Игра Богов

На второй день перед своим исчезновением люди, досье которых было отмечено красным, должны были завершить свои дела, оставшиеся в их повседневной жизни. Кто-то должен был быть сегодня уволен, кто-то — вернуться из отпуска, а некоторые даже выиграть дело в суде. Это нетрудно устроить, гораздо тяжелее приходится тем людям, которые должны в скором времени исчезнуть. У кого-то хватит ума додуматься до того, что дела идут слишком легко, быстро и гладко, во всяком случае, Филфи и Квинс не сомневались в живом уме адвоката Корнелии Брунер, которая входила в красный список вместе с Эйлин Стоун, подругой которой являлась. Но Хизер Юманс не была ни детективом, ни адвокатом, посему не ощущала никакого подвоха в том, что её магазин закрывается на ремонт, который решила организовать её мама — Опал Юманс — к возвращению отца из тура по Европе. Нет. К возвращению слизняка из тура по Европе. Наверное, это очень плохо, что дочери плевать на одного из своих родителей, однако, Хизер и в детстве и в юношестве недолюбливала Питера из-за его пристрастия к музыке, а не к жене и ребёнку. Подойдя к большой стеклянной двери своего магазина, Хизер заметила, что место хранения её запасного ключа пустует. Сделав последнюю затяжку, она выбросила сигарету в железную урну, стоящую у двери, гадая: пришла Дейна одна или захватила с собой свою блондинистую немецкую истеричку. Эванс всегда приходит рано утром в свой выходной, если Юманс требуется помощь, гораздо раньше её самой. Не из-за рвения помочь, а из желания ходить по пустым улицам, не желая, чтобы люди видели её или просто замечали. Что взять с интровертов? Они странные, но эта странность не отменяет их верности. Войдя, Хизер тихонько закрыла за собой дверь, оглядев задумчивым взглядом стоявшие в пять рядов стеллажи с продуктами. Здесь было всё самое необходимое для заехавшего в Лос-Анджелес туриста, даже маленькие и яркие пластиковые детские игрушки, стоявшие на почти под потолком. Товара много, продать за один день она всё не сможет. Нужно лишь подарить знакомым и незнакомым, но вторым оказывать услугу мешала всепоглощающая жадность. Полка с книгами и комиксами уже пустовала. — Шоколад тоже забирай, — Юманс заулыбалась, заглянув за прилавок, за которым сидела на полу её подруга, скрестив ноги. — Может хоть один кусок ему поперёк горла встанет. Дейна вздрогнула. — Я не знаю, какой именно нравится Мелло, — закрыв недочитанный журнал, она убрала его в коробку. — Не хочу напрасных растрат… Нельзя упускать шанса подшутить над ней. — А кто сказал, что я говорю о Мелло? — Хизер мечтательно заулыбалась, закрыв глаза. — Может быть, я о твоём двоюродном брате? Он ведь любит шоколадные батончики. — Джереми? — Эванс нахмурилась, поднимаясь с пола. — Я его давно не видела. — А значит, Мелло видела совсем недавно? — игриво произнесла Юманс, коснувшись ладонями своего лица. — И что же? Почему я не знаю подробностей? На мгновение взгляды подруг встретились, и от ярких воспоминаний о вчерашнем лицо Дейны стало пунцовым. Она раздражённо отвернулась, разозлившись на Хизер из-за её злорадного смеха. Возможно, вечером они бы и переписывались, и Эванс расписала бы о своих переживаниях лучшей подруге, если бы Юманс не решила полночи играть по сети с Дживасом. — Ничего, — хмурясь, ответила Дейна. — А как у тебя с Мэттом? — Он хорош, — Хизер заулыбалась. — Такие сообщения в игровой чат писал, что парочку я даже сохранила, чтобы в дальнейшем использовать, как оскорбления. Но ты не уходи от темы. — Кстати, — поставив коробку на стол с кассой, брюнетка открыла её. — Тут комиксы. Я заберу их? — Те-ма. Захихикав, Юманс прикрыла рот ладонью, глядя на покрасневшую Эванс. Если вспомнить, то влюблённой она её ещё ни разу не видела, либо раньше Дейне удавалось тщательно это скрыть. Сейчас она снова переключит её внимание на что-нибудь отвлечённое, либо просто промолчит, — это было её привычкой, самозащитой. Да, свои воспоминания она скрыть сможет, однако, внешне должны были произойти хоть какие-то, хоть незначительные изменения. Сощурив взгляд, Хизер присмотрелась к подруге, к её лицу, потом к шее, заметив на ней тщательно спрятанное чёрными кудрями красно-фиолетовое пятно. — Мэтт подъехал, — увидев в больших окнах красный двухдверный автомобиль, Эванс ухватилась за эту тему, подобно тонущему человеку за спасательный круг. Пристальный и задумчивый взгляд подруги ей совсем не нравился. — Почти вместе с тобой. — Если засос на шее тебе оставил Перси, — уловка не сработала, Юманс была непреклонна. — Я сожгу как его самого, так и эту гадкую метку. Значит, всё-таки заметила. — Это пчёлка! — зажмурившись, Дейна зажала ладонью шею. — Ужалила. Должно быть, у меня аллергическая реакция. Лениво подойдя к девушкам, Дживас встал рядом с ними, убрав руки в карманы мехового жилета. Ему не потребовалось много времени, чтобы понять ситуацию, и, глядя на подруг сквозь стёкла тёмных очков, он подумывал о том, что подшутить над подружкой Келя равносильно тому, что подшутить над ним самим. Удовольствия не меньше, да и девчонка, если и бьёт, то не так сильно. — Жёлтая пчёлка, — кивнул он. — Глаза голубые, жало покоя не даёт, заставляет об укусах думать. — Точно, — Хизер щёлкнула пальцами, подтверждая его слова. — Вот и появляются пятна на шеях от аллергической эрекции. Они тихо засмеялись, заставив Эванс окончательно поникнуть и опустить взгляд в пол. Нет смысла придумывать себе оправдание или защищаться — вдвоём они найдут повод для дальнейших насмешек над ней. Лучше промолчать и переждать, со временем они сами переключатся на другую тему. — А чего мы смеёмся, как конченные идиоты? — облокотившись о стол, Юманс перевела вопрошающий взгляд на Дживаса. — Я, вообще-то, завидую. Больно хоть не было? Немецкие пчёлы неправильные, вспыльчивые. — Нет, — Дейна перевела взгляд на окно, убрав руку от шеи. — И он просил оставить ему такой же. Я не стала делать этого. — Ну и зря, — Хизер вздохнула. — Это приятно для обоих, в следующий раз постарайся не стесняться. Я даже тебя накажу за смущение. Позови своих друзей в мой магазин. Только не Лэрри. Не хочу, чтобы это тупорылое происхождение радовалось халяве. Вот как? Знает же, что она не любит просить кого-либо об одолжении, да и друзей у неё в школе больше нет. Садистка. Лучшего наказания для интроверта не придумаешь. Нахмурившись, брюнетка подняла большую коробку с комиксами, относя её в комнату персонала, чтобы потом забрать. — Мэтт. — Спокойно произнесла Юманс, проследив взглядом за уходящей подругой. — Чего? Дживас пошатнулся, когда девушка приблизилась к нему, прижалась, крепко обняв. Что за чёрт? Жар смущения прилил к его лицу. Он чувствовал её всю — такую мягкую, ласковую и нежную, от чего впадал в замешательство, был растерян, встревожен. Сердце билось быстро, болезненно, а от прилива адреналина его даже передёргивало. Хизер часто нарушает его личное пространство, похоже, он просто к этому не привык. Сладкий аромат её духов был приятным и каким-то тёплым, а от волос пахло сигаретным дымом. Мэтт неловко обнял её в ответ за талию, стараясь, чтобы его объятие не выглядело слишком сентиментальным, было больше похоже на дружеское. А когда её тёплые губы коснулись его шеи, он вздрогнул. Закрыв глаза, он поднял голову к потолку, пытаясь изображать равнодушие, однако, участившееся дыхание предательски выдавало его. Юманс играет, издевается, её действия несерьёзны, насмешливы. Засос точно останется. — Я же говорила, — отстранившись, Хизер провела пальцем по губам, стирая остатки помады, оценивающе глядя на его шею. — Приятно обоим. Отведя взгляд, Дживас ударил себя ладонью именно туда, где девушка оставила свою метку. Её смелость лишила его слов, заставив злиться на себя, пристыдив. Потирая кожу, чувствуя на ней остатки помады, парень промолчал, подходя к полке с сигаретами, пытаясь сохранить остатки достоинства и душевного спокойствия. — О, ты злишься? — Юманс заулыбалась, а интонация её голоса была игривой, ласковой. — Хочешь: я попрошу прощения? Мэтт выронил пачку сигарет из дрожащих пальцев. *** Сто девяносто восемь. Сто девяносто девять. Двести. Закончив с отжиманиями, Генриетта Таусенд ловко поднялась с пола, отряхнув руки. Внеплановый отпуск — не оправдание для того, чтобы забывать о работе и терять физическую форму. Нагрузка на мышцы дарит ощущение эйфории, заставляет чувствовать сильный заряд бодрости, что не могло не нравиться девушке. Дальше по плану: ледяной душ и зелёный чай без сахара. Отлично. Холодная вода должна привести мысли в порядок, а горячий напиток — успокоить. Эйлин Стоун, с которой Генриетта не была знакома, по мнению своего окружения была выкована из твёрдого, железа, которое плавится даже от тёплого дуновения ветра. Да, её воля и стремление к победе подарили ей внешнее ощущение силы, в то время как внутренне она была очень слаба. Железо с высоким показателем усталости металла. Таусенд же была титановой. Безупречный, холодный и твёрдый слиток, который не страшится ни внешнего воздействия, ни внутреннего. Её сослуживцы мертвы, все до единого, однако, никакой утраты, пустоты или тоски она не чувствует. Привязанность — враг любого солдата, а хороший солдат не обещает — если не может выполнить, искупит долг жизнью — если потребуется, не пойдёт за следом за погибшим сослуживцем в могилу. Даже если холодная яма кажется единственным верным выходом, даже если она зовёт и сводит с ума, а возможностей расстаться с жизнью больше, чем требуется — нужно бороться. Прислонившись ладонями к зелёной настенной плитке ванной комнаты, Генриетта сощурила взгляд, глядя перед собой. Её передёрнуло от ледяных струй воды, обжигавших кожу холодом, но внимания этому девушка не уделила. Смерть является избавлением от мук, в то время как жизнь — тот самый период, за который человек успевает испытать либо величайшее блаженство, либо поплатиться за содеянное, если зашёл слишком далеко. Таусенд не поддерживала действия Ультора лишь поэтому. Если он так жаждет наказать людей, сделав некоторых из них своими пешками, то выбрал верный ход для выживших, и абсолютно неверный — для умерших. Вечный сон им, вечный покой и вечная нега. Ей потребовалось не более пяти минут, чтобы принять душ. Время Генриетта привыкла экономить с трепетностью старого скряги, который не успеет потратить накопленные богатства, но которыми ни в коем случае не поделится ни с кем. Уже несколько дней она проживала в номере отеля, окружённая японцами, поселившимися с ней на одном этаже. Они интересные люди, знающие, с ними хорошо и спокойно, уютно, как всегда бывает рядом с человеком, не обделённым рассудком. Но. Эл держит их в неведении. И это гораздо хуже, чем можно себе вообразить. Каждую секунду, каждый час ждать собственной смерти, в то время как враг невидим и действует, являясь невидимкой. Как он убивает? Так же, как и Кира. Но Киру вычислили. Или Ультор уверен в своём абсолютном превосходстве над чужими жизнями? Наивняк. Комната отеля была большой. Гораздо больше целой квартиры, в которой жила Таусенд, отбывая службу. И радости это не приносило. Двухместная мягкая кровать с белоснежными простынями была подобна плоским доскам, с вбитыми в них острыми гвоздями. Солнце, светившее в окно, занимавшее всю стену, было слишком ярким, вызывало рези в глазах. Глубокий ворс салатового ковра был раздражающе мягким. Всё раздражало. Абсолютно всё. Всё пугало и отталкивало, а напускное спокойствие выводило из себя. Включив электрический чайник, стоявший на прикроватной тумбочке, Генриетта положила руки на колени, ожидая, когда он закипит. Если бы чайник был живой, он бы почувствовал, что этим твёрдым взглядом в нём просверлили дыру, ну, или, отвернулся, застеснявшись такого прямого внимания. Стук в дверь отвлёк её. Кто это мог быть? Один из Ягами, Ёцуба, прокурор или полицейский? Какая разница? Таусенд не в лучшем расположении духа для длительного общения, но, если есть хоть какие-то новости, то это уже хорошо. Тем более, пить чай в одиночестве слишком тоскливо. — Открыто. — Громко произнесла девушка, убрав мокрые волосы с плеч, завязав их в низкий хвост. Футболка и джинсы, в которые она была одета, немного вымокли, но она надеялась, что гость не будет слишком придираться к её внешнему виду. Тода осторожно вошёл в комнату, тихо закрыв за собой дверь. Судя по его бледному лицу, что-то его волновало, причём, довольно сильно. — Эл должен позвонить, — войдя, он сел на стул, поставив его напротив Таусенд, не тратя время на приветствия. — Он говорил, что разговор касается тех, кому он может доверять. Опрометчиво. Если бы сказанное касалось только её — Генриетта бы не сделала такой вывод. Она военный и гораздо надёжнее любого полицейского, тем более, что Мацуда слишком нервничал перед предстоящим звонком. Как преступник перед приговором. — Выпей, — протянув парню полупустую бутылку воды, девушка хотела было потянуться за стаканом, но он, не побрезговав, за несколько секунд практически осушил тару. — И прекрати связывать личность Эл с тем, кто принесёт лишь вести о смерти. По вымученной улыбке Тоды блондинка поняла, что попала в точку. — Ты не боишься? — Мацуда сделал последний глоток, после чего поставил пустую бутылку на тумбу. — Он может отдать приказ об убийстве… — Эл? — Таусенд вскинула брови. — Я в восхищении от твоей глупости. Мобильный телефон девушки завибрировал, переключив на себя её внимание. Ей бы, конечно, хотелось бросить ещё парочку оскорблений в сторону полицейского, но Эл не может ждать. Фактически, на данный момент, он являлся её новым руководством, решения которого не оспариваются, которого солдат не имеет права ослушаться. Номер не определился. Ожидаемо. Она подключила наушники, до этого лежащие в тумбочке, на случай, если их могут подслушивать. Вдев один в ухо, она передала другой Тоде, а после его кивка провела пальцем по сенсорному экрану, ответив на звонок. Искажённый голос заговорил раньше, чем кто-либо из них успел это сделать. — Здравствуйте, Таусенд Генриетта и Мацуда Тода. Простите, что не поприветствовал вас лично по прибытию в США. — Ничего страшного, — заулыбался Мацуда, ответив после недолгого колебания. — Мы это пережили с большим трудом, — кивнула Генриетта, хмурясь, испытывая злобу на детектива за долгое ожидание. — Закрылись в туалетах и горько плакали. Последовала недолгая пауза. Видимо, услышать сарказм Эл ожидал в последнюю очередь. — Я понимаю Вашу злобу, Генриетта, — искажённый голос не передавал эмоций. — Пожалуйста, примите мои извинения. — Он помедлил, ожидая ответа. — По большей части, вы одни из немногих, кому я могу доверять. Парень с девушкой встретились взглядом, ожидая. — Могу ли я рассчитывать на вашу помощь? — Конечно. — Живо ответил за двоих Тода. — Мы ждём с момента прибытия сюда. — Я не посвящу вас во всё дело, — продолжал Эл. Он был уверен в их исполнительности и, по большей части, утвердительный ответ ему не требовался. — Но в его часть. Ультор имеет доступ ко всем базам данным, существующим в мире, поэтому, ради вашей же безопасности, вы перестали существовать. Воцарилось молчание. — Временно, конечно же, — говорил искажённый голос. — Я отправил к вам курьера с вашими новыми удостоверениями, водительскими правами, кредитными картами и оружием. В процессе наблюдения за Намикавой Рейдзи даже не вздумайте в чём-либо себе отказывать. По возможности носите очень тёмные и широкие очки, либо выбирайте автомобили с тёмными стёклами. Никому не говорите своих настоящих имён. Капитан не понимала: к чему такая осторожность? Но, если уж нужно так тщательно скрывать свою личность, значит, всё будет выполнено в лучшем виде. — Какова вероятность того, — спрашивала девушка. — Что именно Рейдзи — Ультор? — Половина процента. Как и у остальных. Как и у Вас, кстати, Генриетта. Она закрыла глаза, коснувшись ладонью лба. — С наблюдением справится и один человек, — предположил Мацуда. — Я смог бы действовать самостоятельно. — Смог бы, — подтвердил Эл. — Генриетта проконтролирует, чтобы ты не творил глупостей. Капитан, эта задача Вам по силам? — Так точно. Обида, отразившаяся во взгляде парня, позабавила Таусенд, однако виду она не подала. Связь прекратилась, блондинка убрала наушники. — Раз главное — конспирация, то нужно вести себя естественно. И не выделяться из толпы. — Тебе будет тяжело, Генриетта. — Это почему? — От мужского внимания отбоя не будет… Тода улыбнулся, склонив голову набок, глядя на нахмурившуюся от возмущения девушку. Едва заметный румянец разбавил бледность её лица, говоря о том, что в одинокой и холодной жизни солдата она привыкла только к одному виду тепла: от нагретого на солнце металла военного корабля. — В твоей пустой голове свистит ветер, — ледяным тоном ответила она. — Не разговаривай со мной. Не хочу заразиться. — Нам всё равно придётся переговариваться. — Я смогу проследить и за тобой, и за Намикавой. Две цели — не три, не четыре и не пять, а Лос-Анджелес — не пустырь и не минное поле. — Мы команда. — Конечно, команда. Я — водный мотоцикл, такой же быстрый и незаметный, а ты — якорь. — Но на водных мотоциклах нет якорей. — В том-то и дело. Стук в дверь привлёк внимание Мацуды. Поначалу он предполагал, что курьером, который был обязан доставить необходимые для успешной слежки вещи, должен был быть Ватари. На его памяти это был единственный человек, которому детектив мог доверять полностью, который связывал его с внешним миром. Однако перед ним стояла девушка в кожаных брюках, высоких сапогах и ярко-красном полушубке с пышным мехом. — Привет-привет, — протянув коробку, радостно проговорила она, дополняя своё приветствие вежливой улыбкой. — Хороший денёк для посылок — правда? Таусенд сощурила взгляд. Зная скрытность Эл и его осторожность, она предположила, что эта девушка является той, из которой можно было бы вытрясти тонну интересных сведений. Она его помощница или, как и они с Тодой — его орудие. Это было довольно очевидно, если представить себя гениальным детективом, борющимся за сохранность своей жизни. — Это точно, — почесав затылок, ответил Мацуда, застенчиво засмеявшись в ответ. — Мы довольно долго ждали её. — Оу, — незнакомка вскинула брови. — Это не моя вина, окей? Как только выдали — я мигом примчалась к Вам. Доставлено с особой бережностью и заботой, сэр. Как натурально и ненавязчиво просит чаевых. Генриетта отвела взгляд к раскрытому шкафу со своей одеждой, мысленно грязно обругав курьера. — Большое спасибо, — Тода осторожно забрал коробку, боясь причинить вред её содержимому. Его напарница, добившаяся высокого военного звания, казалась ему очень аккуратной, не терпящей беспорядок, посему, он больше боялся не за сохранность оружия внутри, а за сохранность собственной жизни. Его уж точно лишат некоторых конечностей, если он нечаянно поцарапает лежащие в коробке пистолеты. — Сколько с нас? — Заказчик уже всё оплатил, — улыбаясь, незнакомка повела в воздухе ладонями, держа пальцами левой руки леденец на палочке. — Кстати, чаевые необязательны, но приветствуются. Кому-то будет очень приятно напузатить свой кошелёк. — Ну, раз необязательны, — подойдя, Таусенд заулыбалась, закрыв перед девушкой дверь. — То проваливай. Сучка. Как грубо. Сжав леденец зубами, Филфи несколько секунд слабо кусала его, глядя на запертую перед собой дверь. Мужчина не догадался, что курьер всё-таки связана с Эл, но вот женщина была не так проста. С самого начала разговора она наблюдала за ними с подозрением и недоверием, наверняка, догадавшись, что Эф имеет хоть какое-то значение в происходящем, пускай и небольшое. Сучка. Бессмысленно злиться на людей. Делать выводы исходя из их поведения — более продуктивно. Развернувшись на пятках, Филфи отправилась к лифту, пальцами подёргивая себя за прядь недлинных мелированных волос, мысленно воспроизводя их только что окончившийся разговор. Ничего особенного она не увидела. Дьявол кроется в деталях, но сейчас он благополучно скрылся от её взгляда. Тода дружелюбен и казался ей наивным, а Генриетта живёт без малейшего представления о скромности и уважении. На этом всё. — Квинс, — прислонив телефон к уху, произнесла Филфи, не дождавшись, когда парень ответит ей. — Ниа всё ещё издевается над нашим братиком «Номер два»? — Ага, — спокойно и бесстрастно ответил Кью. — Хотя уже давно понял, как и все остальные, что его подружка невиновна. Приезжай, это нужно видеть. — Передай им мой пламенный привет, — зайдя в лифт, она нажала на кнопку первого этажа. — Скоро буду. Но сначала подсыплю что-нибудь гадкое и отравляющее в еду Киры. До связи.