Сольемся в пламени искрами

Я стояла, как вкопанная и наблюдала за этим большим человеком, в прямом смысле этого слова, который говорил по телефону и стоял ко мне спиной, закрывая дверь ключом. Я слышала лишь обрывки фраз: — Да. Да нет, ну ты чего?! Конечно. Хорошо, до связи. На макушке русые волосы были растрепаны и немного спутаны. А этот гражданин был одет в черную футболку, которая обтягивала его могущественную спину. Его руки были просто с огромными мышцами. Даю слово, что это всё какие-то стероиды, иначе человек не может так накачаться за счёт спортзала. Его ноги были облачены в темно-синие джинсы, а на ногах были обычные кроссовки неизвестной марки. Он закрыл дверь по характерному щелчку и повернулся ко мне, отскочив. Этот мужик смотрел на меня удивленно, его глаза расширились до невероятных размеров. Кстати, они красивого цвета — ярко-голубые. Хоть и издалека, но я рассмотрела какие они. Мое плохое зрение улавливает нужные детали, а глаза в мужчине — это что-то невероятное, а если они такого же распрекрасного цвета, то тем более. Надеюсь, что он весь хороший, а то одними глазами он не отделается в любом случае. — Ты Тамта? — спросил он, обводя меня взглядом от головы до ног. Да уж понятие стыда ему видимо совсем неизвестно. Я кивнула, тоже прибывая в шоке. Я ожидала увидеть какого-то брюнетика меньших размеров, который сразу мне будет добродушно улыбаться, а не сверлить взглядом, пытаясь меня убить или загипнотизировать. — Ёперный театр! — ругнулся этот гражданин, разводя руки в стороны. — Я думал тебе лет десять! — почти выкрикнул русоволосый. — А я думала, что твои размеры не равны коридору у меня в квартире, — хмыкнула, сложив руки на груди. — Я бы на твоем месте, девочка, не возбухал, ага. Человек, который работает в полиции, не должен быть дрыщом прыщавым, как твои одноклассники. — Он всё еще стоял возле двери, поэтому облокотился о нее, держа в руке ключи и свой телефон. От сказанных им слов я округлила глаза еще больше, если это вообще возможно. В полиции? Что? — Так, что, деточка, за непослушание и невыполнение моих приказов — затащу в обезьянник на пятнадцать суток, и никакой Дэн тебя не вытащит, пока честно не отбудешь наказание, — продолжил угрожать этот дяденька. — А не дохрена ли ты на себя берешь, дядя? Хам, — фыркнула я и отвернула голову, дабы не смотреть ему в глаза. Свой взгляд я устремила на пустую маленькую вазочку из хрусталя, которая стояла на тумбочке, находившейся возле двери. — Оу, я вижу, что ты не очень сообразительная малая, поэтому давай введем три предупреждения. Их суть в том, что ты можешь обозвать меня три раза. — Он поднял указательный палец вверх, и с улыбкой напомнил: — уже два. Когда их лимит закончится, ты пойдешь в обезьянник на пятнадцать суток. — Он приподнял правую бровь в немом вопросе. — Слушай, может, ты сходишь со мной в магазин? В холодильнике мышь повесилась, а я кушать хочу. — Ты стрелки не переводи! — воскликнул русоволосый, качая головой. — Куда тебе есть еще?! Смотри вон, какие щеки. Я перевала взгляд на его глаза и приложила свои руки к щекам. Вот гад, а! — Нормальные у меня щеки, — проговорила жалобным голосом. — К твоему сведению, ты сейчас реально похожа на хомяка. Твои щеки даже тебе в ладони не помещаются. — Своди меня в маркет, а то эта бессмысленная демагогия меня начинает подбешивать, — проворчала я. — Окей, собирай свои манатки и пошли. И кофту возьми. Я посмотрела на него взглядом из разряда ты-за-пять-минут-знакомства-в край-охренел. Он, видимо, прочитал по-моему взгляду и ответил: — На улице вечер, холодает. Возьми, а то заболеешь и я буду таскаться с тобой по больницам, а потом меня убьет Дэн за то, что не углядел за малышкой Тамой. Ах, значит так?! Назло тебе нажрусь мороженого, горилла, перекаченная стероидами. Это было в порыве гнева. Не буду я есть мороженое, а потом валяться с ангиной месяц. Нет уж, таким я заниматься не буду. Я пошла в свою комнату, а по пути кричала: — Как тебя зовут? — Дима, — в том же манере ответил мой "наблюдатель-шифровщик" на будущий месяц. Я достала со своего чемодана джинсовую куртку-болеро и пошла в коридор. Дима открыл передо мной дверь и пропустил вперед. Я удивилась таким его манерам. Просто все люди, которые работают в правоохранительных органах — неотесанные чурбаны. Странно. Очевидно, есть исключения. Мы спустились на лифте и вышли из подъезда. Дима сказал, что он на машине, поэтому мы пошли на стоянку. Я не очень разбираюсь в машинах, но значок на ней в виде ромбика; цветом она черная и это — джип, довольно вместительная. В этот раз Дмитрий снова открыл передо мной дверь. Я этому жесту незаметно улыбнулась. Мне было приятно таким простым вещам. Ехали мы в молчании. По стереосистеме играла какая-то ненавязчивая мелодия, и я наслаждалась мелькающими картинками за окном. Этот город мне казался не таким скучным, чем тот, где я родилась и выросла. Наверное, казалось, потому что здесь я не вижу каждый день всю суету, те же улицы и людей, и думаешь, что когда-то их встречал из-за того, что ты знаешь всё в этом городе. До маркета мы доехали относительно быстро. По дороге я заглядывала на спидометр, на котором цифра колебалась от пятидесяти километров в час до восьмидесяти. За это Диму можно похвалить так, как я люблю спокойную езду, а не «гонки». Мы вылезли из машины, вошли в маркет, взяли тележку и пошли выбирать продукты. Первоначально мы пошли в молочный отдел, где завязался наш разговор после долгого молчания. — Возьми творога больше, — сказала я, когда Дима осматривал этикетку сметаны, а я искала глазами глазированные сырки. — Ты творог любишь? — спросил мужчина и кинул тот пакетик сметаны, который изучал мгновенье назад. — Есть такое, — отозвалась я и бросила в тележку несколько сырков с разными начинками. — А ты нет? — русоволосый покачал головой, а потом сказал: — Равнодушен. Ты сметаны возьми побольше, а то я съем и тебе не останется. — Он чуть помолчал, а потом продолжил: — ты всего бери больше, мы же вместе будем, соответственно и питаться тоже. Я перестала осматривать витрину и повернулась к Диме с широко открытыми глазами. — Мы будем жить вместе?! — воскликнула я так, что на мои слова обернулось несколько человек. Дима окинул их недобрым взглядом и посмотрел мне в глаза. — Конечно. Мало ли, что творится в твоей миниатюрной головке с большими щеками. Если ты что-то натворишь — я должен буду тебя отмазать и защитить, иначе Дэна и всю твою семью не остановит, что за умышленное убийство дают от семи до пятнадцати лет, если с тобой что-то случится, — объяснил свои намерения на деление одной душевой кабинки, плиты, холодильника Дима. Я хотела было возмутиться и исчерпать свой лимит, чтобы попасть в обезьянник, а не жить с Дмитрием, но мою голову осенила мысль, что я могу его выжить из квартиры. Сначала начну со способов помягче, а потом в бой пойдет сложная артиллерия. Я усмехнулась своим мыслям, а Диме сказала: — Хорошо. После этого мы пошли покупать еще некоторые продукты, и наша тележка под конец была забита до верха, чем хочешь. Единственное хорошее в проживании с Димой то, что он покупает всю вредную еду: чипсы, сухарики, орешки, «кока-колу» и прочее. Мы загрузили пять пакетов в багажник машины и поехали домой. По дороге Дима сказал, что отвезет меня, а сам съездит за своими вещами к себе. Когда мы приехали домой, то Дмитрий мне причитал: — Не натвори тут пока что ничего. Плиту не трогай, пальцы в розетку не суй, дверь незнакомцам не открывай. После этого он уехал. Вот же сукин сын! Я ему устрою сладкую жизнь, что он сам отсюда сбежит, да побыстрее, мент поганый.