Я на Тёмной стороне

Рудольфус и Рабастан Лестрейнджи с детства были очень дружны. Руди был лишь на год старше Басти, и поэтому второй считал себя "не таким уж и младшим". По внешности и характеру они мало походили друг на друга: Руди был коренаст и широк в плечах, а Басти являлся менее плотным и более высоким но и у него была какая-то фигура, так что назвать младшего долговязым было нельзя. Волосы Руди всегда были стрижены и уложены. А у Рабастана шевелюра была пышная и неподдающаяся укладке, хоть и стриженная так же, как и у брата. Лет этак с восемнадцати Басти увлёкся козлиной бородкой, не желая, подобно брату, отращивать бакенбарды (в этом Руди подражал своему отцу). А глаза у братьев Лестрейнджей были одинаковыми и... в то же время и такими разными! Тёмно-карие серьёзные глаза Руди и тёмно-карие озорные глаза Басти. Вот отсюда, пожалуй, и стоит перейти к описанию характеров. Рудольфус Лестрейндж едва ли не с рождения был серьёзным и рассудительным. Он никогда не рыдал, лишний раз не улыбался и во всём слушался родителей. Мать он любил, уважал, а порой даже отчего-то чувствовал к ней жалость. К отцу он относился едва ли не фанатично. В этом была слабость старшего из братьев Лестрейндж: если он кем-то восхищался, его разум (которым Рудольфус вполне мог похвастаться!) в отношении предмета восхищения полностью отключался. Подражая отцу, он отрастил бакенбарды, сцеплял руки за спиной при ходьбе, сдерживал внутри себя абсолютно все эмоции, цепляя на лицо маску безразличия, и считал честь важнее всего. Вообще, вся личность Рудольфуса Лестрейнджа была построена на частицах тех личностей, которым он подражал когда-либо. От которых он, как говорят, фанател. А таких личностей было много: отец, дальний друг отца, учитель по ЗОТИ, Тёмный Лорд... Где-то там, за всем этим, прятался он сам, Руди... но его не было видно. Рабастан Лестрейндж всегда был своенравным, заносчивым, остроумным, весёлым мальчиком. Он мечтал о том, чтобы стать великим тёмным магом, и с самого детства очень увлекался различными экспериментами с тёмными заклинаниями, зельями и существами. Девочки-однокурсницы называли младшего из братьев Лестрейндж "надутым индюком". Как-то раз мальчик выкрал с маггловской фермы индюка и, заклинанием раздув его, подкинул животное в спальню слизеринок, привязав к его крылу записку. "Привет от младшего Лестрейнджа!" - гласила та. Рабастан любил мать и уважал отца. Лет в восемнадцать братья встретили его... Тёмного Лорда, Лорда Волан-де-Морта... Того-Кого-Нельзя-Называть. Руди стал одним из самых верных слуг Лорда буквально на одном дыхании. Идеи этого человека пленили Рудольфуса. Рабастан же действовал с некоторым расчётом и даже цинизмом. Он искренне боялся за рассудок старшего братца и поэтому смог вздохнуть спокойно, когда родители нашли тому невесту. Правда... кто бы мог подумать, что Беллатриса Блэк окажется ещё более фанатичной сторонницей Тёмного Лорда. Стоит вернуться на пару лет назад. Руди учился на одном курсе с Беллой. Они дружили, близко общались, часто ходили вместе. Держались за руки, смеялись, постоянно о чём-то болтали. Между ними образовалась нешуточная связь. На пятом курсе Басти начал завидовать брату. Королева-тиранка-наказание Слизерина досталась не ему. Рабастан решил показать своё превосходство, чем вызывал лишь смешки Беллы и ухмылки брата. Басти часто спорил о том, чьей женой будет Блэк, хотя лично ему всегда было плевать, просто это задевало его гордость. Руди в такие моменты не мог сдерживать маску безразличия. Порой доходило до дуэлей... шутка Рабастана уже не казалась такой уж шуткой. А с Беллой он всё-таки сдружился. Когда старшее поколение решило женить Рудольфуса и Беллатрису, Рабастан лишь рассмеялся и пообещал, что однажды он возьмёт реванш. Впрочем, во время войны за руку девушки старший из братьев сумел закалить свой собственный характер, позабыв о кумирах. А Беллатриса оказалось очень похожей на его брата: заносчивой, остроумной, высокомерной. Девушка стала для Руди верным другом и соратником, напарником и просто близким человеком. А для Басти - едва ли не сестрой. Они вечно ругались, ссорились, спорили по всяким мелочам... Вспоминать их перепалки всегда было весело... вот только сейчас было не до веселья... только не им. Не после той роковой ночи, когда они оказались в Азкабане. В тот момент словно пробками вылетели какие-то эмоциональные клапаны. Каждый стал самим собой. Если присмотреться к стене справа от двери бывшей камеры Беллатрисы Лестрейндж, можно увидеть ужасающие следы. Они идут ни то от дверного окошка, ни то к нему. Они выглядят так, словно кто-то до крови впивался ногтями в стену, высунув руку в окошко. Басти помнил тот день. Точнее, ночь... Белла тогда под влиянием дементоров, видела нечто, очевидно, ужасное. Она кричала что-то о ребёнке, о сыне, звала мужа. Она высовывала руки между прутьями решётки, выворачивая их под немыслимым углом и скребя ногтями стену, пытаясь дотянуться до мужа. Руди тогда делал то же самое. Возле его двери не было следов, потому что у него не было ногтей. Но на пальцах старшего Лестрейнджа остались ужасающие шрамы. Он тогда, помнится, просто схватился окровавленными руками за волосы и забился в самый угол камеры, заглушая крики жены собственными мученическими стонами. Ему было больно... В ту ночь Басти поразился силе связи между этими двумя. Он с ненавистью смотрел на дементора, мучившего его невестку, и с горечью - на брата. Смотреть на Беллу было и вовсе невозможно.       - Сын!!! РУДИ, РЕБЁНОК!!! - кричала она и не трудно было догадаться, что она видит. Дементора её эмоции только радовали. Эта тварь медленно высасывала из женщины жизнь. В какой-то момент голос Беллы стих, рука вернулась в окошко, и послышался глухой стук падающего тела. Руди с громким воплем схватился за решётку и принялся едва ли не биться об неё лбом.       - ОСТАВЬ!ОСТАВЬ ЕЁ, ЖАЛКАЯ ТВАРЬ!!! - орал он на дементора, который не спешил отрываться от его жены. - ОТСТАНЬ ОТ НЕЁ!!! ОСТАВЬ ЕЁ В ПОКОЕ!!! РАДИ МЕРЛИНА! РАДИ МЕРЛИНА, ОСТАВЬ ЕЁ...! Дементора, очевидно, привлекли эмоции старшего Лестрейнджа, и он медленно двинулся в сторону его камеры. Руди сжал прутья решётки с такой силой, что пальцы побелели.       - Жалкая пародия на инфернала..., - выдохнул он в капюшон существа, стремительно бледнея. - Безмозглый... недалёкий... разлагающийся монстр...! - выплюнул он. Руди вряд ли хотел вызвать у дементора злость. Он всего лишь развивал её внутри себя, готовя таким образом вкусный обед для своего молчаливого собеседника. Рабастан взглянул на посиневшего брата и неожиданно рассмеялся. Он сделал это без эмоций, а затем, когда происходящее действительно показалось забавным (он заставил себя в это поверить), Рабастан Лестрейндж расхохотался в голос. Дементор среагировал мгновенно. А Басти провалился в круговорот криков, чьих-то предсмертных воплей, белых и зелёных вспышек, каких-то лиц... он тогда спас брата, даже и не думая о том, что Руди всё - равно это настигнет. Не сегодня, так завтра... он спас его тогда. Когда ещё были какие-то нравственные принципы и устои. А сейчас... сейчас всё было жестоко разрушено. Пусть и не до конца, но всё же.

***

В тёмной холодной камере Рабастана Лестрейнджа было тихо. У стены сидел мужчина тридцати с лишним лет в длинном полосатом балахоне. Он сидел, вытянув правую ногу и согнув в колене левую. Слегка склонив голову, Рабастан изучал свои пуговицы. Жёсткая гусиная от холода кожа, почерневшие ногти. Волосы давно слиплись в колтун, под глазами огромные синеватые впадины, нижняя губа разбита (стычка со стражником, принёсшим еду). Однако, если приглядеться, можно было заметить в этом человеке черты аристократа. Длинные изящные пальцы, вытянутые скулы... бледная кожа здесь была нормой. Мужчина поднял голову. В камере было пусто и сыро. Одна только кровать с жалким подобием одеяла! Ведро, обмотанное верёвкой, служило туалетом. Небольшой умывальник, в котором можно было, если что, утопиться. Ничего лишнего. Рабастан хмыкнул. Слева от него, из небольшой дыры в стене, доносился скрип. Звук был такой, словно кто-то скребёт стены камешком.       - Руд, - хриплым голосом протянул Лестрейндж-младший, склоняясь к дыре.       - А? - скрип резко прекратился.       - Прекрати. Я пытаюсь думать. Кто-то по ту сторону стены громко фыркнул.       - О чём? - скептически поинтересовался Рудольфус.       - Этой ночью я был настроен философски, - пояснил Рабастан.       - Ты различаешь день и ночь? - перебил его брат.       - Дементоры дежурят ночью. Это была ночь.       - Ясно. Наступила мрачная тишина. Затем вдруг снова послышался режущий уши скрип.       - Хватит, Руди! - прикрикнул Басти. - Что ты вообще делаешь?!       - Я считаю дни.       - И сколько насчитал? - поднял бровь младший брат.       - Тринадцать лет, почти три месяца, - сухо отозвался старший.       - Ого. Не слабо, да?       - Угу, - и снова скрип.       - А сейчас что ты делаешь?       - Я... черчу, - уклончиво ответил Руди.       - Что чертишь? - Рабастан неожиданно припал к дыре в стене. Ему удалось лишь увидеть спину брата.       - Неважно, - отмахнулся Руди.       - Пытаешься сохранить рассудок, братец? - неожиданно спросил Басти. - Придурок. Это не поможет! Не будь идиотом. Скрип стал громче и противнее.       - Ты можешь рисовать эти мерлиновы чёрточки сколько влезет! Не поможет! - повторил младший брат. Он умолк, и скрип стал совсем тихим.       - Ты знаешь, - вновь заговорил Басти, - а ведь твоему сыну сейчас было бы тринадцать. И он учился бы на третьем курсе. Скрип прекратился.       - И что? - тихо спросил Руди.       - Что?       - Что дальше? - старший брат припал к дыре со своей стороны. Басти, севший на кровать, разглядел уставшее заросшее лицо брата.       - О чём ты?       - Что ты хотел этим сказать?! - сдерживаясь, спросил Руди.       - Я скажу, ладно, - Рабастан устало поднялся на ноги. - У меня было много времени об этом подумать. И, знаешь, думаю, Белла уже и сама убедилась в том, что он мёртв. Гоблины слишком гордые и циничные, чтобы давать публичное свидетельство. Скорее всего мальчик умер..., - всё это прозвучало, как предисловие.       - Я знаю, - убито согласился Руди.       - И знаешь, кто виноват? - спросил Басти. Его глаза загорелись недобрым огоньком.       - Кто?       - Я уже говорил, что был настроен этой ночью весьма философски? Так вот, я кое-что осмыслил. Знаешь, братец, что такое граница между фанатичностью и безумием?       - Одно и то же, - буркнул Руди.       - Нет. Знаешь, оказывается есть граница между "я - слуга Тёмного Лорда и готова убить, пытать и умереть за него" и "я - слуга Тёмного Лорда... готова убить, пытать и умереть... и плевать, что я на восьмом месяце беременности"!       - Ты опять?! - рыкнул Руди. - Хватит! Прекрати винить во всём нас! Хватит винить во всём Беллу!       - А кого винить?! Кто не додумался до того, что ребёнку нужна мама?! На каком сроке она была, когда вы под ручку таскались по рейдам? На первом месяце?       - Лорду было плевать, Басти! - крикнул Рудольфус, с глухим стуком впечатав ладонь в стену. - Будто ты не знаешь!       - Вот только не надо прикрываться Лордом, Руди! - оскалился Рабастан. - Когда его не стало, она была уже на восьмом месяце! Да вот только это вам не помешало с пеной у рта броситься на поиски!       - Столько лет..., - выдохнул Рудольфус. - Бессмысленно спорить сейчас...       - Ну уж нет! Я столько думал! Я договорю... Белла - безмозглая идиотка, ладно, но ты-то!       - Не смей...!       - У вас с ней едва ли не пена изо рта шла от сумасшествия! Какого чёрта, а, Руд?! Она должна была быть в Лестрейндж-Холле!       - Что-то ты не возмущался тогда, в ту ночь! Мы вместе искали...       - Она тогда уже родила.       - Точно. Родила, - почему-то зашептал Руди. - Живого и здорового мальчика...       - Ну да. Фортуна с нашей семьёй, а, Руд?! - издевательски воскликнул Рабастан. - Отлично. То есть, ты полагался на удачу? Родится или не родится, да? Живым или не живым? Так? Твоя беременная жена должна была ждать родов дома. Может... она успела бы спасти мальчика той ночью...       - Я просил, - тихо произнёс Руди. - Я просил её идти домой. Ты же видел... и слышал...       - Просил?! - снова всполошился Басти. - Руд, ты - глава семьи! Ты - муж, Мордред тебя задери! Если бы я был её мужем, я бы запер её в Лестрейндж-Холле к мордредовой бабушке! Руди, ты просто слабохарактерный идиот!!!       - Она тоже жалеет, - просипел старший брат, отходя от дыры в тень. - Она жалеет, Басти. Она пошла его искать...       - Поздно! Он мёртв! Скорее всего, он мёртв! К Мордреду её чувства!!! Кому какая разнаца, о чём она жалеет?! Повела себя как последняя идиотка, а теперь расплачивается! Вы с ней оба тупицы! - проорал Рабастан, показывая два пальца. - Оба!!!       - Белла нас вытащит, - заговорил Руди после продолжительной паузы, - и тогда мы вместе...       - Не называй имени этой тупицы!!! - вскричал Басти, бросая в стену свою обувь.       - Заткнись! Ты говоришь о моей жене! - осадил его Руди. И уже спокойно произнёс: - Ты помогал ей бежать.       - Я был ослеплён её идеей с гоблинами, - сухо пояснил Басти. - Но теперь вижу, что это бессмысленно. И, знаешь, не удивлюсь, если она сейчас уже о нас не думает и ищет Лорда! Или даже уже ползает перед ним на коленях!       - Заткнись. Ещё хоть слово о моей жене, и ты будешь изгнан из рода Лестрейнджей, - угрожающе предупредил Руди. Рабастан умолк. Скрип возобновился. Басти подошёл к двери, выглянул сквозь прутья и, бросив мимолётный взгляд на следы от рук Беллы у её двери, почувствовал, как в горле что-то болезненно сжалось.       - Легкомысленная дура, - беззлобно прошептал он, облокачиваясь лбом о решётку.

***

Лестрейнджи не спешили становиться сумасшедшими. Они имели ясность рассудка. И стража Азкабана никак не могла понять, почему. С первой ночи, проведённой в стенах Азкабана, братья Лестрейндж застряли во времени. Они впали в спячку, чтобы сохранить рассудок. Они пытались помочь Беллатрисе сделать то же самое, но это было бессмысленно. Она получала выпуски Ежедневного Пророка, внимательно изучала их. В камерах её мужа и деверя не было эмоций, её же дементоры просто обожали. Каждую ночь новая порция надежды... новая порция веры... новая порция отчаяния... Порой у женщины наступали эмоциональные взрывы ещё днём, так что ночью была лишь давящая пустота, и дементоры просто проходили мимо. Какому-то проходящему мимо стражнику могло бы показаться, что ссора братьев Лестрейндж глупа и бессмысленна. А какой смысл спорить о чём-то, что произошло двенадцать лет назад? Но стражники Азкабана уже давно привыкли к подобному. Каждый день с момента побега Беллатрисы мужчины спорили об одном и том же. Да, разными словами, с разными эмоциями, но смысл оставался один: Басти обвиняет Руди в том, что это он виноват в смерти сына, в том, что Белла - дура, раз не хотела сидеть дома с сыном, предпочтя ему Лорда. Каждая ссора кончалась тем, что младший начинал оскорблять невестку, старший грозил ему изгнанием из рода, и оба умолкали. Эта ссора опустошала братьев, и дементорам нечем было полакомиться ночью. Они сохраняли рассудок, но застряли во времени.