***
По спине бегут мурашки от холодка, пробегающего по оголенной пояснице. Медсестра молча перевязывает Чимину рану, а тот смотрит в одну точку, даже не моргая. — Откажись от Юнги, — начальник Ким все это время стоял, облокотившись спиной о белую стену и скрестив руки на груди. Он смотрел на никакого Чимина и думал, как все глупо. — Скажи, что он заставил тебя. Я найду тебе хорошего адвоката и вытащу тебя. — Я не стану... — Да, черт возьми! Почему так трудно хоть раз согласиться со мной! — вскрикнул Ким, отчего девушка, перевязывающая Чимину рану, вздрогнула. — Начальник Ким, я не стану этого делать, вы ведь знаете об этом. — Как? — глаза мужчины заблестели. — Как ты так можешь? Так просто говоришь об этом. Черт, Чимин! Ты что, не понимаешь!? — оттолкнувшись от стеночки, начальник Ким впился руками в волосы. — Как ты можешь так любить!? Видишь ведь, что эта любовь ни к чему хорошему тебя не привела. Что ты, мать твою, делаешь!? — Мы с Юнги либо сбежим... либо погибнем... Но в любом случае вместе, — Чимин поднял глаза на мужчину. — Где в тебе кнопка стоп? Я хотел бы на нее нажать. — Боюсь, что она сломалась, — ухмыльнулся брюнет. — Может, я... — Нет... вы не сможете ее починить, — поднявшись на ноги и надевая кофту, усмехнулся Чимин. — Я сам ее сломал, — как-то слишком грустно проговорил юноша и выставил руки вперед, когда подошел к двери. Начальник Ким схватил его за кофту и, открыв дверь, потащил за собой в машину, которая увезет его в камеру. — Придурок, — процедил он, посадив Чимина в машину. — Еще увидимся, — мужчина постучал по верху машины, и она тронулась. Начальник Ким, правда, хотел помочь этому парню. Но как он мог это сделать, если Чимин этого не хотел? Поэтому мужчина чувствовал себя хреново от этого. Ему было хреново от того, что он не может спасти брюнета.***
Наручники сковали Чимина... изнутри и снаружи, казалось, что его мир загнан в четыре стены, которые постоянно сдвигаются. Сам Чимин загнан в такие стены. И, черт возьми, пускай они расплющат его, если ему снова предстоит разлука с Юнги. Его куда-то ведут, но он совершенно не смотрит под ноги, поэтому очень часто спотыкается на ступеньках. Его вдруг охватило бессилие. Парня подводят к железной двери, со скрипом открывают ее, снимают с его замученных запястий наручники и заталкивают в камеру, со словами: — Твоя койка десятая, — а он даже не трудится поднять голову, смотрит на грязный пол и борется с желанием помыть его своими слезами. Дверь снова скрипит — закрывается. Чимин сглатывает и поднимает голову. Так много людей, и взгляды всех устремлены на него. — О, еще один петушок, — слышится из толпы. А Чимин оглядывает всех. На одной из коек мелькает знакомое лицо, и брюнет усмехается тому, что Юнги теперь мерещится ему везде. Он отводит взгляд от места, где мерещится Шуга, и проходит взглядом по всем присутствующим в камере. Затем снова возвращает взгляд на то место, где уже более точно виднеется светлая макушка, и этот божественный профиль, и эта невероятная линия челюсти. Почему эта иллюзия длится так долго? Обычно Юнги мельком пробегает у него в глазах, а тут... — Юнги!? — выкрикивает Чимин. Он еще до конца не уверен, что это действительно он. А блондин, который даже не собирался поднимать голову, думая, что в камеру заселили еще одного парня, который, как и все, будет его бесить, рывком поднимается от знакомого голоса и поворачивает голову к двери. Может, это очередная игра его мыслей? Слишком реальная. И слишком злая. Шаг. Шаг. Шаг. Бег. Юнги падает в объятия Чимина, и из глаз брызгают слезы. Черт. Как же тепло. Он снова чувствует это тело, этот запах, снова видит это лицо. Черт. Почему все так жестоко? Легче было бы просто умереть, чем так мучить себя и Чимина. Все слишком трудно, но, когда появляется брюнет, появляется и смысл жить, а еще это чувство всемогущества и бесстрашия. Пришло время вылить на Чимина ту нежность, что он так долго выжимал из своего сердца. Было до помутнения в глазах больно, но, черт, это стоило того. — Чимин? — зовет Юнги. — Хён? — шепчет брюнет. — Прости, что я рад нашей встрече, — выдыхает блондин. — Прости, что я тоже. — Так-так-так, интересно. Что это у нас тут. Педики? — проговаривает черноволосый, выступивший вперед. — А, хотя нет, все нормально, брюнетик замутил с блондиночкой, – усмехнулся Джин-Хо. Юнги с трудом отодвинулся от Чимина и закрыл его собой от всех этих грязных и мерзких глаз, он готов был выколоть их все, чтобы они не смотрели на его чистого Чимина. — Юнги-я, что у тебя с лицом? — испуганно проговаривает Чимин, не обращая никакого внимания на всех остальных. Для него существует только Юнги — его мир, которым он наслаждается, в который спускается с головой, который в любой момент у него могут отнять, так беспощадно и жестоко. Который в любой момент может рухнуть. И раз уж на то пошло, пускай завалит камнями и Чимина. Брюнет проводит рукой по губе бледнокожего, делая шаг вперед, а Юнги расплавляется от его нежных прикосновений. Он следует примеру Чимина и тоже перестает обращать внимание на всех, кроме Чимина. — Ничего, — просто проговаривает он. — Может еще потрахаетесь тут? — раздраженно кинул в них парень со шрамом. — А что, хочешь посмотреть? — усмехается Чимин. — Вижу, он не менее дерзкий, чем блондиночка, — обращается он к парням у себя за спиной. — Давно не получал? — делая шаг вперед, проговорил черноволосый уже Чимину. — Допустим, — тоже сделав шаг вперед, проговорил Чимин, а Юнги вцепился за рукав его кофты, из-за чего брюнет обернулся и улыбнулся блондину. От этой улыбки все сомнения куда-то исчезли, она, словно говорила: «доверься мне», и Юнги как всегда доверился. — Вот пиздюк мелкий, — хмыкнул Джин-Хо. — Закрой свой рот, воняет, — процедил Чимин, который, конечно же, понял, что с лицом Юнги. — Ах, ты ж, сука! — парень со шрамом сделал выпад, а Чимин лишь хрустнул пальцами и тоже сделал шаг вперед. Чимин уходит от первого удара, который решил нанести черноволосый парень, очень легко и после этого не спешит нападать. Он просто уворачивается, изучая, на что способен противник. — Что? Только и можешь, что увиливать от моих ударов, смельчак? — хмыкает Джин-Хо, слегка запыхавшись. А Чимин и внимание на это не обращает, он как никто другой знал психологию людей во время драки: если человек понимает, что выиграть уже не так просто, то старается вызвать ярость противника. Ярость, как правило, слепит и срывает крышу, давая противнику шанс выйти победителем. Но такие дешевые приемы на брюнета не действуют. — Даю тебе фору, — спокойно говорит Чимин, и его слова совсем не разбавлены тяжелым дыханием. Он так уверен и спокоен. — Но твое время вышло, — подмигивает брюнет и, перехватывая руку черноволосого на лету, с легкостью заламывает её ему за спину и сам перемещается туда же. Главарь что-то сдавленно кричит, яростно выплевывая в Чимина новую порцию только что придуманных им матов и пытается выкрутить свою руку, но брюнет перемещается со спины вперед, все еще держа руку Джин-Хо. Парень тянет ее вверх, доставляя ему новую порцию боли, и заставляет согнуться от нее пополам. Свободной рукой парень со шрамом ударяет Чимина куда-то в бок, но этот удар не сойдет за удар взрослого мужчины. Поэтому, перехватывая вторую руку и отправляя ее туда же, где и первая, Чимин ударяет коленом в живот согнувшегося парня и, толкая, отпускает его. Джин-Хо падает на спину, его лицо красное, глаза, как тлеющие угольки, поблескивают от света тусклой лампы, а на шее виднеется жилка, пульсирующая ненавистью. Черноволосый подскакивает и налетает на Чимина. Черт, он такой идиот, поэтому у брюнета складывается впечатление, словно у него совсем нет опыта в драке, потому что Чимину слишком легко его выигрывать. Все его движения такие предсказуемые и неаккуратные, они переполненные яростью, и это перечеркивает все его шансы на победу, ведь пока он с криком бежит, Чим уже успевает придумать, как ударит его в этот раз. Может, все так просто, потому что у брюнета за плечами огромный опыт, а может, Джин-Хо и правда слабый. «Бить можно тех, кто может дать сдачи», — часто любил повторять отец Чимина. И брюнет слегка понижает силу. Чимин перебрасывает парня через плечо в надежде, что это утихомирит юношу, парень твердо приземляется на пол. А Чимин кривится от боли в лопатке, которая напомнила о себе так некстати. Но черноволосый снова встает и бежит на Чимина, врезается в него и падает вместе с ним на пол. Сев на брюнета сверху, Джин-Хо удается ударить Чимина пару раз, только потому, что перед глазами брюнета на миг темнеет от того, что боль в ране бьет в голову, но вскоре Чимин меняется с главарем местами: «Можно бить», — отмечает про себя Чимин и хмыкает. Он бьёт того по лицу, но черноволосый не хочет просто так сдаваться, он бьет Чимина кулаками по спине, и врезается длинными ногтями ему в шею, оставляя на ней следы, сдирая нежную кожу. Боль выводит из строя, черноволосый, как знает, бьет прямо по раненой лопатке и, скидывая с себя Чимина, поднимается на ноги. Брюнет садится на колени, опустив голову вниз и крепко сощурив глаза от боли, черт, его словно подстрелили второй раз в то же самое место. Как все это глупо. Мало того что он сейчас в камере, ждет вынесения приговора, так он еще и ввязался в драку. Черт, зачем все это? Разве есть какой-то смысл? Он не видит смысла в этой драке, но ему кажется, что если он проиграет, то тогда их с Юнги не оставят в покое. Брюнет слышит над собой какую-то возню, но боль не позволяет ему поднять головы, его тошнит, а голова кружится, ему бы сейчас не помешал стакан воды... два: один в лицо, а другой, чтобы запить какое-то сильнодействующее обезболивающее, которое ему давали в больнице... или просто немного Юнги, настолько немного, что всего. — Айщ, — тихо шепчет Юнги. Смотреть на это было невыносимо, какой раз он уже становится свидетелем драки Чимина. И опять не может ничего с этим поделать. Это так бесит, бесит чувствовать себя слабым и беспомощным. Чимин знал, что Шуга ненавидит, когда так, поэтому и давал ему почувствовать себя сильным в их отношениях. Чимин всегда уступал Юнги и не спорил с ним, потому что он любил, когда Юнги выигрывал. Шуга, конечно же, это знал и был благодарен Чимину за все это. На лице Чимина выступила кровь, и блондин словно почувствовал ту боль, которую чувствовал Чимин. Сначала все идет отлично, Чимин ведет, но, черт, Юнги тоже забыл про эту огнестрельную рану на его лопатке. Шугу бесит просто смотреть на то, как Чимин корчится от боли, но не кричит, он никогда не кричит... не считая моментов, когда зовет его... ну, и во время секса, конечно... черт, как же Юнги скучает за телом брюнета, за его стонами и... Юнги захотелось войти в свою ванную, в своей квартире и... вспомнить ту ночь. Черт, он скучает по тем временам, когда они вместе засыпали и просыпались в его комнате, и по ночным разговорам, по балкону и по крыше. Там осталось столько воспоминаний. Смогут ли они хоть когда-то туда вернуться? Черт, от этого хотелось плакать... сердце так сильно сжалось, так, что вдыхать воздух было больно и трудно. Чимин все никак не мог оклематься: лопатка стреляет и внутри раны что-то скребется... не прошлое ли это? Наверное, он тоже вспомнил все то, что вспомнилось Юнги. — Чимин! — выкрикивает блондин, замечая, что кто-то передает стул в руки черноволосого парня со шрамом на щеке, и тот заносит его над головой. Срываясь с места, Юнги не думает ни о чем, в голове иногда проносится отрывок прошлого, какие-то фразы оттуда: «Я гей», «Этот парень чертовски в моем вкусе». Почему все это всплывает в памяти именно сейчас? И почему от этого так больно? Это ведь счастливые воспоминания... наверное, поэтому и больно, потому что того счастья больше нет, теперь их счастье состоит в элементарных объятиях и в присутствии друг друга. Но друг друга парням всегда слишком мало. Юнги вовремя обнимает брюнета, закрывая его спину своей. Грохот, и стул разваливается на кусочки. А ведь они так и не сходили ни на одно свидание, которое Юнги не раз планировал, а Чимин не раз проигрывал в голове. Чимин не понимает, что происходит, он лишь на миг закрыл глаза, перед глазами пронеслось так много прошлого, но, открыв их... где это он? Он ведь не здесь должен быть... они с Юнги ошиблись дверью? Конечно, они ошиблись... им обоим здесь не место. Юнги отшатывается, и Чимин резко разворачивается на коленях, протирая штаны, и случайно отталкивает блондина, который теряет равновесие, устремляясь спиной вниз. Брюнет быстро реагирует и хватает Шугу за кофту где-то в районе груди. Слышится треск ткани, но она не рвется, поэтому Чимин резко тянет блондина на себя. — Ох, черт... — вырывается из губ блондина. — Юнги! Все нормально? — взволнованно спрашивает Чимин, осматривая парня, и облегченно вздыхает, не видя на парне крови. — Да, все супер, бодрячком,— усмехается Юнги, слегка морща нос. Удар, конечно, был хорошим, но деревянный стул не очень-то хорошее оружие в драке. Он, кажется, от старости развалился еще до соприкосновения со спиной Юнги, от одного только порыва ветра и от хватки этого громилы, который ошарашено стоял над парням со спинкой стула, которая осталась у него в руках, и не понимал, что, мать вашу, только что произошло. — У меня одна просьба к тебе, — Шуга пододвигает голову ЧимЧима к себе, обхватывая его за затылок. — Отпизди этого уебана, — проговаривает Юнги и мило улыбается, чмокая брюнета в ухо. Чимин издает смешок и, поднимая блондина, оставляет его у стеночки. Сам же снова подходит к черноволосому. — Давай сыграем в два касания? — ухмыляется брюнет, а Джин-Хо бросает на него вопросительный взгляд. — Что? Не знаешь, как? — удивляется Чимин. — Хорошо, так уж и быть, сейчас научу, — парень благородно пожимает плечами, а черноволосый все еще ничего не понимает. Вырвав спинку стула из рук главаря, Чимин выбрасывает ее куда-то в сторону, он не любит использовать посторонние предметы в рукопашном бою, это как-то неинтересно и скучно. Заглянув в глаза громилы, Чимин улыбается, тем самым вконец запутывает Джин-Хо. Да, нечего сказать, у брюнета отличная тактика. Чимин больше не хочет мусолить, потому что все это как-то утомило его. Поэтому, оторвав одну ногу от пола и размахнув ей, словно собрался пнуть мяч, Чимин со всей силы пристраивает ее парню между ног. — Одно касание, — считает Чимин. Главарь падает на пол и брюнет пинает его в живот. — Два, — выдыхает Чимин и, присев на корточки возле скрутившегося парня на полу, хватает его за его ухо, оттягивая его на себя, так как это делают разъяренные мамаши своим непослушным сыновьям-сорванцам. — Три, чисто для прикола, — хмыкает брюнет и откидывает голову черноволосого в сторону, толкая его в лоб. — Свободная касса, — проговорил Чимин, подняв глаза на толпу, наблюдавшую за всем этим, как ни странно, молча. — Что, все? — пожал плечами брюнет и поднялся, выпрямив ноги. — Классная игра, правда? — хихикает он, поворачиваясь к Юнги и делая к нему шаг. — Только что придумал, — дергает он бровями. — Может, кто еще хочет сыграть? — брюнет оглядывается на толпу, которая о чем-то переговаривается. — Ты нашего главаря повалил, — проговорил кто-то. — Ой, ну ссорян. Херовенький у вас главарь, значит. — Ну... кажется, что теперь ты наш главарь. — Ага, — усмехнулся Чимин, подойдя к Юнги и легонько впечатал его в стенку, упершись руками по обе стороны от его лица. Ему было так на все плевать. Сейчас перед ним Юнги, руки не сковывают наручники, и он может целовать его хоть целую вечность. — Я крут? — глядя в глаза, спросил брюнет у Шуги. — Ага, — коротко бросил Юнги и впился в его разбитые губы своими. И воспоминания снова накрыли их с головой. Они сидели на своей койке и вспоминали, как познакомились, оказывается, это было так забавно. Они рассказывали свои мысли и первые впечатления. Пусть, это было не совсем то место для таких разговоров, но... нужно пользоваться временем, что они вместе. Потому что теперь они не знают, что будет с ними завтра и послезавтра, да что уж там, что будет через час, через минутку, секунду? Раньше они были уверены в том, что будут вместе всегда. А теперь... черт. У них есть только сейчас. Наплевав на все, они спят вместе на первом этаже двухэтажной койки. Юнги так крепко обнимает Чимина, уткнувшись носом в его шею. Черт, все всегда должно быть так... только не здесь. Эти мысли не покидают его. От мысли, что сейчас они могли быть не здесь, слезы наворачиваются. Это «если бы» больно режет сердце своим острым лезвием. Только сейчас. — Мы с тобой либо сбежим... либо умрем, — шепчет Юнги Чимину на ухо, когда тот почти засыпает. И брюнет ухмыляется тому, что сегодня он сказал то же самое начальнику Киму. — Но, в любом случае, вместе? — что-то между утверждением и вопросом получается прошептать у сонного Чимина в ответ блондину. Шуга улыбается, Чимин точно знает это. Он чувствует его. Где бы он ни был, рядом или далеко, он всегда чувствует его. Только вот ком в горле почему-то не позволяет улыбнуться ему самому. Из-за этого он сильнее сжимает руку Юнги, лежащую у себя на торсе. — Я люблю тебя, — шепчет Юнги. И, кажется, это первый раз, когда он сказал это брюнету. Но Чимин и так это знал, отлично знал. Хочется, чтобы время остановилось. Пускай они не в самом лучшем месте, это не их дом на окраине и не съемная квартира на двадцатом этаже, но они хотя бы вместе, пусть все будет хотя бы так. Они даже согласны проживать всегда один и тот же день, только пусть они будут вместе. Ведь только так можно жить. Только так.