Игра Богов

*** Первой подозреваемой в деле Ультора — Вирджинии Льюис — было не до детективных расследований, не до рассуждений Эл и уж точно не до собственной жизни. Айра Харкнесс был парнем, бросившим её ради чёртовой белобрысой аутистки Энн Голдкраун, с которой теперь валяется в одной могиле. И, стоя на кладбище, глядя на надгробия, девушка не обращала внимания на мир вокруг. Проливной дождь хлестал по коже. Она промокла насквозь, но продолжала стоять, не обращая на такие пустяки внимания. Айра. Сколько она ему не сказала. Сколько собиралась сказать. А он взял и умер у неё на глазах, харкая кровью, захлёбываясь ей. Секунда, и Харкнесса нет. Перестал существовать, а с собой в могилу забрал и душу Льюис. Всхлипнув, она потянулась рукой к щеке, но быстро поняла, что сейчас вытирать слёзы бессмысленно. Их нельзя контролировать, они льются сами по себе вместе с дождём, который хотя бы немного их прятал. Да, парень бросил её ради аутистки Энн Голдкраун, но чувств Вирджинии это не отменяло. Она продолжала любить Айру, утопив в себе все свои эмоции, из-за гордости боясь проявить их. Он был с ней с самого детства, а сейчас его нет. Происходящее было похоже на сон. На отвратительный сон, из-за которого все чувства притуплялись, а тело стало западнёй, тюрьмой, в которой холодно и пусто. Льюис не отрицала, что на самом деле чувствовала себя спящей, и ей казалось, что сбросить с себя это отвратительное состояние ей поможет только один выход. Студентке-химику нетрудно получить цианид калия в лаборатории, нужно лишь помнить способы получения и необходимые компоненты. Маленькая пластиковая колбочка, в которой ждали своего применения мельчайшие белые кристаллики, лежала в секретном кармане её рюкзака. Растворить в дождевой воде и выпить. Долго мучиться она не будет. Кто-то небрежно бросил на могилу две бледно-лиловые розы. Льюис не видела себя со стороны, но понимала, что страх отразился на её лице, а в голубых глазах блеснула паника. Бледно-лиловые розы без шипов. Именно такие она получала каждый день от неизвестного отправителя. Где бы она ни была, что бы ни делала, эти цветы передавали или случайные прохожие, или знакомые, или даже несли надрессированные собаки в зубах. Ничего. Она подготовилась к худшему. На её правой руке была привязана большая пластиковая колба с плавиковой кислотой. Он или она, если проявит себя с худшей стороны — узнает, какого это столкнуться лицом к лицу с лучшим студентом-химиком на курсе. Сжав своё секретное оружие пальцами, Вирджиния медленно повернула голову к незнакомцу. — Вы простудитесь! — воскликнул шатен, который был выше её на две головы, державший зонтик над девушкой. — Вы же насквозь промокли. Похоже, вредить он не намерен. — Тц, — на автомате ответила Льюис, убрав руки в карманы своей тёмно-зелёной куртки. — Вам-то какое дело? Шли бы отсюда своей дорогой. — Она помедлила. — Явно не знаете ни аутистку, ни её ходящего члена с глазками. Она права, знаком с этими людьми он не был. Но её достаточно острый ум и уверенность в своей правоте очень понравились парню. Не каждая девушка обладает такой решимостью, чтобы высказать в лицо первому встречному свои подозрения на его счёт. Её грубость его позабавила, но нисколько не оттолкнула, лишь вызвала желание остаться. Мягко улыбнувшись, он сложил зонтик и убрал его, позволяя дождю вымочить насквозь и его. — Вы дурак? — сделав шаг назад, спросила Вирджиния. — Вы умственно-отсталый длинный идиот! Если я стою на кладбище под дождём без зонта — это не значит, что я ищу себе компанию, это значит, что я хочу побыть одна! — Правда? — мягкая улыбка не сходила с его лица, он наклонил голову набок, умиляясь её поведению. — Странно. Эти розы должны были сказать куколке, что одна она не будет. Признался. Как нагло. Без толики смущения, без робости, просто сказал и стал ждать реакции. Льюис не была глупа и могла быстро соображать. Куколка — она, а загадочный отправитель — он. Он следил за ней и угадывал наперёд её передвижение, он тратился на розы, которые она всегда выкидывала, а сейчас решил показать себя, хотя и знал, что в её душе эта встреча не вызовет отклика, только панику, недоверие и страх. — Куколка, — произнесла она сквозь зубы, казаться кому-либо милой она ненавидела. — Тц. Девушка вновь опустила взгляд на могильные камни, только сейчас почувствовав, что ей на самом деле холодно. Мокрые рыжие волосы неприятно прилипли к коже, одежду можно было спокойно начинать выжимать и даже толстые кроссовки, которые, как раньше думала Вирджиния, должны были быть непромокаемыми. Но уходить сейчас она не хотела. Не хотела, чтобы этот тип опять самодовольно улыбался, не хотела опять получать розы. Нужно именно здесь и сейчас от него отвязаться. — Идиот! — охнула Льюис, когда на её плечи и голову опустился чёрный тёплый плащ незнакомца. Она была меньше его ростом и одежда свисала почти до земли. — Не нужна мне твоя забота! Она упиралась, зажмурившись, однако, шатен крепко сжал её плечи, не позволив даже шевельнуться, чтобы сбросить с себя одежду. Льюис всем сердцем начинала ненавидеть его, но, больше всего ненавидела себя за свою беспомощность и слабость. Раньше с ней был Айра, раньше она не была так пуста внутри, а теперь жгучее чувство обиды и утраты вызывала даже малейшая забота. Поняв, что она вновь плачет, Вирджиния посмотрела в сторону, закусив нижнюю губу. — Я не идиот, — мягко сказал он, коснувшись пальцами её лица, из-за чего получил удар по руке. — Я Артур Фабиус. Арти. Вымышленное имя. Но, разве Льюис сейчас это волнует? Вряд ли её заботит то, что его зовут Артемис, или же просто «А», вряд ли ей интересно то, что дождь довольно болезненно бил по его коже. Глядя в его зелёные глаза, она всем своим видом показывала к нему искреннюю ненависть, маскируя ею испуг и беззащитность. С момента появления Ультора он наблюдал за ней, что было сделать довольно просто. Льюис сторонилась людей столько, сколько он её знал, всегда выбирая даже для прогулок самые безлюдные места из возможных. Всегда пыталась спрятаться от общества, казаться незаметной, а если подобное случалось — людям приходилось сталкиваться с крайне неприятной и грубой личностью. Никакой боязни обидеть другого человека, вкупе с агрессией и высокомерием. И сейчас Арти не мог найти в её взгляде те черты характера, которые находили психологи, составляя её психологический портрет. Мизантроп? Нет. Социопат? Подходит больше, но не совсем. Просто слабая девушка, прошедшая через боль, с которой не способна справиться. Слишком большой груз лёг на такие хрупкие плечи, слишком холодный дождь льётся на беспомощное создание. Её голубые глаза сказали ему об этом, её душа. Она отвела взгляд первой, склонив голову, чтобы снять очки в чёрной оправе и пальцами протереть их. — Зачем я тебе понадобилась? Если ты из полиции, то я не знаю от чего сдохла эта сладкая парочка, — она не смотрела на него, но этого он и не требовал, прекрасно понимая, что она вновь может расплакаться. — Да, я учусь на химическом факультете, да, я знаю чем можно отравить человека, чтобы даже вскрытие не показало признаков отравления. Но люди не собаки. Как бы сильно я ни ненавидела — люди не бездомные шавки, чтобы избавляться от них. Фабиус улыбнулся, показывая тем самым, что он полностью на её стороне. — Тогда зачем? — вопрошающе кивнула головой в его сторону Вирджиния, внимательно глядя на него сквозь стёкла очков. Арти помедлил, вновь переведя взгляд на могилы. Да, он расследует это дело, но её явно не устроит такой ответ. Нужно было придумать то, что не разозлит её, не расстроит, а поможет ему подобраться к ней поближе. — Зачем? Увы, не знаю! — серьёзно отвечал он, цитируя русского классика. — Полон жизни новой. С моей преступной головы я гордо снял венец терновый, я все былое бросил в прах: мой рай, мой ад в твоих очах. — Выдержав паузу, он понял, что с ответом девушка не спешит, посему мог спокойно продолжать. — О! Только выслушай, молю! Я раб твой, — я тебя люблю! — сжав рубашку в области сердца, говорил он. — Лишь только я тебя увидел — и тайно вдруг возненавидел бессмертие и власть мою. Я позавидовал невольно неполной радости земной; Не жить, как ты, мне стало больно, и страшно — розно жить с тобой. В бескровном сердце луч нежданный опять затеплился живей, и грусть на дне старинной раны зашевелилась словно змей. Что без тебя мне эта вечность? Моих владений бесконечность? Пустые звучные слова, обширный храм — без божества! Это был явно не тот ответ, которого ждала Льюис. Скорее, это был ответ, который она отмела в первую очередь, рассуждая над тем, что он ей скажет. Фабиус подумал, что, наверное, услышать признание в чувствах в дождь, стоя посреди могил, было далеко не самым романтичным жестом, но, судя по выражению лица девушки, её сердце, скованное тоской и болью, дрогнуло. Он неспроста назвал её куколкой. Хороший кукольник, а он таковым был, разбирается в настоящей красоте. Её нельзя увидеть, но можно почувствовать, ощутить. — Тц, — после недолгого молчания Вирджиния отвернулась, сняв с себя плащ Арти, бросив его ему, уходя. — Мне не до этого. — Но, — произнёс он со смехом в голосе. — Ты покраснела! Значит ли это, что у меня есть шанс? Она резко остановилась, замерев. — Ты в своём уме, придурок?! — Льюис сжала кулаки, её голос дрожал, срывался. — Конечно же — нет! Ты преследовал меня, ты знал наперёд куда я пойду, а теперь решил показать себя?! Иди к чёрту! Ни один в мире вызубренный стишок не заставит меня обратить внимание на такого любвеобильного урода, какого я вижу перед собой! Но ответ, казалось, нисколько не обидел Фабиуса, а обрадовал ещё больше. — А чего тогда сердишься? — подойдя, он раскрыл зонтик над их головами, защищая от дождя. — Идём. Я знаю кафе, в котором продают самый вкусный и горячий чай. Возьми меня под руку, так дождь не будет попадать на тебя. — Но, — поражаясь самой себе, она послушно выполнила его просьбу. Он был слишком энергичен, а она слишком устала для новой ссоры. — Но я же тебя ненавижу. — А у тебя милые очки. — Да пошёл ты. *** Сознание вернулось к Эйлин, когда она вдохнула резкий и неприятный запах нашатырного спирта. Закашлявшись, девушка почувствовала резь в глазах, что к ним подступили слёзы, вызванные неприятным запахом. Стянув очки, она провела пальцами по нижним векам, стараясь не испортить макияж. Красноволосая погибла у неё на глазах! Вскочив, Стоун огляделась по сторонам. Она не была на улице, а сидела на длинном диване, а на неё смотрела девушка в белом халате. Надев очки, Эйлин с подозрением и опаской оглядела присутствующих. — Не бойтесь их, Эйлин, — улыбнувшись тонкими губами, сказала медсестра. Зрачки её серых глаз были очень узкими, размером с булавочную головку. — Бойтесь меня. Ведь, если бы Вы сейчас не очнулись — я бы не позволила бы Вам этого сделать. — Чудовище, — хрипло пробубнила Эйлин. — И Вам не хворать, — брюнетка поднялась. — До свидания, люди, не попадайте ко мне на приём! Стоун вновь потёрла уголки слезящихся глаз, после чего надела очки и посмотрела на присутствующих. И, она вынуждена была отметить, что каждый из них был до неприличия экстравагантен. Седовласый старик одним своим видом говорил: Англия, сэр, овсянка, сэр. Рядом был сутулый мужчина в потёртых джинсах и простой белой рубашке, положивший руку на стул, на котором сидело нечто, застегнувшее кожаную куртку до самого носа. — Добилась своего, швабра, — стянув с лица воротник и убрав с головы капюшон, Беверли продемонстрировала Эйлин свои руки, скованные наручниками. — Надеюсь, ты испытала моральный оргазм. Трижды. Она успела отскочить от машины? Какое счастье! — Жива, — выдохнула брюнетка, положив руку на сердце. — Слава Богу, ты жива. Блэр не удостоила её ответом. С правой стороны от неё находился Этан, пригрозивший красноволосой жестом с истинной гордостью того, кто ничего не делал. Блэр отдавила ему ногу, часто наступая тяжёлой подошвой сапога, пока незнакомый брюнет не положил руку на её плечо, пытаясь успокоить. Девушка вздрогнула, медленно к нему повернувшись. — Отпустите, — с грустью произнесла Беверли, посмотрев на парня таким взглядом, что сердце Эйлин сжалось. — Пожалуйста. Я всё смою и всё починю, это ведь не так сложно. В ответ мужчина лишь покачал головой. — Ватари, — он перевёл взгляд на дворецкого. — Её ждёт Ниа. Оставь нас с детективом и её боксёрской грушей наедине. Стоун едва подавила смешок, когда дворецкий и преступница удалились. Так Мэлоуна не задевала даже она. — Этан, — девушка поднялась с места. — Ты знаком с этим человеком? Парень покачал головой в знак своего отрицания. Однако мужчина задумчиво и долго смотрел на детектива парой бездонных мутных глаз. Так вот как выглядит абсолютное бездушие и наличие Сатаны? Стоун сглотнула, на секунду дав себе отчёт в том, что у неё из головы вылетели семнадцать правил этикета из вызубренных восемнадцати тысяч. — Ллойд, — представился выдуманным именем Эл, протянув Эйлин руку. — Катберт. Мэлоун перевёл взгляд на Стоун, ожидая, что она выругается из-за этого чисто мужского жеста, который неприемлем в обращении с дамой, но, к его глубочайшему шоку, брюнетка пожала руку Катберта. — Ллойд, — вздохнув, спрашивала Эйлин, не удосужившись представиться. — Я благодарна Вам за оказанную помощь, но эта девчонка… пожалуйста, не арестовывайте её. Всё-таки, это я повела себя, как ребёнок, поддавшись на её провокацию, а она, — детектив вздохнула. — А она хорошо рисует, всё-таки. — Да, я видел, — он убрал руки в карманы, пройдя мимо неё к большому окну, занимавшему всю стену. Окинув взглядом комнату с высокими потолками, Стоун только сейчас обратила внимание на очень дорогой интерьер. Настолько дорогой, что она, буквально, ощущала, как её брюки стали стоить на пару тысяч долларов дороже, лишь соприкоснувшись с диваном с обивкой из белой кожи. Дорогая техника, картины, мебель, а ворс ковра, на котором стояла Эйлин, был настолько мягким, что босые ноги, буквально, утопали в нём. Это то самое здание, на котором рисовала Блэр! Выглянув из-за плеча Ллойда, брюнетка видела город с высоты птичьего полёта. Миниатюрные дороги и здания, транспорт, а вдалеке, уходя за горизонт, сиял в свете заходящего солнца океан. С противоположной стороны здания был её полицейский участок. — Эйлин, — обратился к ней Катберт, повернувшись. — Вас же увольняют? Сердце Стоун вновь сжалось от воспоминаний, от горечи обиды, однако, лицо не отразило никаких эмоций. Её тяжёлый вздох был ответом для Ллойда. — Тот, на кого я работаю, — продолжал он, подойдя к столу, взяв большим и указательным пальцами листки бумаги, содержание которых Эйлин не могла разглядеть издалека. — Скорее всего, Вам знаком. Он выдержал паузу, растягивая момент, томя Стоун ожиданием, наслаждаясь её нервозностью. От напряжения у неё на лбу проступил пот, а в синих глазах играла злоба. Что с камер видеонаблюдения, что вживую — она казалась очень привлекательной. Строгая и холодная утончённость, выдержка, умение себя контролировать. Пожалуй, Эл в чём-то понимал Этана, желавшего жениться на этой женщине. — Я узнаю Ваш голос, — сказала Эйлин, нарушив тишину. — И сейчас я понимаю ситуацию куда лучше, когда меня не одолевает рвение к победе. Я не знаю как, но Вам удалось взломать мой телефон. — Вы правы, — брюнет кивнул, обвинение, звучавшее в её голосе, ничуть его не тронуло. — Но этого я не могу. — Тогда кто? — Эл. Катберт-Лоулайт внимательно наблюдал за реакцией молодых людей, и, если во взгляде Стоун была лишь толика сомнений, то Мэлоун был из них соткан. Он даже засмеялся, будто радуясь хорошей шутке, однако, девушка восприняла слова серьёзно. В конце концов, кто ещё сможет влезть в её сотовый и привести к преступнице? Только тот, кто мог просчитать маршрут передвижения сразу двух объектов, только тот, кто мог наблюдать не со спутника за ними, а именно с камер видеонаблюдения, только тот, кто связался с ней таким странным способом. Только Эл. — Скажите, Эйлин, — продолжил Ллойд, прервав нить её рассуждений. — Как Вы представляете себе Эл? — Я? — переспросила девушка, задумавшись. На гениального детектива хотели походить абсолютно все, а те, которых он считал своими преемниками, это отчасти удавалось. Идеал полицейского, идеал справедливости, её идеал. — Наверное, он очень строгий к самому себе, собранный, сдержанный, — мечтательно произнесла она, чувствуя, что смущается. — Атлетичен, без вредных привычек, со светлыми добрыми глазами, — она сложила руки в замок у своего лица, улыбаясь своим мечтам. — Его золотые кудри подобны нимбу. Он ненавидит сладкое и просто обожает острую пищу. Его строгий голос подобен раскату грома, он очень привлекателен. Простите меня, Ллойд, я не хотела бы Вас обидеть, но вы абсолютная противоположность Эл. Лоулайт замер, терпеливо выслушав её, удостоив её ответ молчанием. В этой тишине чувствовалась толика обиды, однако, Стоун была слишком взволнована, чтобы обратить на это внимание. — Радуйтесь, — Ллойд с угрюмым видом протянул её договор, держа его двумя пальцами. — Я доверенное лицо Эл. Ваши характеристики поразили его настолько, что… Он помедлил, ожидая, что она додумается сама до цели их разговора. Не дожидаясь, пока он договорит, брюнетка пробежалась глазами по бумаге, в которой красноречиво говорилось о её новой должности. Едва не сбив своего скрывающего свою личность работодателя с ног, Эйлин крепко обняла его, сжимая договор в руках. Вжавшись лицом ему в плечо, она бормотала бессвязные слова благодарности, пытаясь перебороть свои эмоции, что у неё плохо получалось. Катберт не смог сдержать улыбку. И эта женщина была описана Ниа, как хладнокровная и рассудительная, с каменным сердцем и обострённым чувством справедливости. Наверное, его преемник просто решил надавить на жалость Эл, который не мог поступить не по-рыцарски с дамой, которая сейчас находилась в весьма плачевном положении. Пусть Ривер считает это подарком на Новый Год. Заметив ревнивый и угрюмый взгляд Этана, Ллойд тяжело вздохнул, дав девушке понять, что обнимаются они неприлично долго. — Я могу и влюбиться, — почесав затылок, изрёк Катберт, заставив обоих молодых людей передёрнуться. Стоун — от смущения, Мэлоуна — от ревности. — Не стоит благодарностей, Эйлин. В данный момент Эл очень нуждается в нестандартном мышлении. Он ждал её вопроса, однако, она удостоила его молчанием, понимая и без слов. — Вы шутите? — на полном серьёзе спрашивала девушка, в её голосе звенела сталь, а от прежних эмоций не осталось и следа. — Вы говорите о деле Ультора, я Вас правильно понимаю? — Безусловно. Возникшее молчание было глубоким и звенящим. — Эйл, — начал Этан. — Откажись. — Ты с ума сошёл? — вскинула брови брюнетка. — А, если нет — то хотя бы притворись умалишённым. Я всю жизнь мечтала работать в полиции, всю жизнь цеплялась за свою мечту. Мне было трудно, мне было тяжело и больно. Мой разум пытается отвергать эти мысли, однако, я всё ещё хорошо помню первого убитого у меня на глазах, как и первое раскрытое преступление. А сейчас, когда меня с позором выдворили из участка, когда на моих руках приказ, подписанный рукой Эл, я должна отказаться? — она нахмурилась. — Что ж, может быть, я и спасовала бы, ведь Ультор успел убить уволившего меня Джеффри Сандерса, а я сама явно числюсь среди списка подозреваемых. Нужно поймать его, чтобы хотя бы поблагодарить за убийство этой старой, погрязшей в коррупции свиньи. Катберт терпеливо смотрел на Стоун, наблюдал за каждым её движением. Да, она числилась среди подозреваемых, но не только из-за убийства начальника. Умерли абсолютно все заключённые, которых она отправила за решётку, об этом её должны были оповестить. Впрочем, вышло так, что в тюрьму были отправлены её младший брат и отец, причём — ей же. Эйлин блестяще раскрыла одно из самых запутанных дел в своей жизни, не поддавшись чувствам, проглотив в себе эмоции. Это был её долг, как полицейского, отправить Чейза и Эгберта Стоун — двух сработавшихся наркодилеров — в тюрьму. Их арест был для неё ударом, а их смерти… Впрочем, если бы Эйлин убила их — идеально отвела бы от себя подозрения. Кто заподозрит убитую горем женщину, которую к тому же вышвырнули с работы? Должно быть, она понимала, что её образ в этом деле становится подозрительно идеальным и чистым, посему прибавила к смерти двоих родственников ещё и смерть Джеффри, делая происходящее чересчур очевидным, указывая на себя, но лишая дело улик. Стоун не глупа, она бы не стала убивать Сандерса, ведь это приведёт Эл к ней, однако, могла рассчитать и этот ход. С неё Ллойд глаз не спустит. Она бросила удостоверение полицейского Мэлоуну. — Оружие найдёшь в моём кабинете, — поправив съехавшие очки, ответила она. — Я больше туда не вернусь. Не из тщеславия, из гордости. Документы, которые скоро будут уничтожены. Наверное, Эйлин мечтала сейчас о том, что сама сожжёт их. Но. Нельзя предоставить шанса позлорадствовать девушке, которая посчитала Эл непривлекательным. — Пускай, я сейчас не вижу самого Эл, но, — она взяла Ллойда за руки, крепко сжав их. — Клянусь собственной жизнью — я не подведу. Катберт смотрел на неё огромными бездушными глазами, рассуждая над тем, можно ли подобное сыграть? Она была воодушевлена, а счастье, отразившееся в синих глазах, было неподдельным. На секунду он на самом деле почувствовал себя рыцарем, спасшим прекрасную даму из лап эгоистичного дракона Этана, из-за чего отвёл взгляд, смущённо почесав затылок. — Я стану Вашей новой боксёрской грушей, Эйлин Стоун, — приставив палец к нижней губе, он перевёл взгляд на Мэлоуна. — А старую давно пора списать в утиль.