Зарисовки

Гостиничный номер в шесть утра полон тишины и света. Мягкий ковер наполовину скрыли рубашки и брюки, а одинокий носок свисает с абажура настольной лампы, еле заметно покачиваясь под легким сквозняком. Прохладно. Свежо. Ярко. Постельное покрывало сползло на пол, одеяло почти неподвижно, и если смотреть от двери, любой вошедший заметил бы только темную макушку и еле шевелящуюся руку, что гладит что-то, лежащее на подушке под ним. Русоволосый мужчина спит, трогательно приоткрыв рот. Его щеки покрыты легким румянцем от жары под одеялом, брови чуть приподняты. Он выглядит таким невинным, и это очень красиво. - Лежи смирно, - первое, что тихо шепчет Миша, когда через несколько минут утренней идиллии Дженсен медленно открывает глаза, жмурясь из-за попавшего на лицо солнечного луча. Он раздет, как и мужчина, нависающий над ним, и чувствовать, как их обнаженные тела прижимаются друг к другу с самого утра… Волшебно. - Доброе утро, Миш, - он чуть улыбается, делая попытку потянуться вверх и поцеловать уголок что-то шепчущих губ, но тот твердой рукой упирается ему в грудь, чуть поглаживая. - Не отвлекай меня, Дженс, - шепчет тот и все равно наклоняется, удобнее устроившись между его ног, чтобы стать еще ближе. Дженсен любит спать, раскинувшись по кровати и одновременно обнимая его во сне. - От чего? – тонкий палец опускается на скулу, медленно ведя неровную линию к переносице, а синие глаза смотрят на него зачарованно… Точнее, на что-то на его лице. - Я пытаюсь сосчитать твои веснушки, - так же полушепотом отвечает тот, будто робея под его внимательным взглядом. Дженсен тихо, по-доброму смеется, тут же замолкая, когда его губы нежно, коротко целуют. Он прикрывает глаза на мгновение и не может перестать улыбаться, потому что ему нравится просыпаться так, пусть и не по-мужски восхищаться такими моментами. Миша мягок, растрепан, и от него пахнет так хорошо… Он не может не раздвинуть ноги еще немного, чтобы прижаться еще теснее. - Дженсен… - Коллинз усмехается, чувствуя, как интимно и доверчиво его мужчина льнет к нему, неосознанно прижав их бедра друг к другу. Кожа Дженсена там нежная, чистая, от природы почти лишенная коротких светлых волосков, гладкая, как шелк. Миша любит целовать его ноги, чуть покусывая внутреннюю сторону, потому что каждый раз Эклз трогательно вздрагивает, как от щекотки, и становится еще более открытым для него. Еще более доверяющим. - Продолжай считать, - Дженсен смотрит лукаво, зная, как ненавязчиво завести его. Как намекнуть на большее, притворившись целомудренным и застенчивым. Он всегда был тем, кто соблазняет, очаровывает, а после наслаждается тем, как Миша срывается. Наслаждается тем, как тот любит его. Легкое возбуждение зарождается где-то внизу, и он сползает с подушки, приподняв подбородок и заглянув Мише в глаза. Тот отвечает таким же взглядом на мгновение, остановив палец на щеке и с ухмылкой уткнувшись носом ему в лоб, когда Дженсен едва ощутимо толкается бедрами, заставляя пока не возбужденный член мужчины скользнуть меж его ягодиц, где все еще немного влажно после ночи. - Дженсен, - вновь зовет тот, и Эклз переводит взгляд на тумбочку, не двигая головой. Глаза останавливаются на полу-пустом флаконе и лежащих рядом трусах, кажется, порванных. - Я ничего не делаю, - он протягивает руку и на ощупь находит любрикант, прикрывая глаза от недоверчивого поцелуя в губы. Он приоткрывает рот, все еще чувствуя палец на своей щеке, и усмехается лениво, не глядя смачивая свои пальцы. Смазка слегка капает на простынь, но его волнует только игривое желание отвлечь Мишу от дела, чтобы не показать ему, как он смущен. Никто раньше не пытался сосчитать его веснушки. – Лови момент, пока я не отвернулся. Дженсен с удовольствием подставляет лицо любимым рукам, медленно скользя под одеяло и касаясь своей дырочки мокрыми и прохладными пальцами, эротично закусывая чуть покрасневшую нижнюю губу, тут же облизнув ее. Миша чувствует, что он делает под одеялом. Смотрит на то, как он прикрывает глаза, вводя два пальца внутрь и ненароком задевая твердеющий член, отчего они оба чуть вздрагивают. - Закрой глаза, - Миша ложится на его живот, взглядом следя за его лицом и вдруг ласково поглаживая его грудь и кружа ногтем по ореоле быстро напрягающегося розового соска, дразня и еле сдерживая торжествующую улыбку. - Ни за что на свете, - отвечает Дженсен, дотрагиваясь до простаты и непроизвольно ахнув, убеждаясь в том, что готов. – Считай дальше, Миша… Он тянет последнюю букву, вынимая из себя пальцы и начиная неудовлетворенно ерзать, когда чувствует эту пустоту внутри. Он влажный, горячий, и толкается своим членом куда-то тяжело дышащему Мише в живот, ухмыляясь, когда головка проезжается по дорожке темных волосков, превращающихся в мягкие завитки в паху. - Ангел-искуситель, - отвечает тот хрипло, блаженно выдохнув, когда Дженсен направляет его и вставляет в себя, тут же сжавшись. Миша двигает бедрами легонько, опираясь локтями по обеим сторонам от головы мужчины, и слушает, как тот стонет – долго, протяжно, заманчиво. Непричесанные волосы упали на лоб, глаза лучатся любовью и желанием, чуть ли не с отчаянием умоляя его ускорить темп. Дженсен знает, что Миша еще не сдался, пусть и близок. Знает, что он продолжает считать, до неприличия напряженный, поэтому сам подбрасывает бедра, удивленно и тихо вскрикнув от усилившегося давления на чувствительную точку внутри. Он раскидывает руки, открывая доступ ко всему своему телу, и удовлетворенно что-то бормочет, когда тот возвращает пальцы к его груди, чуть покручивая потемневшую горошинку между пальцами. Дженсен изгибается в спине, приоткрывая глаз и наблюдая за тем, как любовник его ласкает. Как из последних сил игнорирует возбужденный член между их телами, уже истекающий смазкой, как царапает и мнет его соски, доводя до исступления. Он стонет громче, надрывно, когда тот медленно входит неожиданно глубоко, слишком глубоко, где он еще так тесен, и сжимается еще сильнее, стискивая пальцами простынь, чтобы не начать метаться по кровати и заставить мужчину отступить самого. - Черт, Дженсен, - рычит тот и, должно быть, сдается, обнимая его и припадая губами к соску, обхватив его за талию и стиснув ягодицу, чтобы резко увеличить темп. – Маленькая, ненасытная шлюшка. - Да!.. – соглашается он, улыбаясь, и тут же стонет, наслаждаясь проскальзывающими между рваными выдохами грубыми словами, пока Миша жестко трахает его. Он чувствует, что близко, и из последних сил целует его, охнув, когда тот стискивает его волосы и прижимает к кровати голову, лишая способности двигаться. Напряженный, словно струна, что вот-вот порвется, Дженсен цепляется за его плечи и сильнее изгибает позвоночник, и под новым углом у него просто не остается шансов. Он кончает, изогнув шею и содрогнувшись всем телом, стиснув ногами талию Миши и дурея от чувства заполненности внутри, чувствуя, как мощными толчками из него выходит жемчужно-белая сперма, и кричит, откровенно кричит, когда его головку с нажимом гладят после небольшой паузы, принося такую сладкую боль. - Остался только твой нос, Дженсен, я был так близок, - Миша опускает руку на его плечо и нечеловеческим усилием удерживает на месте, все еще трахая его, несмотря на то, как он извивается. Слезы выступают на глазах, и он почти плачет, чувствуя себя таким беспомощным и слишком уязвимым, словно связанным по рукам и ногам. Воздуха не хватает, и он задыхается, столь сильно сжимая внутри твердый член. - Миша!… - он хнычет, всхлипывает, потому что каждое прикосновение к головке жжется, и особенно громко стонет, когда в уретру вжимается ноготь, но удовольствие от этого в миллион раз сильнее. - Кончи еще раз, Дженни, давай, для меня, - второй оргазм накрывает его одновременно с Мишей, болезненно-приятный и невыносимо яркий. Его трясет, когда мужчина выходит из него и вытирает невольные слезы с его скул, целуя его щеки. Член горит, внутри все ноет, но он чувствует себя счастливым, млея под этой нежностью, столь необходимой ему сейчас, после маленькой мести. - Тридцать одна, - шепчет он, прикрыв глаза, и чувство в горле такое, словно он сорвал голос. – На моем носу тридцать одна веснушка. - Ты считал? – и Миша, что неожиданно, звучит точно так же. Дженсен качает головой, обнимая его и кладя голову на плечо, зевнув. В сон после такого клонит чертовски сильно, а вставать еще через два часа. - Ты. На нашем первом свидании, - он усмехается и целует его в шею. – На втором ты сказал, что на моей правой щеке их шестнадцать, и ты должен поцеловать меня столько же раз. Левая щека – двадцать две, лоб – двенадцать. Ты никогда не мог сделать этого за раз, но ты сосчитал их уже давно, - он зевает еще раз, приоткрыв глаза и начиная смеяться, когда видит потрясенного до глубины души мужчину. – А я запомнил. - Почему ты не говорил? – Миша пихает его в бок и недоуменно смотрит, поджав губы, и Дженсен целует его, хватаясь рукой за сбитое одеяло. - Потому что мне нравится, что в такие моменты ты смотришь только на меня. И накрывает их с головой, нежно улыбнувшись.