***
К утру я очнулся от алкогольного помутнения и наркотических снов, сидя на полу, прислонившись спиной к стене рядом с прикроватной тумбой, с пустой бутылкой в руке. Я с трудом разжал пальцы, позволяя бутылке, гулко завалиться на бок и прокатиться по полу, с раздражающим лязганьем закатываясь под кровать. С трудом собрав ноги и уперевшись ими в пол, я откинул голову назад, жёстко растирая кулаками мутные глаза до тех пор, пока они не заслезились. После того, как зрение вернулось ко мне, хоть и не в полном объёме, я тяжело опустил руки. Правая рука наткнулась на тумбу, оставшись лежать на ней, локтем грубо спихнув лампу так, что та завалилась на кровать, скривившись стареньким абажуром и обнажив лампочку из тонкого стекла с подрагивающей внутри пружинкой. Вторая же рука безвольно стукнулась костяшками о старые доски, не потрудившись даже принять более удобное положение после падения. Я тяжело оторвал голову от стены и уронил её на поднятое плечо, а затем на грудь, пытаясь отыскать в себе силы чтобы хотя бы не перестать дышать. Что я делал вчера? Этот вопрос появился из ниоткуда и, не отвеченный, ушёл туда же, заставив меня только окинуть комнату воспалённым взглядом. Что-то я, кажется помню… Я напряг лопатки, опираясь о тумбу, скользя второй рукой по сухой и шершавой деревянной стене, с большим трудом и чуть не рухнув лицом вниз, встал на колени. Найдя для себя в скрипящей и ветхой прикроватной тумбе крепкую опору, я держался за неё, хотя тело отчаянно желало завалиться на живот и снова провалиться в беспамятство. Я помню… Свободная рука прошлась по лбу убирая волосы, закрывавшие обзор для и так не сильно зрячих глаз. Хмурясь, я всматривался в синеватую зимнюю тьму, которая словно туман размывала все очертания предметов. Что-то шевельнулось в темноте. Я замер, стараясь понять где это было. В комнате царила гнетущая тишина, отчего это что-то казалось упругим, будто поглотившем все звуки. Я часто заморгал, желая привести зрение в порядок, но внезапно это неведомое существо без единого звука запрыгало по всей комнате. Я беспорядочно крутил глазами, стараясь поймать неизвестное хотя бы взглядом, но что-то колкое и текучее сбегало от моих глаз: я смотрел на стул, а это нечто таилось в пространстве бокового зрения, свернувшись у дальней ножки стола, я переводил взгляд на то место, но это что-то уже растеклось по полкам шкафа, а стоило прямо взглянуть на шкаф, этот сгусток затекал в открытую дверь ванной, растягиваясь тёмной густой плёнкой по всему её пространству, беззвучно перетекая в черноте. — Да чёрт с тобой, — слабо фыркнул я, шатаясь на коленях. — Где мои сигареты? — я опустил голову, хлопая себя по карманам, желая найти заветные никотиновые палочки. — Их нет! — эти слова с всхлипом вырвались из горла, плечи в отчаянии вздрогнули. Рука соскользнула по тумбе к кровати, я завалился на неё правым плечом, утыкаясь подбородком в плед. — Чёёёёрт… — протянул я не размыкая челюстей, прижатых к кровати весом моих бесполезных мозгов, заполнявших пространство черепной коробки. Подтянув вторую руку, я с трудом отжался от кровати, вставая на обе ноги и тут же отшатнувшись назад, врезавшись спиной в стену. — Да твою то мать… — бесцветно вздохнул я, заваливаясь на левый бок, упираясь руками в стол. Ладонь коснулась корпуса стареньких часов, и, нащупав их, сжала и оторвала от стола, поднося циферблат ближе к глазам, что бы я смог увидеть время. — Шесть утра? Пффф, — я недовольно фыркнул, возвращая возмущённо тикающие часы на стол. — Магазин у заправки работает круглосуточно, — я распрямился, напряжённо потянувшись. — А это значит вы мне не помеха, — я махнул рукой на часы и уверенно зашагал к двери, успев опереться на косяк прежде, чем тело занесёт в крутое падение с высоты моего роста. — Хах, успел.***
За сорок минут, шатаясь, путаясь в ногах и бормоча что-то, я преодолел те немыслимые два километра, которые обычно занимали вдвое меньше времени, и со звоном распахнул дверь магазина на заправке, разбудив продавца, дремавшего за кассой. Бедный малый, чьего имени я даже не знаю, весь встрепенулся и напрягся, выпрямился на стуле, порываясь встать, а потом вдруг расслабился и лениво зевнул, поправив очки. — Доброе утро, мистер Пайнс, вы сегодня поздновато. — Мистер Пайнс — мой отец, — фыркнул я, направляясь к стойке с алкоголем нетвёрдым шагом, — и сейчас семь утра, так что я скорее рано, чем поздно. — Как скажете, — парень пожал плечами. Я взял с полки две бутылки самого дешёвого и дрянного виски от которого на утро пухнут глаза и раскалывается голова и направился к кассе, затем замер, развернулся на 180 градусов, и прижав одну из бутылок к груди, взял третью. Чтобы наверняка. Обрушив это всё на кассу рядом с продавцом, я только открыл рот, чтобы попросить три пачки Мальборо, как парень уже опустил их рядом с виски, принимаясь пробивать бутылки. — Я же ничего не сказал про сигареты, — подозрительно удивился я. — Вы всегда их берёте, — пожал плечами парень. — С вас тридцать три доллара и двадцать семь центов. Я сунул руку в карман, вытаскивая помятые купюры и горстку мелочи. С трудом отсчитав нужную сумму, я придвинул деньги к кассиру и забрал свои покупки. — До завтра, — махнул мне вслед кассир, перед тем, как дверь закрылась. На путь до дома я потратил час, пачку сигарет и треть одной бутылки виски. Запнувшись у крыльца дома, я выронил сигарету, расплескал виски из открытой бутылки и отборно выругался. Постояв у ступеней крыльца, сделал глоток для храбрости и с трудом добрался до двери, заходя в дом. Не снимая куртки я подошёл к лестнице, намереваясь запереться в комнате и пить до потери памяти, но путь наверх мне преградил Стэн, внезапно появившийся из гостиной. — Диппер, нам нужно поговорить. — Ну, так говори, я послушаю пока поднимаюсь в комнату и потом, честное слово, сделаю вид, что мне очень стыдно, — фыркнул я, делая пару шагов к лестнице. Стэн, встал прямо передо мной. — Диппер, так не пойдёт, — дядя хмурился, сложив руки на груди. — А как пойдёт? — я нахально вскинул голову. — В гостиную, — выдохнул Стэн, жёстко разворачивая меня за локоть и заводя в комнату. На моё удивление в восемь утра комната была полна людей. Зус, Макгаккет, Форд, Мэйбл — все собрались на вокруг кофейного столика и смотрели на меня. — Э-эй, ребят вы чего, время восемь утра, я не готов к таким массированным ударам ненависти. Я ведь ещё даже напиться не успел, — я продемонстрировал наполовину пустую бутылку и две целых. — Ты уже выпил достаточно, — Стэн вырвал алкоголь из моих рук, отходя к шкафу и убирая бутылки в полку. — Ууу, злой дядюшка, — по-детски скривился я. — Ладно, что вы все от меня хотите? Извинений? Хорошо, — я сложил руки ладонь к ладони и прижал их к груди, набрав воздуха в лёгкие. — Мэйбл, мне жаль, прости. Форд, ты тоже. А остальным я вроде ничего не сделал так что, я наверное пойду. — Сядь, — неожиданно тяжёлая рука Стэна опустила меня в кресло. — Какой сегодня день? — дядя стоял надо мной как надсмотрщик, смотря сверху вниз. — Среда, — я поёрзал в кресле. — А число? — Может ещё год у меня спросишь? — зло бросил я. — Какое число? — настаивал Стэн. — Я не… Да я не знаю, — я всплеснул руками. — Двадцать девятое января? Повисла тишина, лица присутствующих заметно помрачнели, а Стэн с болезненным вздохом потёр переносицу. — Сегодня шестнадцатое февраля, Диппер. — Это розыгрыш, да? — я глупо улыбнулся, широко распахнув глаза. — Я только вчера валялся в отключке, ну может позавчера. Сегодня максимум первое, я ещё в своём уме, чтобы это осознавать, — я откинулся на кресле, победно оглядывая присутствующих. Мэйбл молча встала, смотря мне в глаза и хмурясь. Она медленно подняла руку в которой сжимала пульт и нажала на кнопку. Телевизор включился, на небольшом с помехами, экране вещали утренние новости: «… утро, Гравити Фолз! Сегодня шестнадцатое февраля, вторник и в эфире Шандра Хименес с утренними новостями. На автостраде близ Гравити Фолз вчера вечером серьёзное столкновение привело к ги…» Мэйбл выключила телевизор, бросила пульт и уселась обратно на диван, не прекращая ненавидеть меня. Вся семья смотрела на меня, я чувствовал их взгляды кожей, чувствовал их жалость, злость и обиду на меня. Никто не спешил говорить, ожидая чего-то от меня. Я потёр переносицу, склонив голову чуть влево. — И что? — убрав руку от лица, я пробежался взглядом по лицам близких мне людей. — Вы собрали весь этот совет, чтобы сообщить мне сегодняшнюю дату? Записки под дверь было бы достаточно, — я фыркнул и хотел подняться, но голос сестры вернул меня на место. — Если ты выйдешь из этой комнаты, ты навсегда потеряешь всех, кого видишь перед собой, — в голосе Мэйбл звучали железные нотки, что для неё было совершенно не свойственно. Она смотрела на меня в упор, глаза налились слезами и покраснели, став, кажется, даже темнее, чем когда-либо. — Послушай, бро, — вкрадчиво начал Зус, поглядывая на Мэйбл, вцепившуюся ногтями в кресло, — ты пьёшь уже вторую неделю, а стоит тебе немного протрезветь - идёшь за алкоголем, а потом снова напиваешься в хлам. Так нельзя. — А как можно? — я болезненно усмехнулся. — Представь, — я наклонился вперёд опираясь локтями на колени, — что тебе двенадцать, ты спокойно живёшь себе с родителями и сестрой в большом городе, и твоя жизнь простая и обычная. Потом тебя отправляют на три месяца в дом к дядюшке, который находится на другом краю страны в самой жопе мира — в такой жопе, что города нет даже на картах — из-за того, что твои родители разводятся и не хотят, чтобы вы с сестрой видели это. Ты приезжаешь в этот городишко к своему любимому дядюшке, которого никогда в жизни не видел. Всё лето тебя бьют, пугают, прогоняют, потому что ты слишком странный, на тебя нападают монстры, о которых ты даже думать не думал, ты едва жив после этих трёх месяцев, но то что ты — ребёнок, спасает тебя от серьёзной психологической травмы. Тебе становится интересно узнать больше об этом, ты одержим изучением, тренировками, и твоя сестра, как может поддерживает тебя, хотя ты и видишь, что ей это не нравится, — я коротко глянул на Мэйбл, которая опустила взгляд. — В итоге родители разводятся и ты остаёшься в этом несуществующем-на-картах-городе до своего совершеннолетия продолжая расширять границы разума и начав охотиться на монстров уже осознанно, спасая людей, получая за это деньги и путешествуя по всей стране и даже по миру. Ты мастер, ты молодец! Герой! А потом вдруг твоя жизнь переворачивается, когда внезапно пропадает дядя, заменивший тебе отца. Ты бросаешь всё, мчишься в этот город своей юности, который старался забыть, как страшный сон, и снова застреваешь в этой дыре. Ты находишься здесь месяц, два, три, год, но ни на йоту не приближаешься к разгадке! Ты бесишься, не можешь остановиться, ты всё время думаешь, не можешь спать, не хочешь есть! — я почувствовал, как к горлу подступили слёзы и рвано выдохнул, успокаивая себя и понижая голос. — И ты застреваешь здесь, кажется, навсегда. День за днём начинаешь понемногу сдаваться, жалеть и ненавидеть себя… Затем ты влюбляешься так, что тебе больно от этой любви, — горло защипало. — Ты ненавидишь себя за это чувство, ты ищешь куда сбежать от него, и сбегаешь к первому попавшемуся человеку. И этот человек принимает тебя… Она любит тебя, отдаётся без остатка, ты заменяешь ей всё, но понимаешь, что не можешь ответить тем же. Ты пользуешься человеком, ненавидя себя за это и мучаясь от того, что ты можешь и хочешь так же!.. Но не для неё… При первой же возможности ты отказываешься от неё и не чувствуешь боли расставания, только облегчение… А затем снова… Эта болезненная, ядовитая любовь возвращается к тебе, на один день и ты чувствуешь такое счастье, что, кажется, готов отдать душу ради него, — я грубо смахнул слёзы, устремив взгляд в пол. — Кажется, что твоё счастье так близко, а потом… Потом предательство, понимание того, что тобой пользовались, не отдавая ничего взамен, и ты хоронишь свою душу вместе с раздирающей болью в самой дальней части своего разума. Сосредотачиваешься на деле, на поисках, которые привели тебя в этот проклятый город. Ты вспоминаешь то, чего не хотел бы вспоминать, спасаешь дядю, спасаешь человека, который виноват в его пропаже… Ты снова плохо спишь, не ешь, подсаживаешься на таблетки, чтобы сбежать от того, что ты прячешь в своей душе и в своём разуме, тебе сняться кошмары, ты сходишь с ума. Твой любимый человек умирает, ты умираешь следом, его кровь на твоих руках и это преследует тебя, потому что ты знаешь, что именно этим всё и закончится. Ты снова принимаешь таблетки, пьёшь; семья, которую ты спас, ненавидит тебя. Они тебя похоронили заживо, потому что ты теперь лишь бледная тень самого себя, готовая вот вот раствориться в воздухе, понимая, что никто не будет плакать о тебе, — голос звучал бесцветно, без эмоций, слёзы беззвучно скатывались по щекам и я уже не пытался остановить их. Я молчал, смотря перед собой, и никто не решался заговорить. — Ну что, Зус, — я перевёл на него воспалённый взгляд. — Так можно? Механик опустил глаза. Макгакет похлопал его по плечу и чуть наклонился вперёд, мягко смотря на меня по-старчески блёклыми глазами с выцветающей радужкой. — Никто из нас не отказывался от тебя Диппер, и уж тем более мы тебя не ненавидим. Каждый из нас — твоя семья, кто-то по крови, а кто-то по отношению. Ты действительно спас каждого из нас, и не раз, но теперь мы собрались здесь не чтобы тебя унизить или оскорбить… Все вместе мы пришли спасти тебя, — он мягко улыбнувшись кивнул мне и сердце защемило от обиды и стыда. — Меня долго не было рядом, Диппер, — дядя Стэн, всё ещё стоявший рядом, положил руку мне на плечо и присел на корточки рядом с моим креслом, — и я не знаю что тебе пришлось пережить, но я чувствую свою вину, что не пришёл к тебе на помощь, ведь именно из-за меня тебе пришлось пережить всё это. Я научил вас с Мэйбл всему и оберегал как мог, но я никогда не смогу защитить вас от всей боли. Ты ведь знаешь, что ты всегда можешь прийти ко мне. Для вас с Мэйбл прошло полтора года, для меня — будто пара минут, и я даже не думал о том, как сильно вы оба изменились за это время. — Спасибо, — едва слышно выдохнул я, прикрыв слезящиеся глаза ладонью. — Я была не права, — проговорила Мэйбл сидящая напротив меня, скрестив руки и смотря в пол. — Я не должна была говорить то, что сказала. Ты — мой брат, и ничто этого не изменит, просто… Просто я была так напугана твоим поведением, тем, что ты отстраняешься от меня всё дальше, и я не успеваю за тобой… Мне страшно, Диппер, и я хочу помочь, но я просто не знаю, как тебе это объяснить, — она поднялась, прошла к креслу и, встав на колени, обняла меня. От сестры пахло печеньем и корицей, чем-то конфетным и таким родным. Я обнял её и разрыдался, уткнувшись носом в её плюшевую толстовку. — Простите меня.***
Успокоившись, мы сели завтракать. Мне всё ещё было плохо от мыслей о том, что я беспробудно пил две недели даже не осознавая этого, не понимая, какую боль причиняю всем близким. После завтрака, все плавно переместились в гостиную, а я остался на кухне, стараясь привести себя в чувства с помощью самого крепкого кофе, который мог сделать. Я сидел боком к столу, оперевшись локтем на его поверхность, поддерживая гудящую голову. Одна нога была подтянута к груди, вторая оставалась на полу, босой ногой касаясь прохладного пола кухни. Я слушал, как переговариваются Стэн и Макгакет, обсуждая какие-то старческие новости, и как Мэйбл с Зусом играют в карты. В кухню вошёл Форд. Он помялся у порога, бросив на меня взгляд и прошёл к чайнику, принимаясь греметь чашками. Я молча слушал, как он открывает старый скрипучий шкафчик, шумно дыша носом, раздумывая какой чай выбрать. Как он берёт пакетик из упаковки, опускает его в чашку, с тихим шорохом засыпает пару ложек сахара и заливает это горячей водой, а затем не спеша помешивает. Пол скрипит под его ногами, когда он подходит ближе к столу и, отодвинув стул, садится рядом. — Диппер… — Не нужно, — прерываю его я, даже не повернув головы. — Твои извинения мне не нужны. — И всё же… — Форд тихо покашливает. — То, о чём ты говорил… Это тяжело. Ты, конечно, можешь не слушать то, что я хочу тебе сказать, но возможно я смогу тебе помочь… — Помочь с чем? — я сделал глоток кофе и со стуком поставил чашку на стол. — С алкоголем? С моей новой зависимостью от таблеток? Или с тем, что я не выдержал всего этого дерьма? — Я уже говорил, что мы очень похожи, но я даже не думал насколько. Я тихо выдохнул, ожидая нотацию от новоприобретённой копии моего дядюшки. — Всё что с тобой произошло… Ты, верно, знаком с Биллом? — Что? — я повернул голову, потерянно смотря на Форда. — Билл Сайфер. Тебе знакомом, верно? Я спустил ногу со стула, полностью поворачиваясь к дяде. — Я сталкивался с ним, Диппер, — продолжал он. — Я знаю что это за существо, и какую силу оно имеет над разумом. Из всех присутствующих здесь, я понимаю тебя лучше всего, ведь я тоже пережил это. — Я не понимаю… — в голове будто возник вакуум, все мысли вмиг исчезли, отказываясь воспринимать то, что только что сказал Форд. — Все эти дневники, мои исследования, этот проклятый портал… Всё это мне удалось благодаря его помощи. Я тупо хлопал глазами, не в состоянии что-либо сказать. — Приехав в Гравити фолз, я занялся своими исследованиями мистического. Я вёл дневники, проводил эксперименты и однажды, во время исследования пещеры мужикотавров, я нашёл небольшое помещение, которое они обходили стороной и советовали мне не соваться туда, — он усмехнулся, — но кто я такой, чтобы оставить пробел в своих исследованиях? Я вошёл туда и нашёл на стенах древние письмена, рассказывающие о Всеведущем боге знаний, который одарит тебя подарками в обмен на твою помощь. Я перерисовал символы, рассказывающие, как его призвать и сделал это. Я провёл обряд прямо в гостиной, даже не подумав о безопасности, — он потёр глаза. — Я произнёс заклинание и в мгновение, цвета померкли, звуки замерли, казалось само Время застыло… И он явился ко мне: жёлтый треугольник, одноглазый, в цилиндре и с бабочкой. Кружил вокруг меня, и без остановки рассказывал и рассказывал… Мы говорили, он предложил мне помощь в моём проекте, помощь с постройкой портала, который мог бы открыть мне другие миры и Вселенные. Тогда мне казалось это чудом, вознаграждением за многолетние труды. Он научил меня многому, дал все знания, которые были мне необходимы, я считал, что нашёл друга. Лучшего друга из всех, что были возможны. Я позвонил приятелю по колледжу, предложил неплохие деньги, и вот мы с Фидлфордом начали работу. Однако, во время тестового запуска, Макгаккет оказался в портале. Я успел вытащить его, но он был напуган до смерти. Придя в себя, он рассказал мне то, что увидел и я снова призвал Билла, отказавшись от его услуг, тогда он предрёк, что Пайнс впустит его в этот мир так или иначе, и никто не сможет этому помешать. Я хотел остановить его, но Билл вселился в меня. Он подправил что-то в расчётах, заболтал Фидлфорда, уверив его, что всё будет в порядке, вызвал тебя, ожидая помощи, но ты оказался умнее, чем он думал. Он специально вывел тебя тогда, в кафе. Это был не я, а Билл, завладевший моим разумом. Пока ты торчал в участке, он с Макгакетом вернулся домой. Фидлфорд догадался о том, что я был не в себе, и пытался меня остановить, но Билл оглушил его и провёл запуск. Когда я уже парил рядом с порталом, он вдруг покинул мою голову, и тогда я увидел то, что натворил. Одно неверное решение привело к ужасающим последствиям… Я сам дал этому случиться, и виновник всего, что происходит с тобой тоже - я, — Форд виновато опустил голову. — Ты ведь не знал, — дрожащим голосом произнёс я, осознав всю ситуацию в полном объёме её ужаса. — Ты лишь хотел расширить границы своих знаний… — И это чуть не обернулось катастрофой, - Форд махнул рукой. — И ещё может… Форд поднял голову непонимающе смотря на меня. — Я видел этот треугольник, только… Он был не безобидной пирамидой, а огромным глазом в пламени. Он сказал, что Пайнс откроет ему дверь в этот мир, и я думал, что речь шла обо мне, но… Теперь я ничего не понимаю. — Билл — всеведущ, он может смотреть на годы и тысячелетия вперёд, — Форд, сделал глоток. — Речь может идти даже не об этом десятилетии… Это могут быть твои дети, внуки — любой наш потомок. — Нам нужно сделать что-то... Убить его, предотвратить его приход в этот мир, — запаниковал я, вспомнив образ этого треугольника. — Убить его не возможно, — покачал головой Форд. — Он не в нашей реальности, а значит — не убиваем. Портал я уже разобрал: сжёг все схемы, стёр коды, сломал оборудование и разнёс корпус по кусочкам. — Значит, Биллу сюда не попасть? — я насторожился. Форд задумчиво молчал, поджав губы, затем резко поднялся, взяв чай и, подойдя к холодильнику, открыл ход к лифту. — Идём, я кое-что тебе покажу, — с этими словами он скрылся в темноте. Я приподнялся на стуле, заглядывая в проход, вспомнив, какая паника охватила меня в прошлый раз. Глубоко вдохнув, я собрался, и уверенно вбежал в туннель, догоняя Форда у лифта. — Ты уже был в кабинете на втором этаже? — спросил дядя, входя в лифт и нажимая кнопку. — Месяц назад, я даже не знал, что за нашим холодильником есть проход, а под домом стоит огромный портал, — усмехнулся я. — Тогда тебе понравится, — кивнул Форд. Двери лифта закрылись и он плавно двинулся вниз.