Люби меня нежно

Ньют проснулся и медленно разлепил сонные глаза. Ещё секунду он расслабленно не думал ни о чём, наслаждаясь тишиной в комнате и за её пределами. Потом зазвонил будильник. Ньют всегда вставал на минуту раньше него, но из боязни проспать не хотел рисковать и всегда пользовался незатейливым стареньким аппаратом. Однако сегодня едкий сигнал выручил его. – Какой ублюдок тебя придумал… – промямлил блондин, слепо шаря рукой по тумбочке. Выключив трезвонящие часы, Ньют вновь увяз в кровати. Всё тело ломило, каждая мышца ныла и стонала, внизу было липко и особенно больно. Неспешно возвращалось сознание, как бы сильно Ньют не хотел отогнать его или отправить этим утром куда подальше. После глубокого небытия осознание себя не доставило юноше удовольствия, а сон не принёс долгожданных свежести и отдыха. Ещё не до конца проснувшись, Ньют ощутил всю тяжесть навалившегося на его личность событий, каждое из которых оставило в сердце глубокий кровоточащий след. Некоторое время он был никем, и это чувство приносило удовольствия больше, чем редкий утренний кофе. Но вот он снова стал собой, никчёмным Ньютоном, мальчишкой, которого этой ночью жестоко оттрахали по всем правилам прогнившего до основания мира. Его первой по-настоящему осознанной мыслью стала попытка усомниться в произошедшем, но терпкое разочарование пронизывало насквозь. Он был раздавлен. Отчаяние и злость негромким треском отдавались в голове, но сегодня для чувств не было времени. Ньют резко сел на кровать. Голова закружилась, и комната перед глазами заплясала в диком хороводе. Блондин помассировал виски указательными пальцами и, подождав, пока всё пройдёт, потянулся к раскиданной по полу одежде, не обращая внимания на мерзкое ощущение между ног. Сегодня он проснулся первым, и очереди в душевой не будет. Ньют набросил на плечо полотенце, взял чистое бельё, повернул ключ в скважине и замер, держа его в руке. Этим ключом вчера пользовался Томас, он брал его в свои руки. Губы сами собой кисло скрвились. Если раньше мысли о хозяине вызывали у юноши мечтательную улыбку, то теперь Эдисон казался верхом опасности, существовавшей в доме. Закрыв дверь, Ньют потопал к душевой. Потянув за ручку, юноша убедился, что ванная уже была занята. Сразу же за этим в трубах зашумела вода. – Эй, давай быстрее там! – крикнул Ньют, для убедительности смачно ударив кулаком по хлипкой двери. – Мне с утра канцлера встречать! – Не тебе одному между прочим, – донёсся назидательный голос Бренды. Ох чёрт, теперь он точно влип – казначей расходовал воды больше всех. Девушка часами могла лежать в старой ванне с облупившимся покрытием, несколько раз Ньют, стоя в очереди, слышал, как она напевает весёлую мелодию. Деспейн никого не стеснялась, и входя в раж, голос её становился таким громким, точно перед ней стоял микрофон. Мужская половина прислуги – её было подавляющее большинство – предпочитала быстро ополоснуться под душем, чтобы вечером не получить по морде от следующего на очереди. Через пару минут, выпустив в коридор огромные клубы белого пара, дверца открылась, и Бренда, завёрнутая в одно полотенце, вынырнула наружу. Ньют неприкрыто пялился на её голые ноги, чувствуя, как краснеет, но он не мог посмотреть выше. – Эй, что с тобой сегодня? – обеспокоенно спросила девушка, ни капли не стесняясь своего вида. – Выглядишь каким-то помятым. – Правда что ли? – съязвил Ньют, догадываясь, на кого он был похож с торчащей во все стороны шевелюрой. С тех пор, как длину волос укоротили, они лохматились, и каждое утро парень приводил их в подобающий вид. – Как будто танк сверху проехался, – Бренда согласно закивала головой, и уголок её полотенца сполз вниз, обнажая участок светлой кожи. Девушка подтянула ткань на место, косясь на вздрогнувшего Ньюта. – Да уж, танк… – пробормотал он, заламывая пальцы. События прошлой ночи вспоминать не хотелось, но они упорно лезли в голову, заставляя юношу переживать всё по новой. – Ладно, потом расскажешь мне, если сейчас не в настроении, – Бренда потрепала его по макушке и поспешно удалилась.

***

Канцлера, как и подобало, встречали в строгих деловых костюмах. Ньют молча шел рядом с Пейдж, предоставляя возможность разговаривать Бренде. Девушка без умолку трещала о растущих доходах компании Томаса и новом месте в рейтинге. Ава сдержанно кивала, горделиво вздёрнув подбородок и расправив плечи. Ньют чувствовал недовольство, волнами исходившее от женщины. Конечно, до машины ещё добраться нужно – сегодня в городе праздник, и центр переполнен. Юноша не мог понять женской логики, сколь долго он не вдумывался: Ава отказалась от расчистки площади, а теперь сама же была не рада шествию в бурлящей толпе. Одаривая слуг хмурыми взглядами, она порой делала Бренде сухие замечания по поводу речи девушки или её причёски. Вконец расстроенная Деспейн заткнулась и пристроилась рядом с Ньютом. Бен и Чак плелись следом за всеми, безучастно глядя на идущих мимо людей. Невольно апатическое настроение товарищей передалось и Ньюту. Как и в случае с Томасом, он мечтал об одном – скором окончании событий. Тогда можно будет приступить к своим обычным обязанностям и перестать чувствовать себя не в своей тарелке. Парень открыл перед Пейдж дверь лимузина, сам же сел в салон роскошного автомобиля чуть поодаль. Когда все заняли свои места, шофёр повёл машину на объездную дорогу. Путь к дому лежал через выгоревшие степи и невысокие холмы, весной тонущие в полевых цветах. Подперев щеку рукой Ньют в задумчивости постукивал пальцем по подбородку, размышляя о Глэйдерской юрисдикции и правах, которые вскоре он должен получить. – В прошлый раз дорога заняла полтора часа, – Ава Пейдж повернула голову, обращаясь к казначею. Острые черты лица и нос с горбинкой не имели ничего общего с мягким овалом Томаса. От матери ему достались только сжатые, похожие на соломинки, губы. – Но я вижу, что мы едем по другому пути. – Ремонт, – коротко пояснила Бренда. Держась холодно и непринуждённо, сейчас она действительно походила на представителя своей профессии. Ньют отметил про себя, что этот образ подходит девушке больше скачущей от нетерпения девчонки. Почувствовав чужой вгляд, Бренда зло посмотрела на Ньюта. В глазах плескалась обида.

***

Старательно избегая Томаса весь день и всяко краснея при появлении Эдисона, Ньютон был несказанно рад новому испытанию хозяина: уходу за небольшим, но пышным садом. Парень был уверен, что Эдисону без исключения завидовали все любители растительности под окнами. В последнее время Томас только и делал, что пробовал Ньюта во всевозможных ролях, и это вносило толику разнообразия в скучную жизнь раба. Ньют не спешил ни в чём проявлять себя – работа в одной сфере быстро наскучивала и приедалась. Юноша раскрутил вентиль, обильно поливая яркие лаватеры. Зарт – главный садовник – сам подмешивал в воду удобрения и тщательно следил за объемом использованной жидкости. Работать с цветами было приятно. Ньют полной грудью с наслаждением вдыхал их дурманящие запахи, к которым примешивалась мокрая земля. В будущем этот небольшой кустик станет мощным неприхотливым растением, которому любая трава будет нипочём, а пока юноша осматривал разрыхленный грунт в поисках не удалённых сорняков. – Да, молодец, – Зарт дружественно хлопнул подростка по плечу. – Ньют, у тебя неплохо получается для первого раза. Тебя учили? Парень помедлил с ответом. – Можно и так сказать. Я из «Дома прислуги». Зарт протянул понимающее «А». «Дом» значился крайне известным местом с жестким воспитанием и свирепым хозяином. Рабы оттуда считались элитой Глэйда. – Понятно, почему ты умеешь больше половины этих остолопов. Приятно иметь с тобой дело! Если хочешь, я замолвлю за тебя словечко. При упоминании о хозяине Ньют смутился. Хотелось сбежать подальше от мужчины, начисто забыть о его существовании и вернуться в обшарпанную клетку с пучком соломы вместо нормального места для сна. Но Ньют мог всего лишь находиться в отдалении от Эдисона, пока тот снова не пожелает видеть его у себя по какому-либо поводу. – Я буду очень признателен, – Ньютон выдавил из себя неправдоподобную улыбку, не надеясь, что Зарт поверит ей – садовод как никто был очень проницателен. – Ну и отлично. Сейчас только газон подстрижем, и можно сворачивать лавочку. Ньют сложил шланг и, отсоединив его от водопроводной колонки, взвалил на плечо. Светловолосый парень бодро зашагал в сторону склада, где Зарт возился с газонокосилками, пытаясь вытащить их во двор. Юноша переложил в другую сторону садовые принадлежности, очищая дорожку для друга. – Зарт, слушай, а возможно сделать так, чтобы раб был вровень по статусу своему господину? – осторожно поинтересовался Ньют. Тема была животрепещущей, и люди относились к ней по-разному: в большинстве случаев скептики посылали парня на три буквы, но находились и те, кто верил в теорию, держа рты на замке. – А тебе зачем? – Зарт попытался завести машинку и включил сцепление. Мотор забарахлил, газонокосилка задёргалась и заглохла. – Чтоб тебя! Ньют вытащил инструменты и подал садовнику. – Ты это, возьми секатор, изгородь подравняй чуток. Я забыл совсем, – пропыхтел Зарт, с фанатизмом уйдя в работу. Ньют слышал о странном увлечении прислуги чинить сломанные вещи, будь то телевизор или полочка в шкафу. У Зарта были золотые руки. – Как скажешь, – легко согласился парень, клацнув тяжелыми садовыми ножницами. – Так что ты думаешь? Зарт выругался и отвлекся от газонокосилки, на лице отразилась работа мысли. Мужчина достал из кармана перепачканный льняной платок и протёр вспотевший лоб в мелких бусинах пота. – Возможно, я думаю, вполне. Только это от хозяина зависит, пожелает ли он. Ньют насторожился, ожидая, что он услышит дальше. Воля господина – это факт, известный даже малым детям. «Давай же, дядя, расскажи что-то стоящее, ты ведь знаешь это!» Возможно, удастся как-нибудь схитрить или убедить Тома в том, что Ньют заслуживает такой чести, а может быть даже… – Нужно, чтобы хозяин зарегистрировал раба под своей фамилией. Ньют сразу же скис. Надежда угасла вместе с несбыточными мечтами. Фамилия. Нет, ему ни за что не выбиться в люди своими силами. Придётся до конца дней прислуживать богачам и гулять на коротком поводке. – И много таких случаев было? – продолжил опрос Ньютон. Наверное, не часто к садовнику обращались с такими вопросами. – Да не больше двух за всю историю. Зарт отмахнулся от мыслей, как от назойливой мухи, и углубился в починку газонокосилки. Поняв, что больше от учителя не добьётся ни слова, Ньют направился к пушистой загородке, издали идеальной. Быстро темнело, и в подступивших сумерках листья казались тёмными изумрудами. Посматривая на редкие машины, проезжающие по дороге внизу холма, Ньют шустро остригал отросшие веточки, придавая щекочущей листве безупречную форму. «Хорошо быть садовником», – беззаботно думал Ньют, наслаждаясь новой работой.