Игра Богов

Поднимаясь на крышу своего нового места работы в просторном лифте, Эйлин окинула себя оценивающим взглядом, глядя на своё отражение в зеркальных стенах. По большему счёту девушка смотрела на свой костюм, выискивая на чёрной одежде белую шерсть своего любимца. На лицо она обращала мало внимания. Какие эмоции мог вызвать усталый и потускневший лик никому ненужного человека? Однако. Что-то заставило её поднять взгляд. Что ж, нужно было сказать спасибо Эл через Ллойда, раз она не имела возможности увидеть первого лично. Она стала выглядеть куда лучше, живее, нежели сразу после того как узнала о своём увольнении. Тогда она больше походила на труп, а сейчас, когда глаза сияют от счастья и энтузиазма, а на губах играет лёгкая улыбка, она наконец-то увидела себя прежнюю, себя полноценную. Смысл существования вернулся к ней, словно тёплое ласковое лето посреди лютой зимы, словно золотой луч солнца во время шторма. Пальцами она поправляла волосы, которые, как ей показалось, выглядели неприлично отошедшими от причёски. В лифте играла классическая музыка, а зеркала, которые были на трёх стенах движущейся комнаты, создавали иллюзию большого пространства. Вся эта высотка, казалось, стоила как город-миллионник в Японии, с местными жителями в качестве преданных рабов. Кто бы мог подумать, что гениальный детектив предоставит обычному полицейскому возможность хотя бы приходить в это место? Кто бы мог подумать, что сам Эл предложит ей работу? Никто, как и она сама, но Катберт даже заботливо протёр её очки чистой тряпкой, когда Стоун упорно отказывалась верить своим глазам, перечитывая договор. Женщины вообще больше склонны к недоверию и паранойе, но её упрямству Ллойд сильно удивился. Ну, или сделал вид, что удивился. По его лицу трудно определить наличие каких-либо эмоций, будто его волнует что-то куда более серьёзное. Конечно. Его волнует Ультор. Он ещё не поделился своими подозрениями на счёт этого человека, однако, Эйлин полагала, что он в скором времени это сделает. Ллойд ведь теперь её напарник. Как хорошо осознавать это. Нет, он ей не был симпатичен, он не был даже близок к тому, чтобы быть для Стоун симпатичным, но ей нравилась его уверенность в себе, его умение думать, его саркастические комментарии в сторону Этана. И больше никакого Мэлоуна, больше никакой работы за двоих. Да, Катберт не похож на идеал исполнительности или активности, зато с ним она чувствовала себя увереннее, сильнее. Непонятно только то: зачем он позвал её на крышу высотки? На ум приходили либо его попытки подвести её к краю и столкнуть, либо изобразить сцену из Титаника, только вместо носа корабля был бы угол бетонной стены, а вместо моря — пропасть. Как романтично! Тяжело вздохнув, Эйлин подняла взгляд на табло, показывающее номер этажа. Дождавшись, когда двери лифта откроются, она вышла на крышу, чувствуя, как сердце трепещет от восторга и ужаса. С такой высоты Лос-Анджелес был как на ладони. Утреннее солнце освещало миниатюрные дома, сверкало на металле кузовов автомобилей и крышах, раздражало сонных людей, которых отсюда было вовсе не видно, но Стоун уже их представила и едва заметно улыбнулась своим мыслям. На краях большой крыши было высокое прозрачное ограждение. К четырём вертолётным площадкам вели невысокие металлические лестницы, а посреди большого пространства между ними и находился давно ждущий её человек в простой белой кофте и старых джинсах, подбрасывающий в руке теннисный мяч. Может быть, в нём и было что-то привлекательное, но он постоянно сутулится и шутит так, что заставляет девушку краснеть. Глубоко вздохнув, Эйлин направилась к нему. Можно было бы его окликнуть, позвать, но она ведь воспитанная леди, а воспитанные леди никогда никого не кличут и вообще редко говорят громко. — У Вас красивая машина, — улыбнувшись, начал Ллойд, не тратя времени на приветствия. — Светло-голубая. Цвет загадки, тайны. Стоун замерла, глядя на Катберта. Если он хочет на что-то намекнуть, то начинает слишком издалека. Стоит ли ей уже начинать расценивать этот комплимент, сказанный томным и манящим голосом, как сексуальное домогательство? Или ещё чуть подождать, прежде чем бросить обвинение, да и его самого — с крыши? Она не о том думает! — Правда? — Эйлин коротко улыбнулась. — Что ж, я рада... — Тайны, — Ллойд перевёл на неё мутный взгляд, будто не слыша её слов. — Которую требуется разгадать. Что на него нашло?! А что нашло на неё?! Катберт перестал быть тем, кем был вчера, потеряв весь свой вежливый тон и терпение к слушателю. Или Стоун так сильно обрадовалась, что охватившее её счастье сгладило острые углы его характера? Всё должно быть проще. Эйлин попросту чувствует себя неуютно, когда её перебивают, в конце концов, мало кто отважился в своей жизни сделать это. — Ватари, — скучающе произнёс мужчина, приставив к уху мобильный телефон, держа его большим и указательным пальцами. — Пожалуйста, принеси ракетки. Я и госпожа Стоун желаем сыграть. Ллойд почесал затылок, глядя в сторону, казалось, смущаясь от пристального взгляда Эйлин, подошедшей к нему так близко, что он кожей лица ощущал её дыхание. Она наблюдала за каждым его движением, как днём ранее он наблюдал за ней, за каждым жестом его и каждым движением глаз. Немой вопрос застыл в её глазах, который Стоун ещё не знала как озвучить. — Хам, — холодно проговорила она, не найдя нужных слов. — Я не соглашалась на игру. Катберт улыбнулся, переведя взгляд на лифт, двери которого открылись. Дворецкий осторожно держал в руках теннисные ракетки, заодно прихватив с собой тёплые куртку и шапку. На крыше было довольно холодно, а ветер, казалось, пробирал до костей своими ледяными прикосновениями, при этом Ллойд стоял здесь, будучи довольно легко одет. Эйлин не сводила взгляда со своего соперника, высокомерно отмахнувшись от предложенной ей одежды, наплевав на то, что Ватари обиженно вздохнул, стоя за её спиной. — Неужели Вы оскорбите меня отказом? — Катберт вздохнул, посмотрев на ракетку, говоря с грустью в голосе. — Что ж, очень жаль. Зря я надеялся... Уловка сработала. Брюнетка взяла ракетку, сжав пальцами деревянную рукоять. Дворецкого поблагодарить за исполнение его прямых обязанностей она не захотела, будучи слишком раздражённой. — А это верный поступок? — она отходила подальше, спиной вперёд, чтобы не пропустить первый бросок. — Вполне, — ответил Катберт, подбрасывая мяч в руке. — Ватари принесёт его, если упадёт. "А мой труп он тоже принесёт, если упаду?" — мелькнуло в мыслях Стоун. Всё-таки, высота была не шуточной, а она была не самым везучим в мире человеком, чтобы выжить после падения, чтобы не разбить толстое стекло при возможном прыжке на него. Но отступать не в её принципах. Подбросив мяч выше, Ллойд ударил по нему ракеткой, отправив его в сторону от Эйлин. Впервые за сегодняшний день девушка не пожалела, что Чаппи — её собачка — сгрызла туфли на невысоком каблуке, в которых она планировала пойти. Обувь на плоской подошве, в которой ей пришлось отправиться, была более удобной для бега. Удар. Око за око, Катберт. Он направил мяч в сторону от неё, она поступила также, примерно рассчитав расстояние, чтобы жёлто-зелёный шар летел как можно дальше от него. Женщины мстительны. Удар. Отбил. Прекрасно. Не сводя взгляд с мяча, Стоун рассчитывала на ходу его траекторию падения. Удар. Бьёт он очень сильно, к тому же — очень быстро бегает, да и щадить её не собирается. В колледже Эйлин играла в теннис много и с энтузиазмом, а одним из советов тренера было обращаться с ракеткой как с пистолетом: представлять её продолжением своей руки. От того, с какой силой бил Ллойд, ей на секунду показалось, что этой руки она запросто лишится. Удар. Вновь отбил. Он весьма неплох. Неужели придётся признать поражение? Ни в коем случае! Плохие мысли влекут за собой плохие последствия. Ничего страшного, они возникли всего лишь из-за долгого отсутствия практики. Удар. Как странно. В процессе игры он не сводит с неё глаз, даже не наблюдая за жёлто-зелёным шаром. Да и на игру это вовсе не похоже, а скорее на дуэль, на битву, в которой она заведомо проиграла. Удар. Он не просто отбегает в сторону за мячом, он заранее просчитывает самый очевидный ход Стоун. Удар. Катберт, казалось, не удивился, что девушка отправила мяч в другую сторону, о которой подумала в самую последнюю секунду, издав при этом сдавленный стон от охватившего её негодования. Удар. Дыхание сбивалось, а бороться за победу хотелось всё меньше. В игре Ллойд контролировал не только себя, но и её, дворецкого и даже пролетающих мимо птиц. Страшный человек. Удар. Нет смысла бороться с тем, кто победит заранее. Но Эйлин всё же попытается. Болезненно простонав, она отправила шар в его сторону, что было сил, надеясь, что парень его пропустит. Удар. — Ваши стоны очень эротичны! Стоун пропустила мяч, просвистевший в метре над её головой. Пролетев над прозрачным ограждением, он едва коснулся его, прежде чем упасть за его пределы. — Прекратите смущать меня! Катберт! Стиснув зубы, Эйлин со всей силы сжала рукоять ракетки, внутренне желая её сломать. В голове пульсировало, а замечанием человека, предугадавшего каждое её действие, она была раздражена и смущена одновременно. — Ватари, — равнодушно произнёс он. — Пожалуйста. Принеси мячик. И убедись, что никто не пострадал от его падения. Если пострадал — извинись. — Кстати, лифт вверх не поднимется. Я об этом позаботился. Что? Почему она только что слышала двух Ллойдов? Первый голос казался каким-то более настоящим, тем, что звонил ей во время погони, в то время как второй был очень сильно на него похож. И про эротизм голоса ей выкрикнул второй! Она охнула, подняв на мужчин взгляд. Ллойд и его клон? Даже Эл непозволительно создавать копию себя. Ллойд кинул игравшему с ней парню пластиковую тару, наполненную чем-то красным, а тот отбил её с такой яростью, что пластик разломился, а алое желе осталось на тугих прутьях ракетки. Отбросив с презрением в сторону спортивный инвентарь, он перевёл взгляд на стоящую в полном недоумении Эйлин. — Ваша взяла, Эйлин Стоун, — он улыбнулся шире. — Я мухлевал. Если бы ЛжеКатберт подошёл ближе, Стоун бы точно запустила в него ракеткой, ведь пистолет ей ещё не выдали, атаковать было нечем. Впервые в жизни девушка видела перед собой дикого агрессивного хищника, впервые почувствовала себя невнимательным и уже частично обглоданным травоядным. К счастью, он удалился к лифту, бросив на настоящего Катберта полный презрения взгляд. Ллойд наблюдал за теннисным поединком, однако себя не выдал, пока не появилась удобная для этого возможность. Это странно, но Эйлин сейчас чувствовала себя неверной женой, попавшейся на измене. — Мой сын, — произнёс он, подойдя, переведя взгляд на Бейонда, не спеша удалявшегося от них. — Наверное, напугал Вас? Простите, что не предупредил о нём. Не было возможности, да и я сам не счёл это необходимым. — Не извиняйтесь! — воскликнула девушка, убрав ракетку за спину и бросив её, как важную и неприятную улику. — Я тоже виновата. Чувствовала, что что-то не так, но не придала этому значения. Катберт едва заметно улыбнулся, протянув девушке бутылку воды, которую та с благодарностью приняла. Жажда и возникшая сухость во рту были неприятны, к счастью, прямо сейчас у неё есть возможность от них избавиться. — А стоны и правда сексуальные. Стоун подавилась водой, про себя проклиная эффективность переданных от отца к сыну генов. *** Раннее утро приятно провести с хорошим человеком. Вдвойне приятно, если таковой является хорошим другом, а ещё лучше, когда он ещё и твой одноклассник, к тому же — круглый отличник. Приятно осознавать этот факт, особенно из-за несделанного домашнего задания. Но Дейна была слишком увлечена чтением нового выпуска комиксов, который купила пару дней назад. Лэрри же не хотелось её отвлекать от такого увлекательного занятия, к тому же, плохая оценка — всего лишь запись рукой учителя, которых уже несчётное количество в её тетради. Они шли пешком, наплевав на дальнее расстояние, медленно подходя к школе. Милн иногда поглядывала на страницы книги с картинками в руках подруги, искренне не понимая трепетной любви Эванс к чуши подобного рода. Небо заволокли серые тучи, а в утомляющей духоте не было даже намёка на лёгкий ветерок. Брюнетка предполагала, что будет дождливо, поэтому прихватила с собой длинный чёрный зонт, висящий на её плечах на лямках и выглядывавший из-за спины, точно самурайский меч. Большой, очень большой зонт. Вообще-то Дейна любила дождь, но брала с собой средство спасения от него только для того, если кому-то он потребуется больше. — Ах! — воскликнула брюнетка, перелистывая страницу. — Этот злодей такой лапочка! Лэрри взглянула на нарисованного героя, понравившегося её подруге, заинтересовавшись. Милн он не показался каким-то особенным, разве что, можно было выделить в нём светлые волосы и самодовольную улыбку. Эванс скучает по тому, о ком вообще не хочет рассказывать своей однокласснице, постоянно переводя тему разговора. Хотя Лэрри и не в курсе произошедшего на их свидании, но подозревала, что оно прошло неплохо, потому как на следующий день Дейна надела чёрные перчатки, которые были ей явно велики, да и вообще не принадлежали ей. — Слишком много болтает, — Милн зевнула, прикрыв рот рукой. — Проблема всех злодеев в излишнем желании общаться. Вспомни дракона из фильма про коротышек. — Он тоже был весьма эксцентричным, — загнув край страницы, Эванс убрала комикс в свою чёрную сумку, висящую на плече. Помня, что её подруга не из тех людей, которые усердно учатся, она провела пальцем по тетрадям. — Какой предмет тебе нужен для списывания? Лэрри сузила взгляд, глядя на лицо Дейны, на котором из-за этих полных подозрений глаз отразилось изумление. — Это подождёт, — блондинка махнула кистью руки, подтверждая свой отказ. — Уроки мне неинтересны. Мне интересно твоё общение с тем блондином. — Каким блондином? — недоумевая, спрашивала Эванс, вспоминая. — Не притворяйся! — вспылила Милн. — Я почти целую неделю жду подробностей о вашем свидании, а получаю лишь отговорки или нежелание разговаривать! — она помедлила. — Хизер обязана знать о произошедшем. — О произошедшем? Я не понимаю, — Дейна уже не удивлялась, а изображала удивление, наблюдая за реакцией своей подруги. — Лэрри, может быть, у тебя температура? Дай я потрогаю твой лоб. Милн нахмурилась, глядя на Эванс исподлобья, став на несколько мгновений больше похожей на маленького обиженного ребёнка, нежели на девушку-подростка. — Мне нравится эта игра, — она улыбнулась. — И твоему "хозяину", видимо, тоже. Попалась! Лэрри заулыбалась, увидев, что щёки Дейны окрасил румянец. Пускай, они и ученицы школы при католической церкви и должны позволять проникать в голову лишь чистым помыслам, однако, Мелло одним своим видом заявлял о себе, как о яром садомазохисте. Блондинка была уверена не на сто, а уже на тысячу процентов, что наручники он приобрёл не совсем в полицейском участке, а наказанием за провинность является далеко не лишение свободы, а во время пыток вскрикивают не всегда от боли. — Как его зовут? — Милн обняла Эванс одной рукой, внимательно глядя на лицо девушки. — Или питомцу запрещено разговаривать? Отхлестает плёткой так, что сесть не сможешь. Или... отшлёпает? Обычно так и поступают с плохими девочками. Кладут себе на колени, раздевают ниже пояса, поднимают раскрытую ладонь и... — Прекрати! — Дейна отвела взгляд, зажав руками уши, представив описанные Лэрри непристойные сцены, чувствуя, что сгорает от стыда. — Я не хочу о нём говорить! Не хочу и точка! Неужели непонятно? Мне неприятно то, что кто-то ещё будет слушать о нём, думать о нём, говорить о нём. Это мерзко! Да и к чему это? Мы всего пару раз виделись, это не повод для обсуждений и пустых мыслей об отношениях. Шестой день пошёл с последней встречи. Наверняка, он уже забыл обо мне, или я ему так сильно надоела. Милн удивлённо вскинула брови, поражаясь таким чувствам. Любовь Эванс к блондину сильная, болезненная, ревнивая, пылкая, что брюнетке свойственно не было. Даже говорить о нём не хочет, боясь, что кто-то посторонний вторгнется в их мирную симфонию любви, которую они должны играть вдвоём, без посторонней помощи. Заулыбавшись, блондинка ободряюще похлопала подругу по плечу, входя с ней на территорию школы. Время до начала занятий у них ещё было, посему девушками было решено посидеть на каменном ограждении у лестницы, недалеко от одноклассников. Пожалуй, ни один ученик не любит приходить в школу раньше времени, как и уходить из неё позднее положенного. — А ты мне не про него рассказывай, — Лэрри подмигнула Дейне, улыбнувшись. — Расскажи мне про себя. — Отстань, — недовольно пробурчала Дейна, переведя взгляд на кроны растущих возле Академии деревьев. — Не было ничего из того, что тебя интересует. — А что меня интересует? Эванс вновь покраснела, ведь сейчас её мысли были направлены не в совсем приличное русло. — Не целовались мы, — раздражённо произнесла она, заставив Милн захихикать. — Переночевали в одной квартире и разошлись. — О-ля-ля! — со смехом в голосе воскликнула блондинка. — Та-а-ак! Так! Брюнетка закрыла лицо руками, злясь на себя хотя бы за то, что не смогла подобрать правильное объяснение для сложившейся тогда ситуации. Дейна понимала, что Лэрри нравится, когда она чувствует себя неловко, нравится, когда пытается оправдать себя, тем самым становясь объектом для большего количества насмешек. Понимала это и ничего не могла поделать, чувствуя себя будто загнанной в угол. Молчание было заполнено тихим смехом Милн. Если Эванс скажет, что между ней и Келем ничего не было, вряд ли эта белобрысая голова, искрящая озорством, ей поверит. Ей бы самой очень хотелось встретиться с Мелло, но не совсем из-за своих чувств к нему. Обычно влюблённые ждут очередного свидания со сладкой тоской в сердце, с томлением и восторгом, но она ждала его с надеждой и медленно тающей верой. Пускай игнорирует, пускай избегает встречи, — ей всё равно. Лишь бы он был сейчас жив. Лишь бы этот проклятый урод, которого журналисты окрестили Ультором не добрался до него. Дейна подняла взгляд вверх, чувствуя, что её глаза жгло от слёз. Скольких он убил на глазах у Хизер? Скольких собирался убить, подстраивая каждую смерть под болезнь? Как хорошо, что Лэрри не обратила на мысли, отразившиеся на её лице, никакого внимания, продолжая строить свои нехитрые умозаключения. — Я не понимаю, — произнесла Милн, спрыгнув с невысокого каменного ограждения, пригласив жестом Эванс проследовать за собой в здание школы. — Ты всегда соображала очень быстро. Решила перевести тему. Это хорошо. — Это мне льстит. — Тяжело вздохнув, Дейна пошла следом за одноклассницей за большую деревянную дверь, на секунду переведя взгляд на большие часы, висящие на светло-зелёной стене холла. Помещение уже заполнили ученики, и, если бы девушки зашли чуть позже — здесь уже было бы невозможно протолкнуться. До начала занятий оставалось семь минут. — Тогда, что же ты не понимаешь? — Почему ты так сильно тормозишь? — Лэрри подошла к своему шкафчику, только сейчас осознав, что вновь забыла от него пароль. — День рождения Чайковского, — подсказала Эванс, открывая свой, ожидая увидеть на учебниках розовые открытки с признаниями в любви от Райта Перси — её давнего поклонника. — В последнее время ты только его играешь даже на репетициях. — Да потому что ты голос сорвёшь, так долго и упорно вытягивая высокие ноты! — раздражённо ответила Милн, открыв шкафчик, чувствуя, что её подруга вновь уходит от темы. — Ответь на мой вопрос. Дейна помедлила, увидев, что открытки были разорваны и сложены в маленький полиэтиленовый пакет, а над ними была плитка шоколада. Единственный, с кем у неё ассоциировалась эта кондитерская продукция вряд ли мог попасть в Академию, да вряд ли хотел этого. Плохая шутка Юманс? Нет. Хизер не поднимется с постели в столь ранний час. Но открытки Перси были разорваны, значит, либо кому-то он не нравится, либо кто-то ревнует. Его или её — непонятно. Сложены в полиэтиленовый пакет. Кто-то не любит мусорить, или предпочитает убирать тела в мешки для мусора. Нужно меньше читать комиксы с повышенной степенью жестокости. — Неужели, — продолжала Лэрри. — Ты не понимаешь: чего хочет тот блондин? Он же от одного твоего взгляда дышать перестал! — А ты не понимаешь, — Эванс устало улыбнулась, сжав шоколад пальцами. — Что я притворяюсь. Не вопрос, а констатация факта. После небольшой паузы брюнетка продолжила. — Мама подобным образом держала отца в неведении четыре года, — спокойно продолжала она, чувствуя, что шок, отразившийся на лице Милн, её забавляет. — Мелло неравнодушен ко мне, как и я к нему. Не то, чтобы я думала о серьёзных отношениях, но я хочу узнать: насколько по отношению ко мне он терпелив. — Дьявол. — Прохрипела не отошедшая от удивления Лэрри. — Помолись, сучка! — руками она сжала свои короткие волосы. — Вот в чём секрет твоих хороших оценок, Сатана! А ну вылазь, драться будем! — она сжала кулаки. — Как я могла тебе поверить?! Как ты могла не рассказать мне о своей задумке?! Дейна засмеялась, прижав к груди учебники. Что и говорить? Лгала она так, что верила самой себе. — Я глупая, но не настолько, чтобы не видеть очевидного. Да и когда тайну знают двое, — отвечала брюнетка, не переставая улыбаться. — Она перестаёт быть тайной. Закрыв шкафчик, она вздрогнула, лишь сейчас заметив стоявшего за ним парня, прислонившегося спиной к другим дверцам. На нём не было школьной формы, он был одет, как всегда, — в чёрное, зато удосужился привязать на шею галстук, принадлежавший Эванс. — Мелло! — Дейна коротко вздохнула, крепче прижав к себе учебники. Он смотрел на неё с укором, со злобой, мешая быстро придумать оправдывающий сказанное ответ. — А... какими судьбами? Ты же не учишься. Её голос становился тоньше и тише, дрожал, заставляя нервничать только больше. Кель смотрел на неё прямо, обвиняя, в то время, как Эванс стеснялась встретиться с ним взглядом. Зря она так бездумно разболтала Милн свой секрет о проверке! И что ей теперь делать? Сколько там оставалось до спасительного звонка на урок? Достаточно, чтобы отличница успела сгореть от стыда. Парень хмыкнул, признавая, что Лэрри была права. Ему нравилась эта игра. Подойдя к Дейне, он осторожно коснулся кончиками пальцев её лица, плеч, рук, медленно скользнув ими за спину, чтобы обнять, прижаться, заставляя девушку вздрогнуть от своих неспешных движений, от мурашек, которые вызвали его тёплые ладони. Живой. Живой — и неважно, как он отомстит ей за её ложь. Тяжело выдохнув от волнения, Эванс мягко улыбнулась, несмело обняв парня одной рукой, сжимая второй учебники. — Hallo, mein licht, — улыбаясь, негромко произнёс блондин Звонок. Неровный поток учеников прошёл мимо них по классным комнатам, оставив их наедине. Возникшую тишину заполняли лишь приглушённые, едва слышимые издалека разговоры учеников. Дейна не хотела уходить из его тёплых объятий, Мелло это прекрасно понимал, но она чувствовала себя обязанной сейчас покинуть его, разжигая в нём желание запретить ей сделать это. Их взгляды встретились. Рот Эванс был приоткрыт, она пыталась что-то сказать, но волнение не позволяло ей сделать этого, яркий румянец окрасил бледную кожу лица, пальцами руки она крепко сжала его куртку. Коварная и хитрая обманщица, но её невинность и чистота просто не позволяли Келю удержаться. Приставив указательный палец к губам Дейны, Мелло предотвратил её вежливые объяснения, которые должны были последовать в следующую секунду. Закрыв глаза, блондин мягко поцеловал брюнетку, чуть наклонив голову набок, чтобы они не столкнулись носами. Эванс и раньше чувствовала себя беспомощной рядом с ним, а теперь последние остатки храбрости оставили её. Сердце замерло, охваченное сладким болезненным трепетом, а от волнения дыхание девушки стало тяжёлым, томным. Руки задрожали, тело стало, будто бы, ватным, брюнетка едва держалась на ногах. Она даже с грохотом выронила учебники, которые до этого крепко прижимала к груди. Нежно посасывая губы Дейны, Мелло с улыбкой отстранился, не выпуская её из объятий, насладившись её разочарованным и умоляющим о продолжении вздохом. — Я скучал, — тихо, почти шёпотом проговорил Кель, горячо выдыхая, несильным, но твёрдым движением прижав брюнетку спиной к стене. — Очень скучал. Он вновь вернулся к прерванному ради этих слов занятию. Проникнув языком меж её губ, он его кончиком нашёл её язык. Коснувшись его, он игриво водил своим языком по кругу, задевая нёбо, заставив девушку неумело отвечать после недолгого колебания.