да ты даже урчать умеешь! Деморализованный учебник мгновенно разомлел и свесил наружу алую ленточку ляссе. — А если бы она тебе руки отгрызла, как бы я перед дядей и тетей оправдывался?! — вышел из ступора Гарри. — Ну, ну, — вступился за Дурсля Хагрид. — Чего ты? Он же, учебник то ись, и правда милый. Погладь, погладь его. Он тогда смирный будет, совсем ручной. — Нет уж! — решительно отказался Гарри. — Гермиона, стоять! — рявкнул он. — Пока у нас есть этот укротитель, пусть он всех поглаженными учебниками и обеспечивает. — Правда можно? — оценил великодушие кузена Дэ. На этом уроке им до самого выпускного предстояло слышать фразу совершенно счастливого человека: «Правда можно?!»