Загороженный плюшевой скатертью с потертой бахромой, под столиком стоял заветный короб с сырым мясом.
В спальне третьекурсников-гриффиндорцев уже в начале ноября задували сквозняки, а каменные плиты пола становились больше похожи на кусок льда, да еще и перестановки в квиддичной команде… в общем, запах ребята почувствовали не сразу. Он вкрался в их жизнь осторожной повадкой шакала. В первый вечер все подозрительно принюхивались друг к другу, но вежливо молчали. На второй день молчать не осталось сил. Опытным путем выяснилось, что у Гарри Поттера и Рона Уизли примерно одинаковый запас вежливости и заканчивается он феноменально быстро. К тому же, кровати их стояли рядом, далеко ходить, чтобы поругаться, не пришлось, а вражда, начавшаяся на первом курсе, тлела, но не затухала. И вот пламя вспыхнуло вновь. Разумеется, Гарри не мог не вспомнить Роновы носки. ― Рональд, да как не стыдно?! Опять твои носки воняют?! ― стараясь дышать ртом, обвинил соседа Гарри. ― Я-а-а?! – не стерпел Рон, ― да это сдох кто-то у тебя в чемодане! А скорее – у брата твоего. Ты присмотрись, может там у вас чей-то труп лежит ― ждет, чтобы Дадли скормил его какому-нибудь своему жуткому монстру! Гарри не был ангелом, но когда кто-то задевал «дорогого кузена» ― просто-таки сатанел. И от вербального воздействия сразу переходил к физическому насилию. Рон тоже был не дурак подраться. Они уже ухватили друг друга за отвороты мантии, когда Дэ вдруг звучно припечатал себя раскрытой ладонью по лбу и деловито полез под столик. Плюшевая скатерть мотнулась из стороны в сторону и запах резко усилился. Когда же Дурсль выполз с полной корзиной тухлого мяса, все забыли про драку и ругань и только жестами велели убираться со своей находкой куда подальше. И как можно быстрее. Если приятели не могли рта раскрыть, можно себе представить, что чувствовал Дадли, прижимая корзину к себе. Однако ждать сочувствия не приходилось. Эксгумация и Утилизация находки – его личная ответственность. Это было принято безропотно. Еще бы глаза так не слезились и желудок не подкатывал к горлу… Этот запах… Озаренный идеей, он поднял корзинку Левиосой и отправился к выходу из замка, левитируя ее на значительном удалении от себя. ― Читер, ― процедил Дин Томас, кидаясь к окнам и распахивая их настежь. В комнате похолодало, но лучше замерзнуть, чем задохнуться. В коридорах замка сперва появлялся запах, потом корзинка, потом – Дадли Дурсль. С его пути разбегались, но следом маршировала небольшая демонстрация: всем было интересно, что происходит и к чему это приведет. ― Что происходит? – спросил Блейз непривычно оживленную Луну Лавгуд. ― Мы идем на экскурсию в Запретный лес, ― девочка сияла от счастья. ― Дадли заготовил угощение для фестралов, видишь? А мне девочки не разрешают так делать ни в гостиной факультета, ни в нашей комнате, ― на миг она загрустила, но потом опять разулыбалась, ― поэтому я таскаю мясо у Арагога. Но это не очень удобно. ― Да уж, пожалуй. ― Как думаешь, Дадли согласится заготавливать мясо и на мою долю? ― Вот ты знаешь, вряд ли его соседи по комнате разделят вашу любовь к животным… ― Думаешь? Жаль. Их никто не остановил, и школьники беспрепятственно вышли к поляне, на которой обычно паслись фестралы. Дадли, зашуганный предусмотрительной мамочкой и отвратительно рациональным кузеном, опасался, как бы фестральчики после мяса не захотели закусить школьниками (Гарри ему про такой исход твердил, стоило заикнуться «пойдем погладим»). На деле, издалека завидев галдящую толпу, драконо-кони поднялись на крыло и унылым косяком подались куда-то в горы. Не осталось ни одного, самого крохотного фестраленыша. Торжественные демонстрации и парадные марши были не в ходу в Хогвартсе, так что недополучившие зрелищ ученики расходились недовольные. На поляне осталась Луна, Блейз и Дадли. Дэ и Луна точно знали, что фестралы скоро вернутся, привлеченные запахом, а Блейза удерживало чутье на всякие безобразия. В скором времени к ним присоединились Малфой, Кребб и Панси Паркинсон. ― Фу! – скривился от вони Драко. – Чем это вы тут занимаетесь? Дадли вздохнул с видом великомученика, но поспешил ответить, пока Луна не предложила свой вариант. Даже если ее объяснение будет неправдоподобным, зато таким образным, что запомнится навсегда. ― Фестралов кормим. ― Поттер все-таки согласился на твою дурацкую идею? Быть не может! – развеселился Малфой. ― Э-э-э… ― промычал Кребб. – А где Поттер-то? ― Мерлин! Его съели? – изготовилась рухнуть в обморок Панс, хитро поглядывая по сторонам. ― Да чего вы сразу? В башне он остался. Как будто мы пришитые, по-вашему? ― Вы не пришитые, вы приклеенные, ― засмеялся Блейз. Малфой несколько раз в задумчивости пнул корзину, отскочил от поднявшейся вони, но через пару секунд подошел опять. Как и любой чистокровный маг, он был не брезглив и любопытен. Подцепив кусок мяса, он помахал им в воздухе: ― И как это происходит? ― Малфой, положи это, ― напряженным голосом сказал Дэ. ― Тебе жалко? – удивился Драко. ― Чего ты? – не понял Винс. ― Аккуратно положи, ― Дурсль побледнел. ― Да не съем я твое мясо. Его и фестрал, думаю, жрать не бу… ― Бросай его! – завопил Дэ, но было поздно. Клацнули хищные челюсти, привлеченный аппетитным запахом молодой фестрал чуть промахнулся и укусил Малфоя за предплечье. Ох и воплей было! Испуганный пуще прежнего зверь потерял аппетит надолго, разжал зубы и улетел, но напуганные слизеринцы этого не видели. ― Нас всех съедят! Нас съедят! И-и-и! – на одной ноте вопила Панси. ― А-а-а! – кричал Драко, зажимая рану, из которой хлестала кровь. ― Где они? Где они? Где они? – побледневший сильнее Малфоя Винсент кружил по поляне, и ему всё казалось, что опасность сзади, непременно сзади. Дадли перепугался не меньше приятелей, но, спасибо папе, самообладание вернул быстро: ― Никого нет, все улетели! – крикнул он. – Луна, успокой их! – и занялся пострадавшим. Во-первых, обездвижил, чтобы не дергался, во-вторых, прочистил укус, потом остановил кровь и сразу наложил тугую повязку. Все-таки, как хорошо, что на первом курсе они с Гарри купили ту книжку про оказание первой помощи. А то бы сейчас пока в Больничное крыло долетишь… Самым неудобным оказалось лететь вдвоем на одной метле: перепуганный Малфой, с которого все-таки пришлось снять обездвиживающее, так дергался, что едва не столкнул Дадли вниз.***
Всякого рода травмы случались в школе чародейства и волшебства Хогвартс регулярно. То есть, так часто, что на это вообще перестаешь обращать внимания. Ну попал Драко Малфой в Больничное крыло с ночевкой – дело-то житейское. Никто бы и внимания не обратил. Не обратил бы, если бы не Люциус Малфой, папа Драко и, по совместительству, глава Попечительского Совета. Дракусечка был единственным сыном, наследником и, по правде сказать, просто набалованным любимчиком. Мистер Малфой, конечно же, утверждал, что балует сына исключительно миссис Малфой, но нам, со стороны, конечно же, виднее. Люциус примчался в школу тем же вечером. Он так грозно выглядел, что несчастный Драко перепугался и, сам не зная зачем, на вопрос: «Кто это сделал?!» ― соврал: «Гиппогриф». Гроза разразилась посильнее, чем в день памятного матча. В школу были срочно вызваны маги из отдела регулирования магических популяций и контроля над ними. Все местные гиппогрифы, кто не разлетелся, оказались взяты на учет, Хагриду вынесли строгое предупреждение, а директора Дамблдора «обрадовали» внеплановыми проверками и предстоящим визитом министерской комиссии. Бобры не понимали, что происходит, как Драко может быть связан с гиппогрифами – он же не Дадли! – и не отразится ли эта комиссия на объеме домашних заданий? «Что значит «не отразится»?», ― хмыкал профессор Снейп, пролетая по коридору. В спальне третьекурсников продолжал витать запах, тошнотворный, но неуловимый, как призрак грядущего. Ночью спали с распахнутыми настежь окнами, Комнату несколько раз проветривали до полного вымораживания, но стоило закрыть окно и подбросить в печку волшебных поленьев, запах возвращался, обретал насыщенность, глубину и многообразие оттенков. ― Да что же такое! – страдал Дин Томас. – Как будто с нами зомби живет! Признавайтесь, кто из вас так пахнет?! Он тщательно обнюхал каждого, но результат оказался странным… или, наоборот, ожидаемым? В общем, за сутки успели пропитаться запахом и они, и их вещи. На уроках учителя периодически принимались подозрительно крутить носом, но грядущая проверка отвлекала от невнятных ощущений лучше иного Конфундуса. Помощь пришла откуда не ждали. А вообще-то можно было сразу догадаться: кому же доверять расследование про запах? Мистер Блэк, в своем собачьем обличье, ни секунды не сомневаясь, направился к Роновой кровати и извлек из-под нее еще один кусок тухлого мяса. ― Рон! ― Дадли!!! И хором: ― А я-то при чем?!***
Решив проблему с запахом, гриффиндорцы вернулись к основной проблеме: зачем Драко перевел стрелки на гиппогрифов?! ― Зачем, зачем… ― проворчал тот. – Вы на сто тыщ «зачем?» часто ответить можете? ― Драко прав, ― безапелляционно заявила Гермиона Грейнджер, и Малфой приосанился. – Не важно уже, зачем. Надо как-то урегулировать последствия. ― Согласен, ― солидно кивнул Гарри. – Если даже можно выяснить, зачем Драко все свалил на гиппогрифов, то что с этим знанием делать дальше? Давайте думать, как защитить невиновных. ― Потому что это хорошие гиппогрифы и всегда чистят перья, ― всунулся расстроенный Дадли, но был непонят. Помолчали. Как обычно, первой нарушила молчание Гермиона. Дочка стоматологов сложила прочитанные детективы и то, что слышала от мамы и папы, и вывела: ― На мой взгляд, все решается просто: нужно воссоздать слепок зубов по следам с руки Драко и сравнить со слепками зубов пойманных гиппогрифов. Сразу выяснится, что ни один из них Драко Малфоя не кусал, и их отпустят. Это же элементарно. ― Точно! ― оживились все. И тут выяснилось, что руку Драко Малфою уже вылечили. ― Вот ведь, ― процедил Гарри. – Поторопились. Драко побледнел, заранее зная, куда скакнет мысль бобров следующим пунктом: ― А давайте его еще раз укусим? – щедро предложил Колин. – Когда я не успеваю сделать снимок, всегда можно попросить повторить. ― Но некоторые колдофото все-таки уникальны, как профессор Снейп и профессор Локхарт у василиска, ― в своей обычной манере протянула Луна, и Драко понял, что сейчас расцелует лохматую рейвенкловку у всех на глазах. ― Согласен с Луной, ― поспешил высказаться он, толкая в бок Грегори. ― И я, ― понятливо отозвался тот. – Такой кадр не повторить. Панси ревниво поджала губы и промолчала. «И после этого она на что-то надеется», ― неприязненно подумал Драко. ― Ладно, ― решительно рубанул воздух рукой Гарри Поттер, прекращая разгоревшийся спор на тему кусать или не кусать Малфоя. И если кусать, то кому. ― Ладно. Не будем мы никого кусать, что мы, так не слепим эту челюсть, без Драковой руки? ― В конце концов, мы ведь точно знаем, что Малфоя не гиппогриф укусил, ― неохотно согласился Рон. – И вообще, отравится еще зверь какой, слизеринцев всяких кусать, ― не смог не добавить он. Разразился дежурный скандальчик на тему «скользких слизеринцев» и «тупых гриффиндорцев». А потом все отправились лепить челюсть. Первый образец совместного творчества выглядел впечатляюще: ― М-да, ― крякнул Винс. – Такая штука и Хагриду бы руку откусила, не то что Драко. ― Переделываем! – согласились все. В итоге налепили челюстей много, но не годилась ни одна. В замок возвращались расстроенные и перепачканные глиной. А в замке кузенов уже ждали. Оказывается, пока бобры искали законный способ освободить невиновных гиппогрифов, какой-то преступный Робин Гуд перебил стрелой удерживающую их веревку и освободил всю стаю. Мистер Малфой рвет и мечет, сотрудники Министерства пожали плечами и отбыли по домам, а директор… директор обещал «серьезно поговорить с мальчиками».***
― А тётя все твердит «по закону, по закону», ― бурчал Поттер возвращаясь в гостиную факультета. – Ни разу еще по закону не срабатывало. Даже слушать не стали, а у нас же алиби есть! — Так вот почувствуешь себя Малфоем, ― согласился Дэ. ― Слушай! – остановился Гарри. – А может это Малфой и есть? Ну, типа слизеринская месть? ― Ты чего? Он же с нами челюсть лепил. ― А. Точно. Близнецы тогда? ― Да кто угодно с первого по седьмой курс, я считаю. Жалко же гиппогрифов, сам посуди. ― Не знаю. Саламандру Уизли ни вот столечко жалко не было. Дэ пожал плечами. Главное, что гиппогрифов все-таки спасли, пусть и не по закону. Все равно челюсть никак не получалась, а делать что-то надо было.