Go Your Own Way

Бёрт был удивлен тем, как легко прошел первый семейный пятничный ужин в присутствии Блейна. Все казалось нормальным. Если говорить честно, слишком нормальным для их ситуации, ведь с сентября все шло кувырком, и он уже не понимал, что для них означает слово «нормально». Большую часть обеда Блейн находился в полусонном состоянии и едва ли произнес несколько слов. Он сидел, потупив голову, и запихивал в рот столько еды, сколько мог, словно боялся, что она исчезнет, если он будет часто моргать. Кэрол настояла на том, чтобы сидеть рядом с ним, так что он сидел между ней и Куртом, которые постоянно следили за тем, чтобы его тарелка не была пустой. Он выглядел таким несчастным и хрупким рядом с ними, что Бёрт не смог найти в себе мужества начать разговор. Он решил, что для начала даст Блейну нормально поесть впервые за неделю и, может быть, сумеет разговорить его, когда они все сядут в гостиной смотреть то, что выбрал для сегодняшнего вечера Курт. Но эта часть его плана тоже не сработала. Курт с Финном сразу начали спорить, чья очередь на этой неделе выбирать фильм. Финн прекрасно знал, что сейчас очередь Курта, а еще он знал, что из-за своего футбольного расписания пропустит следующую пятницу. После десяти минут спора Блейн пробрался к дивану и сонным взглядом продолжил наблюдать за спорящими. Наконец, Кэрол спасла всех. - Финн, на этой неделе очередь Курта, - тактично заметила Кэрол, - и ты не пропустишь свой черед. В следующую пятницу фильм выберет Блейн. Оба парня застыли и повернулись к Блейну, сидевшему на правой стороне дивана. Бёрт посмотрел на него с любимого кресла, где он устроился вместе с Кэрол. Блейн крепко скрестил руки на груди, изо всех сил стараясь быть незаметным. Финн заметил, что ему некомфортно, и с готовностью согласился. - Справедливо, - уступил Финн. Курт вставил диск с «Мулен Руж» в проигрыватель и уселся рядом с Блейном. – Тебе лучше выбрать что-то стоящее, Блейн. Блейн лишь ошеломленно уставился на него. Эта семья так быстро вовлекла его в нечто столь особенное для них. Финн, слегка надувшись, отложил последний фильм о Бэтмэне и сел по другую сторону от Курта. Следующие пару часов Бёрт больше наблюдал за мальчиками, чем за фильмом. Несмотря на то, что Курт видел этот фильм по крайней мере десять раз, он мог бесконечно наслаждаться музыкальными номерами и романтикой. Финн, не переставая, ворчал и закатывал глаза, на что Курт посоветовал ему внимательнее отнестись к фильму, так как Рейчел его обожает. Однако Блейн был таким же тихим, как и во время ужина, что тревожило Бёрта: он был готов к пошлым и злым комментариям от Блейна. Бёрт внимательно следил за парнем, который удивлялся всему, что происходило на экране. Это напомнило Бёрту, как он впервые взял Курта в Cedar Point ''*'' после первого класса. Он навсегда запомнил огромную улыбку на веснушчатом личике Курта, то, как его глаза горели восхищением и удивлением навстречу открывающемуся миру. На Бёрта словно навалилась груда камней: Блейн никогда не видел этого фильма; возможно, он вообще не видел ни одного фильма в течение многих лет, не говоря уже об атмосфере, где он был бы в безопасности и где его бы любили. Кроме этой семьи, у мальчика никого не было, а он не мог позволить себе довериться им хотя бы немного, позволить хотя бы толике надежды поселиться у себя в сердце. К тому времени, когда пошли финальные титры, Бёрт уже дремал в своем кресле, и, если бы Кэрол не растолкала его, он бы заснул там же. Он бросил взгляд на диван, от чего его живот слегка повело. Блейн, чья рука обвивала спину Курта, снова спал, положив голову на его плечо. Обе руки сына крепко обнимали Блейна, прижимая как можно ближе, а подбородком Курт зарылся в кудряшки на макушке брюнета. Кэрол поднялась со стула и начала вынимать постельное белье с полки в углу, а затем пошла в комнату Курта. Курт наблюдал, как она спускается по лестнице, не понимая зачем, но не задавая вопросов. Кэрол знала, что делала, так что он остался около Блейна. Финн зевнул и, пожелав спокойной ночи, проследовал за ней вниз по ступеням. - Эй, давай помогу, - пробормотал Бёрт, выбираясь из углубления, образовавшегося в кресле и помогая Курту уложить Блейна на диван. Курт подтянул Блейна на противоположный край, в то время как Бёрт поднял и положил его ноги, до этого упиравшиеся в пол. - Спасибо, что позволил ему остаться, пап, - прошептал Курт, пока Блейн устраивался на его груди, закидывая ногу на Курта и притягивая его еще ближе. - Я говорил, что ему всегда рады, и я действительно имел это в виду, - напомнил Бёрт. Он опустил взгляд на их переплетенные ноги, отмечая жалкое состояние конверсов Блейна. - Разбудишь его, чтобы он переоделся в пижаму? Курт выглядел встревоженным. - Нет, -решил он, беспокойно покусывая губу, - если мы его разбудим, он может не… может захотеть… Громко сглотнув и еще крепче прижав к себе Блейна, Курт зарылся носом в кудряшки парня. Бёрт без слов понимал, чего тот боялся. Также он знал, что никуда не отпустит Блейна в одиннадцать ночи, особенно если это означало возвращение в его квартиру. Они итак провели достаточно времени в больнице в последние несколько недель, и последнее, что им нужно, - чтобы теперь Блейн оказался там из-за того, чего они могли бы избежать. - Давай хотя бы снимем с него обувь и куртку, приятель, - предложил Бёрт, присаживаясь на край дивана и кладя правую ногу Блейна себе на колени. Первое, что он заметил, это то, насколько изношенными выглядели кроссовки вблизи. Подошва отваливалась, ткань и резина настолько истрепались, что рвались у большого пальца, и Бёрт был уверен, что видит носок. Почти бессознательно он провел по кончикам пальцев, ощущая выпуклость под рукой, и он мог только догадываться, что Блейну пришлось подвернуть пальцы, потому что обувь была на несколько размеров меньше. Он проглотил комок в горле, пытаясь игнорировать, как стянуло в груди, и снова провел большим пальцем по обуви. Господи, сколько времени прошло с тех пор, как кто-то заботился об этом парне? Как давно кто-нибудь покупал ему одежду по размеру? Блейн заворочался в руках Курта, пока Бёрт расшнуровывал и стягивал с него кеды. Он почувствовал облегчение, кинув их на пол, а Блейн продолжал спать, свернувшись в руках Курта. Послышались шаги поднимающейся Кэрол, она появилась секундой позже с одной из подушек Курта. Бёрт протянул руку Курту, чтобы помочь ему встать, но Курт отстранился, смущенно нахмурив брови. - Но я хочу остаться с Блейном на диване, - жалобно произнес Курт, откидываясь на подушки и позволяя Блейну практически лечь на него. - Нет, - твердо сказал Бёрт. - Судя по всему, он останется тут жить, а это значит, что будут основные правила. Первое: без моего разрешения или без разрешения Кэрол, вы двое спите в своих собственных постелях, не вместе. Теперь поднимайся. Курт нахмурился, но спорить не стал. Бёрт аккуратно приподнял Блейна с груди Курта. Мальчик активно сопротивлялся, хныкал и стонал до тех пор, пока Курт не сел и не притянул его обратно. Блейн мгновенно вцепился в него, затихая и успокаиваясь на груди Курта. - Пап, - начал Курт, подняв на него глаза, полные слёз. Но Бёрт знал, что он должен твёрдо стоять на своём. Ведь чем быстрее они осознают необходимость этого правила, тем легче им будет привыкнуть к нему. - Нет. Ты спишь сегодня в своей кровати, - с нажимом сказал отец. Он замер на мгновение, его сердце защемило от того, как крепко Блейн обнял Курта в эту самую секунду, а затем добавил, - один. Курт с присущей ему драматичностью закатил глаза в ответ на реплику Хаммела-старшего и раздраженно хмыкнул, когда Бёрт саркастично передразнил его. - Послушай, я же не сказал, что собираюсь удерживать вас друг от друга, или запрещать вам проводить время вместе, или что-то вроде того, правда? – сказал Бёрт, наблюдая за тем, как Курт пытается стянуть куртку с плеч Блейна. – Но родитель здесь я. Я устанавливаю правила, приятель, и я знаю, что вам они не придутся по душе, но всё же они необходимы. - Ладно, просто ладно, - пробормотал Курт, стягивая поношенную кожаную куртку с плеч Блейна и вешая её на спинку дивана. Бёрт слабо кивнул и тяжело вздохнул. Он знал, как сложно это будет для них. Блейн и так натерпелся в жизни, и через многое ему еще предстоит пройти, а сейчас Бёрт, по большому счёту, выстраивал новый барьер между ними. Ничего выходящего за рамки он предпринимать не собирался, но не было сомнений в том, что Блейну пережить это будет в разы сложнее, чем Курту. Кэрол молча протянула Курту его подушку, и тот неохотно выпутался из объятий Блейна одним рывком, заменив своё тело в его руках подушкой. Ещё один всхлип прорезал слух Бёрта, пока он наблюдал, как Блейн, вцепившись в ткань, притянул к себе подушку так близко, будто пытался задушить себя с её помощью. Курт запустил свои пальцы в кудряшки Андерсона и нежно помассировал кожу головы, снова садясь на диван. Блейн довольно помычал, а Кэрол принялась разворачивать два больших пушистых одеяла и перекинула их через Блейна. Курт наклонился и прижал свои губы к щеке Блейна, пока Кэрол укрывала ноги и ступни парня. - Спокойной ночи, - прошептал Курт рядом с его щекой. Он резко вдохнул, как будто набирался храбрости, чтобы сказать что-то ещё, и тут: - Я люблю тебя, Блейн. Бёрт был практически уверен, что его сердце взорвалось в груди от этих слов его сына. Шесть недель. Они знают друг друга шесть недель, и его сын, его Курт, влюблен. Быть влюбленным – единственное, чего Курт так страстно желал на протяжении этого года, - может, даже дольше, - пока наблюдал, как другие переживают то, что ему казалось недосягаемым еще на несколько лет. Бёрт рвано выдохнул и изумленно посмотрел на них, всё расплывалось перед глазами и слезы рвались наружу. Это – всё, чего он когда-либо хотел, на что надеялся. Что однажды Курт найдёт кого-то, кто увидит его настоящего сквозь всю эту напускную неприкасаемость и проберётся через все те стены, которые Курт понастроил, чтобы выжить; что однажды Курт найдёт кого-то, кто в ответ будет любить его так же сильно. Если Блейн чувствует то же, что и Курт… боже, Бёрт так надеялся на это. Он не мог допустить мысли о том, что сердце его сына будет разбито и разорвано на части, а в этот раз всё будет в миллион раз хуже, чем в тот раз, когда мальчик думал, что влюблён в Финна. Он быстро поморгал и попытался незаметно вытереть слёзы так, чтобы Курт или Кэрол этого не заметили. Курт всё ещё был слишком занят Блейном, но Кэрол мягко улыбалась ему: слова Курта тоже удивили её, но она выглядела приятно взволнованной. - Увидимся утром, пап, - сказал Курт, поднимаясь с места, чтобы крепко обнять его и Кэрол. Бросив последний нежный взгляд на спящего Блейна, он направился вниз, в свою комнату. Кэрол пальцами обхватила запястье Бёрта и поднесла его ладонь к своим губам. - Ты в порядке? Бёрт рассеяно кивнул, взглянув сначала на дверь комнаты Курта, потом на Блейна, свернувшегося в комочек под одеялами. План, который он разработал, чтобы обезопасить квартиру Блейна до его возвращения туда, как только ему этого захочется, мог подождать до завтра или до воскресения. Ему всё равно понадобится помощь Курта, потому что он никогда не был там. - Да, - ответил он, переплетая свои пальцы с пальцами Кэрол и позволяя ей утянуть себя в сторону лестницы, ведущей наверх. И у него действительно все было в порядке, вообще-то даже лучше, чем просто в порядке. Силы возвращались к нему всё больше с каждым днём, у него была потрясающая красивая женщина, которая любила его, второй сын, который оказался чудесным ребёнком, Курт был счастливее, чем Бёрт мог припомнить, и у него был шанс стать для Блейна тем, кого этот парень и вообразить не мог. «В порядке» и в сравнение не идёт со всем этим.

***

Он замёрз, устал и проголодался. Его маленькие ножки болели и уже онемели из-за попыток поспеть отцом и за бесчисленными докторами, которые носились по больнице сломя голову. В комнате ожидания, где он сидел, даже не было окна, но Блейн знал, что ему уже давно пора быть в кровати. Он шмыгнул носом и прижал коленки к груди, пытаясь привыкнуть к пустой, стерильной белой комнате. Никто не пришел его забрать, как было обещано. Он уже несколько часов сидел на жёстком пластиковом стуле, с тех пор, как его отца увели в неизвестном направлении. Никто даже не подумал сообщить ему, что происходит или где его мама и почему он не мог увидеться с ней. Единственное, что он знал наверняка: что-то шло не так, случилось что-то ужасное. Он провёл подушечками пальцев по коленкам; по брюкам, которые были насквозь пропитаны засохшей кровью его матери. Блейн больно закусил губу, чувствуя, как защипало в глазах от подступающих слёз в тот момент, когда он вспомнил об отце, ринувшемся вверх по лестнице, в спальню. Его ноги онемели и едва сгибались от долгого сидения на коленях рядом с матерью, но он не знал, что ещё ему делать, и не осознавал, что не так. Он взял её руку в свою (точно так же как делала она, случись ему поцарапать коленку или споткнуться и рассечь локоть), и сел подле неё, уверив, что всё будет в порядке. Его отец ворвался в комнату, широко улыбаясь, с огромным букетом её любимых розовых роз и тут же встал, как вкопанный, в ужасе прижимаясь к стене. Спина Блейна покрылась мурашками при мысли об этом взгляде. Он был не в состоянии объяснить это, но ему казалось, что этот взгляд был намного хуже того выражения на лице его матери, когда она узнала, что её родители отправились на Небеса. Он не особенно понимал, что это значило и что такого ужасного было в их уходе, но, судя по всему, это было плохо. И это точно значило, что он не сможет увидеться с ними и планы на Рождество отменяются. Ещё раз осмотрев комнату напоследок, Блейн соскользнул со своего стула и поплёлся по коридору в поисках своего папы. Может быть, мамочка уже ждала его, и они могли бы поехать на озеро, как и планировали. Но среди людей снаружи не было ни одного знакомого лица. И он был слишком маленьким, чтобы заглянуть поверх больших столов, где находились все эти дамы в забавных цветастых футболках, и посмотреть, есть ли там хоть одна, знакомая ему с приезда сюда. Он почувствовал, как начинают руки дрожать, когда побрёл дальше, сворачивая в следующий коридор. Где его мамочка и папочка? Почему папа не вернулся с тех пор, как мужчины со светящимися бейджиками попросили его на два слова? - Солнышко, ты в порядке? Он обернулся так быстро, что чуть не упал, но сильные мягкие руки вовремя подхватили его за плечи и удержали на месте. Едва сдерживаемые слёзы тут же потекли из его глаз, когда медсестра опустилась перед ним на корточки. - Я-я-я н-не могу найти своего п-папу, - всхлипнул Блейн, обхватывая себя руками и стараясь удержать слёзы и перестать дрожать. - Шшш, всё хорошо, милый, - успокаивающе произнесла медсестра, убирая его непослушные кудряшки подальше от глаз. - Я помогу тебе найти его, ладно? - П-правда? - Ну конечно, - ответила она, добродушно улыбаясь, и крепко сжала его маленькую ладошку в своей руке. Он тихо засопел и утёр нос рукавом. Женщина засмеялась и закатила свои зелёные глаза, но мальчик почувствовал исходящую от неё теплоту и нежность, прямо как от его мамы. Блейн поднял на неё свои блестящие от слёз глаза и слегка улыбнулся, когда она полезла в карман за бумажными платками. - Богом клянусь, все мальчишки устраивают такое, - сказала она, аккуратно вытирая сопли с его рукава и носа и следы от слёз на щеках, - мой сын находит повод поплакать десять раз на дню. Она поднялась на ноги, сжала его руку и пошла с ним по коридору. Он сказал женщине имя своего папы и описал внешность, пока они искали его. Когда они обошли весь первый этаж, Блейн рассказал ей о том, как мама учила его играть на пианино, - так что когда-нибудь он станет таким же потрясающим, как и она, - и как сильно он любил музыку и хотел заниматься ей всегда. Медсестра ободряюще улыбнулась, когда он громко зевнул и покачнулся. Прежде чем он понял, что происходит, она наклонилась и взяла его на руки. Хотя он и не возражал. Он положил голову ей на плечо, пока они обходили несколько последних коридоров у главного входа. -Я долгие месяцы пытался разучить ее любимую песню, - сказал он,- Я все время тренировался, чтобы у меня получилось сыграть и спеть ее на День Матери. Медсестра улыбнулась ему с умилением и переместила его вес на свое бедро: «Я уверена, что ей понравится, милый. Мой сын готовит что-то вроде этого для меня на ударной установке». Блейн удивленно уставился на нее. Как она могла знать свой подарок на День Матери? Сегодня же только пятница! -Он никогда не умел хранить секреты, - прошептала она заговорщицки. Он хихикнул в ответ, но затем повернул голову, услышав знакомый голос, с другой стороны зала ожидания, в котором они были. Его отец, доктор и двое мужчин стояли рядом с автоматическими дверями. -Папочка! - закричал Блейн, выпрыгивая из рук медсестры и бросаясь в сторону папы. Он прилепился к ноге отца, как липучка, и крепко обвил ее руками, - Где мама? Мы сейчас поедем на озеро? -Нет,- голос его отца был тихим и напряженным, он продолжал смотреть на место, где стояли мужчины, с которыми он до этого разговаривал. Мальчик отпрянул от ноги папы и уставился на него. Он никогда раньше не слышал, чтобы его отец так разговаривал. Он потянул отца за штанину, чтобы тот посмотрел на него, но он не сделал этого. Блейн проглотил комок в горле, когда тот направился к двери. -Но что с мамочкой? - спросил он в отчаянии, последовав за отцом. - Она ждет нас в машине? Она тоже скоро придет, да? Его отец остановился, судорожно вздохнув. - Нет, - снова сказал он и направился к двери. Блейн посмотрел туда, где стояла медсестра, которая помогала ему, но она уже ушла. Он побежал за отцом на стоянку, и слезы собирались в уголках его глаз. Никто из них не сказал ни слова за всю дорогу домой. Блейн тихо плакал на заднем сидении. Почему мама не едет домой? Она осталась переночевать в больнице с той милой медсестрой? Когда она вернется? Почему отец не смотрит на него? К тому моменту, когда они въехали на подъездную дорожку, Блейн уже не мог держать вопросы в себе. Его папа вышел из машины, будто в трансе, и даже не помог ему вылезти из детского сидения. Он был напуган, хотел есть и спать и не понимал, что происходило весь день. Он попытался самостоятельно вылезти из сидения, и у него получилось только тогда, когда отец уже поднимался по ступенькам. - Когда мамочка придет домой? Где она? Папочка, что… - Она не вернется, Блейн! - крикнул его отец. Блейн задрожал и в страхе отступил назад, потому что его папа никогда, вообще никогда не повышал на него голос. Он никогда не кричал, поэтому его голос надломился, из-за чего Блейну снова захотелось расплакаться. Пустой взгляд отца заставил Блейна вздрогнуть и отвести глаза. Точно так же смотрела на него мама этим утром. Он что-то сделал не так? Может, это все тест, как те, что дают ему в школе. Но он не знал, что они проверяли. Он не знал, почему они оба смотрели на него так, как будто никогда не видели раньше - как будто больше не любили его. Его отец поднялся на второй этаж, и Блейн крепко обхватил себя. В тишине раздался хлопок закрывающейся двери. Мальчик поплелся в гостиную и сел за пианино. Конечно, его отец вспомнит, что не покормил его, или прочитает ему книгу. Блейн не сможет уснуть без сказки и поцелуя на ночь. Он развернулся на стульчике у фортепиано и проиграл первые ноты «Аллилуйя». Именно эту песню он готовил ко Дню Матери месяцами, потому что это была одна из ее любимых песен. У него все еще получалось неидеально, когда он пытался еще и петь, но он был действительно близок к этому. Его пальцы неумело проиграли первый куплет, но он продолжал параллельно петь, не сбиваясь, играя аккорд за аккордом и надеясь, что, может, его папа услышит и спустится к нему, чтобы уложить его в кровать и поцеловать на ночь, как всегда это делал. -Может, на небе есть Бог, Но все, чему я научился у любви, Это стрелять в того, кто тебя превзошел. Это не вскрик, что можно услышать ночью, Это не некто, кто узрел свет, Это холодное и сломленное: «Аллилуйя»... ** Он держал последнюю клавишу, заканчивая финальный куплет, продолжая петь, доигрывая последние аккорды. Блейн слегка улыбнулся сквозь слезы и инстинктивно обернулся, ожидая увидеть отца или даже маму, наблюдающую за ним. Он заметно погрустнел, когда обнаружил лишь пустую, темную комнату и внезапно почувствовал, будто ему попали мячом прямо в живот. Она теперь никогда не услышит, как он играет для нее, да? Его видение стало размытым, когда он развернулся к клавишам из черного дерева и слоновой кости, к которым его мать относилась с такой любовью. Он не понимал, что произошло. Сначала мамочка перестала быть его мамочкой, а теперь она пропала. Папа совсем не был тем человеком, который щекотал его и учил ловить бейсбольный мяч. Слезы лились потоком, его ножки, которые не доставали до пола, двигались в такт его раскачиваниям, пока он плакал, обняв себя. Неожиданно к его спине прижалась теплая, успокаивающая рука, пальцы гладили через тонкую ткань футболки. Блейн потоптался по деревянному полу… но, подождите, разве его ноги доставали до пола? -Шшш, не плачь, милый, - прошептал человек рядом с ним на скамейке, - я с тобой. Ты в безопасности. Он облокотился на другого человека и моргнул несколько раз, увидев, что его руки, ноги - всё выросло и совершенно точно не было похоже на тело шестилетнего ребенка. Теплая рука прикоснулась к его щеке и немного повернула его голову. Яркие голубые глаза, цвета Вселенной, посмотрели в его мокрые от слез глаза, когда чужая рука приподняла его подбородок и притянула вперед для мягкого поцелуя. -Я люблю тебя, Блейн. Что бы ни случилось, знай, что я люблю тебя… Он сделал резкий вздох и закашлялся, откидываясь на спинку дивана и открывая глаза. Его щеки все еще были влажными, и его все еще трясло от переполняющих эмоций. Мягкий серый свет просачивался через жалюзи на окне. Блейну потребовалось несколько секунд, чтобы понять, где он и почему ему так тепло. Слишком тепло, если быть честным: обычно он просыпался в промерзшей, ледяной комнате и обнаруживал иней на обогревателе. Он откинул одеяла, обмотанные вокруг его груди, и перевернулся на спину, глядя в темный потолок и глубоко вздыхая. Он был в безопасности и эти мысли пугали его. Он считал, что находился в безопасности и тогда, когда был маленьким наивным мальчиком, таким же счастливым, как сейчас. А потом все исчезло. Улыбка Курта светилась даже через дымку воспоминаний его помутненного разума. Боже, все это было так запутанно и незнакомо. Или это было знакомо, просто он забыл, каково это - действительно ощущать себя живым. Повинуясь внезапному порыву, он полностью выпутался из одеял и встал. Он никогда не мог усидеть на месте после снов-воспоминаний, подобных этому. Блейн ненавидел вспоминать, каким наивным и потерянным он был в ту ночь. Только повзрослев, он узнал всю правду о маминой смерти. Даже будучи ребенком, он понимал, что она была в депрессии, и сейчас он действительно не мог винить ее за это. Отец постоянно работал, чтобы оправдать ожидания своего отца, они спорили о деньгах и о том, что он не хотел принимать никаких подачек. А затем мамины родители удивили ее новостью о том, что они приедут из Италии на Рождество вместе с ее сестрой, только самолет приземлился где-то в Атлантике. Таблетки действительно помогали его маме, снова делали ее похожей на саму себя. Но у них были и побочные действия. Они ужасно путали ее, все больше и больше. Каждый день Блейн приходил из школы и слушал ее тихие споры с кем-то, кого там не было; смотрел, как она кидала вещи в кого-то, кого там не было, и так продолжалось, пока они не свели ее с ума. И только после вскрытия и расследования все узнали, что в аптеке перепутали что-то и выдали ей дозировку в десять раз больше назначенной. Дрожь пробежала по спине Блейна, и хотя он и пытался подавить это, ему вспомнились последние секунды его сна. Он крепко обнял себя, опустившись на стул. Курт был там - был здесь и сейчас, и эта связь была тем, чего он никогда не хотел и о чем даже не мечтал. Нежный, добросердечный мальчик, который мог бы показать ему новый мир, если бы он только вспомнил, как протянуть руку и принять помощь. Он оглядел темную комнату и его взгляд упал на пианино, задвинутое в угол комнаты. Он так давно не играл. Несколько месяцев назад он, балуясь, играл в Далтоне, но прошло уже много лет с тех пор, как он полностью погружался в музыку. На секунду он замешкался. Блейн понятия не имел, который был час. Кто-то может проснуться и услышать его. Он вспомнил, как его ободряюще поглаживал по спине Курт, и, не сумев остановить желание, опустился на скамью, и поднял деревянную крышку. Блейн просто смотрел на клавиши какое-то время, наблюдая за тем, как пыль кружится в сером свете, который становится все ярче вокруг него. Большая часть его учебы в начальной школе прошла рядом с пианино. Друзьям было неудобно заходить к нему, потому что вся школа знала о смерти его матери, и он был так зол на отца за все, что случилось после этого, за то, что тот закрылся от него. Он опустил пальцы на клавиши, слегка пробегая по нескольким, позволяя мыслям улететь куда-то. «Аллилуя...», - слетело с его губ, и его пальцы, опережая мысли, искали знакомую мелодию. Бездумно он проиграл куплет, ностальгически улыбаясь, перебирая те же самые ноты, что и той ночью, когда был еще маленьким мальчиком. Той ночью, когда его мир перевернулся и он потерял все. И ничего нельзя было сделать, чтобы вернуть его родителей. Он перестал играть и просто сидел, уставившись на свои руки, готовые играть, пытаясь отогнать мысли, которые всплывали в его подсознании. Он давно перестал пытаться, надеяться на что-то большее, лишь втайне надеясь на то, что потерял. Но теперь у него было нечто большее и он чувствовал себя таким потерянным, когда, наконец, приблизился к этому, и даже не мог вспомнить почему так этого боялся. «Я еще не готов опустить руки, Ведь тогда я никогда не узнаю, Что могу потерять» Его пальцы и голос взяли над ним контроль, отнесли его к тем мыслям и местам, которые он так избегал и никогда не хотел посещать. «Мне будет многого не хватать И все же, когда же я сдамся и перестану мечтать?» Он был настолько погружен в игру, придерживаясь ровного ритма с закрытыми глазами, что не услышал скрипа ступеней за спиной. Были ноты, которые у него не получались, ведь он столько лет не играл. Но это было не важно. Это все, чем он был, все, чем так боялся быть. «Хочу взлететь до небес, Но не могу оторваться от земли. Зачем же я пытаюсь, ведь я знаю, что все равно упаду? Я думал, что я могу летать, так почему же я утонул? Все рушится, рушится, рушится...» Легкий шорох пижамных штанов слышался уже на нижних ступенях лестницы, и где-то в тумане, в котором он был потерян, Блейну казалось, что он видит отца, спустившегося по лестнице той ночью, с покрасневшими глазами, смятенного, что он садится рядом с ним на скамью, так же как Курт в его снах. Крепко обнимая его, давая знать, что ничто не разлучит их, что они все еще семья, пусть и не полноценная. «Я падаю вниз, вниз, вниз, Я не могу найти выход, Я не хочу ощущать вкус потери того, Чего у меня и так нет... » Ком встал в горле, и Блейн сильно зажмурил глаза, пытаясь побороть подступающие слезы. Его пальцы затряслись, и он остановился. - Ты очень хорошо поешь, парень. Он развернулся на скамье, уняв подступивший вздох, и увидел Бёрта. Он кивнул, то ли соглашаясь со своими словами, то ли с чем-то, чего не сказал, и это заставило Блейна волноваться. Курт любил своего отца больше, чем Блейн вообще мог себе представить, а он не мог даже сказать доброго слова этому мужчине, боясь обратного эффекта. - Я...я должен идти, - торопливо сказал Блейн, направившись к двери. «- Я должен...должен сходить в ма-магазин, - быстро выдумал он. - И, хм, бритьё. Мне нужно купить всё для бритья». Он открыл дверь на пару сантиметров, но сильная рука Бёрта ему помешала. -У меня в ванной есть лишняя бритва, ты можешь ее взять, - мягко сказал Бёрт, пока Блейн смотрел на дверь. Он не помнил, чтобы когда-нибудь так нервничал в общении с кем-то. Так долго его вообще не волновало, о чем думали другие, но этот мужчина значил всё для парня, который так быстро становился всем для самого Блейна. Как он мог закрываться от одного и любить другого, когда эти двое были частями одного мира? Бёрт, кажется, воспринял его молчание так же, как Блейн его кивание минуту назад. - Я берёг его для Курта, ну, ты знаешь, если он вообще когда-нибудь начнет бриться. Блейн кивнул. - Курт очень... гладкий, - согласился он, отступая на шаг от двери, на которой до сих пор лежала рука Бёрта. Услышав это, Бёрт поднял брови, и Блейн замолчал и отшатнулся. Боже, он понятия не имел, какого черта делал. Бёрт откашлялся: - У меня было для него другое, но в прошлом году Финн начал бриться, так что я научил его... Блейн снова кивнул, закусив губу, тем самым пытаясь сдержать все колкости, которые он так привык отпускать. Парень не мог понять, как он мог вообще нравиться Бёрту после того, что сказал о Курте в их первую встречу. Бёрт старался. Старался для Курта, и если он был готов сделать это ради своего сына, то и Блейн не собирался подводить Курта вне зависимости от того, сколько у него было отговорок. Бёрт нерешительно опустил свою руку на плечо парня и легонько направил его в сторону лестницы. Как цунами, Блейна окатило желание скинуть его руку и бежать так далеко, как только возможно, но он заставил себя идти вверх по лестнице позади Бёрта. Мужчина споткнулся, и прежде чем Блейн смог сам осознать, он среагировал: он сильно прижался руками к спине Бёрта, помогая вернуть ему равновесие. - Осторожнее. Я не думаю, что Курт будет очень рад, если вы упадёте и раздавите меня насмерть, - заворчал Блейн, чувствуя себя некомфортно и глупо, но слова вылетели из его рта. В ответ на свои слова он услышал грубый смех, и это удивило Блейна настолько, что он шокировано убрал руки со спины Бёрта. Бёрт немного поколебался, замер в шаге, взявшись за перила, и улыбнулся Блейну. По крайней мере, Блейн думал, что тот улыбнулся. Его глаза сияли так же, как и глаза Курта. Но, может, глаза Курта светились, когда он был счастлив, а глаза Бёрта, когда он собирался убить парня своего сына. Блейн сдерживал себя, чтобы не вздрогнуть до тех пор, пока Бёрт не развернулся и не продолжил подниматься по ступенькам. Бёрт был загадкой в его понимании. Любой образ Отца, который у него был, не стоил даже воспоминания, но Бёрт был... другим. Пугающе другим по сравнению с его дедушкой и тем кошмаром, которым стал его отец. Он медленно проследовал за Бёртом, нерешительно остановившись, когда тот исчез в дверном проёме, ведущем в коридор. Он никогда не бывал в этой части дома Курта и совсем не понимал, что это за комнаты, и была ли это ванная комната Бёрта, и почему им нужно было так много комнат и дверей в доме. Свет осветил прихожую. Выглянув, Бёрт показал Блейну изумрудно-зелёную бритву, которую держал в руках. - Надеюсь, тебе нравится зелёный, - Бёрт протянул её ему. Блейн уставился на бритву, рассматривая её. Она была намного лучше, чем те маленькие, дешёвые и одноразовые, которые он покупал. Он шагнул в ванную комнату, а Бёрт в это время покопался в шкафчике и достал оттуда гель для бритья. Чувствуя себя до ужаса неловко, Блейн уставился на гель и на полотенце для рук, висевшее на стойке. Бёрт собирался стоять и смотреть или что? Разве Блейн нуждался в руководстве, как делать то, чему он сам научился полтора года назад? - Свойство людей в этом доме - стоять над другими, как стервятники? - недоверчиво спросил Блейн, включая горячую воду и затыкая раковину пробкой. Бёрт прислонился к стене. Блейн взглянул на него, а потом снял пластмассовую крышку с геля для бритья и начал выдавливать его себе на руки, от чего его кожу слегка покалывало. - Остановись, - внезапно сказал Бёрт, забирая баллончик из его рук и ставя его обратно на стойку. Желудок скрутило в нервные узлы, Блейн даже сделал шаг назад, когда Бёрт взял полотенце и намочил его горячей водой. - Я обычно бреюсь только после душа, - объяснил Бёрт, выжимая полотенце. - Кожа нагревается, и бритьё становится более гладким. Но когда у меня нет времени, я беру полотенце, - он свернул полотенце пополам и поднял, продолжая говорить, - и просто прикладываю к лицу на пару минут. Прежде чем Блейн успел отреагировать, полотенце было мягко прижато к его шее. С широко открытыми и ошеломленными глазами он позволил Бёрту прижать ткань к его щетине на пару минут. Он не хотел признавать, но это было приятно. Было невероятно иметь кого-то, кто помогает ему в чем-то настолько простом. Когда Бёрт убрал полотенце, Блейн немного наклонился из-за потери контакта. На мгновение он смог увидеть то, что Курт так сильно любит. -Я так понимаю, ты знаешь, что делать дальше? - проворчал Бёрт, кладя полотенце на раковину и сжимая плечо Блейна. Снова удивлённый жестом, Блейн кивнул ему, в то время как его сердце будто начало по-другому биться в его груди. - Да, я научился этому пару лет назад, - тихо сказал он, отодвигаясь от руки на плече, чтобы снять футболку. Бёрт прошёл мимо него в коридор. У Блейна не было сменной одежды, и он определённо не был бы рад гелю для бритья на его единственной футболке. Когда Блейн повернулся к зеркалу, он поймал на себе взгляд Бёрта, всё ещё стоявшего в дверном проёме. Тот встревожено смотрел на бок Блейна. Его кожа горела под взглядом, но не потому, что Бёрт раздражал его больше обычного, а потому что он знал, почему он смотрит именно туда. Шрам на ребрах был отлично виден Бёрту под этим углом. Блейн развернулся так, чтобы его не было видно с того места. Он попытался игнорировать эхо воспоминаний, роящихся в его голове. - Ты не должен молчать, парень. - Грубый голос Бёрта был мягким, почти грустным. Он кивнул Блейну и исчез в коридоре. Блейн осмотрел себя в зеркале. Щетина была вдоль всей его челюсти и горла, постоянно растущая копна кудряшек начинала спадать на его глаза. Его щёки были более впалыми, чем в прошлый раз, когда он тщательно смотрел на себя в зеркало. Его ключицы и мышцы. Он знал, что это было из-за смеси того, что он ничего не ел большинство дней и его силовых занятий. Он любопытно провел пальцем по своей груди и почувствовал, как встали маленькие, мягкие волоски на его коже. С такой удачей, как у него, скоро его грудь превратится с меховой коврик. Красный, острый край его шрама привлёк его взгляд, и в этот раз воспоминания были более отчётливыми. Он лежит лицом вниз на тротуаре, его лицо разбито, а чья-то нога бьёт по пояснице. Кто-то другой жестоко бьёт в грудную клетку снова и снова. С противоположной стороны от мусорного бака Блейн слышит отвратительный скрежет металла о кирпич. Другие два мальчика - парня, на самом деле, так как они были уже в старших классах - они били его, они держали его руки, он раз за разом падал к их ногам. Все это происходило напротив школьного здания. - Уже не такой смелый, да, педик? Он вырывался, но кислород как будто выбили из его лёгких, Блейн начал кашлять, будто воздух его душил. Железный лом со свистом разрезал воздух и ударил по рёбрам во второй раз, боль пронзила его насквозь, каждый нерв его тела кричал. В этот момент он услышал хруст, что-то сломалось... Его руки дико дрожали, когда воспоминания исчезли. Он сильно сжал шкафчик и облокотился на него, пытаясь игнорировать вспышку фантомной боли в рёбрах и отдалённое ощущение, будто он тонет. После глубокого вдоха он выдавил на руки немного геля для бритья и начал наносить его на подбородок. Воспоминания о каких-то придурках с его бала в восьмом классе больше не могли его ранить, и, кроме того, он вернул им должок тем же летом. Ничего из этого не должно иметь сейчас никакого значения, но по каким-то необъяснимым причинам казалось, что это не так. Казалось, что он подавлял очень долго. Но сейчас он испытывал такие чувства, какие не испытывал годами. Это ведь естественно, что все те воспоминания начали всплывать, так ведь? Его лицо было гладким и чисто выбритым, когда Бёрт снова появился в дверном проходе с полотенцем, парой серых штанов, футболкой с длинными рукавами, боксёрами и носками. - Подумал, что ты захочешь сходить в душ перед завтраком, - просто сказал Бёрт, кладя груду одежды на спинку унитаза.- Используй шампунь и гель для душа, которые стоят в кабинке, хорошо? Бёрт взглянул на щёки Блейна и улыбнулся в знак одобрения. - Выглядишь круто, парень. Берегись Курта с ножницами в руках. Я думаю, он просто не сможет удержаться, чтобы не устроить тебе стрижку на этой неделе. Блейн встревоженно смотрел на отца Курта, которого развеселил ошарашенный взгляд на его лице. Без сомнения, он выглядел, как олень в свете фар. И ему это не нравилось. - Сдается мне, он не будет особо спрашивать, какую прическу ты хочешь , - добавил Бёрт, сделав пару шагов в сторону двери. Блейн встряхнул головой и провёл бритвой по короткой линии волос, которая все ещё была покрыта пеной. - Да уж точно, - пробормотал Блейн, всматриваясь в отражение, чтобы убедиться, что он не пропустил ни одного волоска.- Если он будет сильно меня доставать, то в понедельник я приду с ирокезом. На этот раз Бёрт громко усмехнулся и похлопал его по плечу. Что-то теплое разлилось в животе Блейна от этого звука и жеста. Было такое ощущение что… что он, возможно, действительно нравился Бёрту. Но это было нелепо. Бёрт делал это потому, что любил Курта, хотел счастья своему сыну, а не потому что беспокоился о Блейне… так? Бёрт сказал, что будет на кухне, и оставил его принимать душ. Чувствуя себя одновременно смущенно и непринужденно, Блейн закончил бриться и запрыгнул в душ, наслаждаясь потоком теплой воды, вытекающим из душа под давлением, которое отсутствовало в холодной воде в его квартире. После того, как он вылез из душа и вытерся полотенцем, он взял вещи и с любопытством их рассмотрел. Они были слишком маленькие для Финна или Бёрта, но слишком простыми для Курта. Он видел достаточно вещей из гардероба Курта, чтобы знать, что он никогда такого бы не надел, но, может, они были его, и он спал или ходил по дому в них. Он быстро натянул их и спустился вниз, где засунул свою грязную одежду в школьную сумку рядом с входной дверью. После минутного колебания он отправился на кухню, ожидая увидеть там Бёрта, как тот и сказал. Блейн удивился, обнаружив, что Кэрол тоже проснулась. Она как раз ставила чашку кофе на стол, когда заметила Блейна, остановившегося в дверях. Боже, почему ее светлая, добрая улыбка казалась ему такой знакомой? Кэрол подошла к нему, поцеловала в щеку и положила руки на его плечи. Когда она пригладила его кудри, он обрадовался, что она хорошо держала его за плечи, потому что его сон - его воспоминания - опять пронеслись у него в голове и он покачнулся. -Тихо, все хорошо, милый, - успокаивала его медсестра, убирая спадающие на его глаза кудряшки. - Я помогу тебе найти его, хорошо? -…Блейн? Ты в порядке, милый? Голос Кэрол, казалось, прояснил туман его воспоминаний, и образ исчез из его сознания. Боже, это просто не могла быть она. Этого не могло быть. Он посмотрел на ее лицо, пытаясь восстановить в памяти образ той милой медсестры. Те же зеленые глаза, теплая улыбка, которой она как будто обнимала его. А Финн был тем самым маленьким сыном, играющим на барабанах, о котором она упомянула в ту ночь. Было больше морщин вокруг глаз и складок вдоль лба, но она совсем не изменилась. Во всяком случае, его разум поставил ее на роль той медсестры. Прошло десять лет с той ночи, и казалось, что она вообще ничего не помнит. Он не достоин того, чтобы его помнили так долго. -Я в порядке, - грубо сказал Блейн, осматриваясь вокруг и замечая любопытный взгляд Бёрта и озабоченный взгляд Кэрол. Быстро пожав плечами, он запрыгнул на один из барных стульев у стойки и скрестил руки на груди, оперевшись на столешницу. Прежде чем кто-то из взрослых успел что-либо сказать, в кухню вошел Финн с заспанными глазами и растрепанными волосами, за ним следовал Курт в своей шелковой пижаме. Курт заметил его и одарил еще одной ослепительной улыбкой - боже, это было самое странное утро в его жизни. Даже Финн сонно кивнул ему, когда сел на стул рядом с Бёртом. Руки Курта обняли Блейна сзади за талию, а его подбородок оказался на плече Блейна. Все напряжение от неловкости этого утра исчезло, когда он повернул голову и принял мягкий поцелуй Курта. -Итак, что на завтрак? - спросил у него Курт, целуя в скулу. Блейн немного вздрогнул от мягкого ощущения и почти не отреагировал на слова Курта. -Я не знаю, - он выжидающе посмотрел на Кэрол и Бёрта. Казалось странным, что Курт спрашивает его о завтраке, когда они в его доме. Но Кэрол снова улыбнулась ему, и он сглотнул комок, образовавшийся в горле, когда образ той медсестры снова появился в его голове. -Тебе решать,- сообщила Кэрол, подходя к стойке с другой стороны и опираясь на нее. - Финн уже выбирал два раза за неделю. Курт во вторник, Бёрт в среду, я в четверг, и снова Финн вчера утром. Я думаю, можно включить и тебя в очередь. -Что? - выпалил Блейн, прежде чем смог остановиться. Что было не так с этими людьми и их любовью к очередям? Руки Курта сжались сильнее, когда он попытался выпрямиться и оторвался от тепла. Курт успокаивающе провел рукой вверх и вниз по его спине. - Я-я? Нет, выберите сами. Я ем все, правда. -О, давай, Блейн, - поддразнил Курт. - Не трать свою очередь впустую, если не хочешь, чтобы Финн в восьмой раз подряд выбрал блинчики. Они говорили серьезно. Ошеломленный Блейн уставился сначала на Курта, который ободряюще улыбался, а затем на Кэрол, которая смотрела с надеждой во взгляде. -Что ты всегда просил, когда был маленьким? - прошептал Курт ему на ухо и прижался носом к шее. На этих словах его он закрыл глаза и перенесся в тот время, когда он входил в спальню к родителям в пятницу перед днем Матери, затем комната превратилась в их просторную кухню. Его мама и папа были у плиты, смеялись, разговаривали и кружили друг вокруг друга, как и каждое субботнее утро. Мама взяла его на руки, и он передал отцу большую ложку для размешивания, а тот взял своей рукой его ручонку и направлял ее внутри большой миски. -Мы делали французские тосты и пудинг каждое субботнее утро, - тихо сказал Блейн, когда его глаза быстро распахнулись. - Мы сидели в гостиной и смотрели мультики, пока все готовилось. -Звучит идеально, - довольно сказала Кэрол, разворачиваясь и доставая из холодильника ингредиенты для французских тостов. - Курт, ты же знаешь, как делать пудинг, да? -Эм, вроде того, - ответил Курт задумчиво. -Я все еще помню, - сказал Блейн, изумленно наблюдая за тем, как Кэрол действительно начала готовить то, что он предложил. -Тогда ты можешь научить меня, - взволнованно сказал Курт и потянул его со стула к холодильнику. Не ожидавший такого переполоха, Блейн не сопротивлялся и, поколебавшись несколько секунд, начал помогать Курту вытаскивать нужные ингредиенты. Он не мог перестать смеяться, готовя пудинг с Куртом, при этом наводя ужасный беспорядок. Это было… весело, странно успокаивающе и естественно. Бёрт подошел к холодильнику, вытащил оттуда контейнер земляники, сел на место, которое освободил Блейн, и стал ее есть. Финн почти лег на стол и пускал слюни на спортивный журнал. Все утро для Блейна казалось невероятно нормальным. Завтракать и слушать их разговоры, делиться маленькими историями друг о друге, есть французские тосты, пуддинг и фрукты. Когда Курт затащил его в свою комнату для киномарафона, его лицо болело от улыбки, и он чувствовал себя так, будто надышался веселящего газа. После того, как они рухнули на кровать, поставив фильм, дверь наверху со скрипом открылась. - Дверь должна быть открыта, парни! - прокричал им Бёрт. Блейн закатил глаза: если Бёрт пытался предотвратить их интимную связь, то он опоздал. Он обнял Курта сзади, когда фильм начался. - Знаешь, - пробормотал Курт, слегка разворачиваясь в его руках, - мы можем хотя бы целоваться, если хочешь. - Да? – развернулся Блейн, притворяясь удивленным, - я вообще-то надеялся посмотреть… - Он взглянул на экран телевизора, на котором появились первые кадры фильма. – С каких это пор тебе нравится «Бэтмен»? Курт повернулся и обвил руками его шею. Мягко и нежно улыбаясь, кончиком пальца он обвел линию челюсти Блейна. От этого легкого касания Блейн вздрогнул. - Я в полном восторге от Бэтмена, Блейн, - игриво заметил Курт. - Припоминаю одну великолепную ночь, которую я провел в пижамных штанах Бэтмена. - Эти штаны больше времени провели на полу, чем на тебе, - возразил Блейн, сплетая их ноги вместе, и потянулся за медленным, ленивым поцелуем. - Все равно я в восторге от них, - ответил, счастливо вздыхая, Курт. - А что касается фильма, то взрывы там невероятно громкие… - Я могу заниматься этим пятнышком на твоей шее следующие два часа, и никто не услышит твоих восхитительных задыхающихся стонов. Курт вспыхнул и отстранился, чтобы взглянуть на него, а его рука в это время скользнула под рубашку Блейна, и пальчики Курта прошлись по его ребрам. Громкий вздох сорвался с его губ, он прогнулся и прильнул к Курту. - Если только я не буду заниматься тем же самым. Думаю, мне тоже стоит немного «изучить» тебя, - пробормотал Курт. Блейн потянулся вперед и вовлек Курта в глубокий поцелуй. Дразнящим движением он обвел его губы, нетерпеливо приоткрывая рот и впуская язык Курта. Поцелуй не был страстным или голодным, но его тягучая чувственность кружила голову, заставляя болезненно биться сердце. Каждый дюйм кожи становился таким чувствительным, что они ощущали себя будто в огне. Очередное легкое прикосновение к ребрам заставило Блейна вздрогнуть и чуть отпрянуть - настолько ярким и интенсивным было движение. Он был ошеломлен теплотой, принятием и добротой вокруг себя. Курт прижался сильнее и захватил нижнюю губу Блейна зубами. Блейн всхлипнул, и прежде чем смог подумать, прежде чем вообще осознал, что говорит, он прошептал Курту в губы: - Я так люблю тебя. Курт замер и отстранился от его губ. Блейн распахнул глаза, потому что это было невозможно. Он не мог сказать того, что только что услышал от самого себя. Курт шокировано смотрел на него. - Черт, я… я просто.. черт.. я был… Очередной чувственный поцелуй заставил его замолчать и расслабиться в объятьях Курта, забыть, что только что признался в самом большом страхе, своем единственном секрете, о котором никто не знал, который никто не смог бы забрать, как все остальное в его жизни. Некоторое время Курт мягко целовал его, прежде чем отстраниться. Горячее дыхание опаляло его лицо, лоб Курта прижимался к его, но Блейн не открывал глаза, ожидая самого худшего. - Я люблю тебя, Блейн. И он знал, как нужно ответить; ребенком он произносил эти слова тысячу раз, но сейчас практически забыл их. Он забыл эти огромные скачки в груди, всепоглощающее ощущение чего-то большего, чем он сам, чем Курт, чем весь мир. Столько лет прошло с тех пор, как кто-то говорил ему это, что он почти забыл, что такое возможно. На глаза навернулись слезы, Блейн судорожно вздохнул и посмотрел в глаза Курту. Впервые он позволил себе искренне посмотреть, а не возводить стены и барьеры, и он увидел, от чего прятался неделями: как невероятно, просто и прекрасно чувство Курта к нему; что оно сияет так ярко для него одного, чтобы увидел только он. Он ждал того знакомого желания, которое вырвет его из рук Курта и погонит на холодные, продуваемые ветрами улицы Лаймы. Но оно не появилось, наоборот, чем дольше он смотрел на Курта, тем шире теплота росла в его сердце, и если он продолжит сдерживаться, оно разорвется. - Я тоже люблю тебя. Улыбка Курта, когда он потянулся и вновь поцеловал Блейна, стала шире и беззаботней, чем тот когда-либо видел. Улыбаясь в поцелуе, Блейн глубже погрузился в объятия Курта. Даже самые смелые фантазии не сравнятся с реальностью, в которой он очутился, и хотя какая-то часть его всё еще думала, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой, он не станет растрачивать мгновения. Курт значит для него намного больше, чем это.